Литературная Газета, 6589 (№ 10/2017)

Мне сон был радостный и вещий

Мне сон был радостный и вещийВыпуск 2

Спецпроекты ЛГ / Литературный резерв / Молодой Дельвиг

Яковлева Екатерина

Теги: Современная поэзия

Родилась в 1986 г. в г. Заполярный Мурманской области. Стихи пишет с детства. В настоящее время живёт в Мурманске, работает в Городской больнице скорой медицинской помощи. В 2003 году стала лауреатом I степени в номинации «Поэзия» премии губернатора Мурманской области имени К. Баева и А. Подстаницкого, в 2014 г. – лауреатом II степени в номинации «Поэзия» всероссийского литературного форума имени Н. Гумилёва «Осиянное слово» в Переделкине. Лауреат конкурса имени Е. Курдакова «Неопалимая купина» (2015). Публиковалась в газетах «Литературная Россия», «Мурманский вестник», «Вечерний Мурманск», в альманахе «Площадь Первоучителей», а также в китайском журнале «Иностранная литература и искусство» (№ 6, 2015). Автор книг «Неба неземное притяжение» (Мурманск, 2003) и «Дай мне целое» (2015), предисловие к которой было написано лауреатом Государственной премии России Василием Казанцевым. Участница Первого двустороннего форума молодых писателей Китая и России (ноябрь 2015 г.) Член Союза писателей России с 2015 г. В 2016 году награждена премией «Молодой Дельвиг».

* * *

Вытряхиваю всё из кошелька,

Смотри, старик, и я могу быть доброй,

Хотя тащусь по свету, словно с торбой,

С душой пустою, как твоя рука.

Аккордеон закашлялся и смолк,

Ему минута только – отдышаться,

Скукожились рубли в дрожащих пальцах,

Монетка закатилась под сапог…

Поверишь ли, в тебе я узнаю

Далёкого родного человека,

Которого не видела полвека,

Лица почти не помню, но люблю!

Да, музыка – внутри, а не вовне,

И глухота к ней – тяжкое увечье,

Но мне её услышать было легче

Когда ты руку протянул ко мне.

Фонарь

Взметнулась птицею бессонница,

Точила в небе месяц-клюв,

Хмелел дождём фонарь-пропойца,

К окну звенящему прильнув.

Всем телом наклонившись, вздрагивал,

Туман трепался в бороде,

И слабый, хлипкий луч протягивал,

Как будто в душу мне глядел.

Поговори со мной, пожалуйста, –

хрипел, – Довольно тишины!

Мне здесь, на дне колодца-августа

Звёзд отражения видны!

Какими будем мы богатыми,

Собрав, нанизав их на нить!

Нам время, хмурясь циферблатами,

Устанет стрелками грозить.

Но ты плохая собеседница –

Молчишь, а в ящике стола

Печаль твоя томится пленницей,

Стол раскаляя добела!

Затихну скоро, обезглавленный:

Мой хрупок мир, неярок след…

Есть утро у тебя – вот главное,

И ничего дороже нет.

* * *

А раньше сердце лёгким поплавком

Дремало на поверхности воды,

В той точке между облаком и дном,

Где чувства невесомы и просты.

Казалось сердцу – будет так всегда,

И тёплых струй теченье принесло,

Но всколыхнулась сонная вода,

Как будто вдруг ударило весло.

И ночью белой, словно береста,

Тревожный сон пришёл издалека,

О том, что лёгкость – это пустота.

Речная гладь. Не видно поплавка.

* * *

Ловила ветер подолом платья,

С прибрежной галькой вода шепталась.

Сок дыни тёк по твоим запястьям,

Сок дыни тёк – золотая сладость.

Ладони липкие, взгляд – всё легче,

Он мне знаком, он тебе привычен!

Мне было жалко, что этот вечер –

Совсем пустой коробок без спичек.

А ты просил поцелуй – и только!

Так будет слаще, тебе казалось!

Как сломанный полумесяц, корка,

Песком покрывшись, в ногах валялась.

* * *

Нарисовать бы, только не умею,

Спасаясь этим от тоски и страха,

Цепочки лунный блик на смуглой шее,

Затерянный за воротом рубахи.

И пальцы эти, пахнущие Примой,

Дрожащие как будто бы на флейте…

Я говорила: жизнь проходит мимо,

А жизнь вся уместилась в том моменте,

Когда твои засушливые губы

Причиной жажды становились сами,

А дальше был лишь мир простой и грубый,

С покинутыми где-то чудесами.

* * *

Ступлю босыми в зверобой,

Укравший золото у солнца,

И детство, словно пёс слепой,

К моим коленям тихо жмётся.

Не вздрагивай же, бог с тобой,

Мне сон был радостный и вещий,

Что где-то ждут меня домой,

Мои не убирают вещи.

Там, запрокинув вверх лицо,

Клён к небу тянется устало.

И время свёрнуто в кольцо –

Конец всё там же, где начало.

На дверце кованой печной

Чугунный конь сгибает шею…

На сердце, как на водопой

Спешит и, припадая, млеет.

* * *

Белобрысый парень Кольча

В знак того, что мы друзья,

Смастерил мне колокольчик –

Славный, да звонить нельзя!

Звук бежит – да спотыкнётся,

Захлебнётся на бегу,

Ловит зыбкий лучик солнца

Дыркой в глиняном боку.

Несуразный как хозяин,

Только память дорога!

Словно бы из света сваян,

А возьмёшь – дрожит рука.

Вдруг увидишь берег отчий,

Травы трогают плечо.

Кто услышит звон тот, Кольча,

Тот вернуться обречён.

* * *

Не на месте сердце. А место

Под тяжёлой твоей рукой.

Как в груди ему стало тесно,

Отрицающему покой!

Видишь свет, разлепляя веки,

Собираешь его в горсти.

По моим беспокойным рекам

Твоему кораблю идти.

Нагадала, что будет после,

Но не выдала наперёд,

И предсмертной запиской осень

Ржавый лист на ладонь кладёт.

* * *

Она была во сне, как наяву,

Её лицо от нежности светилось:

«Прости меня, от радости реву,

Не то б не развела такую сырость».

На подоконник грудью налегла,

Горшок с цветком поправила привычно.

«Подранок милый, как твои дела?

Какая блажь тебя терзает нынче?»

О нынче клёны яростней горят

И под ноги швыряют рыжей пылью,

И я иду, как прежде, наугад

По грани между вымыслом и былью.

Ждать не умею… И на красный свет

Перебегаю мокрую дорогу.

На этой стороне мне правды нет,

Да и на той, я чувствую, немного.

В ларьке хотела прикупить конфет

Которые ты любишь – козинаки.

Опомнилась. Купила сигарет.

По-детски дождь захныкал:

«Враки! Враки!»

Да нет, дружок, всё так, – я говорю, –

Нам и во сне свиданье – божья милость,

Смеюсь в лицо больному сентябрю,

Успею плакать. Я не разучилась.

* * *

С белых чистых рук, точно знаю я:

Всё тебе сойдёт.

Бойся лишь меня, моего огня,

Если сердце – лёд!

Вдруг захлюпает, потечёт слезой

Поперёк ребра…

Потому иду нынче стороной,

Что к тебе – добра.