Литературная Газета 6291 ( № 36 2010)

Чёрный хилиазм

Искусство

Чёрный хилиазм

ЗДЕСЬ ТАНЦУЮТ

Анжелен Прельжокаж кричит со сцены Большого театра о новом тысячелетии покоя

Мало кто знает, что не все албанцы – мусульмане; что есть такая загадочная Албанская православная церковь; загадочная настолько, насколько загадочно само Вселенское православие.

Мало кто понимает, что откровение иногда ничего не открывает, особенно если это – Откровение Иоанна Богослова. Но раз за разом смелые дерзают разобрать слова, услышанные ссыльным с острова Патмос.

Впечатляет «Апокалипсис» Копполы, но американский режиссёр спутал христианство с язычеством, которое убивает старого бога и провозглашает новым убийцу. Прельжокаж оказался ортодоксом – ему, албанцу, живущему во Франции, наверное, вспомнились эпизоды и дух семейного православия. Он изложил своё балетное «откровение» такими же высокими и смутными словами, какие были свойственны Апостолу любви.

Если мы обратимся к последней книге Нового Завета, то узнаем, что она не только одно из самых поэтичнейших произведений мировой культуры, но и одно из самых герметичных: в ней о тайных событиях говорится не только тайными изречениями, но и содержится тайна тайн – фрагмент, о котором ангел говорит Иоанну: «А вот это не записывай». Кажется, именно эту лакуну решил заполнить Анжелен Прельжокаж.

Удалось ли? Не знаю, что хореографу нашептал его ангел, но сдаётся, что говоривший был изрядным пессимистом.

Откровение наполнено странными символами. В нём скачут кони разной масти; в нём ангелы трубят в трубы; в нём ломают печати и поедают книги. В нём появляется то ли саранча с жалами скорпиона, то ли скорпионы набрасываются на людей с массовостью саранчи. Падает с неба звезда, и небо изрыгает огонь; и кругом, куда ни кинь взгляд, рога и имена богохульные. В нём Жена, облачённая в солнце, противостоит Вавилону, великой блуднице. Всё это трудно воплотить в танце. Да и возможно ли?

Да. Даже если балет Прельжокажа не относить к танцу, как сделали это пуристы из завсегдатаев Большого театра.

Действительно, если Creation 2010 является балетом, но никак не балетом, достойным сцены главного театра страны. С другой стороны, если рассматривать опус «И дальше – тысячелетие покоя» в качестве бескомпромиссного высказывания, то ему самое место там, где мы его увидели.

Правда в том, что радикальные заявления никого не удивляют и не трогают, когда звучат в периферийных залах экспериментов. Когда о конце света кричит Большой театр, к этому воплю прислушаются поневоле. Другая ступень легитимации.

Прельжокаж не стал пересказывать то, что пересказать невозможно, – двадцать две главы Откровения. Автор попытался выяснить тайное, о чём велено было молчать. Ибо кажется, что это умолчание оставлено специально для размышлений во времени. Времени чтения в эпоху «здесь и сейчас».

Балет Прельжокажа – танец хотя бы потому, что люди, исполняющие его, танцуют; считают, что танцуют, пусть так. Танец это и по причине своей пограничности: он разрушает один эон и возвещает рождение нового. Танец это ещё и потому, что хотя бы один зритель согласился с данным определением.

Что удалось балетмейстеру? Очень многое. Скупыми средствами, порой единственным жестом, он отсылал нас к книге тайновидца. Выставленные «рожками» пальцы танцовщиц – всего мгновение, но я погружен в атмосферу смерти и яда. Один мужской дуэт – и я вспоминаю, за что Бог покарал Содом и Гоморру. Обёрнутые флагами фигуры сливаются в пароксизме так называемой любви – и я вижу, что лучше война, чем извращённое сотрудничество.

Передвигаются люди – во рту у них книги. Наверное, реализации той, которая сладка в устах, но горька во чреве. Но что это? Нам мало одной книги горечи? В руках библиофагов – добавка: в каждой по дополнительной порции. Как это понимать? То ли нам не хватило Благой вести, то ли наша эпоха требует умножения её количества? Мы потребляем, да. И сладость пожираем столь же неумеренно, сколь и горечь.

Так нужно ли потом жаловаться на несварение желудка?

Прельжокаж говорит о нас, и говорит так, как говорил бы Апостол, окажись он среди Ангелов семи церквей в наше время. Танцевальные движения столь же темны, сколь неясны слова Откровения. Всё у Прельжокажа сокровенно настолько, что невольно думаешь: а не мог ли танцевать среди овец и сам Иоанн на Патмосе?

Думаю, мог.

Откровение – книга не только печали, но великой радости, ибо обещает после мора и глада перед концом света тысячелетнее царство Божие на земле. А после – новое небо и новую землю.

Данный «миллениум Божий» уже почти две тысячи лет служит источником разнообразных хилиастических ересей. Рай на земле пытаются строить раз за разом и не замечают, что результатом становится ад.

Прельжокаж, как кажется, менее всего обещает «тысячелетний рай». Глядя на нынешнее, художник не осмеливается говорить о Свете. Финал Creation 2010 – не агнец белый, извечно приносимый в жертву, нет. В финале балета современные Адам и Ева вскармливают двух чёрных ягнят. Я не знаю, что означает этот символ в личной герменевтике Прельжокажа, но мне он кажется тревожным. Я привык к белизне снега в Откровении именно там, где говорится о блаженстве, о том, что угодно Богу; и, что самое главное, я привык здесь только к беспримесной белизне!

Покой, который обещает нам Анжелен Прельжокаж, не тот тысячелетний и справедливый, не «предпоследний». Его покой – скорее, то состояние «конца», которое предписано нам вторым началом термодинамики. Покой толерантности, равнодушия; покой предавших священное дело войны.

Ангел Прельжокажа, повторяю, пессимист. Но мы-то обязаны быть оптимистами, как подобает православным! Выслушав «танцующего албанца», мы вправе сказать, что он всего лишь спутал Армагеддон с фортификационными работами, предшествующими битве. Причём оказался в стане врага.

Короче, истинное Откровение начинает звучать после того, как уходят со сцены танцовщики Прельжокажа. Перед тысячелетием Света нас ожидает тысяча лет энтропии и тьмы. Глядя на сегодня, иного не предположишь...

Но Слово Божие непреложно: всё в конце концов сбудется так, как поведал нам Иоанн. И уж поверьте, слепой увидит, что саранча – это именно саранча с жалами скорпий, а не иносказание. Что огонь будет падать с неба огнём, а не цепями метафор Прельжокажа – цепями, слишком похожими на огненный дождь и слишком многозначными для простоты Слова Божия.

Балет, подобный тому, о котором речь, обязан был появиться на сцене Большого. Ибо наша культура держится не на литературе, но на Книге. Если после «Тысячелетней тишины» кто-то из зрителей раскроет Новый Завет и обратит свой ум и своё сердце к его последней части, то существование Большого оправдается ещё на 235 лет вперёд.

Евгений МАЛИКОВ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии: