Литературная Газета, 6557 (№ 25-26/2016)

Каким именем перекликаться будем?

Каким именем перекликаться будем?

Литература / Литература / Территория абсурда

Красников Геннадий

Теги: литературный процесс

Неюбилейные заметки о 50-м юбилейном Всероссийском Пушкинском празднике поэзии в Михайловском

В 1829 году в письме к своему другу А. Пушкину П. Чаадаев пишет, что его «пламеннейшее желание – видеть Пушкина посвящённым в тайну времени ». Собственно говоря, Александр Сергеевич обладал этим редким даром чувствовать, что «совершается под покровом внешних исторических событий» (В. Зеньковский). Чему свидетельство в том числе его знаменитые слова «бывают странные сближения».

А в том, что 50-й юбилейный Всероссийский Пушкинский праздник поэзии в Михайловском является событием историческим, нет никаких сомнений. Как пишут на сайте Пушкинского заповедника его замечательные хранители и великие энтузиасты: «В 60-е годы оформилась эта подлинная народная инициатива и возродилась в форме Всесоюзных Пушкинских праздников поэзии». А далее эти вдохновенные, верой и правдой преданные Пушкину служители музея сообщали: «В 2016 году состоится 50-й, юбилейный Всероссийский Пушкинский праздник поэзии. Проведение этого праздника – значимое событие для музея». Готовясь к мероприятию, они трепетно напоминали: «Михайловское обладает огромной лирической силой. Здесь прошлое явственно живёт в настоящем, происходит передача культурной эстафеты поколений, принадлежащей к великой русской пушкинской культуре – открытой, гостеприимной, дружеской ко всем другим культурам мира…» «Культурная эстафета», однако, в юбилейном году оказалась несколько странной… И отнюдь не по вине музейных работников. Им-то, бедным, не привыкать к подобного рода ударам судьбы.

Как известно, в 1936 году (с которого, собственно, и начинаются Пушкинские праздники поэзии) к предстоящему в 1937 году столетию со дня гибели А.С. Пушкина приступили к восстановлению дома-музея поэта в Михайловском. Восстановление проходило при участии тогдашнего директора Государственного Пушкинского заповедника (1935–1938) Василия Захаровича Голубева (1902–1941), погибшего в первый год Великой Отечественной войны (по «странному сближению», словно поручившему своё детище другому, выжившему фронтовику, надёжному и отчаянному Семёну Гейченко). В.З. Голубев строго придерживался исторически достоверного, сохранённого по воспоминаниям и рисункам современников, плана воссоздания дома поэта. Но вот вместо «шестикрылого Серафима» Пушкина посетила во всём разбирающаяся власть, которая, по слову Мандельштама, «отвратительна, как руки брадобрея»… В заповедник прибывает некая дама с богатой биографией – Елена Фёдоровна Розмирович, супруга наркома юстиции Николая Крыленко, ответственный секретарь Всесоюзного Пушкинского комитета, директор Государственной библиотеки им. В.И. Ленина, а в недалёком прошлом, помимо восхождения с Лениным на снежную альпийскую вершину Ден-ду-Раше, член следственной комиссии Первого революционного трибунала (есть отчего вздрогнуть в 1936 году!). Характеристика столь важной персоны умещается в три лаконичных слова: «решительна, бескомпромиссна и безжалостна» (Д. Тимошенко).

После осмотра Михайловского Елена Фёдоровна решительно определила, какой именно дом нужен Пушкину, а именно: в доме-музее должно быть «пять музейных комнат общей площадью 200 кв. метров, кабинет заведующего музеем 20 кв. метров», а также «вестибюль, гардероб, мужские и женские уборные должны быть запроектированы из расчёта максимальной единовременной загрузки музея в 50 человек». Правда, тут Розмирович допускала варианты: уборные могут быть «запроектированы вне дома». Но будущий фронтовик В.З. Голубев не дрогнул и сумел защитить свой проект практически готового на тот момент пушкинского дома, и «гений места», освящённый именем и невидимым присутствием поэта, всё-таки не был осквернён, пока не пришли на русскую землю фашисты…

В 60-е, уже на государственной основе, вновь возродились поэтические праздники в Михайловском. Много воды утекло за прошедшие полвека. Нет тех звонких имён, которые были знакомы всем в стране по телевизионным передачам, по трансляциям с Михайловской поляны, где собирались тысячи поклонников поэзии, чтобы увидеть и услышать голоса И. Андроникова, П. Антокольского, Я. Смелякова, Ю. Друниной, Б. Ахмадулиной, В. Бокова, Н. Старшинова, Е. Евтушенко, В. Кострова, К. Кулиева, Д. Кугультинова, правнука поэта – Григория Григорьевича Пушкина, гостей, выдающихся поэтов из разных стран…

Поэзия стала бедной падчерицей на радио, на телевидении, в информационном пространстве. Она ушла со стадионов, потеряв многотысячных поклонников… Не будем сейчас говорить о причинах, но признаем сам факт того, что, как говорит старинный домовой Михайловского Валентин Курбатов: «Меняется «вектор» поэзии. Сам слушатель и читатель поэзии слушает её уже не прежним «общественным» слухом, а разобщённым сердцем и собирается вокруг Слова на более «тихом» уровне». Но мой тридцатилетний опыт участия в пушкинских торжествах в Болдине, в Михайловском показывает, что самые верные читатели и поклонники поэзии (а это всё равно от сотен человек до нескольких тысяч порой) приходят и приезжают со всех концов России именно на праздник поэзии, чтобы услышать живое поэтическое слово…

Вот и в этом году юбилейный Пушкинский праздник не потерял своей торжественности и эмоциональной окрашенности, несмотря на то что буквально накануне поездки нашей делегации в Михайловское по всем каналам с утра до вечера, как нарочно, повторялась информация о том, что Псковская область признана самым бедным регионом России (словно стыдя нищих поэтов, чтобы мы не ели свой хлеб даром). Всё было на высшем уровне, чувствовалась заботливая рука государства. Молодой и энергичный губернатор Андрей Турчак без бумажки и чиновничьей важности непринуждённо и сердечно открывал праздник. Владимир Толстой, советник президента РФ по культуре и искусству, председатель оргкомитета празднования, зачитывал приветственный адрес президента России Владимира Путина гостям и участникам Пушкинского праздника поэзии. Были прекрасные театральные и музыкальные коллективы – оркестр Псковской филармонии, Государственная академическая хоровая капеллы им. А.А. Юрлова, артисты «Новой оперы».

В Научно-культурном центре Пушкинских Гор в переполненном зале состоялся поэтический вечер, где с восторгом принимали замечательного русского поэта Владимира Кострова (председателя Международного Пушкинского комитета) и овациями встречали других гостей праздника. А среди них были яркие самобытные поэты – москвичи Геннадий Иванов, Константин Скворцов и Василий Попов, преподаватель русской словесности МГУ Анна Евтихиева. Санкт-Петербург представляли Андрей Ребров и Валентина Ефимовская, Калугу – Вадим Терёхин, Ханты-Мансийск – Дмитрий Мизгулин, города Слобожанщины Харьков и Белгород – Станислав Минаков, из Махачкалы приехали два народных поэта Дагестана – Магомед Ахмедов и Сибирбек Касумов. В составе делегации были также балкарский поэт, историк фольклора и литературы Абдуллах Бегинов, народный писатель Удмуртии Вячеслав Ар-Серги, народный поэт Республики Саха (Якутия) Наталья Харлампьева, руководитель Русской писательской организации Эстонии, известный прозаик, культуролог и переводчик Владимир Илляшевич. Белоруссию представлял минчанин Андрей Скоринкин, Сербию – выдающийся поэт и переводчик, почётный член СПР, лауреат двух «Золотых Витязей» Зоран Костич.

В делегации были и псковские писатели – критик и эссеист Валентин Курбатов, проведший блестящий круглый стол с участием поэтов России, ближнего и дальнего зарубежья «Моцарт и Сальери или фигляр и Алигьери» (вызовы русской культуре), а также поэты Андрей Бениаминов, Игорь Исаев, Наталья Лаврецова, Ларина Федотова, Надежда Камянчук. Руководил командой литераторов в Пушкинские дни глава псковской писательской организации СПР прозаик Игорь Смолькин. Именно ему пришлось принять на себя первые удары неотвратимых «странных сближений», когда убийственными шагами Командора в тот вечер дала о себе знать невидимая тень железной Розмирович, реинкарнированной в виде «запроектированных» «усовершенствований» режиссёром студии «Ленфильм» Дмитрием Месхиевым, являющимся с недавних пор руководителем театрально-концертной дирекции Псковской области. Как незабвенной памяти Елена Фёдоровна знала, какой дом нужен Пушкину, так и Месхиев решил, что на поэтическом празднике поэзии и поэтов должно быть как можно меньше (как если бы на съёмки его фильма пришла сама Розмирович и потребовала убрать всех актёров, а заодно и режиссёра, дабы не путались под ногами!). «Слушать не будут», – утверждал новоявленный псковский нарком от культуры, и даже когда зрители аплодисментами буквально не отпускали поэтов со сцены, Месхиев красноречивыми жестами требовал от И. Смолькина, чтобы тот поскорее убирался со своими гостями. На такую бесцеремонность отреагировал под одобрение зала балкарский поэт А. Бегинов: «Не дать поэту слова – всё равно что убить его на дуэли».

Но самым радикальным «усовершенствованием» постановщика праздника поэзии стали события на главной поэтической поляне Михайловского, где все последние полвека как раз и происходило поэтическое действо, где «происходит передача культурной эстафеты поколений»… Где ещё одно историческое сокровище – намоленная, надышанная сцена, помнящая выдающихся людей, блистательные выступления, голоса многоязыкой отечественной и мировой поэзии, тоже ведь своего рода «гений места», к которому вела все эти годы своя «народная тропа». Сюда за тысячи километров приехали поэты, переживали, вынашивали в себе сокровенное слово о Пушкине… Но, увы, той сцены, на том – намоленном – месте не оказалось. Наш стратег «руками брадобрея», с лёгкостью игрока, как колоду карт, перетасовал всю поляну, как перетасовал он и традиционную поэтическую программу праздника, в результате которой пришедшим на выступления поэтам слова не дали. Хотя и на новом месте верные зрители, как всегда, пришли слушать стихи, зная, что с 12 до часу дня на поляне, на законном месте, традиционное время стихов…

Честно сказать, было стыдно перед гостями из разных городов, стран, перед моим другом Зораном Костичем, который первый раз приехал к Пушкину и вместе с нами попал в унизительное положение. Стыдно перед Владимиром Илляшевичем, который в одиночестве хранит в Эстонии братство русских писателей, всё ещё верящих в живое русское культурное пространство. Но ещё унизительнее было, когда уже в конце дня поэтам всё-таки дали возможность выступить, а на сцене в это время под оглушающий грохот отплясывали дикий то ли канкан, то ли ещё какой-то отстой полуголые девицы группы «Лицедеи» (но не те полунинские «Лицедеи» с их философией и смехом сквозь слёзы, а примитивные механические куклы, дербанящие свою часть государственного бюджета, отпущенного на юбилейный Пушкинский праздник поэзии!)…

Этот позор на полупустой поэтической поляне с нами до конца переживал не бросивший нас в трудную минуту, интеллигентный, растерянный от происходящего варварства Георгий Николаевич Василевич, директор Государственного музея-заповедника А.С. Пушкина «Михайловское».

После «канкана» перед горсткой оставшихся зрителей мы говорили о «весёлом имени Пушкина», читали стихи Александра Сергеевича, а когда уходили, видели, как на сцену вслед за нами поднимался великий коллектив Государственной академической хоровой капеллы России имени А.А. Юрлова, а на поляне уже практически не оставалось зрителей. И только пушкинские берёзы, только аллея Анны Керн, только птицы, только вечная речка Сороть, хранящая отражение и неповторимый смех гениального поэта, слушали бессмертную классическую музыку, поражаясь мужеству и терпению русской культуры…

Выступая после литии на могиле Александра Сергеевича, я говорил о победе Пушкинского праздника над смертью, над временем, над пошлостью… О том, что когда-то в русском зарубежье дни столетнего юбилея пушкинской гибели на дуэли объединили всех оставшихся без России, без Родины. Владислав Ходасевич писал тогда о том всенародном праздновании: «Это мы уславливаемся, каким именем нам аукаться, как нам перекликаться в надвигающемся мракe». Когда, словно старого Фирса из чеховской пьесы, скоро забудут на михайловских тропинках и Пушкина, и Курбатова, и Василевича, и чистых бессребреников, музейных работников новые хозяева жизни, новая капиталистическая Россия…

И ещё подумалось: будь жив Семён Степанович Гейченко, уж он бы смог и одной своей рукой фронтовика и мужика врезать как следует всем, кто посягает на святое, кому всё равно, каким именем будет перекликаться Россия во мраке.