Логика для школьника

Родной язык

Поскольку для правильного мышления нужно понимать правильные или нет исходные данные, а эти данные вам очень часто представляют иные люди (те же преподаватели), то очень важно требовать от них, чтобы они понятно объяснили вам всё вами непонятое. Как ни странно, но люди обычно стесняются или боятся спросить непонятное, особенно, в молчащей толпе, поскольку думают: «Вот все молчат, значит, понимают, а я буду задавать вопросы и все подумают, что я дурак? Нет, я тоже буду молчать, делая вид, что я умный и всё понимаю».

На самом деле чаще всего дураки — это как раз те, кто молчит, а вам нужно набраться храбрости и без колебаний задавать вопросы о непонятном.

Но тут есть тонкость — преподаватели могут начать объяснять вам так, что вы снова ничего не поймёте, и очень часто не будете понимать потому, что вам будут объяснять не словами родного языка, а «научными» словами, о которых мы уже начали говорить. Поэтому требуйте объяснять вам непонятное на родном языке!

Дело в том, что родные слова позволяют по своему корню не просто сходу понимать производные от этого корня понятия, а даже чувствовать их. Вот, скажем, слово «след». Ведь еще в детстве отец мог показывать вам следы кошки или собаки, и вы понимали, что след — это что-то, что позволяет узнать о присутствии того, кого сейчас не видно. А мать вас могла ругать за то, что вы без спросу взяли конфету, а на ваш отказ, мать могла показать вам на следы ваших грязных ботиночек, ведущих от двери к столу. И вы понимали, что след — это что-то, что позволяет узнать о скрытом явлении или действии. И когда вы взрослели, то вам начинали встречаться понятия «следовать», «следствие», «исследовать», «наследство» и т. д., включая «послед». Но вы, по ассоциации с образом видимых вами с детства реальных следов и личным, еще детским, опытом применения слова «след», без толкового словаря, а просто по паре дополнительных моментов, понимали, о чем или о ком идет речь. Корни родного языка — вот, что главное!

А что сегодня происходит на самом деле? Я уж не буду говорить о хлынувших в русский язык в последние тридцать лет английских словах, типа «менеджер» и прочие «девайсы», тупо используемых глупцами, стремящимися казаться умными. Повторюсь: ведь если дураку запретить употреблять иностранные слова, то как другие поймут, что он умный?

Вот читаю у романиста, то есть человека, пишущего для всех, у В. Пелевина: «…дискурс должен быть максимально простым, потому что люди вокруг всё глупее, а вот гламур должен становиться всё сложнее, потому что чем люди глупей, тем они делаются капризней и требовательней». Сразу видно — умный пишет! Простой дурак ведь эту же заезженную мысль выразил бы: «…речь должна быть предельно простой, потому, что люди вокруг все глупее и глупее, а вот внешний блеск речи должен становиться все ярче, потому что чем люди глупей, тем они делаются капризней и требовательней». А тут — «дискурс», «гламур»! Сразу видно — писал человека большого ума!

А вот журналист дает заметку о профессионально-техническом образовании в Белоруссии и, естественно, не может просто, по-мужицки и некультурно написать, что подготовленные в Белоруссии и продавцы вина, и торговые зазывалы требуются во всем СНГ. Нет, он пишет: «А что касается редких кадров кавистов и сомелье, то за белорусскими ребятами стоит очередь покупателей со всего постсоветского пространства. По мнению руководства страны, время диктует свои приоритеты, поэтому нужно подумать о подготовке шопперов, социо-билдеров и иных востребованных специалистов».

С современными «умными» понятно, но что, к примеру, нам, русским, дает, пусть и ставшим за несколько столетий абсолютно привычным слово уже мертвого латинского языка — «директор»?

Что при этом слове возникает у вас в подсознании? Пузатый тип, который ездит на работу на персональной машине, и в приемной которого сидит секретарша? И всё?

Да, разумеется, сегодня слово «директор» нам привычное, оно полностью обрусело, но ведь оно и сегодня не вызывает у русского человека ни малейших ассоциаций ни с каким иным явлением или обстоятельством. А подумайте — зачем это слово, если в русском всегда существовал и существует простой его аналог — «управляющий»?

Вы спросите, какая разница, как говорить, раз мы уже привыкли к слову «директор»? Есть разница! Вот вы придете к директору за решением вопроса того предприятия, которым он управляет, а директор вам заявит, что он не может решить этот вопрос, поскольку инструкция это запрещает. И какие у вас возникнут ассоциации? Никаких! Черт его знает, может «директор» — это тот, кто просто действует по инструкции? А какие у русского человека в этом случае возникнут ассоциации к «управляющему»? А к управляющему сразу же последует вопрос: а кто управляет предприятием — ты или инструкция? Касса кому выдает зарплату управляющего — тебе или инструкции?

Причем, у нас в нашем языке одни и те же иностранные слова используются и тогда, когда нужно назвать совершенно иное явление. Вот я выше употребил слово «ассоциации». А зачем нам это слово? Его единственное значение в латинском языке — вступить в товарищество, так ведь есть же слово «товарищество», на кой черт в русском языке еще и слово «ассоциация»? Но ведь выше я вёл речь не о товариществе, я ведь употребил это слово в значении, как следует из словаря, «связи идей, понятий, представлений, вызывающих друг друга». Так, что — мы не в состоянии сказать «связь мыслей» и не лезть за разъяснениями слова «ассоциации» в словарь, поскольку само русское слово «связь» показывает русскому человеку, что имеется в виду. Разве плохо звучит уже написанное мною выше предложение: «А какие у русского человека возникнут ассоциации при слове «управляющий»?», — если написать его: «А с чем свяжет русский человек слово «управляющий»?». Предложение стало даже короче, поскольку в нем только русские слова в русском предложении. Как сообщают специалисты, русский язык достаточно информативен, скажем, в романе Толстого «Война и мир» около 460 тысяч слов, а в его переводе на английский — на 100 тысяч больше.

Мало этого, использование иностранных слов позволяет извращать и сам смысл человеческой деятельности, превращая эту деятельность в убогую или даже паразитарную для общества.

Чтобы не отходить далеко от директора, давайте задумаемся над не менее привычным словом «инженер». Даже тогда, когда оно входило в русский язык из французского языка (а в тот из латыни), это слово все еще несло свой первоначальный латинский смысл — созидатель, творец. И первые инженеры в России строили церкви и крепости, прокладывали каналы, создавали машины и устройства, вводили новые технологии — творили и созидали. Поскольку все это творчество проходило в области техники, то и надо было бы назвать этих творцов словом русского языка, указывающим на творца в этой области — изобретателя. Но изобретатель это тот, кто уже изобрел, а тот, кого специально учили творить, кому деньги за это платят, вполне можно было назвать «изобретающим». И тогда невозможно было бы выбрасывать деньги общества псу под хвост и получать из институтов тех, кого мы сегодня имеем, — березовые дрова с дипломами и белыми ручками. И которые теперь уже и официально не творцы, а, как следует из словарей, всего лишь «специалисты в какой-л. области техники с высшим техническим образованием». А где в этом определении творчество и созидание — то, что нужно людям от «инженера» в первоначальном смысле этого слова? Оно исчезло напрочь! Осталось только образование — сдача экзаменов за взятки и по шпаргалкам. Но само по себе образование нужно тому, кто его имеет, и только, а обществу от любого человека требуется его умение работать. Так зачем нам подменять то, что нужно обществу тем, что нужно только дураку?

Если мы слово «инженер» выбросим из русского языка, то в области техники произойдет революция в мозгах — поменяется все: и студенты, и их отношение к учебе, и преподаватели, и отношение людей к своему делу. Ведь вопрос не в том, что главного или старшего инженеров будут называть главным или старшим изобретающими, а вопрос в том, что это слово наложит на специалистов ответственность посильнее должностных инструкций.

А как же быть с теми миллионами, кто сидят в конторах и институтах, перекладывая бумаги и нажимая кнопки компьютеров? Ну их нужно называть по смыслу их работы — бумагосидельцы или компосидельцы, или контрабы — конторские работники.

Вы этого не помните, но пресловутая Перестройка с уничтожением великого государства СССР в 1991 году пошла бы по иному пути, если бы в свое время мы не привыкли к латинскому слову «план» в его русском значении «задум», «замысел». Если бы у нас был не Государственный комитет по планированию, а Государственный комитет хозяйственных замыслов, то врагам нашей Родины пришлось бы многое объяснять советскому народу. В частности, почему они народное хозяйство, в котором достижения задумываются правительством, отвечающим за правильность и точность своих замыслов, хотят заменить на некую безмозглую экономику с названием «рыночная», в которой правительство ни за что не отвечает?

Кстати, а зачем нам понятие «хозяйство» называть греческим словом «экономика»? Ведь благодаря этой подмене у нас на шее бюджета сидит туча экономистов, которые в своей жизни не то, что никогда не были хозяевами, но и реальных хозяйств никогда не видели. А они нам нужны? А если нужны, то сильно ли мы пострадаем, если они будут называться «советчики хозяевам»?

Сегодня у нас все граждане просто воют на отсутствие справедливости в судах России, но ведь за порядочность судей отвечает Министерство юстиции. А что такое — «юстиция». В переводе с латыни это справедливость. Так почему именно так и ни назвать это министерство, и не требовать, чтобы оно восстановило справедливость в судах?

Разумеется, не надо уподобляться кобыле из русской пословицы, которой бог дал хвост, а она себе им бока поотбивала. Возвращать русские названия нужно многосложным понятиям, что бы стала понятна главная суть этих понятий. В русском языке масса слов, обозначающих конкретные, в свое время вновь появившиеся вещи, которым не успевали в свое время дать русское название, как его успели дать паровозу или самолету. Многие из этих вещей впервые появились за границей, а, попав в Россию, принесли с собою и иностранные имена, по сути, являющиеся именами собственными, как Джон или Мэри. Можно, разумеется, вникнуть в устройство этих вещей и придумать им русские имена, но вряд ли это нужно делать в любом случае и во что бы то ни стало.

Скажем, компьютер уже давно не только вычислитель, мало того, его первоначальная задача практически повсеместно отошла на десятый план. Если начать выдумывать компьютеру или тому же телевизору русское название, то можно нагородить такие неудобоваримые слова, что самим будет стыдно. Вот, скажем, первое слово во всех русских словарях — «абажур». Что толку если мы выдумаем ему иное название, какой-нибудь «колпак»? Сожалеть об утери русских названий бессмысленно — для многих слов время безвозвратно ушло. Это надо было делать два века назад, а сегодня многие слова уже не имеют никакой связи с привычными русскими корнями — их всё равно придется объяснять, а смысл его запоминать. И таких слов довольно много, скажем, «физика», «химия», «механика», хотя биология, конечно, так и просится стать «жизневедением».

Поскольку в те давние времена информация о мире не была доступна всем, а была сосредоточена в университетах, в которых УЧИЛИ, то в то время к людям, занимавшимся научными исследованиями, слово «ученый» еще как-то подходило и что-то говорило русскому человеку. Но о чем оно говорит сегодня? Кто сегодня не ученый? Да и какая нам разница, учился он или нет — это ему считается, важно — а в чем его польза для общества? И безусловно требуется замена этому слову даже не на слово «исследователь», а на слово «открыватель».

Вообще, термины науки требуют чистки и чистки. Скажем, кому из русских нужно слово «теория» при наличии русского слова «объяснение»? Ах, понятие «теория» имеет более сложное содержание? Ну, так придайте это содержание понятию «объяснение», ведь важно то, что главный смысл того, чем является теория, будет виден из самого слова.

Нет смысла менять имена собственные протону, нейтрону, электрону и прочим частицам, но кому нужен этот «квант» при наличии в русском языке слов «часть» или «доля»? Что «механика частиц» будет звучать не так научно, как «квантовая механика»? Или кому из русских нужен «ген» при наличии слова «признак» или просто — «знак»?

Это не к вам, школьникам, вопрос, но надо сделать понятной ту заумь, которой «ученые» пудрят мозги не «ученым». Вы этого не знаете, но в СССР на шее народа сидел каждый четвертый ученый мира, а толк от них был, вряд ли больше, чем от каждого сотого.

Но в данном случае дело не в этом, а в том, что вы вправе требовать, чтобы вам объясняли исходные данные для вашего мышления на русском языке, чтобы вам было легче эти данные понять, и, как видите, если тот, кто вас в чём-то убеждает, понимает сам, о чём он говорит, то он и вам объяснит. А если не способен объяснить, то это доказательство того, что он вещает вам то, что сам понять не способен.

Для того, чтобы иметь для размышления точные исходные данные, ничего жалеть нельзя. Иначе весь процесс мышления окажется пустым и приведёт вас к ошибке.