Ложь во спасение

Глава 6

Катрина проснулась в шесть утра и почти сразу вспомнила события прошлого вечера. Зак! Чертов автостопщик! Перед ней живо предстала сцена, когда он объявлял собравшимся учителям, что у нее есть коттедж на озере и в эти выходные она намерена устроить там вечеринку. Тогда все принялись галдеть и наперебой строить планы. А она стояла как дура и молчала, не зная, какую придумать отговорку, чтобы остановить этот растущий снежный ком.

Катрина приняла душ, оделась, позавтракала и с тяжелым сердцем отправилась на машине в Каскадскую школу. На протяжении всего пути ее не оставляло тревожное предчувствие, что все учителя только и будут говорить об обещанной вечеринке. Но нет, ничего подобного. Как раз наоборот: «Уток и селезней» никто даже словом не упомянул.

Когда на большой перемене Катрина зашла в комнату отдыха для учителей — на поверку оказавшейся довольно спартанской, меблированной в основном пластиковыми столами и креслами, — она почти не сомневалась, что Моника или Боб поднимут тему предстоящего кутежа. Однако разговоры в основном крутились вокруг проблемных учеников да школьной столовой: коллег весьма волновало качество местных обедов. Меню ланча в тот день состояло из порции лазаньи, зеленой фасоли, консервированных фруктов, овощей и подливы.

Похоже, в этом педагогическом коллективе действовало негласное правило: то, что происходило вне школы, вне школы и должно оставаться. Что ж, Катрину это устраивало.

В два часа, когда уроки закончились, она отправилась на стоянку, обдумывая идею по пути домой заехать в итальянский ресторанчик, что недавно попался ей на глаза, и купить там на обед пиццу. Девушка уже собиралась сесть в машину, но тут заметила Зака, который катил велосипед.

— Привет, Зак, — окликнула его Катрина. — Голова утром не болела?

— У меня не бывает похмелья, — раздраженно ответил парень, словно сегодня ему пришлось отвечать на этот вопрос уже несколько раз. Порыв ветра взъерошил его волосы, и быстрым движением он откинул их с глаз. Катрина отметила про себя, что некоторые ее ученики делают так же лишите напоминание о том, что этот парень не так давно вышел из юного возраста. Зак уже собрался продолжить путь, но Катрина снова окликнула ею:

— Эй, не торопитесь.

Он остановился:

— В чем дело?

Оглядевшись по сторонам, она спросила:

— Не желаете объяснить свой вчерашний тост?

— Просто тост, — только и пожал плечами Зак. — Кстати, я тут с утра кое с кем переговорил. Насчет выходных все остается в силе.

Катрина так и застыла:

— Что значит «в силе»?

— Вечеринка.

— Черт, Зак! Да что с вами такое? В самом деле!

— Ну, знаете, — развел парень руками, напустив на себя сокрушенный вид, — если вам так не хочется устраивать вечеринку, то не надо было и соглашаться.

— Да ни на что я не соглашалась!

— Нет, соглашались!

— Нет, Зак, не соглашалась, — отрезала Катрина. — Может, вы были слишком пьяны и ничего не помните, но как раз вы-то и предложили, чтобы я провела вечеринку. И это вы всех позвали!

— А вы согласились.

— Нет, и еще раз нет, маленький вы… — Она вовремя удержалась от оскорбления. — Вы подставили меня!

— Послушайте, Кэт, ну чего вы так разволновались. Это же всего лишь вечеринка. Будет весело.

— Это вы послушайте, Зак. — Девушка не сводила с собеседника испепеляющего взгляда. — Никакой вечеринки! Вам понятно?

Парень снова пожал плечами и побрел с велосипедом дальше. Катрина села в машину, оглушительно хлопнув дверцей. Чертыхаясь сквозь зубы, вдавила педаль газа и на безрассудной скорости вывернула на Чамстикское шоссе.

Зак мчал на велосипеде домой — только ветер свистел в ушах. На самом деле вечеринку он сегодня ни с кем и не обсуждал. Брякнул это лишь с тем, чтобы вывести из себя Катрину — и ничуть не пожалел о собственной лжи. Потому что реакция девицы выдала ее с головой. Он прав: нет у нее никакого коттеджа. Она соврала — причем не только ему, но и всем учителям в пивной.

Катрина толкнула дверь строительного магазина, и о ее визите тут же возвестила трель электрического звонка. Девушка сделала пару шагов и остановилась. В подобных местах — как казалось, абсолютно мужских — ей всегда становилось неловко. Она чувствовала себя не в своей тарелке, будто ей позволили находиться здесь лишь из милости, вопреки некоему очевидному запрету. Даже запахи краски, металла и дерева представлялись ей чуждыми. Наверное, подумала Катрина, мужчины испытывают то же самое, сопровождая своих подружек и жен в магазины вроде «Виктория Сикрет».

Она огляделась по сторонам, гадая, где же тут найти гвозди. В отличие от супермаркетов, указатели в проходах здесь напрочь отсутствовали. Слева от нее стояла пара оранжевых газонокосилок «Блэк энд Декер» по сниженной цене — очевидно, их рассчитывали сбыть до первого снега. Прямо перед ней высилась пирамидная стойка с банками краски. Осторожно обойдя стенд, девушка принялась изучать первый открывшийся проход. На полках в два с половиной метра высотой расположились электрические и ручные инструменты и еще какое-то оборудование, смахивающее на кухонную утварь на стероидах. Полки следующего прохода оказались заставлены катушками с проводами и небольшими пластиковыми контейнерами, до краев наполненными гайками, шурупами, гвоздями и огромным разнообразием прочих штучек.

Катрина склонилась над гвоздями, пытаясь подобрать наиболее подходящий размер для развешивания картин и репродукций, и тут кто-то совсем рядом осведомился, не требуется ли ей помощь.

Девушка повернула голову и увидела улыбающегося ей высокого широкоплечего парня. Она поспешно выпрямилась и тоже улыбнулась.

Вместо привычной для продавца аккуратной прически и гладко выбритого лица у этого были собранные в хвост длинные иссиня-черные волосы и темная как минимум двухдневная щетина. Он имел вполне европейскую внешность, но его слегка миндалевидные глаза и широкие скулы указывали на индейские корни. На парне была рубашка с короткими рукавами, которые открывали мощные предплечья в черно-зеленых татуировках.

— Мне нужны гвозди, чтобы повесить картины, — сообщила Катрина спасителю.

— Вы ведь совсем недавно в городе? — осведомился тот.

— Да.

— Так я и думал. Я и сам не очень-то давно здесь живу, но наверняка бы запомнил, повстречайся мне такая красивая девушка.

— Что ж, спасибо на добром слове.

— Гипсокартон?

— Простите?

— Стены, куда вы собрались вешать картины, из гипсокартона?

— Хм… Наверное, да… Да, точно из гипсокартона.

— Идемте со мной. — Продавец провел Катрину через пару проходов и взял со стеллажа полиэтиленовый пакетик с загадочными бронзированными штучками, смахивающими на огромные рыболовные крючки. Он протянул ей упаковку, заверив: — Получше гвоздей будет. Даже не нужно забивать. Просто вдавите его в гипсокартон и прокрутите. Благодаря своей конструкции они переносят вес с дырки на стену и потому выдержат картину практически любых размеров.

Девушка прочла название на этикетке:

— «Обезьяньи крючки».

— Лучшие. — Парень вручил ей еще одну упаковку. — За счет заведения.

— Ох, нет-нет… — Катрина принялась рыться в сумочке в поисках кошелька.

— Будем считать это подарком на новоселье.

Чуть поколебавшись, она все-таки взяла крючки.

Продавец протянул руку:

— Джек Ривз.

— Катрина, — пожала девушка его руку.

— Что ж, приятно познакомиться, Катрина.

— Мне тоже, Джек. — Она указала на пакетики. — Спасибо большое.

— Да не за что.

Она вышла на улицу. Заходящее солнце окрасило небо в пурпурно-аметистовые и рубиново-красные тона. Ветер доносил свежий аромат сосновой хвои. Вдоль главной улицы тянулись дома в стиле викторианской неоготики с декоративным фахверком, фестонной отделкой на островерхих крышах и резными фольклорными образами на балконах. Магазины манили выставленными в витринах щелкунчиками, куклами, пивными кружками с крышкой, музыкальными шкатулками и разнообразными игрушками. Повсюду стояли деревянные ящики и бочки с обилием цветов всевозможных оттенков. Если бы не царящая здесь туристическая атмосфера, можно было бы поверить, что это какой-нибудь средневековый немецкий городок.

Катрина, впрочем, на столь живописную обстановку внимания практически не обращала. Все ее мысли были поглощены исключительно новым знакомым, Джеком Ривзом. Девушка ощущала себя чуть ли не школьницей. Просто невероятно! И не только потому, что она знала его от силы минут пять, но и потому, что ее ни к кому еще так не влекло с самой смерти Шона, с которой минуло два года.

Она оглянулась и различила в отдалении кованый фонарь над дверями строительного магазина, желтым пятном разрывающий сгущающиеся сумерки.

Девушка ускорила шаг. До дома идти минут десять, а в горах ночь наступает быстро.

Усевшись на полу, Катрина вставила в проигрыватель диск с лучшими хитами «Куин», а затем принялась развешивать картины, что привезла с собой из Сиэтла. С рекомендованными Джеком Ривзом «обезьяньими крючками» проблем и вправду не возникло: втыкаешь, поворачиваешь — и вуаля!

Она как раз поправляла только что повешенную на стену картину, когда зазвонил мобильник. После того загадочного звонка, когда на другом конце просто повесили трубку, по телефону с ней связывались впервые. Катрина взглянула на дисплей мобильника: это оказалась ее младшая сестра, Кристал.

Она тут же ответила на вызов:

— Крис!

— Привет, Кэт! О боже, что это, «Куин»?

— И что?

— Отстой, вот что!

Катрина выключила музыку:

— Как дела? Как колледж?

— Да я здесь всего-то третий день.

— А лекции как?

— Думаю, все будет хорошо. Кроме, пожалуй, курса по античной цивилизации. Начинается в девять утра, ассистент преподавателя — просто урод.

— А перенести на попозже нельзя?

— Не, не стыкуется с моим расписанием. Ой, да ну его. Я звоню узнать, как ты насчет компании на эти выходные. Все-таки старый большой дом, незнакомый город. Небось, страшновато одной в горах?

— Выбила только одно очко, — улыбнулась Катрина. — Город и вправду незнакомый, но вот дом маленький. Сплю на матрасе прямо на полу. А вообще, все прекрасно. Не стоит за меня беспокоиться.

— Да я и не беспокоюсь. Просто подумала, что неплохо бы оттянуться. Кроме того, мне не помешало бы куда-нибудь вырваться на выходные. Первый курс — сущий дурдом. Здорово, конечно же, но все равно дурдом.

— Что ж, если тебе не претит спать на полу, приезжай.

— Суббота подойдет?

Катрина задумалась, вспомнив о вечеринке на этих выходных в несуществующем коттедже на озере. А ведь визит Кристал даже очень кстати, решила она. Теперь можно всем объявить, что к ней приезжает сестра и выходные они проводят вместе.

— Кэт? — окликнула ее Кристал.

— Прости, просто задумалась.

— Если время неподходящее…

— Нет-нет, все в порядке. Значит, до субботы?

— Класс! Жду с нетерпением! — Тут в трубке послышались голоса, и сестра затараторила: — Ладно, мне надо бежать. Позвоню тебе в пятницу или в субботу утром, чтобы предупредить, когда прибывает автобус!

Отключив связь, Катрина решила закончить с картинами завтра, а сейчас побаловать себя бокалом подаренного «Пино нуар» — у нее оставалось еще три четверти бутылки. Прихватив роман о страсти кузнеца и аристократки, она направилась в ванную комнату и стала набирать воду в изящную ванну с ножками в форме звериных лап.

В отличие от остальной части жилища, здесь относительно недавно сделали ремонт. По словам риелтора, прежние владельцы снесли стенку между ванной и комнатой для стирки. В результате стиральная машина и сушилка перекочевали в подвал, загроможденный забытыми вещами, похоже, не одного поколения. Катрина наведывалась туда лишь раз, и на куче пыльных коробок заметила номер «Нью-Йорк таймс», датированный двадцатым июля тысяча девятьсот шестьдесят девятого года. Заголовок на первой странице сообщал: «Люди на Луне!»

Девушка добавила в горячую воду две чайные ложки душистого ванильно-липового масла, зажгла несколько свечей и разделась, бросив одежду в корзину в углу. А потом скользнула в ванну, охая и ахая от пробирающего до костей жара. Пригубила слегка терпкое вино, закрыла глаза и неожиданно для себя задумалась о Кристал.

Она жалела, что после гибели родителей не проводила с сестрой больше времени. Хотя это было не так-то просто, потому что Кристал переехала в Спокан к дедушке и бабушке, в то время как Катрина осталась преподавать в Сиэтле. Сестре она часто звонила, навещала при первой же возможности, однако в какой-то момент поведение Кристал начало ее беспокоить. Девочка отдалилась от друзей, практически перестала следить за собой. Катрина надеялась, что колледж развеет хандру, в которой сестра пребывала уже несколько лет, вот только ее просьба наведаться в Ливенворт буквально через несколько дней после начала учебы настораживала. Ей нужно развлекаться, встречаться с людьми, а не сбегать к старшей сестре в затерянный в горах городок.

Решив серьезно поговорить с Кристал на выходных, Катрина немного успокоилась и глотнула еще вина. Она взглянула на себя в зеркало: собранные в небрежный пучок на макушке волосы, раскрасневшиеся от жары щеки. Пожалуй, для двадцати девяти очень и очень неплохо. Вот только в мире за стенами этой ванной молодость почитается больше зрелости, не говоря уж о старости, а она моложе, увы, не становится. За те шесть лет, что она была с Шоном, ей не приходилось задумываться о возрасте. Однако теперь, в одиночестве, мысли о неумолимо приближающейся дате истечения «срока годности» посещали ее все чаще.

Катрина отставила бокал. Взгляд ее переместился на отражение черного прямоугольника окна, расположенного на стене позади нее. Для ванной вообще-то оно было великовато, да к тому же с самым обычным стеклом, а не из стеклоблоков или же чего-то в этом роде, что не позволило бы нарушить уединение в подобном месте. Рано или поздно его придется завесить шторой, размышляла девушка, но особой спешки в этом нет, учитывая отсутствие поблизости соседей.

Не удосужившись вытереть мокрые руки, она взяла книжку и начала читать.

По черному небу плыла круглая луна. Огромный желтый глаз следил за Заком, когда тот достал из кармана шапочку и натянул ее до самых глаз. Парень плотнее прижался к хонде Катрины. Сердце его готово было выпрыгнуть из грудной клетки. Зак не отрывал взгляда от ярко освещенного эркерного окна.

Ему не верилось, что он снова здесь и что собирается осуществить задуманное. Зак понимал, что должен остановиться и вернуться домой. Но он не мог.

И пусть он больной ублюдок! Плевать! Ему хотелось увидеть Катрину обнаженной.

Однако минуты шли, а девушка так и не появлялась у окна. Его беспокойство росло. Опять он ее упустит!

Еще немного — и дом погрузится в темноту…

«Ну тогда действуй! Пошел! Сейчас!»

Зак метнулся от машины, пересек лужайку, стараясь держаться под заслоняющими небо густыми ветвями. У стены, которую он обошел прошлой ночью, Зак задержался: в одном из окон на этот раз горел свет. Парень остановился перед ним. Какое-то мгновение он не решался подойти и заглянуть внутрь — а вдруг Катрина его заметит?

Чушь какая! Ну какой же нормальный человек будет сидеть возле окна и таращиться в темноту? Но даже если хозяйка случайно и посмотрит в окно, то из-за включенного внутри света увидит только собственное отражение.

И Зак заглянул внутрь.

Это оказалась спальня. У стены один на другом лежали два нейлоновых чемодана. На паркетном полу стояли графин с водой и пустой стакан. В углу кучей была свалена одежда. Единственным доказательством того, что в доме обосновался законный жилец, а не какой-то сквоттер, служил аккуратно заправленный матрас, заваленный цветастыми подушками.

Зак продолжил двигаться вдоль стены и, дойдя до угла, осторожно выглянул из-за него: на задней стене дома светилось еще два окошка.

Парень прокрался к ближайшему из них. Ванная. В ней горело несколько свечей, и язычки их пламени отбрасывали дрожащие тени на бежевый кафель. Катрина лежала в ванне, до шеи скрытая пеной, и читала книгу. Голова ее покоилась на бортике напротив кранов.

И хотя никаких захватывающих видов Заку пока не открылось, он мгновенно возбудился и стал с предвкушением ожидать, когда девушка сменит позу и в расступившейся пене что-нибудь да покажется.

С пару минут ничего захватывающего не происходило, но неожиданно парень осознал какую-то неестественность зрелища. Через мгновение Зак понял, в чем была странность: на самом деле он смотрел не на саму ванну, а на ее отражение в зеркале. Следовательно, Катрина находилась непосредственно за стеной, и разделял их только слой кирпичей.

Девушка меж тем перегнулась через бортик ванны, положила книгу и взяла бокал с красным вином. В колышущейся воде обнажились ее груди — круглые и полные, со светло-розовыми сосками.

Зак так и прильнул к стеклу и уставился на бедра Катрины, где как раз многообещающе оседала пена.

Девушка допила остатки вина, и какое-то время задумчиво вертела бокал перед собой. А затем вдруг резко поднялась, так что со спины хлынули потоки воды.

От неожиданности парень отскочил, и под ногой у него что-то хрустнуло. В тишине ночи звук прозвучал подобно выстрелу.

В окне появилось лицо Катрины — ив следующее мгновение она зашлась криком.

А Зак уже бежал. Обогнув угол дома, парень сломя голову помчался к дороге. Не успел он пересечь лужайку, как совсем близко залаяла собака. Не сбавляя скорости, парень оглянулся. По тротуару, недалеко от подъездной дорожки, ведущей к дому Катрины, шел мужчина с черно-белой псиной. Собака с воодушевлением принялась рваться с поводка.

— Эй! — крикнул прохожий.

Зак схватил велосипед, который оставил у дерева, запрыгнул на него и принялся с бешеной скоростью крутить педали. Он услышал сзади топот и лай, на этот раз еще ближе. Его преследовали.

Парень поднажал, с ужасом ожидая, что в любой миг на его лодыжке сомкнутся собачьи челюсти.

К счастью, этого не произошло. Шаги и лай постепенно стихли, и теперь Зак слышал только стук собственного сердца.

Зак сорвал с головы шапочку и запихнул ее в карман. Ветер хлестал в лицо, и капельки пота на лбу, казалось, превращались в кусочки льда. На Бёрч-стрит он наконец-то замедлился и вскоре подкатил к своему дому — обшитому досками ветхому строению с островерхой крышей. Спустив велосипед по лестнице черного входа, Зак бросил его в углу.

На протяжении всего этого времени парень лихорадочно соображал, с помощью каких улик криминалисты, в этих своих специальных комбинезонах, в которых обследуют место преступления, смогут доказать его ночное злодеяние.

Он снял пуловер, брюки и кроссовки и запихал одежду в зеленый мусорный мешок, который сунул в тумбу под кухонной раковиной. Первым же делом завтра утром он избавится от них надежным способом. Затем Зак принял душ, не столько для того, чтобы смыть какие-либо улики, а чтобы прийти в себя. Когда он вытерся полотенцем и оделся, то чувствовал себя уже гораздо спокойнее.

На кухне, пока закипала вода для кофе, Зак и вовсе решил, что перегибает палку с мерами предосторожности. Не будет никакая команда криминалистов прочесывать дом Катрины. Это же Ливенворт, а не Майами. И он никого не убил. Просто заглянул в чертово окно.

И все же ситуация складывалась прескверная. Он гребаный вуайерист. Может, по сравнению с насильником или педофилом это не так страшно, но все равно очень и очень хреново. Работу он потеряет, уж как пить дать. Ведь он, как-никак, преподаватель. Черт, еще и в местные газетенки попадет. Ему уже виделись кричащие заголовки, вроде «Местный учитель подглядывал за коллегой!» или «Ночной соглядатай схвачен на месте преступления!».

Тишину прорезал пронзительный свист. Вода закипела. Зак достал из буфета кружку с изображением Эйфелевой башни, насыпал в нее чайную ложку растворимого кофе и залил кипятком. Затем уселся за стол и еще раз мысленно перебрал все произошедшее, стараясь как можно точнее припомнить реакцию Катрины. Так, на лице у нее отражалось любопытство, словно она ожидала увидеть енота или, скажем, оленя. И когда вместо милой зверушки за окном оказался человек в черном, глаза ее округлились. Потом она закричала. Кажется, всего один раз, хотя уверенности в этом у Зака не было. Воспоминания его постепенно сливались в сплошной непроницаемый туман. Однако важнее всего было вспомнить, промелькнул ли у нее в глазах хоть малейший признак узнавания.

Этого сказать он не мог. Все произошло слишком быстро.

Зак покачал головой.

И о чем он, черт возьми, думал!