Литературная Газета, 6586 (№ 06/2017)

Я всё забираю с собою

Я всё забираю с собою

Литература / Литература / Поэзия

Теги: Галина Илюхина , поэзия

Галина Илюхина

Родилась в Ленинграде, живёт и работает в Санкт-Петербурге. Автор четырёх книг стихов – «Пешеходная зона» (2006), «Ближний свет» (2010), «Птичий февраль» (2013) и «Колокольная горка» (2016). Лауреат премии «Молодой Петербург» (2009), премии журнала «Дети Ра» (2012), обладатель Специального приза Волошинской премии (2013).

Одна из основателей и организаторов ежегодного Международного литературного фестиваля «Петербургские мосты». Составитель поэтической антологии «Аничков мост» (2010).

Мои янтари

…Бренчит умывальник, прибитый к сосне.

И мятный зубной порошок на десне,

и хвоя, прилипшая к мылу, –

всё здесь, ничего не забыла.

Всё помню – как пахнет тугая смола,

что я колупала в щербинках ствола,

увязших букашек и мошек,

и пятна на сгибах ладошек,

и мшистый забор, и дырявый лопух,

и в солнечной пыли бредущий пастух,

и шумно сопящее стадо –

как из-за штакетника сада

смотрела на них, замирая слегка,

поскольку ужасно боялась быка,

и, если он шёл слишком близко,

я к дому с пронзительным визгом

неслась, спотыкаясь о корни, и вот –

в спасительный бабушкин ткнувшись живот,

опять становилась всесильной.

И вечер, душистый и синий,

на дачу слетал – на террасу и сад,

и где-то, людей увозя в Ленинград,

вдали электрички свистели…

И, веса не чувствуя в теле,

я сладко плыла, как туман по земле.

Как тот муравей, застывая в смоле,

я всё забирала с собою:

сосну, умывальник, левкои,

коленки в царапинах, тёплую реч-

ку, шорохи, запахи, травы до плеч,

огромные яблони, сливы…

И близких – живых и счастливых.

Колокольная горка

Виталию Дмитриеву

В Доме творчества спят шулера

под нечестно захваченным кровом.

В чёрном небе, как росчерк пера,

звездопад над ночным Комаровом –

словно жалобы в божьи суды,

доказательства – кто тут не лишний.

Измельчали эдема плоды

до трагической чеховской вишни.

Но неплохо идут под коньяк

эти карлики яблочной ветки –

по посёлку гуляя, поэтки

их набрали за так.

Да не свяжет оскомой уста

райский дар – золотая китайка.

Колокольная горка крута,

но попробуй, таких укатай-ка:

мы сидим на наследном крыльце –

принцы-нищие литерной крови,

и мерцает в алмазной пыльце

наша ночь в Комарове.

Комаровское

Здесь то горка, то озеро –

эти «ярве» и «мяки»,

и оранжево-розовый

свет, неяркий и мягкий,

за стволами сосновыми

от шоссе до залива

нас морочит, и снова мы

бродим неторопливо,

словно в храме с колоннами,

что смолой мироточат,

и вполне просветлёнными

возвращаемся к ночи

на участок старателей

комаровского лета –

наше гетто писателей,

токовище поэтов.

Лето

Блещет луковка часовни.

Лебеда, осот.

Отпустили бы часов мне

тысяч восемьсот!

Гул пчелиный, дух полынный,

речка – что стекло.

А ведь больше половины

мимо утекло.

Что же мне всё мало, мало,

жадине такой?

Но сегодня время встало

сонною рекой.

Человечек – божья рыбка,

мелочь, ерунда.

Пусть меня качает зыбко

тёплая вода,

где сверкает купол древний

поплавком в реке,

и рыбарь на солнце дремлет

с удочкой в руке.