Литературная Газета 6366 ( № 14 2012)

Подсмотрев подслушанное

Подсмотрев подслушанное

ПРЕМЬЕРА

Когда нет пьесы, занимаются "новаторством"

Зачем же мы пришли смотреть на людей, которые ничего не хотят и не могут сказать, которым сказать-то и нечего?

Анна ЧУЖКОВА

Вероятно, уютный, тускло освещённый зал "Школы современной пьесы" со слегка бархатной от пыли лепниной помнит ещё роскошь своей молодости. Потемневшие зеркала видели когда-то блеск бриллиантов, лучшие оркестры и публику, чьи имена дали названия улицам и городам. Сегодня аристократичный Эрмитаж, собиравший некогда весь цвет Москвы, разместившись где-то между зрительских кресел, стал скромным ресторанчиком, где вместо великосветских бесед слышны тихие разговоры "своими словами", которые Евгений Гришковец и Иосиф Райхельгауз предлагают своим зрителям подслушать и подглядеть.

Экспериментальный спектакль "Подсмотренное, подслушанное, незаписанное" вышел на сцену в день дважды памятный. 27 марта "Школа современной пьесы" празднует не только Международный день театра, но ещё и собственную годовщину. В честь двойного праздника каждый актёр получил главную роль, а труппа театра стала полноправным хозяином сцены, пустив действие спектакля на самотёк: ведь в необычной постановке нет ни жёсткого сценария, ни зафиксированного литературного текста, а на место привычного театрального действия выходит сплошь импровизация.

Такой эксперимент не в новинку для театра на Неглинной: за ресторанными столиками артисты уже импровизировали в постановке без пьесы "Своими словами" в 2006-м и в застольной "Звёздной болезни", вышедшей осенью 2009-го. Тем не менее подход к новому спектаклю сложно не назвать новаторским. Постановка обещает каждый раз быть разной и благодаря не только вариативному тексту, но и сценарию. Дело в том, что всего авторами было подготовлено двенадцать небольших зарисовок, лишь шесть произвольно выбранных из которых будут задействованы в каждом спектакле, рождая новые контексты, настроения и позволяя актёрам каждый раз по-новому взаимодействовать на сцене.

Перед премьерой Иосиф Райхельгауз немного в смущении ещё раз объясняет зрителю, что же такое это "Подслушанное[?]", и отдаёт "с нервами и волнениями" своё детище (если это коллективное творение можно назвать своим) на наш суд. Гаснет свет, и в предвкушении мы остаёмся один на один со сценой и неизвестностью, выгадывая, что же случится в каждый следующий момент сего спонтанного творческого действа. В этом ожидании каждый шаг и жест актёров кажется волшебным: вот оно, чудо творчества, свершается на наших глазах? Но проходит какое-то время, и иллюзия правдивости постепенно исчезает за грубым каркасом историй, рассказанных героями. Спонтанный жизненный поток мельчает, натыкаясь на искусственные границы так мало присутствующего здесь авторского текста. Застенчивый сентиментализм автора здесь поделён на двадцать - двадцать совершенно разных персонажей, друг с другом не знакомых. В переполненном ресторанчике больше не остаётся места для того трогательного героя, что доверит публике свои надежды и секреты. Вместо почти волшебного реализма, вместо ностальгии под прустовским увеличительным стеклом зрителю достанется почти не приправленный быт двадцати не столь обаятельных персонажей, жующих на сцене. Их истории не оригинальны и не поучительны, их образы не выпуклы и раскрываются главным образом посредством гастрономических предпочтений.

Непонятным остаётся, зачем же мы пришли смотреть на людей, которые ничего не хотят и не могут сказать, которым сказать-то и нечего, и, чтобы услышать их, остаётся только подслушивать, втягиваясь в нелепые анекдоты.

Как бы то ни было, постановка вышла действительно необычной. Начиная от организации пространства, где приближённая к зрителю сцена придаёт действию интимности. Сюжеты сопровождает забавный видеокомментарий, раздвигающий рамки статичной сценографии. Однако задача объединить в условиях спонтанной игры несколько историй сложна непосильно, а в условиях отказа от традиционной режиссуры представляется и вовсе невыполнимой. Разговорный жанр, объявивший себя тотально импровизационным, лишил режиссёра и нас удовольствия хоть немного понаслаждаться художественным языком театральной условности.

Реалистическая трактовка действия отказала нам в красочных метафорах и многослойных смыслах, оставив почти неоформленным сценический текст. "Подслушанное" складывается в многоплановое разноголосие с неразличимой композицией, где беспорядочно перемешанные сюжеты не составляют единой конструкции. Сложночитаемый монтаж обслуживает сразу несколько симультанных эпизодов, хаотично выхватывая куски бесед за разными столиками. В миксе из историй нет ни завязки, ни кульминации, так что заведённая шарманка неурядиц продолжает монотонно играть, пока заряд анекдотов в ней не иссякнет.

К сожалению, это тот случай, когда эксперимент заслонил собой содержание, не предложив взамен ни изысканной затейливой формы, ни глубокомысленного размышления.

Обсудить на форуме