Лорд полуночи

Глава 2

Клэр склонилась над рабочим столом и попыталась подправить коровью морду. Но чернила уже впитались в пергамент, поэтому ей пришлось взять нож и счистить верхний слой. К сожалению, она не могла часто прибегать к такой кардинальной мере, потому что в странице образуется дыра.

Черт бы побрал эту погоду! Дождь шел целый день, и до сих пор капли барабанили по крыше, когда налетал ветер. Стоит только открыть ставни, как порыв ветра распахнет окно и задует свечу.

Да, рисовать в такое время — безумие, но дождь, судя по всему, зарядил надолго, а бросать дело ей не хотелось. Работа стала ее единственным утешением с тех пор, как отец, сев на коня, присоединился к мятежникам. Клэр смертельно боялась, но вера в ее душе не угасала. Она загадала, что если перепишет и проиллюстрирует любимую легенду отца, то он вернется домой цел и невредим.

И с ним ничего не случится.

Она задумчиво подняла глаза, покусывая костяную рукоятку ножа. По ее подсчетам, он уже должен был вернуться. С тех пор как трусливый граф Роберт отплыл обратно в Нормандию, прошло несколько недель. Кое-кто из местных жителей, сопровождавших отца, уже вернулся. Они говорили, что восстанию конец. Некоторых зачинщиков, в том числе Роберта де Беллема, казнили, остальных отпустили по домам.

Недавно вернулся их сосед Ламберт из Вэйна, одновременно испытывая горечь поражения и вину помилованного преступника. По его словам, отец не был ни ранен, ни убит в единственном сражении. Ламберт не знал, что сталось с ее отцом и где он теперь.

В любом случае отца не могла ждать худшая участь, нежели Ламберта, потому что отец с королем были старинными друзьями. Кларенс вошла в рабочий кабинет отца, и взгляд ее упал на драгоценный кубок, украшавший книжную полку. Много лет назад, вскоре после того как занял британский трон, король прислал его отцу. Это подарок друга!

«Ad dominum paradisi de rege angelorum» — «Властителю рая от короля ангелов», — гласила надпись. Это потому, что король Генри любил бывать в Саммербурне и называл его воплощением рая на земле. В надписи нашла отражение старая шутка, принятая между друзьями.

Клэр слышала, что Генри Боклерк говорил, будто россказни и загадки отца стоят всего достояния Англии. Даже если и не так, то уж королевской милости они точно заслуживают.

— Сейчас слишком темно, чтобы читать.

Клэр скорчила рожицу своему младшему брату — Томасу, который растянулся на лавке с книгой в руках. Он читал ей вслух, но Клэр в последнее время была так рассеянна, что не заметила, когда закончилась очередная глава. Двенадцатилетнего мальчика трудно было заставить учиться, тем более что дождь навевал скуку и сонливость.

— Пересядь ближе к окну, — сказала она.

— Книга намокнет, и ты будешь ругаться. — Томас закрыл книгу и аккуратно отложил ее. Он знал, что сестра не станет настаивать. — Потом я почитаю еще. Честное слово!

— Потом дождь кончится, и ты убежишь играть со своими друзьями.

— Какие хорошие котята! Из какой это истории?

— Сам прочти, — отозвалась она и стала исправлять рисунок.

Томас последовал ее совету и, водя пальцем по строчкам, прочел:

— «…и так храбрый малыш Себастьян ушел из дома, оставив своего кота, охотничью собаку и любимую корову». Не представляю, чтобы у кого-нибудь могла быть своя любимая корова, Клэр.

— А я представляю. Корова с белыми рогами.

— Такая, какую ты нарисовала? Очень похоже! У тебя здорово получается.

— Большое спасибо, дорогой, — улыбнулась Клэр.

— Мне бы хотелось, чтобы ты нарисовала меня.

Клэр стала искать свой вчерашний рисунок. Она еще не показывала его брату, потому что не знала, как тот отреагирует.

— Я уже нарисовала тебя, — сказала она, расправляя лист на столе. — Ты и есть храбрый малыш Себастьян.

Томас взглянул на кудрявого крепыша с белокурым хохолком на макушке, который вышел на битву с врагом с суковатой палкой.

— Неужели я похож на него? Он и правда смелый?

— Ты точно такой же. Упрямый и храбрый.

— Мне больше пошел бы меч, а не палка!

— Подрастешь, и будет у тебя меч.

— Да, тогда я вызову на бой завистливого графа Танкреда и поражу его в сердце. — Он взмахнул рукой, словно нанося удар, и едва не опрокинул банку с чернилами.

— Томас!

— Извини. — На лице его не отразилось сожаления, он вдруг нахмурился. — Хорошо бы иметь настоящий меч уже сейчас!

— Зачем?

— Кто-то должен всех защитить, если на нас нападут.

— Кто станет нападать на Саммербурн?!

Брат взглянул на Клэр так, что она поняла: он вовсе не слепой и в состоянии оценить ситуацию, несмотря на свой возраст. Томас тут же снова склонился над столом и стал разглядывать ее рисунок.

— Красивая сказка, да? Лучшая из сказок отца. Особенно то место, когда Себастьян вызывает на честный бой силы зла и все смеются, не веря в его победу. Беда не в том, что они смеются, а в том, что не верят. Ты переписала эту часть?

— Конечно. Все, как рассказывал отец.

— А когда Себастьян убивает лорда Танкреда и тот умирает, на лице его отражается удивление. Это самая лучшая часть истории. Себастьяна объявляют героем.

— И все снова утверждаются в своей христианской вере.

Однако Томас проигнорировал глубокий смысл истории:

— Если сюда придут враги, Бог укрепит силу моей руки, как укрепил силу руки Себастьяна. И тогда я разобью их наголову.

Клэр снова возразила. Такого не может быть. Она молится с утра до вечера, чтобы этого не произошло.

Однако отец стал изменником. Во всяком случае, он выступил против короля. Кто же прав? Отец ведь никогда не ошибается… Значит, не может быть и речи об измене. Иногда, впрочем, люди жестоко платятся за правду. Как святые мученики.

Где же истина? В прошлом году старый король Вильгельм Руфус погиб на охоте, пронзенный стрелой. Говорили, что это несчастный случай. Правда, очень удобный для того, чтобы его младший брат занял трон.

Младший брат короля — Генри Боклерк был лучшим другом отца. Старший брат Руфуса — граф Нормандский, претендуя на трон, тотчас высадился в Англии и к нему присоединилось множество дворян. Однако их войско было слишком малочисленно. Граф Роберт трезво оценил свои шансы на победу и позволил младшему брату подкупить себя, после чего позорно бежал, оставив своих воинов на произвол судьбы.

В числе его воинов был и лорд Кларенс из Саммербурна.

Король Генри слыл умным человеком и предпочитал жить в мире со своими потенциальными противниками. Он попросту потребовал присяги на верность от тех, кто восстал, а затем отправил их по домам.

Томас подошел к шахматной доске и стал переставлять фигуры.

— Хорошо бы папа уже вернулся!

— Все об этом только и говорят.

— Лорд Ламберт уже дома. Почему папа не возвращается?

— Возможно, для него вся эта история еще не закончилась, — отозвалась Клэр.

— Знаешь, мама недавно говорила с Грэном. — Томас понизил голос. — Она слышала, что папу заключили в Башню, потому что он не присягнул на верность королю.

Клэр промыла кисточку. Лучше бы Томас этого не слышал.

— Башня — это темница, которую построил в Лондоне Завоеватель, — пояснила она.

— Но как долго король собирается держать в ней отца? Это же несправедливо!

— Мы ничего не знаем наверняка. Одни лишь слухи да домыслы лудильщика.

— Лудильщики обычно говорят правду. Как долго король будет его там держать?

— Наверное, до тех пор, пока он не примет присягу. ― Клэр резко обернулась к брату. — Ты же знаешь отца: он самый добрый, мягкий и покладистый человек на свете, но, борясь за правду, становится несгибаемым и крепким, как камень.

— Значит, король собирается держать его в Башне вечно?

— Разумеется, нет. Отец признает его право на трон. Не захочет же он провести остаток дней в темнице.

— Ты же знаешь отца! — ответил Томас, подражая сестре.

— Да. Он очень умен и обязательно найдет выход из этой ситуации. — Клэр решительно принялась за работу. — К тому времени, когда он вернется домой, эта книга должна быть готова. И никакой улыбающейся коровы!

Как она и предполагала, Томас отвлекся от печальных мыслей и стал изучать рисунок.

— А я считаю, что корова с белыми рогами должна улыбаться.

— Да? — Клэр задумалась. — Наверное, ты прав. А я-то думаю, почему она так глупо смотрится. — Томас потянулся за рисунком, но Клэр решительно отстранила его руку. — Пергамент должен отражать жизнь реальнее, чем она есть на самом деле.

— Глупость какая-то!

— Вовсе нет. — Клэр обмакнула кисть в чернила и сделала улыбку коровы более явственной. Именно так она и представляла себе тот момент, когда ночной сторож затрубит в рог. И тут огромная клякса упала на рисунок.

— Господи! — К счастью, чернила не попали на текст.

— Кто-то приехал! — закричал Томас, поворачиваясь к двери и прислушиваясь. — Готов поклясться, что это отец!

Клэр сняла рабочий передник и бросилась вслед за братом в холл.

— Кто приехал?

Они стояли в пропахшем дымом холле с закрытыми из-за отвратительной погоды ставнями. Слуги занимались домашними делами и не успели принести сюда свечи. Мать сидела за прялкой, тетя Эмис собирала цветочные лепестки для духов, тетя Фелиция играла на арфе. Бабушка расположилась у камина: ее старые кости, вероятно, ныли от такой сырости.

— Кто-то приехал? — спросила мать, поднимая глаза от прялки.

Клэр распахнула ставни, невзирая на дождь.

— Рожок! Я слышала звук рожка! — Она не сомневалась в этом.

Собаки подняли лай, и девушка бросилась к дверям.

— Это Кларенс? — спросила Эмис.

— Конечно же, нет, — ответила Фелиция, продолжая перебирать пальцами струны. — Разве он может приехать в такую погоду? Братец привык путешествовать с комфортом.

Клэр остановилась перед закрытой дверью, слабая искра надежды погасла в ее сердце. Тетя была права. Отец не поедет домой в такую погоду, ведь уже через пару дней лето вступит в свои права, и дожди прекратятся. И все же девушка распахнула дверь и вышла на порог. Выступ соломенной крыши защищал ее от ливня. Сзади уже приблизился Томас.

— Там несколько вооруженных людей, леди, — доложил стражник их матери, которая, кутаясь в плащ, тоже вышла на крыльцо. — Ни флажка, ни знамени разглядеть невозможно.

— Они хотят въехать? — удивилась леди Мюриэль.

— Безусловно, леди. Открыть ворота?

— Сначала узнайте, кто они! Отправляйся назад и дай знать, как только выяснится, что это за люди.

Стражник поклонился и ринулся к воротам.

— Не можем же мы впустить в дом незнакомых людей, тем более что отца нет, не так ли, Клэр?

— А что, если они привезли какие-нибудь новости об отце? — предположила вдруг девушка.

— Перестань, Клэр!

Клэр вгляделась в темнеющие вдалеке ворота, не понимая, как можно требовать от человека, чтобы он перестал думать.

— А что? Я хотел бы узнать что-нибудь об отце, — вмешался Томас.

— Сам посуди, разве это могут быть хорошие новости? — Мать укоризненно взглянула на сына. — С тех пор, как мы узнали, что отец в Башне, прошло много недель. Домой он так и не вернулся. Я не понимаю, почему…

Клэр трудно было облечь свою мысль в слова, но молчать она не могла.

— Отец, без сомнения, отказался принести присягу на верность королю.

— Боюсь, так оно и есть, — вздохнула мать. — Он порой бывает на редкость упрямым.

— Разве отстаивать свои убеждения — упрямство?

— Избавь меня от нравоучений, Клэр! Ты иногда так же несносна, как и твой отец! — Она кивнула в сторону ворот. — Там ждут какие-то люди… Не сомневаюсь, что это — прямое следствие безрассудства вашего отца. Я же просила его остаться дома!

Клэр вспомнила, как мать спорила с отцом, как предупреждала его о возможных опасностях и последствиях его сумасбродства. Отец успокаивал ее, ободрял их всех, заверяя, что справедливость на его стороне и что Господь его не оставит.

Кто мог возразить ему?

Однако мать ни секунды не раздумывала. Она просто побелела от ярости.

— Это не игра, Кларенс! Что ты собираешься делать? Поднять оружие против тех, кто живет войной? Ты же сам говоришь, что их мечи обагрены кровью. А твой меч давно затупился, щит заржавел, потому что ты месяцами не берешь его в руки!

— Мюриэль, любовь моя, — ласково улыбнулся отец. — Господу все равно, каким оружием вершить свою волю. Но я все же приказал Ульриху привести в порядок доспехи и наточить меч.

В этот момент Клэр убежала, потому что на глаза у нее навернулись слезы. Мать так разглагольствовала потому, что любила отца, мягкого и доброго человека, и боялась за него. А отец, вероятно, и вправду полагал, что успокоит ее, если позаботится о своем вооружении.

По каменным ступеням лестницы, скользя на размокшей глине, поспешно взбегал стражник.

— Это король! — наконец вымолвил он, задыхаясь от бега. Вытянувшись перед госпожой, он оступился и схватился обеими руками за копье, чтобы не упасть.

— Король?! — воскликнула леди Мюриэль. — Здесь?!

— Нет, леди, — выпалил стражник. — Но у тех за воротами королевское знамя. Что же нам делать, леди? Что делать?!

В его голосе слышался панический ужас, который передался и Клэр. Зачем понадобилось людям короля приезжать сюда, если не для того, чтобы покарать семью изменника? Неужели король Генри хочет отомстить им за преступление отца? Так бывало в прежние времена. Люди короля убивали и калечили всех подряд в назидание другим.

И еще насиловали. Это традиционная форма мужского реванша.

Клэр постаралась взять себя в руки. Король был другом отца. Они с Томасом не раз сидели у него на коленях…

Резкий звук рожка, нетерпеливо раздавшийся из-за ворот, заставил Клэр вздрогнуть от страха и послужил ответом на многие вопросы — господин требовал, чтобы его впустили в собственный дом. В каком-то смысле это даже к лучшему. Узурпатор по крайней мере не станет разрушать то, что теперь ему принадлежит.

— Ну вот, — вымолвила мать. — Мы пропали.

Эмис и Фелиция застыли на пороге, завернувшись в один плащ.

— Что здесь происходит? — спросила Фелиция.

— Приехал новый хозяин Саммербурна, — с дрожью в голосе ответила леди Мюриэль. — Впустите его, Нилл.

Стражник поплелся к воротам, еле волоча ноги, но не от того, что на сапоги комьями налипла глина, а от глубокой скорби.

Тетки подняли возмущенный крик, протестовали и жаловались. Эмис по своему обыкновению разрыдалась.

— Ты собираешься просто стоять в бездействии? — спросила Фелиция.

— А что мы можем сделать? — сказала леди Мюриэль. — Наверное, нам придется искать пристанища в Сент-Фрайдсвайде. Неизвестно, дадут ли нам время собрать вещи. И что будет с Томасом? Томас?

Только теперь Клэр заметила, что брата рядом нет. Он переживал, вероятно, одну из самых трагических минут в своей жизни — с этого момента Томас перестал быть наследником Саммербурна. Клэр беспомощно огляделась по сторонам. Она понимала, что разыскать брата сейчас невозможно, и молила Бога лишь об одном: чтобы уберег его от какой-нибудь непоправимой глупости.

К счастью, у него пока нет меча.

В этот момент за спиной у нее раздался недовольный, скрипучий голос:

— Что здесь происходит? Имейте сострадание к старой женщине, неблагодарные создания!

Клэр увидела бабушку, которая с трудом поднялась из кресла и, опираясь на палку, приковыляла к двери. В этот момент она была похожа на злую горбатую колдунью из древней легенды.

— Клэр! Подойди ко мне и расскажи, в чем дело!

Леди Агнес из Саммербурна, мать десятерых детей, в том числе и лорда Кларенса, отличалась суровым нравом и порой была просто невыносима. Но не оставлять же ее одну в такую тяжелую минуту! Клэр вернулась в холл и сбросила промокший плащ.

— Говори, девочка, — бабушка бросила на Клэр хмурый взгляд. Она не могла распрямить согбенную годами спину, ей было трудно стоять. — Что там происходит?

Клэр помогла ей устроиться у камина.

— Похоже, что король передал Саммербурн во владение кому-то другому. И нам придется уехать отсюда. — Клэр стало жутко при одной лишь мысли о том, что в этот дождливый серый день им придется покинуть родной дом и брести по размокшей дорожной глине куда глаза глядят. — Мама говорит, что мы отправимся в Сент-Фрайдсвайд…

Клэр осеклась, вспомнив, что бабушка и мать Уинифред из Сент-Фрайдсвайда враждуют уже много лет из-за права на вырубку леса в Сайдлинге.

— Глупости! — буркнула себе под нос бабушка.

— Думаешь, можно не впускать их?

— Разумеется, нет. — Леди Агнес, казалось, хотела испепелить внучку взглядом. — Но пока рано думать о том, чтобы покинуть этот дом и положиться на милость чужих людей. Поживем — увидим. Ничего другого нам не остается. — Она на мгновение задумалась, глядя на пылающие в камине поленья, а потом добавила: — А я-то надеялась, что смогу остаток своих дней прожить в мире и покое. Глупый мальчишка!

Клэр заметила, как по ее морщинистой щеке скатилась слеза.

Вид убитой горем бабушки породил в сердце Клэр самые страшные предчувствия. Леди Агнес тоже боялась самого худшего…

Страшный грохот заставил Клэр вздрогнуть от неожиданности и быстро обернуться к двери. Она догадалась, что незваные гости таранят ворота Саммербурна, потеряв терпение и надежду на теплый прием. Похоже, вооруженные посланцы короля настроены весьма решительно.

Новый хозяин замка спешит вступить в права владения.

В холле собрались слуги. Они шепотом переговаривались и обменивались недоуменными взглядами. Клэр направилась к входной двери. Ее тотчас засыпали вопросами.

— Кто это, леди?

— Они приехали, чтобы выгнать нас отсюда?

— Лорд Кларенс вернулся?

— Нас всех убьют?

Клэр рассказала им то немногое, что знала сама. Но вот ворота распахнулись, и все увидели лишь горстку измотанных и насквозь промокших всадников, которые сгрудились на середине деревянного моста через ров. Поодаль держали оседланных лошадей, хозяева которых таранили ворота. Клэр заметила, кроме того, с полдюжины пеших солдат, вооруженных длинными пиками. Для того чтобы взять Саммербурн штурмом — в случае если бы его обитатели вздумали оказать сопротивление, — сил явно недостаточно.

Впрочем, какой смысл обороняться, если на стороне захватчиков королевская власть?

У одного из всадников в руках было какое-то знамя, герб на котором Клэр разглядеть не удалось. Другой держал королевский штандарт — полотнище, натянутое на раму и расшитое золотом. Оно тускло поблескивало в скупом сумеречном свете.

Странно, но после того, как ворота открылись, всадники не тронулись с места.

Клэр охватило отчаяние, ее душили слезы. Ей хотелось бежать не разбирая дороги, невзирая на ливень и раскисшую глину под ногами, только бы прочь, подальше отсюда! Наконец тягостное ожидание прервалось.

Пеший солдат с лошадью в поводу отделился от остальных и медленно направился через мост.

Лошадь без всадника.

Кажется, она навьючена. На спине у нее что-то темнеет.

Что мог прислать им король?

Подковы мерно и глухо стучали о деревянный настил.

И вдруг, повинуясь какому-то мистическому инстинкту, свора отцовских собак рванулась вперед и подняла душераздирающий вой. Клэр не могла дольше сдерживать слез, они хлынули у нее из глаз, потекли по щекам, закапали на платье, смешиваясь с прохладными струями неослабевающего дождя.

Казалось, весь мир скорбел вместе с безутешной семьей.

Отец Клэр, лорд Кларенс из Саммербурна, вернулся домой.

Солдат подвел лошадь к самому порогу дома и остановился в футе от Клэр.

— Останки Кларенса из Саммербурна, — почтительно, но с достоинством произнес он. — Лорд Ренальд из Саммербурна доставил их сюда и дарует вам право предать тело земле по христианскому обычаю, прежде чем он вступит в замок.

С этими словами он поклонился и двинулся обратно.

Клэр молча смотрела ему вслед, будучи не в силах шелохнуться. Ей было страшно прикоснуться к промокшему тюку на спине лошади, разрезать веревки и развернуть плащ.

Мать тут же выбежала под дождь и обхватила обеими руками тело мужа, призывая слуг, чтобы те помогли ей спустить его на землю. Слуги же залились горькими слезами, снимая труп своего прежнего хозяина с лошади.

Мир погрузился в скорбь.

Клэр ничего не чувствовала, когда тело отца положили на стол и стали разрезать веревки.

Она отвернулась, не в силах смириться с ужасным фактом. В этот момент вдалеке послышался глухой удар.

Клэр не сразу догадалась, что это со стуком на свое место опустился запор. Ворота закрыли. Новый хозяин останется снаружи до тех пор, пока семья не простится с лордом Кларенсом, и только потом войдет в замок.

Отец мертв.

Клэр наконец заставила себя обернуться.

Слуги осторожно разворачивали пропитанный дождевой водой и конским потом плащ. Девушка уже видела мертвых, когда хоронили дедушку, дядю, тетю и маленьких брата и сестру, но с потерей отца примириться не могла.

Полы плаща распались, и она широко открыла глаза от удивления. Это не отец! Рыцарь в кольчуге не мог быть Кларенсом из Саммербурна.

Однако это был он, хотя девушка отказывалась верить своим глазам. Просто Клэр никогда не видела его прежде в доспехах.

Отца было трудно узнать еще и потому, что его светлые кудрявые волосы закрывал сетчатый подшлемник, а от пышных усов и бороды на староанглийский манер не осталось и следа. Меч и искореженный щит лежали сверху. Кларенс обеими руками крепко сжимал рукоять меча.

Нет! Клэр хотелось кричать, чтобы все увидели и поняли, что это неправда. Перед ними совсем другой, чужой человек!

Ее отец должен быть в своей любимой голубой тунике, он должен сидеть в кресле, укутав ноги пледом, подбитым кроличьим мехом. И в руках у него должна быть книга, а не меч. Именно таким она его помнила и будет помнить всегда.

Клэр подошла ближе. Она не отрываясь смотрела на бледное лицо отца, и ей казалось, что он просто спит.

Впрочем, это тоже неправда.

Лорд Кларенс выглядел постаревшим, черты лица его заострились, как у покойника. А ведь ему едва исполнилось тридцать пять. С его жизнерадостного лица раньше никогда не сходила веселая улыбка, он был для Клэр и отцом, и добрым, надежным другом. Сейчас он изменился до неузнаваемости — казалось, смерть не только поставила точку в конце его жизненного пути, но и похитила у Клэр того человека, которого она любила всем сердцем и привыкла называть отцом. Силы изменили ей, и Клэр рухнула на колени.

Вокруг ходили какие-то люди и разговаривали приглушенными голосами. Клэр, конечно, понимала, что не должна сейчас бездействовать: матери нужна ее помощь, младший брат тоже требует внимания… Однако она лишь прижалась щекой к холодному металлу кольчуги, мысленно прощаясь с отцом. Как, должно быть, тяжело и неприятно ему в этих громоздких доспехах! Почему ему пришлось надеть их?

В конце концов кто-то обнял ее за плечи и отвел в сторону. Отца положили на носилки, чтобы перенести в часовню. Словно в тумане Клэр смотрела на удаляющуюся траурную процессию, к которой ей следовало примкнуть вместе с матерью и братом.

Но она не могла. Еще не могла.

Она хотела знать: почему?

Хотела знать: как это случилось?

Должна была знать, кого винить в смерти отца.

По словам лорда Ламберта, отец уцелел в битве. Тогда почему его привезли домой в этой ужасной кольчуге, залитой кровью?

Лудильщик говорил, что отца заточили в Башню. Но как он умер? И откуда взялись доспехи?

А главное, что делал Господь, вместо того чтобы вершить справедливость?