Литературная Газета, 6632 (№ 08/2018)

Пройти вратами тесными

Пройти вратами теснымиВыпуск 12

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Поэзия Бурятии

Теги: Поэзия Бурятии

Андрей Мухраев

Андрей Мухраев – поэт, прозаик, драматург. Родился в 1963 году в Улан-Удэ. Окончил Восточно-Сибирский технологически институт и Высшие Литературные курсы. Член Союза писателей России. Произведения печатались в журналах России, Польши, Канады, США, Монголии. Автор книги «Стихи и рассказы» и поэтического сборника «Запомни жизнь». Лауреат литературной премии им. И.К. Калашникова. В настоящее время работает инструктором-методистом отдела ГТО Минспорта Бурятии.

Комбат

Завела меня моя дорога

В одну деревеньку заброшенную,

Возле дома трава нескошенная

И черёмуха до порога.

Хозяин – крепкий, высокий старик,

Похожий на древнюю скалу,

Плохо слышал и сразу перешёл на крик,

Когда приглашал к столу:

– Эй, парень, что ты встал, как неродной?

Намаялся, поди, по бездорожью?

Проходи, садись, и выпьем давай с тобой –

Сегодня мне можно.

А ты, старуха, плесни-ка ему бульона,

И мясца, мясца ему положи,

Я ему расскажу, как был командиром батальона,

Как я Родине послужил…

И я не отказался от угощенья,

И от полного стакана,

Только попросил у хозяев прощенья

За то, что пришёл незвано.

Мы досидели почти до полуночи

В светлой просторной избе,

И старик, как распалившийся юноша,

Рассказывал о своей судьбе…

– Я был рядовым триста седьмого, гвардейского

Краснознамённого полка,

Там служили и буряты, и русские из семейских,

И часто ели мы из одного котелка.

Но в сорок третьем году

Я был легко ранен и отстал от своей части,

И я – через пятьдесят лет не пойму –

На горе своё или счастье.

Но я был молодым и закрутил роман

С одной санитаркой из медсанбата,

И она излечила меня от ран,

И ответила на любовь солдата.

Но однажды один сержант её оскорбил

Глупой, сердитой шуткой,

Так я этого сержанта чуть не убил

Медной, солдатской уткой.

Ведь я молод был – хотело тело,

Я, как тот пострел, – везде успел,

Хорошо, что этому пострелу

Выдали штрафбат, а не расстрел.

Я ведь с детства был такой бедовый,

И шалил, и дрался во всю прыть,

И порою лишь ремень отцовый

Мог меня на время усмирить.

А отец мой был сердит и мрачен,

Ему в спину тыкали: «Кулак!»,

В тридцать третьем году отца раскулачил

Бывший его батрак.

Да и не могла терпеть новая власть

Людей, мало в неё влюблённых,

Она и позволила ему пропасть

В местах, не столь отдалённых.

И я их любил не больше, чем лепёшку коровью,

И даже презирал их, когда

Они мне сказали: «Смой позор кровью,

В свои молодые года».

И трибунал отправил меня за Северный вал,

В таёжные каменоломни,

Но в какой конкретно местности воевал,

Я не запомнил.

А в 44-м, в болотах под Ленинградом,

Когда канонада била в лицо,

Был приказ – наступать на фашистского гада

И разорвать кольцо.

Когда в воздухе запахло гарью

На утреннем построении:

«Эх, не жди меня к ужину тётка Дарья!», –

Прокричал кто-то в обратном для нас направлении.

Нас всех построили по росту,

Нас было восемьдесят девять солдат,

А тот, который был девяностым,

Был комбат.

Он рассказал нам нашу задачу,

Ломая сухую ветку,

Мы должны были наудачу

Идти в разведку.

И мой напарник, русский, но из Риги,

Вдруг сказал мне, глядя наперёд:

«Никогда мне больше не увидеть,

Как в саду черёмуха цветёт».

Я ему ответил:

«Рано брат горевать,

Ты ещё врага не приметил,

А уже решил умирать».

Мы пошли неровным строем,

И командир растянул нас в цепь,

Это называлось разведка боем,

А перед нами лишь голая степь.

Лишь вражьи окопы впереди чернели,

Да блиндажи высились, как холмы,

И мы бежали, подобрав полы шинелей,

Как бездушные тени бежали мы.

Мы бежали по мягкой земле, как стадо,

Лишь ругаясь и матерясь,

И кто-то из нас то и дело падал

В весенние лужи и грязь.

А потом, задыхаясь и шатаясь от усталости,

Переходили на шаг,

И немцы не стреляли, словно из жалости,

Обстоятельный был у нас враг.

Но мы бежали, уже надеясь

Добраться до вражеских рубежей,

И фашист открыл по нам огонь, аккуратно целясь,

Из всех миномётов и блиндажей.

И взрывы вспучили эту грешную землю,

И пули рвали грешные наши сердца,

И души, подхваченные этой кровавой метелью,

Сразу летели на небеса.

И в полчаса не осталось ни одного живого,

В живых остался лишь я – молодой солдат!

Так, по уставу от сорок второго,

Я был комбат.

Я очнулся в холодной луже,

Когда над степью плавал могильный смрад,

И хотя я был тяжело контужен,

Я был комбат!

Эй, старуха, плесни-ка ещё бульона

И не ворчи, ведь сегодня мой день,

Молчать! Когда говорит командир батальона,

А не какая-нибудь хренотень!

Хоть меня и не представили к награде,

Пусть я знамени не целовал,

Но, я – комбат, хоть ни на одном параде

Никто мне чести не отдавал.

И я прошёл дорогой ваших отцов

И выжил там, где сгинули миллионы,

Ведь я жил за восемьдесят девять бойцов

Моего погибшего батальона!

Я не знаю, как бы сложилась судьба

Не отстань я тогда от части,

И теперь через многие свои года

Я скажу тебе – я был счастлив!

Я выжил в той атаке, то есть разведке боем,

Хоть и был контужен,

И Богу, перед которым они предстали единым строем,

Я тогда ещё не был нужен.

Я прошёл всю войну и выжил,

И вернулся домой без единой ссадины,

И победной весной я черёмуху посадил

В своём палисаднике.

И с тех пор я каждой весне

Кланяюсь, как самой новой и самой последней,

И, видишь, как ветка черёмухи заглядывает ко мне

Через переднюю.

У меня выросли дети и внуки,

И правнуки на подходе,

И пусть болят у меня и ноги и руки,

Я живой ещё вроде.

Я не знаю, где бы все они были,

Имею в виду своих внуков и правнуков,

Если бы меня тогда убили

Или лишили главного.

Вот за то, что жил и много видел

И за то, что говорю с тобой,

Давай выпьем, парень,

Давай выпьем,

По хорошей дозе, фронтовой.

Что же друг!

А ведь и ко мне приходит время ядрёна,

Когда и мне пробьёт последний набат!

Я пойду вслед за своим батальоном,

Ведь я – комбат!

И там, где уже не ждут почтальона,

Там, где остались погибшие за Русь,

Я с каждым солдатом из своего батальона,

Как с братом родным, обнимусь!

***

1

В бабушке внучка узнала себя:

Ткнула пальчиком в старое фото:

«Вот она – я!».

Словно знакомый фильм назад перемотан.

2

Сегодня бабушка поговорила с трёхмесячным внуком,

который что-то лепетал в трубку,

словно передавал привет от умершего мужа.

3

Разлился багровый закат...

Я пью его, как пьёт охотник свежую кровь изюбра.

4

На берегу присели с любимой.

Сверкнула зарница, как фотовспышка.

Фотограф! Когда получить фотографии?

5

Заворочалось, заворчало что-то во мне,

наружу просится,

я, как женщина перед родами,

невнимательным стал –

ждут опять меня муки рожденья...

Но боюсь, что опять

мне по белому свету

с убогим ребёнком ходить.

***

Мы дождь переждали под одним навесом…

Ты пошла дальше полем, а я – лесом,

Ты жизнь прожила в полях, а я – в лесах,

Мы, может, с тобою встретимся – на небесах.