Литературная Газета 6349 ( № 48 2011)

Первоснежье

Первоснежье

Михаил БАРКОВ

В молодёжной московской среде 70-х песенная поэзия Михаила Баркова была заметна. С "Первоснежьем", например, он неоднократно становился дипломантом конкурсов студенческой песни. А когда в чужих компаниях он слышал исполнение или запись своих вещей, то на вопрос об авторстве ему называли имена других, гремевших тогда по стране бардов. Оригинальные же стихи тогдашнего студента никто не публиковал, а с приходом "лихих 90-х" стали востребованы другие ритмы и темы.

Редакция посчитала возможным опубликовать подборку стихотворений Михаила Баркова, в которых звучат традиционные темы русской поэзии - любви к женщине, Родине и Богу. Предлагаем их вниманию наших читателей.

* * *

Любимые края!

Как счастлив снова я

Сбежать к реке июльским полем,

Вся грудь колотится и колет,

Цветёт земля!

Цвету, наверно, я.

Ромашки, милые ромашки,

Я тоже весь в просёлочной пыли,

А старых вётел корабли

Поплыли к вечеру заросшею речушкой,

Моею детскою, единственной игрушкой.

У омута прилёг

Песчаный коврик на кольцо осоки,

Глаза воды зовущи и глубоки

И ждут луну,

Сварливую бабёнку,

Что в гору тащится с понурой лошадёнкой,

Как к Богу в гости[?]

И, меня кляня,

Что спать не в час улёгся я

На пьяный деревенский мостик.

1971

* * *

(Песня)

Представленье кончилось,

Спешите руки

Развязать и выпустить

Белые цветы.

Представленье кончилось,

За чьи-то муки

Закажите выгрустить

Рюмочку мечты!

Как её ни мало вам,

Как и ни обидно мне,

В чаровстве заведомом

Чувства поплыли,

А по переулочкам

Расходились бедные

От грехов неведомых

Чудики земли.

Лопотали, хлопали

Чистотой и краской

Разноцветных, маленьких,

вездесущих глаз.

И в метро затопали

Будничною давкой

Королей и горничных,

Веселивших Вас.

Представленье кончилось,

Спешите руки

Развязать и выпустить

Белые цветы.

Представленье кончилось,

За чьи-то муки

Закажите выгрустить

Рюмочку мечты!

1972

Саше Митрофановой

Небо черно. Так холодно с вечера.

Где-то есть оно, тёплое, синее.

Я читал, где такое встречено,

Но я здесь, а кругом - Россия.

Спотыкаясь, петляя за мною,

Жизнь уходит куда-то тропинкою.

Я не знал, что сентябрьской порою

Небо звёздными сыплет снежинками.

Первый снег[?] мне ещё восемнадцать,

Ты так рано, ведь только вчера

Я с девчонкой мечтал целоваться

На июльских цветах до утра.

А у нас завершились полёты,

Зачехлённые, грустные, в ряд

Отдыхают мои вертолёты,

Лишь ребята в палатках не спят.

Среди нас - ни больных, ни убогих,

Отбирали - на совесть и страх.

Винтокрылые русые боги

Затерялись в Мещёрских лесах.

Что за ночь! От себя я не скрою -

Так хочу, чтобы кто-то жалел,

Так хочу, чтоб сентябрьской порою

Соловей сумасшедший запел.

Не запеть, а запить - это проще!

Бесконечные, пьяные сны -

Пропадай, соловьиная роща,

Не увидеть тебя до весны.

Женька - друг из второй эскадрильи -

В сапогах на чужую кровать:

"С моим кэпом по литру залили[?]

Я дошёл[?] я у вас буду спать[?]"

Литр водки! Хохочут до дури,

Поздравляют, а Женька раскис[?]

Неуставные светлые кудри

Из пилотки рассыпались вниз.

Горевая лесная сторонка.

Я понять и принять не могу,

Что два литра дурной самогонки

Выпьет русский мужик под тоску.

Нет, пойми, я его не ругаю,

Он бывал у нас этой весной.

Понял я, не нашлось ему рая,

Что сулили сторонке лесной.

Пьяных глаз светло-синяя жалость[?]

Видел он: улететь мы могли.

А ему всё никак не взлеталось

От затоптанной, грешной земли.

А потом мы, набравшися дряни,

Обсуждали всю ночь напролёт:

Почему среди этакой пьяни

Столько женщин красивых живёт?!

Я молчал, хоть меня и просили,

Но я знаю, от Бога Она.

Потому и зовёмся Россией,

Значит, женщина наша страна.

Брезжит свет, успокоились боги,

Спит палаточный их городок.

Молодые мечты и тревоги

Засыпает сентябрьский снежок.

Нет пока ни больных, ни убогих,

Нипочём им ни совесть, ни страх.

Винтокрылые русые боги

Потерялись в Мещёрских лесах.

1972

Душа

В гору иду деревней,

Теплится редкий свет,

Ветер совсем весенний,

Снега в помине нет.

Шорох распутья дымный,

Церковь дрожит в ветрах,

За колокольной глиной

Прячется детский страх.

Прячься, а я не струшу -

Бога и чёрта нет!

"Вынули всем нам душу" -

Так говорил мне дед.

Лестница вверх крутая,

Чёрный и тесный ход.

Здесь, накануне мая,

Буду встречать восход.

Пахнет сырой извёсткой,

Знобко скользит нога[?]

Месяц в мохнатой шёрстке

Чешет о крест рога.

Купол церковный - ниже,

Я уже сам не рад!

Вниз с колокольни вижу:

Нет мне пути назад.

Сердце из тела рвётся,

Страх переполнил ночь,

Чёрт надо мной смеётся -

Нечем тебе помочь!

Холодом сводит тело:

Бога на церкви - нет!

Только[?] совсем несмело

В далях затеплил свет.

Хлынула вдоль долины

Алой волной весна!

Хочется душу вынуть -

Если б была она.

Вдруг изнемогшим телом

Слышу я, чуть дыша, -

На колокольне белой

Пела моя душа!

Понял, уже не струшу,

Может, не прав был дед?

Здесь отыскал я душу

В десять неполных лет.

1973

Первоснежье

(Песня)

Первоснежье, праздник снежный,

Самый первый, самый нежный,

Тот, который будет с нами

До утра, наверняка -

Снег меня закутал в муку,

В белый сон, который в руку,

И запутались глазами

Обещанья "на пока".

Первый снег валит, не тает,

Грязный скверик заметает.

В белых женщин обернувшись,

Одеваются кусты.

А какой-то сумасшедший,

Этот светлый мир нашедший,

Шёл, до сердца расстегнувшись,

От добра и теплоты.

Встал и мучится любовью,

А одежда тает кровью,

Отекают с ней надежды

Тех, кого он забывал[?]

Шепчет он, любите, люди,

И, наверно, что-то будет.

Если я в такой одежде

Всех надежд не потерял.

Он влюбился в белых женщин,

Догадаться, только, где ж им,

И не думали невежды,

Что их милый замерзал[?]

Лишь душа не холодела,

Одеваясь телом белым,

Перед теми, чьи надежды

Он когда-то потерял.

1976

* * *

(Песня)

Не найти своего

Мне в пришествии нового

И словами метельными

Не согреть мне мечты.

Не любил никого,

Только жизнь очаровывал

Золотыми поверьями

Сребротканой души.

И себя самого,

Видно, в зареве розовом

Я за словом забыл

Да за тихой рекой.

Это слово дано

Мне сторонкой берёзовой,

Лишь её я любил

Над Москвой и Окой.

Там морозный туман,

Синь - берёзовым полымем,

И холодный рассвет

Над Россией дрожит.

То ли больно глазам,

То ли снится не вовремя:

Мой израненный дед

На полатях лежит.

Всё снега да снега,

Даже сердце остыло.

О потерянном милом

Плачет женская тень.

Ты такого врага

До земли наклонила

Раскулаченной силой

Своих деревень.

Ну и что ж, что теперь

Все мои гости на тризне,

Приходить не спеши,

Я ещё подожду.

Не откроется дверь,

Если стужей не вызнан,

Если в раны души

Не закутал весну.

Я уйду по весне

В деревеньки убогие,

Где сиреневой станет

Дорогая земля.

Нагадал сам себе,

Что погибну в дороге я,

Оттого-то и тянет

Так в дорогу меня.

Не найти своего

Мне в пришествии нового,

И словами метельными

Не согреть мне мечты.

Не любил никого,

Только жизнь очаровывал

Золотыми поверьями

Сребротканой души.

1978

* * *

На меня все стены падают,

Головою запрокинутой

Я спешу тебя порадовать,

Что душа за горло вынута.

На меня все дни повешены

Липким взмахом бледных рук.

Лягу спать, тобой помешанный,

Лучший враг мой, милый друг.

На тебя ничто не падает,

Разве я[?] или не я?

Ночь в окне меня не радует,

Рядом ты - и не моя.

На меня надели голову,

Расписав телесный цвет.

И пустили душу голую

Босиком гулять на свет.

Что же ты, поймёшь ли, бросишься

К исцарапанным стенам?

Поздно. Боль от одиночества

Никому я не отдам.

1978

* * *

(Песня)

Старый год, и, значит, скоро весна,

Я, распахнутый, стою у окна.

Новым годом не болит голова,

И хорошие ищу я слова.

Пьяных песен до рассвета не петь,

Если в мае не хотел умереть,

Если душу за один только взгляд,

Не торгуясь, подарить был бы рад.

Лунных капель у сирени не пить

Тем, кому не помечталось прожить.

Тем хорошим, кто любви не терял,

И тому, кто все долги отдавал.

Я, конечно, все долги не отдам

Самым верным и любимым друзьям.

Вашу дружбу я вернуть не смогу,

Перед вами буду вечно в долгу.

В снежных далях замерзают поля,

Горевая и родная земля!

За тебя приму последний свой бой -

В невозвратном я долгу пред тобой.

Так небрежно сердце вынула вновь

Сумасшедшая, больная любовь.

То, что людям ни простить, ни понять -

Разве можно мне кому-то отдать?!

В храме белом со свечой постою.

Боже святый, вспомни душу мою.

Разве можно мне Тебе возвратить

Счастье в мире этом жить и любить?!

Я, наверно, все долги не отдам

Богу, женщине, друзьям и полям,

Но совсем я не останусь в долгу:

Знаю, жизнью расплатиться смогу.

1984

Княжна

Убежала зацелованная,

Позабытые оставив цветы,

Словно жизнь моя изломанная,

Укатила недопетая ты.

Будешь жить ты и любить без меня,

Но на Господа не сетую я.

Будь ты вечно зацелованная,

Будь ты вечно недопетая!

1985

* * *

Суркову А.Б.

(Песня)

В майский вечер тугой, где тихонько

рождаются листья

И корявые пни городских тополей прорастут,

Мне с собой хорошо, для меня голос мой

самый близкий

После долгого сна, мелких зимних забот

и простуд.

Что ни будет теперь! И пускай

не ответит приветом

Этой новой весной для меня молодая листва.

Так торопимся мы в золотое июльское лето

И не сразу поймём, как обидно уходит весна.

Ну а я укачу от непрошеной зрелости лета,

Заберусь с электрички в автобусик смены ночной.

Расскажи мне, черёмуха, что же, любимая, где ты?

Средь усталых людей еду я из разлуки домой.

А в окне у меня ни жены, ни любви, ни подруги,

Только шёпот надежды, что май наступает опять.

Как же хочется мне на холодном сиденье упругом

В незнакомых глазах мне знакомую юность узнать.

Но никто не сошёл, едут дальше смешные девчонки,

Я один у дороги да майская темень без сна.

Постою, помолчу на пороге любимой сторонки,

Мне с собой хорошо, но как больно приходит весна.

Ночью в лае собак захожу в дорогую деревню,

Нету света в домах, лишь над церковью месяц висит.

Там, за ней, на погосте, в тоскующем счастье сирени,

Мой израненный дед, упокоившись, вечно лежит.

Вот и дом у реки, через двор заберусь тихо в сени,

Даже старая Моська меня не услышит со сна.

В соловьином бреду я усну, безнадёжно весенний[?]

Всё же как хорошо, что в Россию приходит весна!

Утром бабка всплакнёт: поседел ты, внучок, слишком рано,

Я отвечу, смеясь, что от вишни летят лепестки.

Дядя мой, баламут, разольёт нашу грусть по стаканам,

И затеплится счастье у маленькой тихой реки.

Мы деревней пойдём, откликаясь и людям кивая,

Он расскажет, кто умер, кто в зоне, кто просто пропал.

Покатилась душа по садам соловьиного рая:

Я не пьян, земляки, я вернулся к началу начал.

Только водка с утра, и весной благодать не от Бога,

Мы не знаем, что будет, а скажут, кто знает, - не верь.

Мне девчонка-сирень помахала рукой от порога

И закрыла, смеясь, для меня приоткрытую дверь.

Я окликнуть хотел, но слова да и имя забылись.

Как она повзрослела и как пролетели года!

Дядя мне говорил, что по ней все с ума посходили,

С городскими дрались, приезжали, ну просто беда.

На горе магазин, рядом храм без дверей и без Бога,

Мы пошли в магазин докупить на пятёрку обман.

Возвращаясь домой, я пьянел от неё всю дорогу,

Но никто не позвал и случайно не встретился нам.

Мы допили обман, я искал, я стучался к кому-то,

Но расстроилась бабка и хмуро молчали дома.

Просидев до зари, я ушёл потихонечку утром

Возвращаться туда, где не ждут и не любят меня.

Вот и церковь опять, осеняю я крестным знаменьем

Непутёвую жизнь, за судьбу никого не кляня[?]

И не верю глазам: у дороги с букетом сирени

Ждёт автобуса в город пропавшая юность моя.

1985

* * *

(Песня)

Нам судьбой от начала

Свой выбор готов:

Этот с круга сошёл,

Тот - избранником стал.

Ну а мне повстречалась

Такая любовь -

Я на крыльях её

До рассвета летал.

Мои годы за мной,

Как шаги за спиной,

Но досталось и ей

От своих и чужих.

И в машине ночной

Над холодной Москвой

Улетали мы с ней

От ошибок своих.

Только вечно летать

Не дано никому,

А внизу на земле -

Ни кола, ни двора.

Сможешь ты подождать? -

Я тебя подожду!

Что ж, встречай по весне

В Шереметьево-два.

Оторвал самолёт

От родимой земли,

И, как руки твои,

Привязные ремни[?]

Только в рёве турбин

Кто-то злой мне твердил:

Схоронил ты любовь,

Сам её схоронил!

Там, в далёкой стране,

Где и в зиму тепло,

Где минута за час,

Дом чужой как тюрьма:

Ночью в тягостном сне

Мы молились за то,

Чтобы встретили нас

В Шереметьево-два.

Всё, что надо, я вынес,

И время пришло:

Отпускала, кляня,

Нас чужая война.

Долго не было писем,

Но это - дошло,

Что не встретят меня

В Шереметьево-два.

Друг мне водки налил,

Друг мне бодро сказал:

Что невесел, старик,

Ты же раньше летал?!

Полетел бы я вновь,

Только не было сил:

Схоронил я любовь,

Сам её схоронил!

Нам судьбой от начала

Свой выбор готов:

Этот с круга сошёл,

Тот - избранником стал.

Ну а мне повстречалась

Такая любовь -

Я на крыльях её

До рассвета летал.

1986

* * *

Росная моя, свидимся ли?

Город в хамсине, как лунная ночь в бреду.

День за тебя вынесли мы.

В камне я весь и по тёмным следам иду.

Пыль по глазам, не вижу я.

В сколах от пуль потерявшие свет дома.

Скалится вслед бесстыжая.

Я безоружен, один, и кругом - не моя война.

Знаю, что нужно так. Вроде бы.

Гаснут испуганно вслед огоньки свечей.

Как же вот так, Родина:

Если вдруг я - это я, то тогда я - никто, ничей?

Старенькая моя в городе

Тихо попросит кого-то ей дать ответ.

Сжалится тот: вроде как

Вашего сына по спискам погибших нет.

Строгая она, выдержит.

Будет, как прежде, за совесть учить детей.

Время в лице вырежет

След из морщин от бессонных её ночей.

Росная моя, свидимся ли?

Город в хамсине, как лунная ночь в бреду.

День за тебя вынесли мы.

В камне я весь и по тёмным следам иду.

1986

Ксении

Ни в какой сторонке

Нет такой девчонки.

Я люблю Есенина,

И люблю я Ксению.

Обсудить на форуме