Литературная Газета, 6627 (№ 01-02/2018)

В неестественном ракурсе

В неестественном ракурсе

Книжный ряд / Библиосфера / Субъектив

Баранов Юрий

Теги: Виктор Пелевин , iPhuck 10

Виктор Пелевин. iPhuck 10 М. Издательство «Э» 2017 416 с. 55 000 экз.

Книга содержит нецензурную брань, предупреждает обложка. К матерщине относится и заголовок, поэтому не будем его переводить. Не обозначен и жанр сочинения, посему будем называть его книгой и больше никак. Мастер фокус-покусов, Пелевин на этот раз представил читателям текст, написанный якобы не человеком, а «литературно-полицейским алгоритмом», который «расследует преступления и одновременно пишет об этом детективные романы». Этот приём потребовал довольно большого текстового объёма, но далеко не всем он интересен.

Есть, конечно, в книге и собственно содержание. Главных тем две. Первая – это так называемое современное искусство, прежде всего инсталляции и перформансы. В стиле самых нормальных реалистов Пелевин описывает процесс признания какой-нибудь железяки, вытащенной из помойки, шедевром искусства. Для этого нужны, естественно, эксперты – якобы авторитетные люди, которые и объявляют исписанную сортирную дверь (она фигурирует в книге) дорогостоящим произведением. Конечно, ничего не стоит создать точную копию такого «шедевра», поэтому владельцу приходится хранить его в строжайшем секрете.

Гораздо сложнее с перформансами. В качестве примера взят факт семимесячного тюремного заключения скандально известного психически неадекватного Павленского, именуемого ему подобными «художником». «Копии» – это клетки с морскими свинками, которые должны «сидеть» по семь месяцев. Кроме того, у них пробиты мошонки, как у Павленского во время его широкого разрекламированного «перформанса» на Красной площади. Обо всём этом говорится на полном серьёзе – понятно, не Пелевиным, а якобы «литературно-полицейским алгоритмом» Порфирием Петровичем. Эта часть книги могла бы стать развесёлым памфлетом, превосходной сатирой на выверты модернизма, но, надо полагать, автору этого было бы мало.

Вторая тема книги – описание «половых сношений» между живой женщиной и «литературно-полицейским алгоритмом». Здесь фантазия Пелевина изощрённа и безгранична. Любители «электронной клубнички» получат, несомненно, большое удовольствие. Кстати, в мире этой книги нормальных половых отношений между людьми нет – вернее, они есть, но происходят втайне и являются преступлением. А официально существуют машины для секса – различной степени совершенства и, соответственно, цены.

Очень скупо даётся в книге социально-политический фон событий. Он составлен в основном из фантазий, взятых из давно известных романов – «1984» Джорджа Оруэлла и «Мечети Парижской Богоматери» Елены Чудиновой. Некоторое внимание уделяется и истории. Но, естественно, в неестественном ракурсе (простите невольный парадокс). Гитлер представлен зоофилом, агенты НКВД – полными дебилами, канцлер Меркель – не поймёшь и кем. Но это писатель рассказывает не от себя, а от имени своих странных персонажей. Правда, и у них мелькают зрелые суждения. Так, прозорливо говорится, что Западу «потребовалось» навесить на русских ответственность не только за Вторую мировую войну, но и за еврейский холокост. Как правило, эти сведения подаются через описания фильмов, далёких от какого-либо правдоподобия и насыщенных сексуальными сценами, а это, как мы знаем, весьма характерно для нынешнего кино (и не только голливудского).

Часть книги Пелевин написал от имени живой женщины, а не «литературно-полицейского алгоритма». Но и на этих страницах не найдёшь таких слов, как жена, роды, муж, ребёнок, соседка, родственник и т.д. Словом, никаких примет реальной действительности. Зато много, очень много страниц посвящено сексу, чаще всего – в извращённой форме, вплоть до сношений с механизмами и чучелами животных. И – что как раз неплохо – много отсылок к авторам литературных произведений как реальных, так и вымышленных.

Удивило меня, что автор ни разу не вспомнил знаменитого американского режиссёра Квентина Тарантино. Этот «киноклассик» откровенно говорил, что его фильмы базируются не на событиях реальной действительности, а на предшествующих творениях художников, на фильмах прошлых лет. Рецензируемая книга напомнила мне ленты Тарантино, считающиеся культовыми, как и литературные сочинения Пелевина. Это не похвала и не ругань – это констатация. Такое искусство существует и является частью современной реальности.

Иногда такое искусство называют деривативным, уподобляя акциям, отражающим не какие-то реальные ценности, а стоимость ранее выпущенных акций. (Вроде бы сейчас на Уолл-стрит обращается уже десятое поколение деривативов.) Так или иначе, поклонников у Пелевина, судя по тиражам, хватает. Только, к сожалению, перед нами происходит уже не обесценивание акций, а чего-то гораздо более важного, и возврата к подлинным ценностям может уже и вовсе не случиться, как бы мастерски ни была написана книга.