Литературная Газета, 6628 (№ 03-04/2018)

Не верю ни одному слову!

Не верю ни одному слову!

Общество / Настоящее прошлое / Возвращаясь к напечатанному

Александр Александрович Локшин

Теги: Локшин , расследование

В ответ на опровержение И.В. Катаева

В прошлом номере «ЛГ» был опубликован материал композитора Игоря Витальевича Катаева «Щели в доказательствах», – ответ на интервью с сыном композитора Александра Лазаревича Локшина («Мой отец всегда знал имя стукача», № 47, 2017). Предоставляем слово Александру Александровичу и на этом завершаем дискуссию о «деле Локшина» на страницах «ЛГ».

1. «Шутливое прозвище Труп было у Нади с периода обучения в медицинском вузе». Но разве автор статьи был знаком с Надей Лыткиной в то время, когда она была студенткой? Насколько я понимаю, они познакомились только после войны. (См. http://www.ug.ru/archive/8040). Поэтому – не верю. Считаю, что приведённая цитата вопреки желанию автора статьи является подтверждением слов моего отца.

2. В 2002 году в издательстве «Композитор» вышла книга «Анатолий Ведерников: Статьи. Воспоминания».

И там, на с. 159 Н.И. Катаева-Лыткина пишет буквально следующее:

«Много болтали лишнего. Ничего хорошего из этого не вышло. <…> Нас всех «вызывали». Каждый выдержал это испытание по-своему. Вызывали и Анатолия Ивановича [Ведерникова]. Угрожали сослать в Среднюю Азию. Он выстоял. Отказался. Никуда не сослали.

Мефистофель [Локшин] попал в собственный капкан».

Вот что я могу сказать по этому поводу. Речь, очевидно, идёт о вербовке. Сам абзац неправдоподобен по неcкольким причинам.

1. Если поверить Лыткиной, то из приведённой цитаты видно, что саму Н.И. Лыткину тоже вызывали. Во времена террора такой вызов, сопровождавшийся обычно предложением о сотрудничестве, был тяжелейшим испытанием. При этом вызываемый мог знать наверняка лишь детали собственного поведения, когда предлагают, но, рискуя свободой, отказываешься. Но о собственных переживаниях по этому поводу Лыткина не пишет вообще ничего. Мне это представляется психологически недостоверным. Впрочем, это мелочи.

Анатолий Ведерников

2. Теперь об Анатолии Ведерникове. Нетрудно понять, что наименьшее обвинение, которое можно было предъявить вызываемым – это обвинение в недоносительстве.

В результате Катаева-Лыткина предлагает нам, по сути дела, согласиться со следующим чудом во время террора.

Отец Анатолия Ведерникова арестован и расстрелян как шпион (1937).

Мать арестована (1937) и приговорена к 8 годам заключения как ЧСИР.

Брат отца арестован и расстрелян как родственник шпиона.

Сестра матери арестована и выслана на 8 лет. Её муж арестован и расстрелян (1937) (см. «Анатолий Ведерников…», c. 24).

Недоносительство.

Отказ от вербовки.

В комсомоле не состоял, общественной нагрузки не имел (см. «Анатолий Ведерников…», c. 171).

И в качестве результата – ничего…

Кстати, «угрожали сослать» – выглядит совершенно неправдоподобно, когда у органов была очевидная возможность угрожать арестом.

На мой взгляд, поверить в такое благостное чудо невозможно. Поэтому не верю ни одному слову.

3. Но самое интересное впереди. Всё в той же цитируемой книге (в интервью, данном своему ученику Анатолию Шелудякову, на с. 57), Анатолий Ведерников, на мой взгляд, фактически пробалтывается о своих связях с органами:

«Анатолий Ведерников: Вот был Первый Всесоюзный конкурс [в 1946 году], когда Мержанов и Рихтер получили первые премии, я же на третий тур не прошёл. Не знаю, почему.

Анатолий Шелудяков: Не могли припомнить [арест, расстрел] родителей или что-нибудь такое [отказ от вербовки, если на минуту поверить Н.А. Катаевой-Лыткиной]?

Анатолий Ведерников: Нет. (Совершенно непонятно, как это можно было узнать, не имея тесной связи с органами. – А.Л. )»

В результате качество текста самой Лыткиной проясняется…

4. И.В. Катаев пишет: «В какой-то момент в конце 30-х, в школе 30–40% ребят оказались детьми репрессированных «врагов народа», в том числе дочь первого секретаря партии в Сибири Эйхе, с которой дружила Надя.» И.В. Катаев даёт также в виде сноски следующие уточняющие сведения об Эйхе: «1-й секретарь крайкома ВКП(б) с 1929 г. Расстрелян.»

Всё это, так сказать, правда. Но не вся.

Вот что нужно добавить. Надя Лыткина окончила школу в 1937 году. Пик репрессий, как известно, это тоже 37-й год. Пик ужаса, пронёсшегося по Надиному классу, тоже наверняка приходился на 1937 год. (Например, партийный деятель М.Г. Тракман, чья дочь Элла училась в Надином классе, был арестован в августе 37-го, а расстрелян в октябре того же года.) Но Эйхе был арестован в 1938 году. Далее цитирую:

«В 1937 году тройкой под руководством Эйхе были репрессированы 34 872 человека по сфабрикованным делам «Белогвардейско-монархической организации РОВС», «Сибирского филиала Трудовой Крестьянской партии», «Церковно-монархической повстанческой организации» и другим». (См. http://people-archive.ru/character/robert-indrikovich-eyhe)

Не думаю, что в тридцать седьмом аресты родителей учеников из Надиного класса могли происходить без согласия Эйхе. Такой вот был у Надиной подруги папа. О том, какое влияние он мог оказать на свою дочь и её подругу, можно только догадываться.

УТОЧНЕНИЕ

Приказом Ежова от 30 июля 1937 г. «тройка» по Западно-Сибирскому краю была утверждена в составе: председатель – Миронов, члены: Эйхе, Барков.

_________________

См.: «Лубянка: Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. 1937–1938». – М.: Материк, 2004. – с. 279.