Литературная Газета, 6589 (№ 10/2017)

Наталья Поклонская: „Не надо марать святыни!“

Наталья Поклонская: „Не надо марать святыни!“

Политика / Новейшая история / Прямая речь

Сухомлинов Владимир

Теги: Наталья Поклонская , Крым , Россия , царская семья , Матильда

Что будет с Крымом, чем опасна „Матильда“, стоит ли вернуть смертную казнь?

Бывший прокурор Крыма, а ныне депутат Государственной Думы Наталья Поклонская – фигура заметная, на её выступления бурно реагируют, в её адрес звучат обвинения и даже оскорбления. Видимо, своими высказываниями Наталья Владимировна задевает важные болевые точки.

– Как после Крыма в столице? Там вас чуть ли не на руках носили, а тут уже чего только о себе не понаслушались!

– Разница ощутима. Москва – по-своему красавица, энергетика сумасшедшая, отставать от ритма жизни нельзя. Хандре поддаваться нельзя. Вперёд, вперёд и только вперёд. Надо постоянно быть в тонусе, и это хорошо. А передохнуть можно в Крыму.

– Но там же теперь встречи с избирателями…

– Да, конечно. Крым – моя родина. Их у меня две – Луганск и Крым. В первом родилась; в Крыму, куда семья переехала, когда мне было лет семь, росла, училась. С ним всё связано. Люб­лю и крымские степи, и наше море – нет жизни без них. Крым не частица памяти, он всегда со мной и во мне.

Конечно, не забыть весны 2014 года. Мы молились, чтобы нашему президенту Господь дал силы принять такое решение, которое он и принял. Надежда была только на это. Все хотели услышать: «Мы вместе!»

Мечтаю проехать как можно больше наших городов ещё и потому, что хочется передать благодарность всем-всем, кто нас поддерживал. И хочется помогать людям чем могу.

– Какие перспективы у Крыма?

– Самые замечательные! Сейчас не всё гладко, есть недочёты. Острая проблема – муниципальные органы власти, исполнители на местах. Подчас они или бойкотируют, или не выполняют требования и указания главы республики. Была недавно в Крыму, принимала избирателей, и глава республики был на работе. А на местах часто работают с ленцой. И это тогда, когда создаётся, по сути, новый регион большой России. То есть проблема, по-простому говоря, в совести каждого. Именно по совести надо выполнять ту функцию, за которую взялся. А не щёки надувать. Тогда будет как часики всё работать.

Для этого есть всё. Финансирование сумасшедшее, мост Крымский – посмотреть – на глазах растёт, соединяется русский Крым с русским Кавказом. А задумано было в 1910 году государем Николаем Александровичем. Благодаря твёрдой воле нашего президента теперь это выполняется. Или аэро­порт. Прилетаешь и видишь, как он меняется, расширяется – всё очень стремительно. Дороги. Ещё много просто страшных, но что-то уже нормальное уложено. Да, воровство среди чиновников не прекращено. Я возбуждала уголовные дела, и сейчас они возбуждаются.

Работа движется на всех направ­лениях.

Но самое главное (улыбается) – природа не спит и никак не коррумпирована. Приезжаешь, и такая красота вокруг… Все условия есть. Надо только работать. Сделаем! Мы сохранили честь и память о наших дедах и прадедах, которые, защищая Крым от врагов, кровью пропитали крымскую землю. И мы не предатели. Нужно только каждому достойно выполнять свою функцию, как бы казённо ни звучало. Крым будет радовать не только Россию, но и весь мир.

– Но пока вы в Москве. Нет ли разочарований от пребывания там, где вас то и дело за что-то клюют?

– Знаете, наш президент в декабре в Послании Федеральному Собранию высказал мысль, которая мне очень понравилась. Смысл в том, что если кто-то чувствует себя умнее других в каких-то вопросах, он всё же не должен никого обижать, должен вести себя подобающе. Если кто-то из моих критиков чувствует себя умнее, ну и слава богу. Только нужно не забывать о такте, благородстве.

Обижаться на надуманные высказывания, фантазии, подтасовки, на упрёки, что я чего-то не знаю, – зачем? Я сажусь и читаю, сажусь и перепроверяю. Может, действительно чего-то не знаю. Но я намерена учиться, познавать, переосмысливать. Знаете, есть критика обоснованная, а есть провокационная. Ну хочется кого-то разозлить. Это всякий раз с чем-то связано.

Невозможно всем нравиться, мы ведь не солнышко, всех не согреем. Кому-то не по душе, кого-то раздражаем. Но меня критика не обижает. Наоборот, держит в тонусе. Будем меняться к лучшему.

– В последнее время вам достаётся на орехи за кино. Вроде бы не ваша сфера, но исхожу из того, что вы депутат Госдумы и вправе высказываться по явлениям, которые волнуют людей, по вопросам общественного бытия, истории. Скажем, тема царской семьи вас давно волнует – это отражается и в портретах царской фамилии в вашем кабинете. Удалось посмотреть «Екатерину II», которая недавно прошла по ТВ?

– Нет. Когда возвращаюсь домой с работы, фильм уже заканчивается. Но обязательно посмотрю.

Что же касается «Матильды» о цесаревиче Николае, то да, я исхожу из того, что царская семья для меня святая, принявшая мученическую смерть, царь причислен нашей церковью к лику святых.

Часовня в честь святых царственных страстотерпцев – один из первых храмов, что были построены после воссоединения Крыма с Россией. Люди приходят в неё с приболевшими детками, чтобы они исцелились. Сама, когда приезжаю, обязательно захожу туда. Там есть икона в честь царской семьи, которая была написана в Екатеринбурге.

И когда фильм затрагивает нечто святое, можно пред­угадать реакцию верующих на вольную или невольную попытку это замарать, принизить, бросить тень. Надо осознавать, что люди начинают обоснованно писать обращения и говорить своим представителям, мне в том числе: «Наталья Владимировна, не позвольте обижать наших святых и спекулировать на них. Так ущемляются наши чувства и права». В правовом порядке ко мне поступило много обращений – на сегодня двадцать тысяч. Часть из них – вот в этом сейфе.

Есть ещё категория людей. Они атеисты, но видят, что задеваются чувства верующих, что за основу фильма берётся не столь уж значимая страница истории и трактуется в определённом ключе. А главного героя, русского царя, играет немецкий артист, известный в узких кругах по фильмам эротического жанра. И у них подчас вспыхивает агрессия. Чувства так играют, разные же люди. Агрессия выливается в то, что режиссёр данного фильма публично просит: «Оградите меня от тех, кто угрожает сжечь кинотеатры, в которых пойдёт мой фильм!» Требует даже возбудить судебное производство в связи с запугиваниями. И его требование понятно, речь о правонарушении. Но национальный фильм под на­именованием «Матильда» создан за счёт государственных средств. А одним из условий их предоставления является недопустимость провоцирования людей на какие-либо экстремистские действия или высказывания.

Мы видим, что, даже не выйдя на экраны, фильм разжигает рознь, провоцирует людей на неправомерные действия. Ведь что такое жечь кинотеатры? Это может привести к гибели людей. Из-за чего? Из-за того, что кто-то что-то сказал? Нет! Из-за того, что на такие действия провоцирует фильм. В этом камень преткновения.

Считаю, нужно до конца разобраться с этим с юридической точки зрения. Вот моя позиция.

Не касаюсь вопросов художественного воплощения замысла Алексея Учителя. Не касаюсь нравственности, духовности. Я, кстати, пыталась затронуть нравственный аспект, но поняла, что не каждый это может осознать правильно. Стоит напомнить слова патриарха Кирилла о том, что нет более оболганной и оклеветанной личности, чем святой государь, и это продолжается по сей день...

О достоверности-недостоверности фактов в фильме Учителя – пусть говорят историки. Я же открыто и честно заявляла и заявляю: меня фильм оскорб­ляет. Я его смотреть не буду. Есть сценарий, есть видео­трейлеры, есть мнения людей, в том числе актёров, постановщиков, – можно составить представление. Своё мнение публично высказал и епископ Тихон (Шевкунов): как можно в реальности представить государыню Александру Фёдоровну набрасывающейся с ножом на балерину Матильду? Она ведь причислена РПЦ к лику святых, поэтому изображать её в таком виде – оскорбительно для верующих.

– Но есть немало свидетельств, что государыня была фигурой противоречивой, её роль в судьбе Николая II по-разному оценивали современники. Например, Сергей Витте…

– Образ канонизированной государыни с ножом в руке, повторюсь, оскорбляет чувства верующих.

Уверена: с точки зрения юридической фильм провоцирует на противоправные действия, разжигает рознь на почве религии. Кстати, с протестами ко мне обратились и мусульмане из Дагестана и Крыма.

Есть две стороны проблемы. Первая – это люди, обращающиеся с просьбой запретить фильм: не троньте святых православной церкви! Есть вторая. Создатели хотят выпустить фильм, говорят: оградите нас от «агрессоров»! Первые считают, что ущемляются их чувства. Вторые преследуют цель получить материальное вознаграждение за фильм. Кто за что борется?

Повторяю: сначала необходимо правильно разобраться с точки зрения закона. А так в принципе, если хочется создать фильм о балерине, любой балерине, то пожалуйста, никто не будет против. На собственные средства создавайте откровенные фильмы, создавайте очень откровенные, страшные, ужасные – какие хотите. Но когда затронута национальная святыня, вы должны понимать, что можете обидеть людей, которые ей поклоняются, если перейдёте какую-то черту. Можете даже разжечь конфликт. Вокруг «Матильды» он назрел. И не на пустом месте.

– Действительно, существует вопрос денег, а не только юридических или моральных оценок. На «Матильду» было выделено 700 миллионов рублей из госсредств.

– Да. И Министерство культуры, и Фонд кино вправе отозвать эти деньги, если фильм не будет соответствовать утверждённому сценарию и будет разжигать рознь между людьми. Это противоречит положению о выделении госсубсидий. Создатели фильмов должны понимать, на что идут.

– Насколько мне известно, Министерство культуры даёт деньги на детское, дебютное и авторское кино, а Фонд кино выделяет безвозмездные средства на поддержку фильмов, которые будут иметь коммерческий успех. А вы говорите, что выделяющий средства вправе их отозвать.

– Это для меня сегодня большая загадка. Я запросила информацию и у Министерства культуры, и у Фонда кино. Просила уточнить, какие выделялись на «Матильду» деньги и на каких условиях. К сожалению, чёткого ответа не получила, хотя Фонд кино отозвался, а Министерство культуры до сих пор думает. Так вот, Фонд кино говорит о возмездном субсидировании, но в ответе не указали, о какой сумме речь и о каких условиях. Признали только, что госсредства с 2013 года выделяются на этот фильм.

Из текста можно понять, что какая-то часть средств – безвозмездная, а часть – со стопроцентным возвратом. В целом же всё как-то путано! Поэтому мной подготовлены депутатские запросы в Счётную палату и Следственный комитет РФ. Пусть проверяют. Речь же о государственных деньгах. Разберутся, думаю, и предоставят информацию. А если нет, тогда это будет преступлением уже по другой статье Уголовного кодекса.

– Вы затронули тему, связанную и с законодательством, и финансированием проектов. Нет ощущения, что порой существует коррупционная составляющая?

– Скажу так, как обычно мыслит прокурор. Он всегда видит где-то коррупционную составляющую. Киносфера – не исключение.

– Но ведь нужны доказательства?..

– Чтобы доказательства собрать, нужно провести проверку в соответствии с положениями статей 144, 145, 146 УПК РФ. Для этого я обращалась (и не раз) в компетентные органы, включая Генпрокуратуру. Но конкретно по данным фактам, как говорила, обратилась к главе СКР А. Бастрыкину и председателю Счётной палаты Т. Голиковой. Речь не только о «Матильде». Потому что ко мне обратилась группа представителей киноиндустрии, например, и по фильму «Сокровища Ермака» (фильм имеет ещё и второе название) той же киностудии. Эксперты привели и ряд других примеров, когда, по их мнению, имеет место нецелевое расходование.

– Хочу вернуться к содержательной стороне. Часто, если берётся историческая фигура, то с «тёмной» стороны. В то же время и советское кино, и Голливуд добились наибольших высот, когда создавали какие-то образцы для подражания. «ЛГ» за последние десять лет не раз поднимала вопрос создания своего рода киноЖЗЛ. И чтобы это был государственный заказ. Мало кто услышал. Деньги продолжают уходить на что-то подобное «Матильде». Почему?

– По всей видимости, вопрос надо обсуждать в профильном министерстве, в Комитете по культуре Госдумы, в творческой среде. Я тут не специалист, но предполагаю, что сделать что-то «тёмное», скандальное легче, как и легче найти потребителя такой продукции, окупиться, заработать. А настоящий шедевр создать гораздо труднее. Могу только пожелать успеха тем, кто готов замахнуться на решение таких задач. Ждёшь ведь, что появятся картины, которые не провоцируют конфликты, а, наоборот, превозносят нашу страну, историю, выдающихся людей на такую высоту, чтобы восхищались все в мире. А если руководствоваться тем, что любая реклама твоего произведения, хоть самая скандальная, – это хорошо и принесёт деньги и известность – не знаю… А что после этого останется? И что подобное несёт зрителю, нашим детям? Воспитывает патриотизм, крепит семейные ценности и традиции? Очень сомневаюсь, что любовные связи балерины – да ещё и во многом расфантазированные – что-то оставят по себе светлое, доброе.

Смотрите, сколько у нас героев, сколько поводов создать красивый фильм, показать нашу историю великую! Но это труд, это затраты во всех смыслах.

– Чувствую, вы говорите не только о временах далёких. У нас мало достойных работ о героях советского периода, скажем, об Алексее Стаханове, вашем земляке-шахтёре, чья судьба и прекрасна, и драматична, – он породил целое движение подвижников в 30-е годы. Речь и о сегодняшних героях.

– Могу привести современные примеры. Вот Евгений Родионов, герой чеченской кампании. Или наш крымчанин Олег Горшков. Он в начале марта 2014 года поставил свой грузовик на пути боевиков «Правого сектора» (запрещён в РФ). Те прорывались в Крым, чтобы попытаться сорвать референдум. Он не дал им пройти ценой своей жизни. Его действия были совершенно осознанными. Это и есть герой. Но никто не спешит делать фильм о таких поступках! Не так давно я выступала перед слушателями Крымского филиала Академии Генеральной прокуратуры России и спросила, знают ли они о Евгении Родионове. Многие ребята поднимались и рассказывали о нём. Выяснилось, что о подвиге узнали в храме, от священнослужителей. А не от журналистов, писателей или режиссёров.

– Многие герои мелькнут в новостях – и потом о них помнят лишь близкие. Вот участники боевых действий в Сирии. Или чеченский полицейский, который не отказался от присяги и в лицо убийцам произнёс, обращаясь к коллегам: «Работайте, братья!»

– Наверное, эти слова полезно было бы взять на вооружение многим – как чиновникам, так и деятелям искусства, литераторам.

– Карен Шахназаров подсчитал, что мы производим в год 60 картин, почти как шведы (у тех 40–50). А, скажем, французы – 400. В наших кинотеатрах 90 процентов проката – иностранные ленты. И всё же кино создаётся. Но к доступу преграды. Например, для школ есть рекомендуемый список Минкульта из 100 фильмов – все советские, ни одного из числа российских, созданных после 1991 года. В чём тут дело? Опять скажете, не ваш профиль?

– Да. Я не специалист, не критик, я дилетант, высказываю личное мнение – без всяких претензий. Хотя любому понятно, что удивление Шахназарова уместно. Как очевидно и то, что деньги на кино можно использовать более эффективно. Могу что-то даже предложить. Могу материалы предоставить соответствующие. Например, о том, как в канун Крымского референдума в прокуратуре тогда ещё Автономной Республики Крым мы, 816 работников, самоорганизовались и наотрез отказались выполнять указания Генпрокуратуры Украины. Сыпались угрозы, предпринимались жёсткие попытки, чтобы мы не делали то, что решили сделать. Попутно разворачивались захватывающие человеческие истории. Это надо было бы рассказать студентам-юристам, вообще молодёжи, всем. Само проведение и организация референдума – удивительная история, невероятные коллизии, если всё это подать с точки зрения прокурорских работников. Пожалуйста, пусть киношники обращаются! (Смеётся.)

– Скажите, как поддерживаете форму? Много ведь работаете... И что читаете?

– Сейчас читаю Петра Валентиновича Мультатули. Вот книга на столе. Замечательный историк. На мой взгляд, точно описывает события Первой мировой войны, предательства генералов, многое узнала от него про революционные события 1917 года. Также под рукой работы Российского института стратегических исследований – очень содержательные монографии. Тут тоже о революции, хочу в год её столетия пополнить знания.

А форму (улыбается) работой поддерживаю. Жалоб очень много. Приём граждан – минимум 70 человек. Вон, смотрите, куча жалоб – это из Крыма только что привезла – 71 обращение. Со всеми надо работать. Куча запросов, а потом надо отслеживать. Какой тут фитнес? И в Крыму было не до того. Хотя там сами картины за окном радуют. И не только пейзажи. Что удивительно, сразу после референдума первый храм был построен по инициативе Владимира Владимировича в честь Александра Невского в центре Симферополя, а затем – часовня на территории прокуратуры в честь святых царственных мучеников. Прокуратура – символ закона. А семья царская была убита зверски и беззаконно. Не должно такое повторяться.

– В обществе нашем много озлобленности, агрессии…

– Знаете, когда меня спрашивают о смертной казни, я отвечаю, что когда выступала в качестве гособвинителя, а в день бывало по 8–10 процессов, то даже представить не могла, что могу сказать: «Приговорить к смертной казни». Хотя иногда такие бывают зверские преступления, и я понимаю потерпевших, которые могут желать разорвать на части злодея… Но пусть уж он с этим грузом живёт в тюрьме до конца дней… А там Господь управит, разберётся. Не задача обвинителя росчерком пера – особенно если учитывать, что в нашей правоохранительной системе встречаются ошибки и коррупция – списывать человека под расстрел. Максимум – пожизненное лишение свободы. Знаете, не раз, когда журналисты разговаривают с такими осуждёнными, те говорят: «Лучше бы меня убили».

Агрессии в жизни и так много. Надо быть требовательнее и добрее друг к другу. Тогда всё будет получаться лучше.

Беседу вёл Владимир Сухомлинов