Ливень

МАЛЬЧИК С КОРДОНА

Прежде Анна Васильевна никогда не жила в деревне и теперь приехала в Жихарево только потому, что тут работал её сын. Он руководил большой РТС; ему дали просторный дом с садом, но жить одному было скучно. Он вызвал к себе мать и ещё до её приезда подобрал ей хорошую должность — библиотекаря.

Жихарево было старым, в две улицы, селом, построившимся около реки. В центре его стоял двухэтажный кирпичный клуб, в котором и помещалась библиотека.

Анна Васильевна не сразу привыкла к новой жизни. По утрам её будило петушиное пение, шумел сад, и ветки яблонь шуршали и скреблись по крыше, а на улице хлопал кнут и мычали коровы. Анна Васильевна спросонок не понимала, откуда приходят эти незнакомые звуки, долго лежала и прислушивалась, а потом уже вспоминала, что она не в городе. Она вставала, принималась за дела, но это чувство недоумения отчего-то не покидало её, и целый день у Анны Васильевны было такое ощущение, словно она ходит в чужой и непривычной одежде.

Она решила, что всё это происходит от слишком резкого различия между прежней и теперешней жизнью, и сразу принялась за работу, полагая, что любимое дело быстро успокоит её.

Три дня она принимала от старого библиотекаря основной фонд, а затем принялась за книги, привезённые из городского коллектора. Она ходила между стеллажами, расставляя пахнущие краской и клеем томики, иногда раскрывала книгу и осторожно переворачивала листы, наслаждаясь их свежим хрустом.

В библиотеке было тихо. Лишь иногда поскрипывала половица да в углу, под столом, раздавался чуть слышимый шорох — наверное, копошилась мышь. Непривычная тишина неприятно действовала на Анну Васильевну. Ей стало казаться, что она давно уже ходит так, одинокая и никому не нужная; и эта тишина установилась тоже давно и так и будет стоять всё время, и назавтра Анне Васильевне придётся точно так же ходить между одинаковых, насквозь пропылённых стеллажей, и послезавтра, и ещё день, и ещё… Без конца и без перемен.

Задумавшись, Анна Васильевна не сразу заметила, что в библиотеку кто-то вошёл.

Худенький мальчишка, загорелый, в застиранной, потерявшей цвет майке, влез боком в полуотворенную дверь и тихонько сказал:

— Здрасте…

— Здравствуй, — рассеянно ответила Анна Васильевна. — Что тебе, мальчик?

— Я почитать… Дадите книжку, тётенька?

— Библиотека ещё не работает. Приходи завтра, и я выдам тебе книжку. Понимаешь?

— Понимаю, — сказал мальчишка.

Анна Васильевна ушла за стеллажи, а когда вернулась, он всё ещё стоял у дверей. Видимо, о чём-то раздумывал — собрал коричневую кожу на лбу в морщинки, прикусил нижнюю губу.

— Что же ты ждёшь? — удивилась Анна Васильевна.

— Книжку.

— Я же сказала, что завтра!

Морщинки на лбу разбежались, мальчишка поднял голову и уже твёрдо сказал:

— Мне завтра нельзя. Мне только сегодня можно. Разрешите, тётенька! Я все правила знаю и книжку беречь буду… Только разрешите!

— И правила знаешь? — усмехнулась Анна Васильевна, невольно подтрунивая над слишком серьёзным, деловым тоном мальчишки. — А ну-ка: сколько дней можно книжку держать?

— Десять! — быстро сказал мальчишка.

— И ты не задержишь?

— Нет, что вы! Обязательно верну.

— Ну хорошо, — сдаваясь и не желая спорить, сказала Анна Васильевна. — Вот там на столе книги. Подбери себе что-нибудь. И не мешай мне, пожалуйста, разговорами.

Она мельком посмотрела, как мальчик бережно перебирал книги, и отвлеклась от работы только тогда, когда скрипнула закрывшаяся дверь. Мальчик ушёл. «Даже попрощаться не решился», — удовлетворённо отметила Анна Васильевна и подумала, что и среди деревенских читателей она тоже вскоре сумеет завоевать авторитет.

Она проработала до полудня, решила на обед не ходить, а закончить все дела и уж потом отдохнуть. И только разбирая томики, лежавшие на столе, Анна Васильевна вдруг вспомнила, что не записала в формуляр книгу, взятую мальчиком, и даже не знает, как его имя и фамилия. Настроение у неё вновь быстро испортилось. Она сразу почувствовала усталость, закрыла библиотеку и пошла домой.

Но самое плохое было в том, что пустяковый этот случай расстроил её надолго. Она подозрительно приглядывалась ко всем мальчишкам, приходившим в библиотеку, и ругала себя за то, что не запомнила хотя бы внешнего вида первого своего посетителя. Приходя домой, она вновь думала об этом случае; мысли были нехорошие, злые, Анна Васильевна понимала это и гнала их от себя, но дурное настроение не проходило. И работа, которая принесла было облегчение, опять стала скучной и утомительной.

Миновала неделя, потянулась другая, а мальчишка всё не появлялся. Тогда Анна Васильевна рассердилась окончательно и пошла в РТС. Оттуда ходили машины в город. Анна Васильевна дала денег знакомому шофёру и попросила купить злополучную книгу, чтобы больше не ждать и не думать о ней.

Потом она зашла к сыну, и в партийной организации РТС её попросили выполнить одно поручение. Тракторные бригады работали вдалеке от села, надо было объехать их с передвижной библиотечкой. Анна Васильевна согласилась и сказала, что будет ждать машину в десять утра.

На дверях читального зала она повесила записку: «Закрыто до пятницы», предупредила сторожа, что отлучается на три дня, и села в машину.

Дорога была скверной. Глухие лесные просёлки ещё не высохли с весны, машина вязла, качалась в глубоких колеях. Анна Васильевна смотрела, как взлетают и падают в окнах кабины сосны и ели, и думала о том, какая трудная работа у сына. Анне Васильевне кажется тяжёлой эта поездка на легковой машине, а ведь сыну приходится по таким ужасным дорогам переправлять и тракторы, и комбайны…

Шофёр Гельмут — кругленький человек с бритой головой — считался лучшим водителем на станции и ехал очень бережно. Но пока добрались до первого полевого стана, Анна Васильевна измучилась, и у неё заболела голова.

Потом начался дождь. Пришла грязная тяжёлая туча, обложила небо. Поднялся ветер, косые струи ливня заколотили по листьям, и пенные ручьи забулькали на дороге. Машина у Анны Васильевны была открытая, и ехать стало нельзя. Пришлось остаться в вагончике у трактористов.

Вагончик был тесный, пахло в нём сапогами и машинным маслом. Анна Васильевна постелила на топчан газету, села и принялась слушать, как шумит дождь. Она слушала и ругала себя за то, что согласилась на эту поездку. Надо было просто отдать всю библиотечку под расписку в РТС, и пусть бы желающие развозили её куда угодно.

Потом открылась дверь. На пороге вагончика появилась фигура, с головой укрытая промокшей курткой. Анна Васильевна посторонилась, чтобы не замокнуть. А вошедший сказал:

— Здрассте, тётенька…

Анна Васильевна вздрогнула. Знакомый мальчишка стоял перед ней. Он скинул куртку и зябко отряхивался, и у него было всё сплошь мокрое — и волосы, и майка, и штаны, засученные выше колен.

— Батюшки! — ахнула Анна Васильевна. — Ты откуда?

— Я книжку принёс.

— Так что же ты… под дождём-то? Ты живёшь здесь?

— Не-ет, — смутившись, ответил мальчик. — Я не здесь живу. Я пришёл в библиотеку, а там закрыто… Мне сказали, и вот я пришел. Ведь нынче десятый день, а я обещал, что принесу.

— Ты же весь промок, сумасшедший мальчишка!

— И не-ет! — торжествующе запротестовал мальчик. — Не весь. Она сухая! — Он вытер ладони и вытащил из-за пояса спрятанную на животе книжку.

Анна Васильевна отказывалась верить. Она охала и всё расспрашивала этого непонятного мальчишку, а он стоял и переминался с ноги на ногу. Потом он сказал:

— Если можно, тётенька… я ещё возьму. А то мне домой скорей надо.

— Опять? Под дождём четыре километра? Нет, это уж совсем… — Анна Васильевна не находила слов. — Никуда я тебя не пущу. Останешься здесь и подождёшь, пока не кончится ливень.

— Но ведь мне правда нельзя! — сказал мальчик. — Я не могу. Я пообещал, что быстро вернусь.

И он ушёл.

Анна Васильевна долго смотрела из дверей, как, подпрыгивая и оступаясь, убегала по лесной дороге смешная фигурка в наброшенной на голову куртке. Дождь лил ещё сильнее, струи его выбивали в лужах мутные пузыри; захлёбываясь и фырча, плясал у вагончика пенный ручей.

Шофёр Гельмут подошёл к вагончику и удивлённо поглядел на Анну Васильевну. Улыбаясь, она стояла в дверях, и дождь хлестал по её отглаженному серому платью с кружевным воротничком.

— Каков мальчишка? — спросила она. — Вы только подумайте, Гельмут!

— Да, — сказал Гельмут. — Я его хорошо знаю. Это сын лесника Торопова. Живёт не в Жихареве, а ещё дальше, на кордоне, километрах в пяти от села. Недавно я проезжал мимо тех мест, подвёз его до вашей библиотеки. Самостоятельный мальчишка, твёрдый.

Анна Васильевна не отрываясь смотрела на дорогу. Немного погодя она спросила:

— Слушайте, Гельмут, а мы найдём тут брезент, чтобы укрыть книги? Тогда заводите машину, дорогой мой, и поедемте. Ливень ливнем, а ведь нас ждут!