Ложные убеждения

Эпилог

Просыпаюсь от противного писка. В голове пустота. Зажмуриваюсь и потягиваюсь, размахнувшись руками в разные стороны. Каждый кусочек тела простреливает острая боль, сильный спазм сковывает живот. Резко сажусь на кровати, скрутившись в рогалик. Как же больно.

— Тише, тише! Не делай резких движений! — слышу обеспокоенный голос Эльвиры.

Поднимаю на нее взгляд. Она стоит рядом с медицинской койкой, аккуратно поглаживая меня по согнутой спине. Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что нахожусь в светлой больничной палате, которая заставлена вазами с цветами.

Опять сплошные розы, но на их фоне выделяется букет из темно-фиолетовых, практически черных, калл. Мои любимые. Если розы я с легкостью понимаю от кого, то вот этот букет даже не представляю. Ощущаю себя, как в фильме, когда героиня просыпается в больнице, окруженная апельсинами и цветами. Что я здесь делаю?

Воспоминания нахлынули резко и без предупреждения. С ужасом начинаю осматривать и ощупывать свое тело. Множество синяков и ссадин везде где только можно увидеть. На руках, ногах, боках, ребрах и животе. Судорожно втягиваю воздух через ноздри, прикладывая ладонь к паху и с ужасом смотрю на Эльвиру. Она отрицательно мотает головой и облегчение опускает мои напряженные плечи.

— Нет, ничего такого. Только избили, — она выдыхает, — Уроды.

— Эльвира… Даша… — бессвязно бормочу и внимательно смотрю на женщину, пытаясь уловить хоть одну эмоцию на ее лице, которая укажет на то, что она тоже замешана в том, что произошло со мной.

— Я знаю, что натворила Дарья. И поверь, она уже понесла за это наказание, — Эльвира садится на край моей кровати и нежно обхватывает мою ладонь, — Лиза, я не знаю, как смогу искупить свою вину перед тобой. Я очень виновата. Я не до следила за ней, растила даже не задумываясь, что она может быть такой же жестокой как ее отец. Я не знала, что они общаются. Пожалуйста, проси меня о чем угодно, я теперь до конца своей жизни обязана тебе.

В ее глазах стоят слезы, а лицо перекошено болью от осознания того, что натворила ее дочь. Аккуратно приникаю к ней и обнимаю. Мне так хочется сейчас почувствовать человеческое тепло, поверить, что добрые люди еще существуют.

— Ты ни в чем не виновата, ты не знала, не могла угадать, — сиплю я, — Люди не могут нести ответственность за то, что натворили другие по собственному желанию. Даже если это родные дети.

— Ты слишком добрая, — шепчет Эльвира, поглаживая мои волосы.

Отстраняюсь от нее.

— Сколько я здесь? Мои родители… — прикладываю ладонь ко рту. Черт, если они узнают это будет ужасно. Не хочу, чтобы они лишний раз переживали.

— Им никто не сообщал, не беспокойся. Я решила, что ты сама захочешь им рассказать, — она подает мне мой телефон с тумбочки, — Тем более, что ты проспала всего сутки. Тебе крупно повезло, что тебя привезли вовремя. Иначе все осложнило бы переохлаждение.

— Спасибо, — благодарю ее, проверяя оповещения.

Мама прислала пару сообщений несколько часов назад, с вопросом как я. Быстро ответила, что со мной все в порядке и извинилась, что долго не отвечала. Отмазалась, что заснула вчера слишком рано.

— Я, — запинается Эльвира и переходит на шепот, — Я забрала твои вещи из дома Марка и привезла их сюда. Подумала, что ты не захочешь лишний раз с ним видеться и оставаться наедине, после того, что он сделал… Не пойми меня неправильно, но в какой-то степени я даже рада, что он поступил так с Коршуновым, ведь я до сих пор ненавижу его всей душой, особенно после того, как увидела в Даше его жестокость. Но Марк не имел права подвергать тебя опасности. Тебе бы могло прилететь, с любой стороны, из-за его необдуманных поступков.

Отвожу взгляд, потому что не знаю, что ответить в такой ситуации. Даже благодарность за привезенные мне вещи застревает комом в горле.

— Тебя выпишут послезавтра. Серьезных повреждений нет. Только ушибы и легкое сотрясение. Первое время могут быть головокружения и боль со стороны ушибленных органов. Поэтому врачи понаблюдают еще за твоим состоянием на всякий случай.

— Я думала ты мой лечащий врач, — криво улыбаюсь ей.

— Да. Но я уезжаю завтра, — опять переходит на шепот Эльвира, — Марк помогает мне сбежать в другую страну. Мы планировали это около двух недель. Я должна была улететь еще вчера на частном самолете.

Так вот почему Марк был все это время на телефоне. Сердце с грохотом падает в пятки, осознавая, что меня снова обвели вокруг пальца и самолет все-таки предназначался не мне. Какой же Марк искусный лжец. Интересно, какую бы он отмазку придумал на этот раз?

— Это правильное решение, — киваю я, — Ты слишком долго терпела его побои и ни одна в мире самая сильная благодарность за спасенную жизнь не стоит этого.

Она благодарно улыбается мне.

— Ты полетишь домой сразу же после выписки? — интересуется Эльвира.

— Нет, думаю немного подлечусь, чтобы не выглядеть так ужасающе и не пугать родителей.

Эльвира кивает и задумчиво смотрит на меня:

— Тебе есть где остановиться? Думаю, в отель лучше не стоит. Марк, конечно, не такой, как Вячеслав, но даже я не понимаю, что может сбрести ему в голову.

— Об этом я не думала, — честно признаюсь я.

— Оставайся в моей квартире, — она прерывает мою попытку возразить, — О ней не знает ни одна живая душа, даже Марк. Я не так глупа, как кажусь. У меня было много продуманных планов отступления. Оставайся там сколько хочешь.

Эльвира подмигивает мне и достает из кармана медицинского халата ключи и вкладывает их в мою руку. Как раз в тот момент, когда дверь в палату открывается и на ее пороге появляется взъерошенный Марк. Быстро зажимаю ладонь с ключами и аккуратно прячу их под одеяло.

Женщина склоняется ко мне и целует в лоб, прошептав «я найду как связаться с тобой». Понимаю, что это было своеобразное прощание и я вряд ли еще скоро увижу эту добрую, но помотанную судьбой женщину. Благодарно улыбаюсь ей.

Она выходит из палаты, смерив Марка предупреждающим взглядом. Кажется, что он этого даже не замечает, не сводя с меня своих глаз, под которыми темной синевой обозначились следы от недосыпа.

— Я думал, что потерял тебя… Прости меня, — говорит он, как только дверь закрывается. Подходит к моей постели и встает на колени, приникая губами к пальцам на моих ладонях, — Прошу, не уходи. Я люблю тебя.

Что я там говорила? Что мне не нравилось, что Джонни играет на публику и лгал мне? Ха! Персонаж гораздо хуже стоит прямо передо мной. Лицемер. Жалкий, отвратительный лицемер, который играет роль уверенного альфа-самца и бедного побитого жизнью мальчика, когда ему это удобно.

По крайней мере Джонни всегда был честен с самим собой, никогда мне ничего не обещал и никогда не скрывал своего призрения к людям, которые ему не нравились, даже на публике. Оказалось, что, считая его самым большим злодеем, я сбежала к жалкому подобию мужчины с проблемами в голове. А теперь я и не уверена, что это был именно мой выбор, а не тщательно спланированный план манипулятора.

Вырываю руку из цепкой хватки Марка.

— Ты убил Коршунова? — задаю вопрос в лоб, — Хотя подожди, чтобы ты не мог оправдаться задам вопрос так: по твоему приказу Коршунова довели до смерти?

Мужчина виновато склоняет голову и слегка кивает. Ухмыляюсь этой жалкой картине.

— Самолет предназначался не мне? — очередной выстрел в упор.

— Да, — шепотом признается он.

— Хоть одна наша встреча не была тщательно спланированной?

— Да, — поднимает с надеждой взгляд на меня.

— Какая?

— Самая первая, в отеле…

— Понятно, — киваю и разочарованно смотрю на него.

— Не уходи, пожалуйста, — повторяет он, — Ты делаешь меня лучше. С тобой я могу бороться со своими демонами. Пожалуйста, не смотри на меня так. Твой осуждающий взгляд больнее чем ножевое.

— Я вообще не хочу на тебя смотреть, Марк, — прерываю его стенания и пафосные фразы, — Лучше я тебя не делаю и никогда не сделаю. Лучше тебя сделает только практика с терпеливым психологом. И то не факт.

— Я готов на все, — снова пытается поймать мою руку, но я убираю ее подальше, — Мы пройдем через это вместе, я вер…

— Я не хочу! Марк, я не хочу проходить через это! Это не моя борьба и я не хочу быть частью твоей безумной семейки! Я не люблю тебя! — отвожу взгляд к окну. Наконец-то я призналась в этом не только ему, но и самой себе.

— Уходи, — рявкаю и слышу, как через минуту полной тишины хлопает дверь.

Зарываюсь под одеяло, роняя безмолвные слезы. Все это время я была под натиском его характера, его решений, его мнения. Рядом с такими мужчинами ты сгораешь, они подминают тебя и твою волю под себя, не считаясь с твоими желаниями. И делают они эти изощренно. Ты даже не замечаешь, как вся твоя жизнь начинает крутиться вокруг него. Не замечаешь, как подстраиваешься и ломаешь свои убеждения ради него.

Выхожу на крыльцо медицинского центра, закутавшись в пуховик. Приближающаяся зима медленно набирает обороты. Дыхание вырывается белыми облачками, а яркое солнце заставляет вспомнить строчки «мороз и солнце; день чудесный!».

— Привет! — слышу знакомый голос.

Щурясь, наблюдаю, как Никита взбегает по лестнице.

— С выпиской тебя, — обнимает меня и забирает мой чемодан.

— Спасибо, — впервые за последние дни искренне улыбаюсь. Как никогда рада видеть своего друга.

Никита укладывает чемодан в багажник своей машины, пока я усаживаюсь на переднее сидение.

— Мне кажется я должен извиниться за то, что ты оказалась здесь, — делится своими мыслями Джонни, садясь за руль.

Закатываю глаза и улыбаюсь:

— Да, как ни крути, наши с тобой недоотношения послужили катализатором запуска этой долбанутой цепочки событий, но это не делает тебя виноватым.

— Но если бы я тогда не повел себя как мудак, то тогда все могло бы быть по-другому…

— А бы, да кабы… — хмыкаю я, — Что произошло, того не изменить. Зачем сейчас думать о том, как могло бы быть?

Никита пожимает плечами и неловко улыбается.

— Ты права. Главное, что виновные понесли наказание. Кто-то моральное, а кто-то физическое, — вопросительно смотрю на него, — Ну, Марку, по его мнению, ты разбила сердце. Думаю, он еще долго будет приходить в себя и восстанавливать свое уязвлённое эго. А Даша, по словам Дианы, сейчас в ссылке. Отчим ее отправил к своим дальним родственникам в какой-то богом забытый городок на Севере. Говорит там ни связи, ни интернета, только грядки копает в мерзлой земле, — хмыкает Никита и делает паузу, — Я с ней расстался, кстати…

Молча киваю, не совсем понимая, зачем мне данная информация.

Никита переводит тему, обращая внимание на тот самый букет в моих руках:

— Так и не узнала кто нашел тебя и привез в больницу?

— Нет, — вздыхаю, разглядывая черные бутоны, — Ни медсестры, ни охранники не знают. Никакой информации. Только это, — киваю на цветы.

— И никакой записки?

— Никакой, — пожимаю плечами, — Может Эльвира знает. Спрошу ее, когда она выйдет на связь.

— Тогда подождём, — подытоживает Никита и вводит в навигатор адрес, отданной в мое распоряжение квартиры, — Какие планы на будущее?

Опускаю козырек, чтобы спрятаться от солнца.

— Зализать раны, дождаться, когда лицо придет в божеский вид и съездить домой к родителям, — истерически хихикаю.

— Просто съездить? Ты вернешься? — Джонни поворачивается ко мне, чтобы разглядеть эмоции на моем лице.

— Может быть, может быть, — лукаво улыбаюсь, крутя в руках визитку, которую мне успел вручить Стеф на открытии ресторана.

Никита улыбается мне во все тридцать два зуба, и мы выезжаем на дорогу, вливаясь в утренний поток машин.