Литературная Газета 6365 ( № 13 2012)

Человеческие истории

Человеческие истории

ПРЕМЬЕРА

"Госпожа министерша" и "Элинор и её мужчины" в ЦАТРА

В сезоне 2011/2012 афишу Центрального академического театра Российской армии пополнили два названия: "Госпожа министерша" и "Элинор и её мужчины". "Госпожа министерша" вошла в репертуар основной, Большой игровой площадки ЦАТРА, "Элинор[?]" - в перечень спектаклей его Малой сцены.

Вероятно, их появление на армейских подмостках связано не с одними лишь чисто формальными "привязками" к бенефисам исполнительниц центральных ролей - Ольги Богдановой и Людмилы Чурсиной, которые летом 2011-го отметили свои юбилеи. Но ещё и с тем, что "Госпожа министерша" сербского драматурга Бронислава Нушича и "Элинор и её мужчины" американского автора Джеймса Голдмена (а "Элинор[?]" - это очередная театральная версия очень популярной в мире, не раз экранизированной пьесы "Лев зимой") чётко попадают в болевые точки нынешней действительности. И - одновременно остаются историями вечными, "на все времена".

Потому что "в фокусе" внимания Нушича и Голдмена оказываются женщины. А, как правило, тяготы наших дней, трудности былых эпох, большинство насущных и давних проблем приходится и раньше не раз приходилось нести на своих плечах и с наименьшими потерями решать именно представительницам прекрасного пола. Пола прекрасного, но, как это нередко на поверку выходит, отнюдь не слабого.

И в самом деле, энергии Живки - Ольги Богдановой из "Госпожи министерши" и цельности натуры, силе воли, мудрости Элинор Аквитанской - Людмилы Чурсиной способен позавидовать любой мужчина. Позавидовать и, может быть, вопреки заданным Нушичем и Голдменом зачастую негативным "предлагаемым обстоятельствам" восхититься этими героинями.

Как, собственно, и поступили художественный руководитель ЦАТРА, режиссёр "Госпожи министерши" Борис Морозов и поставивший "Элинор[?]" Александр Бурдонский, решившие не осудить, а попробовать разобраться в характерах Живки и Элинор.

И это естественно для Морозова и Бурдонского - приверженцев традиционной, предполагающей подробность разбора текстов режиссёрской школы, от которых к тому же было бы странно ждать каких-либо радикальных сценических решений. Или - нарочитой актуализации уже ставших классическими ("Госпожа министерша" датирована 1929 годом, а пьеса Голдмена - 1966-м) сюжетов. Вот и сейчас оба они предпочитают идти прежде всего от сути драматургического материала. Солидарны Морозов и Бурдонский и в том, что выбирают условный принцип оформления своих спектаклей. Первый вместе с художником Михаилом Смирновым "помещает" персонажей Нушича в некое огромное, едва ли не космическое пространство с минимумом мебели и иных бытовых деталей. Второй при помощи сценографа Валерия Фомина слегка обозначает мрачные интерьеры Шинонского замка, где разворачивается действие, отсылающего нас к далёкому, XI веку спектакля, к тому же и Андрей Климов одевает его действующих лиц не в исторические, а в чуть стилизованные "под старину" костюмы.

Всё это обеспечивает зрителям свободу восприятия и спектакля Бориса Морозова, и спектакля Александра Бурдонского, за что, судя по их реакциям, зрители Большого и Малого залов ЦАТРА режиссёрам благодарны.

Благодарны за возможность думать и мысленно проводить сугубо личные параллели с сегодняшней реальностью, когда, как у Нушича, к примеру, каждый третий норовит, подобно Живке, прорваться в высший свет . Благодарны за шанс в соответствии со, скажем, обозначенным в программке "Госпожи[?]" комедийным жанром от души посмеяться над попытками Живки - Богдановой освоить с подачи доктора Нинковича (Артём Каминский) правила хорошего тона. Благодарны за неожиданные метаморфозы, которые происходят в натуре Живки, из крикливой мещанки по ходу спектакля постепенно превращающейся в сердобольную особу, искренне желающую помочь многочисленным родственникам, а в финале (кстати, целиком придуманном Морозовым) и вовсе отказывающуюся от своих бредовых идей в пользу ранее чуждых ей нематериальных ценностей. Наблюдая же за жестокими конфликтами, раздирающими семью короля Англии Генриха II (Сергей Колесников), иной зритель может сравнить эти практически "бои местного значения" со сложной ситуацией в его семействе. И - на мгновение содрогнуться от осознания того, что с веками человечество не меняется, вследствие чего родные по крови существа по-прежнему продолжают мучить друг друга. "По Бурдонскому", остановить этот зловещий круговорот под силу только любви. Её каким-то чудом удаётся сохранить Элинор Аквитанской - Чурсиной, которая в критическую для мужа-тирана минуту всё-таки встаёт на его сторону[?]

Впрочем, кому-то все эти выводы покажутся скучными. А сами спектакли - несовременными, повествующими о торжестве не слишком почитаемых сейчас категориях нравственного порядка. Вдобавок в данных постановках нет и никакой так называемой фиги в кармане. Но, видимо, это - позиция Театра Российской армии, сознательно предпочитающего жить отдельной от столичного театрального контекста жизнью и выпускать такие вот подчёркнуто старомодные, но по-хорошему ясные спектакли (в которых, кстати, бенефисный посыл не мешает ансамблевости). Спектакли для широкой публики, идущей в театр не за трактовками, а за эмоциями.

Да и критикам ничто человеческое не чуждо. Просто они тщательно это скрывают.

Майя ФОЛКИНШТЕЙН