Литературная Газета 6291 ( № 36 2010)

Вот прибыл друг издалека…

Московский вестник

Вот прибыл друг издалека…

МУЗЕЙНЫЙ ФОНД

В столице хранятся работы китайского художника Гао Мана

В ХХI веке невозможно найти человека, который ни разу в жизни не пользовался каким-нибудь китайским товаром. А каждый шестой житель земного шара говорит, оказывается, на китайском языке – этот факт когда-то сразил меня своей математической основательностью. Но много ли нам известно о великой стране-соседе?

В последние годы мы постепенно разворачиваемся лицом к Китаю. Всё больше в России школ, где изучают китайский язык. Увлекаются у нас популярными китайскими оздоровительными практиками, боевыми искусствами, массажем, астрологией фэн-шуй и пр. Институт Конфуция приглашает желающих на языковые курсы, проводит для студентов вечера и праздники, создающие позитивный образ Китая, китайской культуры.

Так что если нужен повод, чтобы познакомиться с замечательным человеком, живущим в Китае и всем складом своего характера и таланта обращённым к России, то будем считать, что повод есть. А человек этот – Гао Ман, почётный доктор Московского института Дальнего Востока, почётный член Академии художеств и Союза писателей России, живое воплощение традиционных отношений дружбы России и Китая.

В Китае главными искусствами считаются каллиграфия, поэзия и рисование. Эти занятия настолько почётны и уважаемы, что многие важные сановники и политические деятели Китая занимались каллиграфией или слагали стихи. Гао Ман известен на родине как поэт и художник, переводчик и каллиграф, а в России – ещё и как искренний, гостеприимный друг. Через литературу он перенял много русских качеств: открытость, непосредственность, простоту в общении – этим пронизаны даже его письма. Гармоничное сочетание личных качеств и судьбы.

Родился он в год Тигра, 84 года назад. Родители назвали его Сун Юйнань. Гао Ман – это один из его многочисленных псевдонимов, самый основной. Означает он «высокие заросли». «Хотел быть в жизни простой травой», – объясняет он.

Судьба пожелала, чтобы мальчик родился в Харбине, столице самой «русской» провинции Китая. Дальше она устроила так, что его родители переехали в район, где поблизости не было школ, кроме одной – русской. Там учились дети эмигрантов-европейцев, говорили в основном по-русски и преподавали русские учителя по учебникам дореволюционной России. Конечно, поначалу было трудно и непонятно, но выхода не было – мальчик, как и было задумано судьбой, освоил русский язык. И полюбил его всей душой – полюбил печальные песни, которые пела учительница музыки («потому что она тосковала по своей родине», – объясняет он журналистам), полюбил русскую литературу – «басни Крылова учили нас, что такое добро и что такое зло», полюбил живопись передвижников и сам научился писать по-европейски, маслом. Одна из первых его работ – портрет Пушкина, который учитель повесил в классе на стену. Первый перевод, который он сделал, был из Тургенева – «Как хороши, как свежи были розы…»

Судьбе оставалось только радоваться своему удачному выбору. Гао Ман переводит на китайский русскую и советскую классику, участвует как переводчик в официальных советско-китайских встречах, сам пишет стихи и воспоминания, рисует – и всё, что он делает, так или иначе связано с Россией, с русской литературой. Даже с будущей женой он познакомился, участвуя в работе над театральной постановкой «Как закалялась сталь» – в Китае очень популярна книга Николая Островского. Гао Ман переводил инсценировку Ф. Бондаренко, а девушка, на которой он потом женился, играла Тоню.

Эмигрантская школа, где учился Гао Ман, вряд ли культивировала в своих учениках любовь к Советскому Союзу – но он, не мудрствуя, оставался верен русской словесности, как бы она идеологически ни оформлялась. Советская литература была для него продолжением русской классики. В то же время Советский Союз считался «старшим братом» Китайской Республики, и, переводя, например, постановление Жданова 1946 года, переводчик должен был проникнуться его идеей. «Поэтому, – вспоминает Гао Ман, – в своей голове я выстроил мнение об Ахматовой в духе этого постановления ЦК ВКП(б), что она блудница и монахиня. Я не только перевёл, но и принял точку зрения постановления… В 1954 году я с делегацией китайских писателей поехал в Советский Союз, чтобы принять участие во 2-м съезде писателей… Мы жили в той же гостинице, где остановилась и Ахматова, и если бы мы её встретили, то наше отношение к ней выстроилось бы в соответствии с духом постановления и докладов… к счастью, мы её не увидели».

Уже после культурной революции, когда Гао Ман смог прочитать (впервые) стихи Ахматовой, он был потрясён чистотой её слова. «Мне стало стыдно за себя перед Ахматовой», – признаётся он. Позже, оказавшись в Ленинграде, он разыскивает квартиру, где она жила, едет на кладбище в Комарово, где она похоронена, чтобы положить цветы на её могилу. Его мучило, что он долгие годы думал дурно, несправедливо о русской поэтессе. Он стал переводить её стихи и, «чем больше переводил, тем больше понимал, что они прекрасны». Хотел было перевести все её произведения, но, как переводчик, оценил масштаб этой работы, ведь перевод – это танец в оковах, и отказался – «силы у меня уже не те». Зато художник Гао Ман написал чудесный портрет Анны Ахматовой. В нём всё вроде узнаваемо и традиционно – и решётка Летнего сада, и распятие, и горбоносый профиль, но от него невозможно оторваться, столько в этой женской фигуре силы, и горя, и достоинства… и душевной боли автора. Этот, пожалуй, один из лучших «писательских» портретов Гао Мана с очевидностью подтверждает, что Анна Ахматова – его любимый автор.

Портреты русских писателей, исполненные Гао Маном в традиционной китайской технике гохуа (тушь и водяные краски на рисовой бумаге), – отдельная песня. Делая перевод того или иного автора, он часто продолжает общение с ним как художник. Наверное, это помогало и работе переводчика – каждый, кто рисует портреты, знает, что в процессе работы художник узнаёт о характере «натуры» много такого, чего никогда бы не узнал при обычном общении.

«Рисую Россию» – так называется книга Гао Мана, вышедшая в Китае в 2006 году. Россия в этой удивительной книге – это прежде всего русские писатели: их портреты, их памятники, их кабинеты, их судьбы… их могилы (в Китае нет культа посмертной памяти, и он рисовал российские надгробия, чтобы показать соотечественникам, как русские чтут своих замечательных людей).

Интересно, как видит китайский художник, например, Пушкина? Конкретно и неожиданно. Вот несколько картин, где Пушкин, с тросточкой и цилиндром, гуляет по Великой Китайской стене. Было – хотел как-то Александр Сергеевич побывать в Китае, да не довелось; Гао Ман решил исправить допущенную несправедливость. А вот чудесный портрет – Пушкин в сосредоточенной задумчивости, наклонив голову, идёт по золотой осенней аллее в своём Михайловском. Вот он, раненный Дантесом, упал на снег. Вот памятники Пушкину в Москве и в Петербурге.

Удивительной силы и выразительности портрет Тараса Шевченко – в солдатской шинели, с горящими, яростными, обречёнными глазами.

Тургенев набросан тонким пером: с молодым Толстым, с Белинским, с мадам Виардо. Рисунки пером требуют точной, искусной и смелой руки, а в набросках Гао Мана чувствуются ещё весёлый глаз и воздушная лёгкость. Недаром он когда-то был карикатуристом – в пору культурной революции карикатуру пришлось оставить, но острая характерность проступает во многих его рисунках. А вот «цветной», т.е. акварельный, портрет Тургенева он написал спустя 64 года после того, как сделал первый перевод – диалог с писателем иногда растягивался на многие годы. В прошлом году эта картина была подарена Музею И.С. Тургенева в Спасском-Лутовинове.

Понятно, что портреты русских классиков писались не с натуры, но лучшие из них избежали налёта вторичности. Так, например, Лев Толстой вроде бы такой «как надо» – в шляпе, толстовке, с бородой, с ладонью за пояском, но производит ошеломляющее впечатление: он идёт по краешку чёрной круглящейся земли, на фоне белых волн туманного пространства, один на всём свете. Может, Толстой, а может, Конфуций, а может, он с Шамбалы спустился. Очень верный Толстой.

Несколько портретов Есенина: на одном – традиционный «деревенский Лель», златокудрый, среди берёзок и с одуванчиком в руке, на другом краски размыты – тусклые пятна последних листьев на берёзах, чёрный мех на воротнике пальто, лицо усталое и злое… Это не с картинки. Это Есенин времён последних стихов.

Портреты советских писателей, современников и друзей, – результат живых отношений, бесед, воспоминаний. Красиво позирующий Евтушенко на фоне «белых снЕгов». Давид Кугультинов с горькой улыбкой Михоэлса. Роберт Рождественский, одинокий, печальный, вопрошающий. Целая серия зарисовок Расула Гамзатова, очень похожих и динамичных: Гамзатов в ушанке, Гамзатов за работой, Гамзатов читает газету, Гамзатов рядом с женой… С такой же нежностью любуется художник Астафьевым; изящен и точен его набросок Окуджавы.

Завершает книгу серия пейзажей – живописных, т.е. написанных маслом, и графических, выполненных тончайшей паутинкой и резкими, яркими росчерками. Это Москва и Петербург: памятники, улицы, колонны, «высотки», кладбища, триумфальные арки, церкви, театры…

Книга «Рисую Россию» издана роскошно и со вкусом, её разглядываешь долго, с удовольствием, с удивлением, всё больше располагаясь сердцем к её автору. И до того интересно, что же в ней написано, что стоит за этими красивыми и таинственными значками-иероглифами!.. Что мог написать человек, так глубоко чувствующий Россию, так преданный своему долгу переводчика – знакомить свой народ с тем, что дорого ему в русской культуре.

Даже если в этой книге нет сенсационных литературоведческих открытий, я уверена, мы много интересного узнали бы о своей стране. Разве не важно увидеть себя глазами иностранца, тем более таким дружественным и точным взглядом, как взгляд Гао Мана? Но у нас книга эта пока не переведена.

В Москве картины Гао Мана выставлялись всего лишь раз, в Музее-центре «Преодоление» им. Н.А. Островского, и мало кому известны. Много работ он подарил Музею Пушкина на Пречистенке – они хранятся в фондах музея и иногда участвуют в выставках.

Умение дружить и умение учиться – это качества, на которых базируется китайская культура, считают специалисты. Это помогает древней цивилизации жить в современном мире, постоянно самообновляясь. А нам остаётся только пожать протянутую руку – перевести с китайского книгу Гао Мана о России и повторить вслед за Конфуцием: «Вот друг прибыл издалека – разве это не радость?»

Карина ЗУРАБОВА

В начале октября в центре «Преодоление» откроется выставка китайского фотохудожника а значит, откроется ещё одна дверь в великой стене между двумя соседями. И в этом – тоже частица труда переводчика и художника Гао Мана.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии: