Лорем

Глава 1

Представьте знакомый вам каменный лес. Сотни одинаковых домов, глухие массивы стен и нескончаемое количество квартир в них, где за каждым окном кто-то живет, чувствует, думает, и многое из этой массы вам недоступно. А на улицах пестрая масса людей течет по мостовым, набивается в общественный транспорт, и вершит свои важные, или скучные, или срочные, дела.

Вообразите себя дикарем в каменном лесу. Пигмеем, чужаком в набедренной повязке. Деревья, трава, грязь, птицы и даже крысы — все они ваши братья из понятного вам мира, в отличии от давящего множества непонятных, пугающих людей. Вы идете по городу, а весь поток проходит мимо, и стоит зацепиться за облик одного человека, как он уже далеко, а вместо него вас окружает десяток других лиц.

В то мгновение, когда вам удастся ощутить ритм каменного леса как совершенно лишний, давящий и сложный, а себя чуждым, одиноким и ненужным большинству мелькающих перед вами лиц — вот с такого ощущения я и начну свой рассказ. Потому что Зэбор Эзобериен Салмели Отрофон Кессей — это тот самый дикарь, что должен отправиться из знакомой его натуре каменный человеческий город. Ему впервые хочется, чтобы его звали Эзобериен, а не привычным первым именем.

В набедренную повязку он не одет. Скорее напротив, на нем закрытый, обнажающий лишь голову, стопы и ладони наряд из коры, сухой протертой травы и вечнозеленых листьев. Наряд этот весьма удобен, и Зэбор, а я осмеливаюсь называть его именно так, обидится, если сказать, описывая его, что такой наряд не подходит для цивилизованного человека.

Продолжая образ скажу, что он довольно высок, хорошо сложен, однако же его руки короче длины, которая привычна нам. Он подобающе, по меркам лесного народа, вооружен и к тому же наделен, что не сразу заметно за общей вычурностью его облика, красивыми чертами лица. У него широкий и покатый лоб, острые нос и подбородок, но первое, что замечаешь — его выразительные, глубоко посаженные янтарные глаза под густым покровом длинных, пышных ресниц.

Но не только цвет глаз и, этнический, назову это так, костюм Зэбора выдают его чуждость и дикарскую натуру. Черные волосы Зэбора убраны во множество плотных кос, в которые вплетены перья, засушенные листья, цветы, и ягоды. И если вдруг при встрече удастся справиться с впечатлением от этого антуража, включая естественный аромат, всюду сопровождающий дикаря, вы заметите его ладони — они сплошь покрыты шрамами от порезов, многие из которых выглядят весьма свежими.

Этим утром Зэбор проснулся незадолго до рассвета, разбуженный шелестением листвы. Открыв глаза, он увидел низко склонившуюся ветвь. Листочки дрожали и тянулись вниз, будто чувствовали собрата. Если бы кто-то увидел дикаря со стороны, поразился, как хмурое лицо озарилось улыбкой, а в глазах появилась надежда — словно внутри них свеча зажглась. Он протянул дрогнувшую руку к ветви, ожидая услышать дыхание жизни, о котором слышал так много. Пальцы коснулись листьев. И— ничего.

Светало, и Зэбор решил больше не ложиться спать. Он был далеко за границами Отрофон-Кессеев, и даже не на землях лесных магов. Он направлялся в город Рин, что на полуострове Родави-воку.

И ему было страшно.

"Глупые жители Архипелага, вы доверяете бальтским захватчикам и позволили закатать свои дороги в камень. Зачем вы укрылись от Солнца под панцирным кровом? О, однажды вы пожалеете — когда скальная армия вторгнется в ваш дом, когда и у вас заберут самое дорогое. Ваш мир умоется кровью, и умрет, сгинет насовсем ваше прошлое. Пеплом рассыпется ваш мир, неужели вы не видите. Бедные водные маги, зачем же вы впускаете Бальтрат, к чему открываете свои тайны, свои гостеприимные двери. Молчите, о, молчите, лучше б вы смолкли совсем и сокрыли ваше звенящее сердце от этих тиранов. За улыбкой их прячется необоримое зло, мы знаем его, мы помним, от чего же вы глухи к нашей памяти?

Вы знаете, что случилось с моим домом, но упорствуете в невежестве. Неразумные гордецы, о, вам еще предстоит просить нас о помощи, плакать об утерянном благодатном крае. Бальты призовут демонов Фелла и пройдут стальным сапогом, вырвут Блуждающий источник из самого сердца вашего дома.

Отчего вы не пытаетесь забыть о нас, это же ваше будущее — скитаться по миру, лишенными ваших драгоценных песен. Те, кто уничтожил нас, сейчас за вашим столом. Они ходят по вашим улицам, пользуются вашим гостеприимством и скрывают свой жуткий лик за подарками, которыми покупают вас."

Так думал Зэбор, и больше я не буду говорить о его скорби, поскольку она невыносима и для непривычных ушей, и для всех, не принадлежащих к его племени — Отрофон-Кессеям. Горе и безнадежность пронизывали его жизнь, они были их сутью и отличием. Его племя, как и все лесные маги, собирали знания, скорбели о Роще Старейшин и жили в гармонии с лесом. Само их название говорило об утраченном чуде — разрушенной столице когда-то великой лесной цивилизации — города-древа Отрофонека.

Последние три сотни лет Отрофон-Кессеи собирали свидетельства того, что грядет пришествие второго Творца. В башнях Сеадетта, в легендах магов и разговорах приходящих на Праздник звучала надежда на это великое событие, которое должно пробудить Лес. Отрофон-Кессеи называли эти слухи легендой о Предреченной. Великий план Пробуждения Леса гласил, что она будет равна по могуществу Творцу и поправит причиненное им зло. Соплеменники Зэбора собирали частицы этого знания, но годы шли, а Предреченной все не было.

Жизнь Зэбора текла размеренно до дня, когда белоснежный, грациозный лерасс Озори Фонны пришел за ним — кажется, уже целую вечность, а на деле двадцать дней назад.

Теряясь в догадках, какое дело до него матери Отрофон-Кессеев, Зэбор поспешил на зов.

То был день, когда мир снова, как в детстве, сумел застать врасплох готового ко всему следопыта. Любой из его соплеменников узнал бы это сам, лишь поговорив с птицей, но Зэбор не слышал язык леса.

Озори Фонна сообщила тревожные вести сама, чем в десятый, сотый раз заставила сердце Зэбора биться сильно и неистово. Слова матери племени и сейчас легко всплывали в памяти, а стоящий за ними неотвратимый смысл вызвал желание еще раз убедиться, что нож спрятан надежно и незаметно.

Вдруг он заметил силуэт птицы, скользнувший по поляне. Зэбор узнал сокола и вскинул руку. К птичьей лапке было привязано послание: "Доброго дня, Эзобериен. Предначертанную видели и в Сеадетте, и в одном из племен Ассеев на юго-востоке, и, по одному свидетельству, она посетила Грасварат. Воины Бальтрата не переходили границ. Возможно, мы опоздали, но продолжаем поиски. Где ты находишься?” Он быстро написал о своих планах, и сокол улетел. Если не будет новостей, птица вернется завтра утром и будет искать его близ города Рин.

Новости были плохие. Предначертанную видели в столице Бальтрата, а значит она вполне могла перейти на сторону магов земли.

Сердце Зэбора звало назад, ведь его рука и копье нужны племени, если разразится новая война. Но долг гнал его дальше и дальше, в чужие земли, на север, к островам Архипелага.

Зэбор закончил завтрак, собрал и увязал нехитрый скарб в заплечный мешок. Постоянно проверяя спрятанный в складках одежды костяной нож, он направился к городу прямиком через заболоченный лес. Привычный к длинным переходам, он сделал лишь один привал, чтобы войти в город с наступлением сумерек. Он крутил пальцами деревянную бусину, вплетенную в косу и размышлял, как безопасней послушать разговоры горожан.

Город Рин с каждым шагом казался ему все опасней.

Ловкий и достаточно вооруженный, обычной стычки он не боялся, а земные захватчики, построившие город, не станут пользоваться магией на глазах мирных жителей.

Но все же первый шаг на цельнокаменную дорогу, дался непросто.

Таясь в тени домов, перебегая от укрытия к укрытию, Зэбор пробирался по вражеской территории.

Дома вокруг были живой насмешкой, не иначе. Высотой они были примерно с деревья Рощи Старейшин. Пестрящие разноцветными огнями впадины мертвых стен были жалкой пародией на древесные окна Отрофонека. Кроме того, построены они были из мертвого дерева, собранного в квадратные конструкции, которые, как озаботился узнать Зэбор, назывались здесь срубы. Тяжело вздохнув и еще раз проверив, легко ли покидает ремешок-петельку нож, Зэбор решил, что хватит с него геройства на цельнокаменной дороге, и устремился с нее на привычную землю. Почва, удавленная в жутком городе камня, все же плодоносила фруктами и овощами, посаженными отвратительными, противоестественными рядами, на манер бальтских захватчиков.

Домов, к счастью, было немного. Зэбор заранее сверился с картой и примерно представлял, что ищет. Про Предначертанную на Архипелаге ходят слухи, по которым станет понятно, искать ли ее здесь.

Охотней всего люди говорят за вкусной пищей, вином и сладким медом в домах, которые называют тавернами. Зэбор приметил цветную вывеску с двумя ракушками и понял, что нашел нужный дом. Тот был ниже остальных, но тоже покрыт крышей.

Внутри, что неожиданно, было тихо. Зэбору пришлось подобраться к самому окну и аккуратно поддеть ставень.

⁃ Тогда белый волк заговорила с мальчиком и сказала: ты стал одним из нас, за те десять лет, что живешь с нами, сын лягушки. Теперь я не смогу направлять тебя, а другие звери не смеют выдерживать твой взгляд, так что поспеши в поселения двуногих, где ты найдешь силу, способную остановить великого убийцу. Помни, что сила эта, по сути, двоякоострый клинок, что одной стороной режет врага, а другой — держащую его ладонь. И сын лягушки отправился…

Дальше Зэбор не услышал, поскольку на крыше таверны, куда он забрался в приступе неописуемого страха и где пытался унять бьющееся, казалось, прямо в гортани, сердце, не было понятно, что происходит внутри.

Чей это голос? Откуда он знает о его миссии? Почему говорит столь открыто?

Неужели кто-то следил за ним и рассказывает все мерзким бальтам? Или хуже — вдруг там скальные воины и сейчас его укрытие обнаружат?

Отойдя от первого шока, Зэбор обнаружил, что судорожно сжимает нож, и тремя длинными скачками перенесся в тень дымохода.

Пусть он на земле Архипелага, но бальты выстроили этот город. Быть может даже крыша, на которой он сейчас, их сообщник. Незамедлительно проверяя догадку, он поддел ножом черепицу и тщательно изучил отколовшийся кусочек.

Обожженная глина, могут ли ее подчинять бальты? Вполне возможно.

Вот откуда они все знают — вероятно он, задумавшись, говорил сам с собой.

Проклиная свою постыдную трусость, Зэбор устремился с крыши на благословенную почву, но, немного поразмыслив, забрался на ближайшее дерево. Это была яблоня, он залез так высоко, как выдерживали ветви.

Там, переводя дыхание, он полоснул ножом по левой ладони, окропил ветвь кровью и прижался к ней спиной, испрашивая защиты и пытаясь сосредоточиться. Древний ритуал его народа, позволяющий получить помощь стихии, ни разу не приносил ощутимых результатов, но Зэбор пытался еще и еще. Это помогало ему не бежать, но бороться.

Если здесь есть маг земли, способный удерживать на своей стороне кровлю, он уже знает о приходе Зэбора в город и собирает воинов, желая остановить его. Нужно быть наготове.

Зэбор натянул лук.

Время шло, а никто не нападал.

С яблони, где укрылся Зэбор, хорошо была видна дорога, но пока он увидел только одного человека — прошел не вражеский боец, а женщина, что спешила по своим делам вниз по улице.

Постепенно способность рассуждать вернулась к следопыту. Зэбор постарался вспомнить все, что видел и слышал, как можно более точно.

И сразу нашлось несколько несовпадений.

Прежде всего, его деморг змея, а не лягушка. А у отца деморг барсук, которого еще сложнее спутать с лягушкой. В племени он всю жизнь, а не каких-то десять лет, и не пришел в него, а там родился. Да и зверям он неинтересен, от того и не смотрят в глаза.

Но почему белый волк и кого еще можно описать словами “великий убийца”?

Он убрал нож и постарался успокоиться, чтобы вспомнить больше деталей.

Голос, что говорил ужасные слова, был не злой, а скорее певучий, чуть тянущий звук «о», как говорят на общем языке уроженцы Архипелага. Да и внутреннее помещение дома, увиденное Зэбором, было полно не скальных воинов, а водного и земного народа, присутствовали женщины и дети, причем — и теперь он понимал это явственно — все они смотрели туда, откуда раздавался источник голоса.

"Да и волк-лерасс Озори не мог говорить со мной, я же не пойму его речь," — с горечью подумал Зэбор, потихоньку слезая с яблони. Происходящее в таверне уже не казалось ему враждебным, но на совпадение не походило.

Следовало продолжить наблюдение.

Была и другая причина вернуться: он хотел узнать, чем закончится рассказ про двоякоострый клинок.

Вернувшись к таверне, он обнаружил, что ставни распахнуты. Внутри говорил уже другой человек, на незнакомом диалекте Архипелага. Зэбор понял лишь несколько общих корней — в них не было ни слова об Отрофонеке или пришествии Предначертанной. Рассуждения велись о морали и благе, о том, что такое для человека семья и дружба.

Любопытствуя, Зэбор перебрался под другое окно так, чтобы увидеть говорящего.

В таверне собралось много людей, которые сидели за столами, на лавках, на лестнице, а кое-кто даже на полу. Все они слушали молодую женщину с пышной копной медных волос, одетую по моде Архипелага, которая говорила поставленным голосом профессионального оратора, глядя куда-то вверх, на потолок, расфокусированным взглядом. Ей кивал немолодой мужчина с окладистой бородой.

Чуть в стороне, там, где открывался хороший обзор, стоял темнокожий высокий человек с огромным куском гранита на спине. Это был первый бальтский воин, которого Зэбор видел в городе.

Воин бдительно осматривал помещение, а за ним сидела девушка в белых одеждах, от одного вида которой Зэбору стало понятно, что тут происходит.

По всему миру ходит лишь одна девушка в многослойной белой юбке, расшитой серебряной нитью. Лишь одна пара ног ступает только по ткани и всегда босиком.

Однажды, в день Мертвых деревьев, он слышал ее истории. Сказочницу звали Аштанар, она была уроженка Архипелага. Даже без традиционных символов — серебряного подола, расчесывающего ее волосы ребенка и двух толмачей по бокам, ее выдал бы приметный облик — белая, лишенная всякого цвета кожа, белые же волосы и переливающиеся, радужные глаза.

Девушка заплетала волосы в косы, и увидев это Зэбор понял, что застал одну из последних сказок.

В тот раз, на Празднике Пробуждения Леса, ее сказ тоже закончился быстро, из-за ее толмача, которого теперь Зэбор не видел среди собравшихся. Толмач тогда объяснил сказку тем, что если верить, то случится чудо, способное исправить любую беду. Но этим словам, как верно рассудила Озори Фонна, не следует звучать в день Мертвых Деревьев. Что печально, Зэбору совсем не показалось, что сказка должна была быть истолкована именно так, и все же толмач выражался предельно ясно, насмехаясь над утратой Отрофон-Кессеев и всего мира.

Зэбор все же собирался заговорить с Аштанар в тот вечер и узнать, что она сама думает про сказку, и был удивлен, узнав от соплеменников, что сказочница не разговаривает и не отвечает на вопросы, а за нее говорят толмачи.

Темнокожий воин был при сказочнице и в день Мертвых деревьев, Зэбор помнил, как уже одно его появление на празднике вызвало недовольство Отрофон-Кессев, но тогда их все же пустили.

Зэбор смотрел, как сказочница с толмачами принимают благодарности и уходят в гостевые комнаты на верхние этажи. Взобравшись по стене, он оценил расположение комнат и начал думать. Сказочница ушла в комнату отдельно от толмачей, значит не привлекая внимания пока что удастся поговорить либо со Сказочницей, либо с толмачами. В самом деле, не стоило и ожидать, что бальт уйдет, оставив водных одних, чтобы он мог расспросить Сказочницу через толмачей. Что ж, даже если он не узнает сказки про двоякоострый клинок, потеря будет невелика — Зэбору было некуда записать ее, кроме бумаги, и истории сказочницы противоречили собираемым Отрофон-Кессеями осколкам памяти мира, так что основная задача была важнее. Немного расстроенный, Зэбор отправился дальше слушать пересуды в таверне.

Он был под окном и слушал, и хорошо, что разговоры велись в основном на общем языке. Сказали, что Нарилию, как здесь звали Предначертанную, видели в разных народах и что она делает странные вещи. Зэбор записал основные места и события, мрачнея с каждой строкой. Судя по словам, Нарилия, появившись три недели назад, успела побывать по всему миру, и ее поступки, они… У сказанного было много признаков сплетен, и Зэбор понял, что придется пробраться дальше на Архипелаг, где диалект острова Нити, который он немножко знал, будет для него понятен и удастся услышать правду.

Как он ненавидел бальтов с их лживой натурой, столь же ценил нрав жителей Архипелага. У Кессеев даже есть присказка — "научи водного мага врать", так говорят про бессмысленное и при том трудозатратное дело. И правда — заветы жителей Архипелага, которые они называют Песнью Потока, учат, что все едино, и говорить и действовать следует прямо, сообразно своей натуре. Так что лучший способ для водного мага хранить тайну — не знать ее.

Однако, следовало сделать еще одну вещь. Сказочница не станет разговаривать с ним, но, может быть, она захочет написать. Что ж, письмо позволит перечислить вопросы к ней и поможет сформулировать мысль, не опасаясь быть прерванным. Кроме того, ответ можно будет передать через лерасса вместе с сегодняшним списком, а это хоть какой-то результат перед днями, которые он будет без связи с соплеменниками на Архипелаге.

Между тем стемнело и Зэбор устроился в укрытии кустов смородины, выбрав место так, чтобы пятно света, льющегося из окна соседнего дома, давало ему возможность видеть написанное. Он достал из заплечного мешка чернильницу и несколько пергаментов. Выбрав среди листов наиболее чистый, он начал писать, вспоминая все, что знал о языке водных магов. Две строки спустя, совершенно запутавшись в корнях и приставках, он зачернил написанное и перевернул лист.

Там уже были строки, оставленные незнакомой рукой.

Ужас падения и ледяная вода, что смыкается высоко над головой — вот что испытал Зэбор, когда прочитал строки, написанные Предначертанной и совершенно очевидным путем ставшие его имуществом. Пережитый шок мог бы оставить на нем неизгладимый отпечаток, в таком случае дальнейшее повествование сводилось бы к старательному описанию долгих часов молчания, попыток переосмыслить свою жизнь и кризис, который переживал следопыт, но правда в том, что оправится он довольно быстро. Во всяком случае он быстро начал действовать, однако последующие события лучше списать на состояние шока, поскольку разумными их не назвать.

Зэбор незамедлительно и совсем не таясь вернулся к таверне, влез в окно второго этажа и сел в оконном проеме, ожидая, пока уляжется буря эмоций, вызванных его появлением.

Аштанар вопила, он не услышал ни звука.

На крик в комнату ворвался бальт, Зэбора скрутили, и довольно крепко.

Тяжелый хват камня, и жесткость шерстяного ковра, на который его как-то переместили, он ощущал будто через толстый слой опавшей листвы.

В детстве, когда наступал листопад, дети собирали кучи листьев и падали на них, и закапывались внутрь, вдыхая запахи.

Вроде бы однажды Зэбор даже лежал на листьях, прижавшись щекой вот так, как сейчас на ковре.

Звуки доходили словно сквозь пелену, и смысл сказанного Зэбор не понимал. Потихоньку приходя в себя, он заметил, что не с пониманием речи беда, а с тем, что говорили на незнакомом диалекте Архипелага.

Сказочница сидела на кровати, обхватив голову руками, бородатый толмач стоял над ней и о чем-то оживленно бранился со скальным воином, которого Зэбор увидел в шаге от себя. Второго толмача, женщины, нигде не было видно.

Отреагировав на то, что скованный каменной плитой пленник задвигался, бальт потянулся забрать оружие, и Зэбор попытался закричать. Рот оказался заткнут, так что он издал лишь протестующее мычание, но Сказочница подняла голову на звук.

Два взгляда, янтарный и радужный, скрестились и застыли. Несколько долгих мгновений он смотрел, а потом услышал сказанное на общем языке:

⁃ Уберите кляп, послушаем, что он скажет.

Мужчины обернулись на голос, а Сказочница пожала плечами и сказала:

⁃ Расскажу какую-нибудь маленькую коротенькую сказочку, переживем.

⁃ Bauderolutoare. - сказал бальт на незнакомом диалекте Архипелага, и убрал кляп.

⁃ Пустите. — Сказал Зэбор.

⁃ Вот еще. Ни за какие алмазы, — сказал бальт.

⁃ На что ты вообще рассчитывал? Вломился в личные покои, радуйся, что здесь лишь мы, а не стража. — сказал бородатый.

— Я не таился, вы же видели.

⁃ Я смотрю на тебя, но не понимаю. — сказала Аштанар. Зэбор промолчал, и она продолжила: — Ты влез как вор через окно, напугал меня, хотя мог воспользоваться дверью. Ты не похож на грабителя, что же произошло с тобой? — Она хотела продолжить, но замолчала под взглядом толмача.

⁃ Что-то невероятное. — более подходящего ответа Зэбор и представить не мог.

В этот раз радужный взгляд наткнулся на янтарный под негодующий ропот сопровождавших сказочницу мужчин.

⁃ Да что вы с ним разговариваете, госпожа Камайн. Добрые люди к незнакомым девам входят через дверь и просят дозволения. А так, ясно, что злодей какой-то. Может грабитель, или кто похуже. Госпожа, давайте мы его допросим да сдадим течению, или хотя бы этой вашей земной страже. Чельдо, что думаешь, найдем управу на парня? — Несколько вычурно рассуждал бородатый.

Скальный тоже говорил, но на языке Бальтрата. Его Зэбор немного знал, тем более, что охранник произнес довольно известную пословицу, примерно переводимую на общий как "сказанного не воротишь".

Сказочница что-то сказала на диалекте Архипелага, после чего перешла на общий язык:

⁃ Что тебе нужно?

⁃ Говорить. — враз охрипшим голосом ответил Зэбор.

⁃ Так говори.

⁃ Только ты.

⁃ Как с вами говорит этот лесовик, госпожа! Зачем вам вообще слушать такое? — разбушевался бородатый.

⁃ Кажется, этот человек имеет в виду, что хочет поговорить наедине. — отозвался бальт.

⁃ Совершенно исключено! Какая наглость!

⁃ Почему ты хочешь говорить только со мной? — вкрадчиво, тщательно выговаривая каждую букву, спросила Аштанар.

⁃ Письмо. — ответил Зэбор, и ее брови поднялись в удивлении.

⁃ Что за глупости? Я не понимаю. Я тебе что-то писала?

⁃ Нет.

Ответ вызвал новый взрыв возмущения. Бородатый говорил, а бальт выразительно молчал. Сказочница подождала тишины и продолжила:

⁃ А про что письмо?

⁃ Спасти Лес.

Радужные глаза чуть расширились.

Для любого, кто побывал хоть раз на дне Мертвых деревьев, оставался лишь один Лес, с большой буквы л, который надлежало спасти. Лес стометровых деревьев, сухих до скелетов прожилок в листьях, с облетевшей корой. Недвижимый даже под дуновением ветра лес безвинно почивших величайших магов. Как уроженка Архипелага, Аштанар наверняка знала, что действительно сильные маги испытывали столь сильное родство со стихией, что рано или поздно желали раствориться в ней без остатка.

У культур многих стихий было свое священное место, куда маг мог прийти, чтобы окончить жизненный путь своего тела — Блуждающий родник у Архипелага, Вулканы огненной долины у презренных Феллов, Дом ветров горы предков у дневных воздушных магов, и когда-то была Роща Старейшин.

В далекие времена Кессеи допустили разрушение столпа огня союзом Бальтрата и Фелла. Тогда они потеряли покровительство стихии. Роща умерла, с нею и Отрофонек умер. Так настал конец одной из величайших цивилизаций, и деревья Рощи не виновны в своей ужасной судьбе. Аштанар должна была знать это. Как и понимать, почему этот разговор не продолжится в присутствии охранника-бальта. Правда в том, что письмо он хотел скрыть и от бородача, но может быть сказанного будет достаточно.

⁃ Пожалуйста, заберите у него оружие и оставьте нас наедине.

⁃ Совершенно исключено, госпожа! Я обещал вашей матушке беречь вас от опасностей, что будет непросто сделать, если продолжите так себя вести. — ожидаемо воспротивился бальт.

⁃ Чельдо, ты же знаешь, сколько для нее это значит. Наверняка этот молодой человек видел ее на празднике, она весь вечер бегала и спрашивала, как Лес спасти. Он добивается доверия нашей госпожи, а ты забываешь советовать, запрещая ей, будто ребенку. — водный маг говорил, и Аштанар прислушалась, заметно было, что она сомневается. — Как Сказочница может помочь тебе спасти Лес и почему ты вломился к ней?

⁃ Понять Лес. — Сказал следопыт.

⁃ Довольно. — Сказала Аштанар. — Если этот человек и правда злодей, и причинит мне что-нибудь нехорошее, передайте матушке, что вы сделали все возможное, но не смогли уберечь от собственной глупости. Но не сожрет же он меня, в самом деле. Оставьте нас наедине, я настаиваю.

Зэбор указал на колчан, лук и, поискав, нож. Каменная хватка ослабла, скальная порода с грохотом и сухим хрустом переместилась обратно на спину бальта, а толмач протянул открытую ладонь:

⁃ Бусину, если есть, тоже сдавай.

⁃ Не маг он, Глэн, не видишь что ли?

⁃ Конечно вижу. С чего бы не видеть, но вдруг у него чужая. — ответил бородач. Зэбор помотал головой, и это было первое движение, которое он сделал с момента, когда оказался на ковре.

Вздыхая и поглядывая на Сказочницу — вдруг передумает? — мужчины затворили дверь и удалились. Зэбор поначалу еще слышал, как Глэн толкует с Чельдо о том, как отличать нима и откуда ему здесь быть в одежде лесного народа, а потом стало совсем тихо.

Аштанар наблюдала за ним. Глядя, как Зэбор поднимается с ковра и разминает затекшие руки, она выпрямила спину и поставила ноги на пол очень ровно и прямо.

⁃ Надеюсь, твое дело и правда стоит ссоры с моими людьми.

Зэбор вздохнул, и сказал очень тихо:

⁃ У меня письмо от Предначертанной Нарилии, в котором сказано, что я из твоей сказки.

По лицу Аштанар нельзя было и предположить, сколь многое, как позже узнает Зэбор, значила для нее эта фраза.

⁃ Да какое письмо, кому письмо, откуда оно? Ты видел ее? Уже? Как?

⁃ Не видел. — в памяти следопыта всплыла формулировка, строчка письма, каленым железом пылая перед внутренним взором. — Но она выразилась предельно четко и однозначно.

⁃ Это еще что значит?!

Зэбор достал из рюкзака лист пергамента, проверил с обеих сторон на всякий случай, и написал на всеобщем (он не рисковал снова связываться с языком Нити): "Пообещай, что не будешь обсуждать то, что я покажу, со своими толмачами, с охранником, и вообще со всеми, особенно бальтами и феллами. Не будешь говорить в их присутствии на эту тему, показывать записи, и не будешь рассказывать об этом кому-то, с кого не сможешь получить такое же обязательство." Сказочница прочитала, скривилась и ответила:

⁃ Обещаю.

— Напиши это.

Сказочница взяла из руки Зэбора перо и написала ниже свое обещание.

Когда эта условность была выполнена, следопыт достал письмо Нарилии, положил на стол, и оба склонились над текстом. Перечитывая строки, Зэбор все же больше следил за сказочницей, наблюдая за ее реакцией. Вскоре Зэбор заметил, как Аштанар скользнула взглядом вниз листа, к приписке, и начала заметно дрожать.

Хорошо, это значит, он все же не излишне бурно реагировал.

В процессе чтения Аштанар несколько раз терла лоб. Дочитав, она немного помолчала и сказала, улыбаясь:

⁃ Не вижу, чтобы тут было о том, как спасти Лес. Если я могу помочь тебе понять Лес, а ты из моей сказки, то, хм. Когда выступаем?

Настал черед Зэбора ужасаться. Размахивая руками и подбирая слова, он со стороны сильно напоминал бородатого толмача.

⁃ Стой. Нет, совсем не так. Пожалуйста, погоди. Что значит выступаем, никуда не выступаем. Ты что, не видишь, что надо сделать сначала?

⁃ Хм, мне все довольно ясно. А что ты собрался делать?

Зэбор подхватил со стола письмо и прочитал еще раз, вышагивая по комнате. В такие мгновения он сам себе напоминал мечущегося в клетке дикого зверя, каких не раз доводилось спасать в рейдах по землям нимов. Строчки письма Предначертанной выглядели все так же опасно, и он спросил быстрым речитативом:

⁃ Мне нужна свободная поверхность, и если у тебя вдруг запас готовых чернил, я бы предпочел получить их, а то мне еще пара листов и новую порцию разводить, можно?

⁃ Да, сейчас, держи.

Зэбор присел за стол и написал:

Аштанар прочитала список.

⁃ Сумбурная не вежливое слово, хоть и очень подходящее. Заняться лесом — не знаю пока, чем могу помочь, но видимо могу. Про команду — тоже да, я с тобой.

— Пожалуйста не произноси вслух ничего конкретного, нас все еще могут слушать.

— Хорошо.

Зэбор указывал отдельные слова, а Аштанар объясняла, как поняла их смысл. В целом, выходило, что послание не имело подтекста.

Но свиток от Предначертанной мог быть любым, но не таким.

Зэбор вспомнил про другую тему, спросил про двоякоострый клинок, и Аштанар рассказала, нет, пересказала историю человеческого ребенка, жившего среди зверей по заветам Леса. Двояко острым клинком звалась лава, а великим убийцей был оборотень-людоед. Аштанар пояснила, что оборотень был деморгом, терявшим разум и обретавшим ярость под полной луной. Аштанар не знала, что было с оборотнем дальше и в сказке не говорилось о том, где он живет или как общается со зверями. Аштанар не выбирала эту сказку специально, на выступлении она читает по наитию.

С новой информацией Зэбор перечитал письмо, а затем список, кивнул и принялся рисовать стрелочки, составлять подпункты, дописывать и перечеркивать.

— Что ж, вроде становится понятно, можем пойти куда-нибудь, где сможем поговорить без лишних ушей?

⁃ Да, хорошо, давай.

Тут только он заметил, что Сказочница за ходом его рассуждений не следила, а сидела, глядя в окно и, судя по направлению взгляда, весьма интересовалась третьим ярусом дома напротив.

⁃ Что там, что ты заметила?!

⁃ А, ничего, нет, извини. — Аштанар удивительно напоминала сейчас живую статую со скромной улыбкой. — Ты уже разобрался, что нам делать дальше?

⁃ Прежде всего мы идем в место, где нас не подслушают. Извини, но я не доверяю… — он понизил голос еще больше, — твоим спутникам.

⁃ Так давай отошлю их. — Аштанар повысила голос. — Глэн, Чельдо, сходите прогуляйтесь, поешьте что-нибудь.

Послышалось отдаленное "Но мы и так в таверне." Что-то возмущенное сказал женский голос. Открылись и закрылись двери, Зэбор услышал шаги трех пар ног, а выглянув из окна убедился, что бородатый, медноволосая и скальный воин вышли из таверны и направились вниз по улице, к морю. Зэбор закрыл окно.

⁃ С первого этажа нас не услышат, и можно здесь говорить. — сказала Сказочница.

— Есть еще кое-что. Потолок глиняный, и я не уверен, что мы можем говорить свободно.

— Глина ломается руками, ее не могут использовать скальные воины.

Зэбор моргнул.

— Зачем Бальтрату строить город, в котором их воины могут контролировать только дороги?

— Не знаю, это правда так важно?

Он замешкался. Вопрос касался разведки, а не его основной миссии, а Аштанар доверяла бальту.

— Пожалуй нет, но я не могу сходу сообразить, куда можно отвести тебя, учитывая ковер.

— Значит остаемся. Так что ты придумал?

⁃ Я сделал кое-какие выводы, но может быть ты сначала расскажешь, что думаешь обо всем этом, чтобы не вышло, что каждый из нас что-то упустил и план действий сформирован без учета каких-либо важных деталей.

⁃ Так, хорошо. Я думаю, мне следует пойти с тобой в Отрофонек и попытаться рассказать тебе или всем вам свои истории, потому что с точки зрения Предреченной это может быть важно. Я думаю, Нарилия ждет, что это произойдет между нами и что там или тут у нас уже есть все знания, чтобы оживить Лес без ее руководства и черновиков, какие бы бумаги не имелись в виду.

В прическе Зэбора была березовая бусина, которую он катал между пальцами, когда крепко задумывался, пытаясь сформулировать достойный ответ. Зачем-то же вплели ее чуть ниже скулы так, чтобы бусина попадала в поле зрения. Настало ее время и, сформулировав, он сказал:

⁃ Я ждал услышать от тебя про твои сказки, и кто ты вообще такая. Честно говоря, я очень удивлен тем, что Предреченная послала меня к тебе и думаю, что разгадка в твоих способностях и знаниях.

Аштанар заговорила, как будто ждала вопроса и ответ был заготовлен. Она часто и много улыбалась, и во время рассказа смотрела в основном по сторонам — направо или рассматривала точку под потолком, где паук свил паутину, в которой запуталось немного сора.

⁃ Меня зовут Астонор Камайн, родилась на острове Ои, росла там же. Отец четвертого лада, матушка третьего. В детстве утонула, но меня спасли, и тогдашний течение Ои знал, что произошло, и сказал родителям, что я буду вот такая, в смысле, раньше вроде бы были цвета не только в радужках глаз. Как видишь, он был прав. Мама говорит, течение сказал, во мне совсем нет водной магии, поэтому в восемь лет меня отдали для обучения тогдашней сказочнице Фелине Трим. Я училась у нее, переняла часть историй и ремесло, а затем стала сказочницей вместо нее. Правда в том, что историй очень много и я не знаю, откуда они приходят, и не понимаю их зачастую. Я их как-то понимаю, но не всегда могу определить последствия того, что стану говорить по своему разумению. Но это у всех сказочниц так. Тут, конечно, очень выручают толмачи, без них я бы не знала, что и почему говорить. Кстати, пожалуйста доверяй им, а особенно моему телохранителю. Он не бальт, как ты мог подумать, он тоже с Архипелага. Ян охранял еще мою маму и со мной по ее поручению с тех пор, как получил лад скальной магии, а Глэн мой добрый товарищ и многое мне объяснил, и сказал очень правильные вещи. Сейчас он наставляет Магуи, как толковать. Вы не знакомы, но думаю, она тебе понравится, она тоже ним, как и мы.

⁃ Да при чем тут твоя история, расскажи, откуда сказки берутся, ты вообще не слушаешь меня что ли? — Зэбор чувствовал, как мысль постепенно ускользает, заслоняясь потоком бесполезных фактов, и его это злило. Если Аштанар так важна, он будет ее расспрашивать, но лучше бы ей поскорее начать говорить что-то ценное и стоящее затрачиваемых усилий. — Ты вообще понимаешь, что происходит? Нас буквально свела Предначертанная, мы должны что-то сделать, при чем тут твои проблемы и детство, дело точно в самих сказках! Вашей династии шесть сотен лет, если бы было что-то особенное в вашем ремесле или биографии, это уже было бы известно!

Аштанар вздрогнула, а ее взгляд легонько расфокусировался. И снова лишь сильно позже Зэбор смог узнать больше и понять силу нанесенного ей удара.

⁃ Хорошо, извини. Я понимаю, что это не важно. Так, про сказки, хм. Разные истории придумывались, сколько я себя помню. Стоит на что-то долго посмотреть, подумать и сильно впечатлиться, возникают обрывки, а если их говорить — они связываются в историю — каким образом не понимаю, я ничего активно не делаю, они сами соединяются. Как будто до того, как я впервые рассказываю сказку, у меня в руках находятся осколки зеркала, а стоит начать — как полагается, на сцене, и все соединяется, трещины исчезают, и я говорю, глядя в зеркало, только скорее не зеркало, а как бы открытое окно в какую-то порой совсем странную и другую историю, которая при этом очень реальна. — Сказочница сглотнула и заговорила поставленным "от живота" голосом. — Окно это так близко, словно можно протянуть руку, коснуться холодного стекла и уйти туда, выбраться в другой мир, раствориться в нем, и может быть даже никогда не вернуться. Но сказка заканчивается, окно исчезает, а я вышиваю все, что удается запомнить на новой юбке.

⁃ Ох, понятно, ну, это многое объясняет. — Зэбор подошел к столу, дописал "10. Окна". Только что он грубо прервал возможного союзника, а предстояло обсудить еще одну очевидную идею и Зэбор подобрал слова: — Я могу показаться бестактным, но сейчас кажется правильным изучить твои юбки.

Аштанар кивнула и села. На ее талии был закреплен широкий пояс, который удерживал десятки слоев тончайшей белой ткани. Нижние пятнадцать были вшиты накрепко, остальные закреплялись скрытыми крючками, подвязками, узлами тесьмы и даже карабинами. Ткань слоев юбки могла несколько различаться, но неизменно была прекрасного качества и в руках Сказочницы, уверенно перебирающей подол за подолом, иные слои казались тоньше паутины. Вышивка украшала подол каждой юбки спереди, сужаясь и пропадая совсем к бокам, начинаясь примерно на пядь выше края ткани и в самом широком месте доходя до середины лодыжки.

⁃ Есть несколько сказок про лес и довольно много про конец мира и Бога. — Она продолжила говорить, отыскав нужную юбку. ⁃ Сказка с сыном лягушки не про лес, а про джунгли, и не очень похожа на истории о Предреченной. Ну, я так не чувствую. — Она заложила складку юбки и, чуть нахмурив лоб, прочитала. — Вот здесь змея и какой-то фелл ищут детей и страдают из-за китов и обезьян. В конце упоминается, ну, конец. — Она покраснела. — Мира, в смысле. Киты, как я поняла, это наши гигантские кэльпи, а вот почему важны обезьяны — не знаю, может имеются в виду лерассы, у вас есть лерассы, похожие на обезьян?

⁃ У нас не видел, но могу уточнить про земли на западе земель нимов. Знаешь, как выглядит фелл?

⁃ На самом деле, примерно как я, только мужчина.

⁃ А можешь про змею подробнее рассказать?

⁃ Ну, я вижу гигантскую черную змею, немного красноватую.

⁃ Гигантскую это какой длины?

⁃ Метров шесть, я думаю. Может больше.

⁃ А в цветах уверена? — спросил Зэбор, дописывая "11. Найти детей?"

⁃ Да. О, и кстати, обезьяны были в джунглях, тех что из сказки про сына лягушки.

⁃ Что ж, понятно. Обезьяны. А как ищут этих детей?

⁃ Там есть такая книга, в которой все сказано, и один из них взял и нашел. Очень удобно, хоть я и не поняла, откуда эта книга взялась. Но это тоже наверняка что-то значит.

⁃ Может быть. Похоже на башни Сеадетта, но сначала я задам вопрос нашим, это же тоже как книга, может какой-то ребенок и отыщется. Что еще?

⁃ В этой все. Но вот есть еще одна. Тут чернильная собака, часовщик, человек с деморгом совы, девушка и еще какой-то король разбираются, что произошло с клоуном.

⁃ С кем?

⁃ С клоуном. Эти такие особенные люди, про одного из таких тоже есть сказка — ходят с размалеванным лицом, постоянно смеются, падают, вроде того.

⁃ Слушай, не похоже, чтобы все это имело к нам хоть какое-то отношение. — про себя он отметил, что про клоуна и часовщика нужно передать дальше, и вероятно может понадобиться помощь Ллойта, обращающегося в сову. Но кто в этом перечислении он, а кто Аштанар?

⁃ Ну, в обеих есть конец света, так что, может быть, это то, чем я могу помочь. Вот что я подумала…

⁃ Постой, в этом нет смысла. Сын лягушки, башни, часовщик, обезьяны. Когда я прочел это, все уже перевернулось, но тебе удается запутать еще больше. — Он потер лицо руками и уставился на письмо. — Ладно, похоже, мы все еще не замечаем чего-то важного. Придется работать с тем, что есть. Хотя погоди. — Его взгляд зацепился за одну из последних строчек. — Тут написано, что я из твоей сказки. — Он взглянул на Сказочницу, та молчала, а ее и без того тонкие губы сжались в тонкую полоску. — Ты сразу переменила отношение, говоришь вот со мной, хотя тебе по профессии не положено, выкладываешь свою историю и хочешь помочь. И ты не говорила, что такое "из твоей сказки".

⁃ Понимаешь, это все идея Глэна. Он говорит, может быть, сказки это не просто окна в другие миры, а реальные описания событий неочевидных, но имеющих место в нашем мире. Он говорит, возможно, все что в них имеет свои образные, вроде так, значения, и мое дело быть для нашего мира линзой, то есть стеклом, но все же искажать истории. В общем, может быть в этих сказках персонажи и не персонажи вовсе, а, не знаю, что-то вроде концентрации иначе не доступных сил стихий, например, а может и боги так говорят через меня. В общем, я вышиваю все что приходит на ум после сказки, вспоминаю как могу детали, и Глэн про все это рассуждает, причем довольно складно. Думаю, тебе лучше поговорить с ним на счет того, что такое "из моей сказки", потому что я правда запуталась и уже ничего не понимаю. Хочу сказать, эти слова для меня значат, что ты тут не просто так и явно, эх, очень важен.

Зэбор кивнул и сказал: "Что ж, подытожим." Он взглянул на свой список, добавил пару отметок, и начал рассуждать вслух:

⁃ Мы знаем, что последние лет двести или триста в Сеадетте говорят о Предначертаной. У нее или него будут все силы и возможности, считается, что можно ждать конца мира. И есть некая Нарилия, о силе которой идет молва достаточно, чтобы ее обсуждали в небольшом торговом городе на юге Архипелага, и которую называют Предначертанной. Далее у нас есть письмо, подписанное Нарилией, сестрой Бога. Но мы не знаем, написано ли оно Предначертанной, потому что нельзя проверить из-за отсутствия образца почерка или хоть какой-то уникальной информации.

⁃ Стой, такая информация есть.

⁃ И какая же?

⁃ Просто поверь мне, пожалуйста. Я читала письмо внимательно, как и ты, и оно точно написано кем-то всезнающим.

⁃ Слушай, перечисленные факты можно было узнать путем простых проверок. Достаточно смотреть и слушать, а не игнорировать то, что вокруг, и информация будет исчерпывающей. А если еще и самому вопросы задавать, можно и не таких результатов достичь. Я переубедил тебя? Если нет, скажи, как есть, что ты видишь. Я буду молчать.

⁃ Никто не знал, что я считаю персонажей своих сказок реальными людьми. Впрочем, моя наставница знала, что я чувствую себя собственным персонажем, но она убедила меня молчать об этом. Но я никогда и никому не говорила, что вижу в этих, ну, окнах, других реальных людей. А здесь сказано — ты из моих сказок.

⁃ Постой, сказки реальны? Но сколько мы не сравнивали, твои истории не описывают историю мира достоверно. А что я из твоих сказок, это что значит?

— То и значит, — ее голос дрогнул.

— Так хочешь сказать, ты знаешь мою историю? — Предположение стало правдивым, стоило до него додуматься. — Так вот оно что! Ты знаешь, что со мной будет?

⁃ Да, я думаю, что знаю. Все довольно туманно, но я почти уверенна. И, пока не начал спрашивать — ты не должен знать саму историю. Держись рядом, а я направлю тебя, где будет нужно.

⁃ Погоди. — Здравого смысла перед такими перспективами Зэбору хватало лишь с очень большими допущениями. — Если толмачи объясняют смысл того, что ты сказала, значит они говорили тебе и смысл моей истории, значит в тайну посвящены три человека, значит это не тайна уже вовсе.

⁃ Они не знают. Это мое толкование.

⁃ Значит оно может быть неверным — ты не до конца понимаешь, что чувствуешь и говоришь, иначе тебе не были бы нужны толмачи. Потому что если их можно исключить, то зачем они говорят за тебя?

⁃ Ах я не понимаю! — вскинулась Сказочница. — Может я и не знаю многих вещей, но это говорю твердо. Поверь мне, вот и все. — Радужный взгляд встретил янтарный, они недолго боролись, а затем:

⁃ Хорошо, письмо подлинное. Тогда мы знаем, что всесильная Нарилия, называющая себя сестрой Бога, которая как-то может предопределять события и не хочет, чтобы на нее, цитируя дословно, вешали дела, в союзе с кем-то еще или в одиночку не смогла пробудить столп огня и хочет, чтобы группа лиц — ты и я, или я и еще кто-то — помогли Лесу. Вызывает вопросы, что именно она имеет в виду — должны ли мы пробудить Рощу, или можем как-то вернуть столп огня, или может быть речь о возвращении всей древней цивилизации леса. — В горле пересохла, и он продолжил, старательно контролируя голос, чтобы тот не дрожал. — Что ж, это решаемо, созвать праздник, попробовать еще раз. Могу заняться, но перед этим наверное нужно что-то узнать от тебя или еще как-то включить тебя в спасение Леса, в таком случае нужно сначала решить эту задачу, а уже затем собирать праздник. Что меня сейчас смущает, так это понимание леса — что Нарилия хотела сказать?

⁃ Может нужно прочитать мертвые деревья?

⁃ Исключено, их невозможно прочитать. Язык деревьев, он… — Зэбор задумался и поскреб бусину, подыскивая пример. — Как твоя вышивка на юбках, странная и малопонятная, но, если ее убрать, сказки не останется, будет только тряпка.

⁃ Ну, не только. Будут дырочки от иголки, след узора. Все не может быть так просто. Знаешь, я начинаю думать, что нужно найти ее и поговорить с ней лично. После этого письма с его стилем и этим, хм, перекладыванием ответственности, думаю, мы имеем право узнать больше. Хотя бы потому, что с дырочками от иголочек или такими туманными описаниями мы не сможем помочь.

⁃ Хорошо, мне нравится такой первый шаг. Вот она пишет, где будет. Горы звучит размыто, Сеадетт — ты можешь попасть в столицу?

⁃ Да. Я бывала в каждой башне.

⁃ Тогда можно попробовать встретиться там с нею.

⁃ В ближайшие дни? Трудно представить, но можно попытаться.

⁃ Ты права, это же краткосрочные планы, наверняка уже не успеваем. Она пишет о какой-то презентации, знаешь, что это?

⁃ Выступление или доклад.

⁃ Понятно. Может, это будет не быстро. Предположим, что мы можем успеть. Я спрошу, когда повстречаю лерасса, выступала ли уже Нарилия с презентацией.

⁃ Можно быстрее, Глэн может уточнить у моего отца. Тот наверняка знает.

⁃ Нет, никто не должен знать, мы же договаривались.

⁃ Хорошо. Тогда через своих. — Аштанар просмотрела письмо. — Есть еще город на реке.

⁃ Тоже не конкретно. Все города такие.

⁃ Вообще-то, есть один, который находится прямо в реке. Стебиндес, кажется. Он расположен на острове, посреди реки, очень кстати красиво, бывала там пару раз. Можем попробовать встретить ее там.

Зэбор развернул карту. Город Стебиндес на ней был обозначен прямо на ниточке реки, и до него, судя по расстоянию, была всего-то пара дней пути.

— Что ж, предлагаю выдвигаться на рассвете.

Аштанар помедлила и кивнула.

— Хорошо. Как мы встретимся?

— Я встану на ночь неподалеку, буду ждать в паре километров на юг от города, в стороне от дороги.

— Не останешься с нами?

— Не хочу привлекать внимание.

— Хорошо, встретимся на дороге на юг. У нас повозка.

Зэбор собрался идти, но Аштанар остановила его:

— Послушай, я, ну, я говорила с тобой. То есть, говорила вслух. Я теперь должна рассказать тебе сказку, это как бы традиция. Так что подожди пожалуйста. После я буду только писать, или могу кивать и все такое. Так что, больше ничего не хочешь обсудить?

— Вроде нет, я буду завтра двигаться с вами и связаться со своими, а дальше попробуем найти Нарилию.

— Понятно. — Сказала Аштанар, расплетая волосы. — Тогда у меня последний вопрос — а как тебя зовут то?

— Эзобериен Салмели Отрофон Кессей.

— Ой.

— Ничего сложного, имена лесных магов все одинаковые. Внутреннее имя для племени, его я не сказал. Внешнее имя, Эзобериен, для других народов и когда обсуждают. Салмели это имя рода. Кто такие Отрофон-Кессей ты и без меня знаешь. — Зэбор улыбнулся. — Приятно познакомиться, Астонор. Ты можешь звать меня Эзобериен.

— Хорошо, Эзобериен. Пожалуйста, зови меня все же Аштанар. Я очень рада знакомству. Итак, далеко и однажды…