Лось 3

Глава 12

Штаб суетился в ожидании недалекого отъезда, а ко мне пробрался незамеченный ранее Младший.

– Правда, ложь… Я вдруг понял, что поданная определенным образом чистая истина может обернуться самым большим обманом… Ты действительно сговорился с Турбиной заранее?!

– Не сговорился. Я ей предложил альтернативу.

– В чем моя ошибка? – требовательно спросил он.

– Тебе обязательно вести разговор именно здесь? – дождавшись неопределенного мотка головой, предложил другой вариант, – Пошли, посидим! С коньячком, как ты любишь.

– С людьми надо по-человечески! – ответил на повторный вопрос, поудобнее устраиваясь в кресле в собственном номере

– То-то я смотрю, человеколюбие из тебя так и прет! – возразил он, вертя в ладони, но не делая попытки отхлебнуть из рюмки. Моя школа! – Сколько жертв? Пять тысяч? Шесть? И все ради того, чтобы кланы больше не поднялись?

– Что мне в тебе всегда нравится, так это твое умение признать ситуацию, прогнать в уме кучу вариантов и спрогнозировать последствия, даже не имея на руках полной картины. Шесть, – подтвердил его догадки, – Завтра будет шесть с половиной, а в конечном итоге остановимся на семи, плюс-минус.

– И ты это называешь человеколюбием?

– Я сказал «по-человечески», а не по-другому. Про человеколюбие – это ты сам дофантазировал.

– И в чем я поступил не по-человечески?!

– Я допускаю, что ментально ты старше собственного возраста. Что поделать: тяжелое детство, круглые кубики, прибитые к полу, а то и к потолку…

– Дальше! – нетерпеливо оборвал меня Младший, хотя и усмехнулся на «старую»-новую шутку.

– У тебя проблемы с определением мотивации близких тебе людей. Кого-то чужого – ты понимаешь, а на близких – творишь херню. За двадцать с лишним лет ты так и не понял, что Натали – вовсе не приложение к своим родителям. Она их не любит. Бывает! – пожал плечами, – Как я слышал, моя вторая теща – та еще штучка, а тесть – тоже… тот еще… штук… Может быть, Вера Петровна ее пережала в подростковом возрасте, может что-то еще… Она их просто не любит, – выделил я интонацией и голосом, – А посему, научилась мастерски уходить от их давления. Вертеть жопой перед Иглой?! Она вертела! Все вокруг свидетели! Не знаю, что она наплела ему в уши, но результат получился строго обратным! И поэтому, едва ты подул в знакомую ей дуду, точно так же виртуозно ломала любой твой план. Не дать мне возможности обратить внимание на Свету – о! – она старалась! Так старалась, что мы дошли до разрыва! Завербовать максимальное число сторонников? Она опять старалась! И не ее вина, что делала это настолько топорно, что снова оттолкнула меня! Она просто не хо-те-ла! Представляешь? Оказывается, трона можно не хотеть! Настолько не хотеть, что пожертвовать даже любовью!

– Но ты – хотел! – утвердительно произнес Серега.

– Можешь себе представить – нет, я тоже не хотел! Не желал! Не вожделел! Просто иначе не получалось жениться на любимой девушке! На двух любимых девушках, как оказалось. Светка – тоже странная душа и согласна на разделенное пополам счастье. Мне их не понять. Нам их не понять, – смягчил формулировку для Младшего, – Но они меня поделили. Раз и навсегда, избавив от необходимости метаться между ними. Они даже порядок проживания обговорили между собой! Что для меня до сих пор дикость!

– В твоем родном прошлом женщин было меньше? – снова спросил Серега, – Просто я видел твои колебания. И никак не мог понять их природу, когда можно было все совместить!

– Но воспользоваться не преминул! – уколол его, – Впрочем, мне нравится твоя проницательность. «Одна вера, одна родина, одна жена!» – саркастически процитировал я ему свой устаревший принцип, – Ломать некоторые установки нелегко.

Серега долго думал, а потом махом осушил рюмку. Последовал его примеру – его смена шаблонов тоже нехило била по эмпатии.

– Итак, Мехтель? – понимающе протянул Младший.

– И Мехтель тоже, – подтвердил, но чуть сместив акцент. Жаль, что «громко» думающий Младший подсказки не услышал. Что ж, не моё дело.

– У тебя к ним что-то личное… – начал вслух рассуждать Серега, – Мехтель… конкурс… большие лаборатории… Новоросские… волна колебаний… волна колебаний?! Это они вас со Светой закопали?!

– Ай, молодца!!! – похвалил его, – Возьми с полки пирожок! На, держи! – швырнул ему все те же фотографии, что предъявил женам ранее, – МГУ с его физикой точно пошел тебе на пользу, потому что даже твоя мать не сразу уловила связь. И спасибо за твое замечание, что их волна колебаний никак не выглядит со стороны, выдавая себя лишь легким преломлением света. Умом вспомнил лишь потом, а в подсознании, видимо, отложилось, Поэтому и выжил.

– Кто это? – показал он мне снимок Кары Волны.

– Одна из бывших ведущих всадниц Мехтель – Кара Волна, она же наша сопровождающая на «А-9».

– По непроверенным данным – тупа как пробка! – вновь поразил меня Младший своим широким кругозором – Двух слов связать не может!

– Ой, вряд ли! С дикцией – да, есть проблемы! – согласился с его данными, – Ей даже легенду на этот счет придумали. Но с тупой – поспорю!

– Так ты – поэтому?..

– Поэтому – тоже! – оставил за скобками все непонятные Младшему мотивы. Что поделать, Забелин-младший мог разделить со мной мою нелюбовь к кланам. А вот мою ненависть – вряд ли. Но это не мешало ему быть гениальным аналитиком уже сейчас. Не могу не отдать должное Руслане Евгеньевне – она сумела воспитать у него гибкое восприятие. Это не значит, что мы резко стали друзьями – «друзьями-соперниками», как хотел Младший, – но какую-то основу для взаимодействия сохранили.

– Что ты хочешь от меня? – спросил… наверное, это раздался голос моего будущего первого советника.

– Я передам тебе все имеющиеся у меня материалы по Мехтель. И Руслане Евгеньевне прикажу. Мне нужно железное основание.

– У тебя будет железное основание… железобетонное!

– Ты – со мной? – тихо спросил у него, уже погрузившегося в какие-то одному ему понятные размышления

– А? – отозвался он, – Сейчас – да!

Все-таки хорошо, что Младший – это пока младший. Забелину-старшую я этой кучей лести, недомолвок и намеков вряд ли обманул бы. С другой стороны – его ставка на Натали не выиграла… но и не проиграла! Что не могло не подогревать его эго. Он не поклялся мне в верности. А я не принял его оммаж. Но иногда всей этой мишуры не надо. Младший как-то понял, что возврата к прошлому не будет. И принял это. Не сомневаюсь – крови он мне попортит еще немало, но… вбитая в подкорку верность правящему дому и его представителям… которыми сейчас стали мои жены… а то, что он опять забыл, что я достойный потомок рода Шелеховых?..

К лучшему для него. Не хочу воевать с детьми.

В итоге всё вышло на такую прямую, что мне почти не требовалось уже править. Легкий перегляд с Кудымовой, взявшейся восстановить развороченный копчик Васильева-старшего, и пришло понятие, что излечение Ивана Трофимовича осложнится кучей препятствий. Сука-алкаш Скоблев «забыл», о чем мы с ним «договаривались» на центральной площади Ржева, но с взявшейся за «дело» Дарьей мне гарантировался как минимум долгий период реабилитации. А тайком опущенный вниз большой палец и ее ответный кивок обещал еще более грустные перспективы третьему зятю Маши-4.

Главная целительница суетилась вокруг императрицы, Приближающиеся шестьдесят семь не возраст и не приговор, бабка все еще жила. Вот только вернуться к привычному образу жизни мешали то и дело вылезающие болячки. И… сам по себе сволочной характер главной целительницы. Играя мне на руку в своем желании оградить подопечную от реалий жизни, приставленная к бабке магиня сама отсекала все ненужные контакты. В итоге все бремя правления «ненавязчиво» легло на того, кто «законно» имел в руках малую печать. Кого-то удивит, но этим индивидуумом до сих пор являлся я.

Почти все мешающие мне фигуры либо пребывали под арестом, либо благоразумно подали в отставку и ушли со сцены. Они еще проявят себя! Но потом. И кто сказал, что я дам им возможность создать коалиции? Я дитя другого мира и по их смерти точно не заплачу!

– Я исчезну на пару дней! – уткнулся в пушистую макушку Светы. К сожалению (или к счастью!) ее все еще не интересовали мои мужские потребности, тяжело протекающая беременность концентрировала все ее внимание на позывах организма.

– Хочу клубники с жареными куриными крылышками!

– Конечно, солнышко! – отозвался я, дивясь вывертам вкусов ждущей ребенка молодой женщины. Позавчера это были кабачки с медом, вчера – креветки и кукуруза, сегодня – клубника с крылышками. Нормальное же сочетание!!! Асфальт не грызет – уже хорошо!

– Сколько тебя не будет? – сонно спросила Света.

– День, максимум два.

– Тогда ладно…

Соня грустным взглядом проводила мою посадку в машину с Дуней на месте водителя – она уже догадывалась, чего ей ожидать. Правда, той подлянки, что я собирался ей подложить, всё равно предугадать не могла.

– На все деньги! – снял любые ограничения с гонщицы.

– А сколько это в рублях? – весело уточнила Авдотья, нахлестывая весь табун на холостых, пока местная обслуга открывала ворота.

– Схема «четыре» и двести рублей сверху за скорость, – пообещал внеплановую премию, – Дуня… – тихо предупредил – Мне это важно!

– Мих-Толь, не девочка уже! – молодая женщина понимающе стрельнула взглядом в зеркало заднего вида, – Просто закройте глаза! Доверьтесь мне!

Итицкая сила, если бы это было так просто?!

Спустя три машины и три переодевания мы мчались на незаметном автомобиле из Москвы на юго-восток. Оставляя где-то позади план «Перехват», поднятых по тревоге оперативников Забелиной и вообще весь хаос, возникший с исчезновением из-под контроля третьего по охраняемости лица в империи.

Мои ключи все еще подходили ко всем замкам в особняке Лосяцких. А Барбос, снятый с цепи и отправленный на заднее сидение машины, проделал все действия беззвучно.

– Миша, ты?.. – всклокоченный архитектор, выползший на шум из спальни мамы Риты меньше всего сейчас походил на секс-символ уходящей эпохи: плешивый, пузатый и помятый. В наспех завязанном халате, из-под которого торчали голые волосатые ноги в пошарканных тряпичных тапочках.

– Ваше сиятельство, вот уж никак не ожидал… – подобострастно прогнулся он, произнося всё шепотом, повинуясь моему прижатому к губам пальцу.

– Толя, что там?! – донесся из спальни требовательный окрик.

– Трифон мышь приволок и ей играется! – свалил он свой подрыв на кота, окинувшего нас с верха шкафа презрительным взглядом. Рыжий разбойник, заведенный в мой отсутствие, лениво спрыгнул с верхотуры и ушел, подняв хвост трубой.

– Отбери у него! – раздался из-за дверей истеричный возглас.

– Отберу. Спи! Я разберусь!

– Руки потом помой! – было выдано новое ценное указание из-за стенки.

– Спи уже! Я к себе потом пойду!

Одобрительно кивнул на его актерскую игру и поманил из коридора в кабинет.

– После того, как нас за пять дней последовательно посетили сначала три чина из СБ, а потом еще один, представившийся гофт-шталт-мейстером двора, настоятельно рекомендуя забыть любые родственные связи с тобой, даже не знаю – радоваться тебе или нет?..

– Мне?.. Определено не радоваться.

– Что-то не так? – насторожился батя.

– А у нас бывает – «так»?

– Я тебя не понимаю…

– О! Это такое прекрасное умение – «не понимать»! Реально! Я, например, сейчас старательно «не понимаю» князя Скоблева в его стремлении занять место нового главы правительства. «Не понимаю» намеков своей второй тещеньки, когда она через Натали пытается передать свои пожелания. Впрочем, здесь мне повезло: вторая моя жена политических взглядов своей маман не разделяет. «Не понимаю» подсказок остальной своей новой родни… Что поделать: туповатый от природы! – вынес себе беспощадный вердикт.

– И все же…

– Мне, как герою плохого кино, надо тебе все рассказать?! Что ж, пару слов могу уделить. Есть такая фирмочка «ТроЛос». Знакома? – почти утвердительно произнес на волну страха, – Не кипешись, я знаю, что свою долю ты давным-давно втайне от жен продал. И даже знаю, на что потратил деньги. Варвара – моя мать – была действительно красивой женщиной. Мне тут как-то оценили доставшееся наследство в виде украшений, а потом я у Ирины Николаевны поинтересовался, с чем она на самом деле ушла из клана… Редких бриллиантов в доставшихся мне шкатулках чуть ли ни больше, чем в алмазном фонде империи… Крепко она тебя зацепила?

– Поначалу – да, – Лосяцкий успокоился и сел напротив, прекратив нервно переминаться с ноги на ногу, – Вез ее домой, а руки тряслись: такая женщина, и моя жена! Моя! МОЯ!!! Да только не моя!!! Всё к ее ногам бросил: семью, жизнь, деньги… Через тебя пытался подход найти, смог же полюбить как родного! А как был не нужен, так и остался. Опомнился, когда тебе уже лет пять было: никакого просвета, долгов выше крыши, того и гляди, при успешном деле по миру пойду…

– И тогда ты продал долю в «ТроЛос»?

– Не продал, технически – скорее сдал в арену. И в следующем году срок договора истекает. Хотя уже нет – за этот месяц деньги не поступили, так что уже сейчас договор можно считать расторгнутым.

– С чем тебя и поздравляю!

– Что-то не так?

– После того, как твою контору «Рога и копыта» больше пятнадцати лет использовали для создания «германского следа» в противоимперском заговоре?! Всё так!!! Всё просто идеально «так»!

– Как же так?.. – сдулся он обратно

– Есть две проблемы: первая – всех, кто был на второй стороне твоего договора, я убил.

– Миша?..

– Да. Не пугайся, не своими руками, но приказ шел от меня. Вот такое я кровожадное чудовище. В «Новостях» этого не скажут и не покажут, но я у тут малость разошелся. В общем, живых свидетелей теперь не осталось.

– Так это же хорошо?.. Для тебя, я имею в виду?! – перевел на меня стрелки отчим.

– Забелина продолжает копать и когда-нибудь до этого докопается. Или докопается Младший – это ее сынок, тоже хваткий малый. Ты понимаешь, что мне этого не нужно?

– И ты?..

– Ты не дослушал – есть еще одна проблема. Украшения, что так неосмотрительно отдала мне мама Яна стоят сотни тысяч. А это гораздо больше, чем заплатили тебе за аренду, как ты выразился, «ТроЛос»-я. Я долго думал, откуда «дровишки»? Пока не понял – ты же, черт возьми, гений в подземных ходах! Ты их «видишь», «слышишь». «чуешь жопой», в конце концов!!! И почти уверен, что сначала к тебе подошли с предложением продать карты каким-либо конкурентам. Подошел кто-то, очень сильно похожий на Малику с «А-9», недаром ты на нее все время косился, не так ли? И недаром ты остался жив там, где полегло почти тридцать человек.

– Смею заметить, ты тоже остался там жив. И спасаться начал даже раньше меня.

– Потому что тоже насторожился при виде Малики. Можешь собой гордиться – что-то привить ты мне успел, вряд ли это умения мамы Вари.

– И какие тогда претензии лично ко мне?

– Ты не понимаешь, или нарочно «не понимаешь». В отсутствие Марии Четвертой по техническим причинам я сейчас полноправный правитель всей этой империи. Не мои жены – я! И, если учесть искусство придворной целительницы, эта песня может продолжаться годами, если ни десятилетиями. Как ты думаешь – нужно ли мне такое пятно на биографии? До которого докопаются, а до него обязательно докопаются!

– Ты хочешь?..

– Уверен, многие меня не поймут… очень многие. Но на тебя у меня рука не поднимается. Валите к херам в свою Дойчляндию. Завтра же. А лучше – сегодня. Насовсем. Навсегда. Забудьте, что у вас когда-то был пасынок по имени Михаил и живите тихой безмятежной жизнью. С моих пяти лет у тебя была куча возможностей поправить свое состояние, и я уверен – ты его поправил.

– Was ist passiert? Anatoly, warum schläfst du nicht? (Что случилось? Анатолий, почему ты не спишь?) – раздался голос еще одной участницы наших ночных посиделок, и в проеме дверей возникла облаченная в чепец и строгую ночнушку в пол мама Яна.

– Gute Nacht. Wir haben ein Gespräch. (Доброй ночи. У нас тут разговор.) – недовольно отозвался батя, но впустил новое действующее лицо в кабинет, надежно запирая потом двери, – Миша приехал навестить.

– О! Я есть очень рада! – реверанс в ночной одежде смотрелся получше, чем даже у многих придворных дам.

– Советует уехать прямо с утра. Обратно в Германию, – спустил ее с небес на землю отчим.

– Неожиданно, но это есть жизнь!

– То есть ты готова все бросить?.. – удивился батя покорности мамы Яны.

В ответ Янина Августовна, не зная о моем восстановленном знании немецкого, застрекотала на чужом языке:

– Глупец, соглашайся! Думаешь, я не знаю о твоих делишках?! Если он нас отпускает – уже хорошо! Подумай о Жене! И Полине! Вику он не тронет, он ее любит, тем более что она в свите сестры его жены! Наша девочка нас не предаст! Отступив в малом, мы сохраним свое влияние на нее, а там – один бог знает, что будет твориться здесь через год!

– Невежливо в присутствии других общаться на другом языке! – оборвал ее страстную речь.

– Прошу прощения, ваше сиятельство, это от волнений…

В запертую дверь застучали:

– Толя! Открой! Толя, в чем дело?! – мама Рита колотилась в кабинет, рискуя перебудить остальных обитателей особняка. Меня не особо тревожил покой Жени, родившей недавно вторую дочку, но лишних свидетелей своего визита не хотелось, поэтому дал знак бате, после чего тот весьма неохотно открыл дверь кабинета.

– Ну вот, почти семья в сборе! – поприветствовал новую персону, застывшую на пороге, – Мама Рита, моё почтение!

– Мы согласны! – ответил за всех присутствующих батя, снова запирая дверь.

– Осталась всего лишь мелочь! – «успокоил» его, усаживаясь обратно в удобное кресло за его персональным столом, – Да вы садитесь, что вы как неродные?..

– И какая же мелочь? – прежде, чем усесться, старший Лосяцкий еще раз проверил запор на двери.

– Маленькая мелочь. Просто малюсенькая! Кто из вас убил мою мать? – вопрос повис в воздухе.

В комнате ощутимо «запахло» страхом.

Кроме двух волн страха к эмофону примешалась толика вины, досады и целого букета неподдающихся разбору эмоций.

– О! У нас есть лидер! – насмешливо объявил семейству, – Мама Рита! Откройте миру, чем вам так мешала Варвара?!

– Тебе краткую версию или полную? – Маргарита Львовна на всю катушку выпустила свой женский шарм, усаживаясь в кресло. В воздействии ничего не было от обаяния Шелеховых, поэтому защититься мне было нечем – с одним уточнением: после всех красавиц, мелькнувших в моей жизни, блядовитая тетка сорока с лишним лет меня не привлекала от слова «совсем». Животный магнетизм… не могу отрицать, тело на нее отреагировало. Но я есть не только сумма клеток!

А вот батя «поплыл», раздражая своим откликом маму Яну. Не все гладко в Датском королевстве!

– Полную, пожалуйста! – развернул в ответ родовой дар на максимум.

– Полную?.. – подчеркнуто кокетливое движение обнажило плечо и ключицу из-под кружевного выреза, так контрастирующего с глухим воротом фланелевой ночнушки Янины Августовны. Впрочем, если бы меня начала соблазнять матрона за пятьдесят, то действие окончательно превратилось бы в фарс.

– Ты сбежал, и ей стало нечем себя занять…

Какой бы блядью ни была Маргарита, и как бы ни пытались помешать мне по разным причинам старшие Лосяцкие, не-иксам было нечего противопоставить отточенному наследству Шелеховых. Исповедь Маргариты лилась и лилась:

– Андрей… вот это мужчина!!! – выхватил из потока слов, – Нежный, внимательный! – на главу семьи, слушавшего откровения вместе со мной, было больно смотреть, – Никогда не думала, что повстречаю свою любовь так поздно!

Батя не выдержал и крепко врезал Марго, обрывая ее монолог. Пока он, сверкая волосатыми ляжками от задравшегося халата, месил самодовольное личико мамы Риты, а мама Яна отчаянно оттаскивала его от свернувшегося на ковре калачиком тела, анализировал рассказ и невольно вырывающиеся у действующих лиц реплики и проклятия на русском вперемешку с немецким.

Шелеховские разборки, на которые ссылалась адмирал Погибель, оказались не при делах – Варвара, после моего побега внезапно оставшаяся без цели в жизни, наконец-то обратила внимание на семью, где восемнадцать лет жила. И выяснила, что Марго закрутила роман с Андреем Валентиновичем. Справедливо или нет, но у «маман» были претензии к целителю – ведь именно после его обработки я удрал, поэтому в желании насолить та поделилась подозрениями с мамой Яной. Возможно не просто поделилась, а еще собственными способностями прошлась по обезумевшему от негодования мозгу – ведь той даже в голову не могло прийти, что ее обожаемому «Анатоль» можно изменить.

И мама Яна – красава! – решила уберечь от потрясений тонкую душевную организацию Анатолия Сергеевича, и – вот тут у меня пасует логика! – выследила любовников и хладнокровно перерезала Савинову горло. Орднунг! Пасущая их обеих «маман» зачем-то сняла с остывающего тела комм – возможно, как улику для шантажа старшей жены и сохранила в собственной шкатулке. Что меня убивает окончательно – мама Яна и мама Рита потом помирились! Это вне моего разумения!!! Но злобу на выдавшую левый роман Варвару затаили обе, и однажды мама Рита при полном одобрении старшей жены, выманила Масюнину мать из дома и хладнокровно переехала угнанным грузовиком.

Я ожидал всего!!!

Клановых интриг, всеобщего заговора, иностранной закулисы!

Но не того, что две тетки, прикрывая рога мужа, убьют третью.

Тем более, что рога образовались вовсе не от Варвары.

Беренгольц, разрыв историю почти тридцатилетней давности, выяснил, что Янина и Маргарита познакомились в Германии при аварии, оборвавшей жизнь двадцатилетней девушки. Суд обеих оправдал – девчонка перебегала по темноте и в неположенном месте. Обе водительницы были виновны/не виновны одинаково – тело, прежде чем окончательно приземлиться, отлетело от двух капотов. Непреднамеренное убийство, связавшее их навсегда. И, признаться, многократно прогнав со всех сторон тот эпизод, в предположениях о смерти Варвары ставил на вину мамы Яны. Не понимал мотива, но чувствовал, что без нее не обошлось. Думал, правда, что Масюнина мать наконец-то взялась за ум и обаяла архитектора, нарушив сложившийся порядок, или наоборот – решила наладить личную жизнь вне семьи.

Безобразная свара расставила все по местам. Две бабы под причитания третьего пассивного участника событий выясняли отношения, обвиняя друг друга во всех грехах. Они бы так и продолжили, но батя неожиданно вспомнил, что он мужчина, и рявкнул на обеих. После долгой и экспрессивной тирады на немецком (некоторые слова я даже не знал!) обе вымелись за дверь.

– Не трогай Марго и Яну! Я возьму всё на себя! – заявил он, едва захлопнулась дверь за двумя истерящими женщинами. Благородный порыв, если не учитывать, что посадить я его не мог, – не после того, как вырвался так высоко. И он это прекрасно знал.

– Валите. Просто валите нахер. И никогда больше не попадайтесь мне на пути.

Бобик, все еще не верящий своему счастью, то топтался у меня на коленях, то высовывал морду в окно, хлопая ушами под струями холодного встречного потока. Авдотья иногда с улыбкой косилась на нас в зеркало заднего вида. Их общий положительный фон отвлекал от собственных темных мыслей и не давал мне погрузиться в глубины самокопания: правильно ли я сделал? Может все-таки стоило их всех… того… помножить на ноль? После тысяч трупов на моей совести, что будут значить еще трое? Но потом новые волны обожания ославляли этот тугой ком: как бы я Вике потом в глаза смотрел?

«Не смог?»

«Не смог!» – признался на прямой вопрос подсознания.

«И забей!»

Осторожное внимание подчиненных теперь уже генерала(!) Красновой я ощутил на подходах к Москве. Всё же Дуня – лучшая! Вряд ли подобный трюк мне еще удастся в обозримом будущем, но я верю, что Авдотья что-нибудь придумает – уж слишком ей понравились эти «кошки-мышки», чтобы так просто от них отказаться. И тут даже не в премии дело, а в азарте. Посмотрим.

– Не гони, нас уже засекли.

– Хорошо, – устало отозвалась Дуня, сбавляя скорость – столь длительная дорога умотала даже ее неугомонную натуру.

Притащенные из поездки пятьдесят килограммов дружелюбия почему-то не привели Светика в восторг.

– А езжай-ка ты к Наташе! – выдворила она меня из своего дворца на день раньше оговоренного порядка. От жены к жене я переезжал впервые, но почему-то уже надоело.

«Надо будет завести собственный дом» – мелькнула мысль, тем более, что московская резиденция Мехтель стояла опечатанной. Скоблевский особнячок у меня уже отжала Натали, с нескрываемой радостью съехав от родителей.

Зато Натку барбос очаровал с первого взгляда и, закормленный вкусняшками с кухни, навсегда отдал той свое сердце.

День был длинный, и, как ни намекала Натка, вечером я хотел просто завалиться спать, но деликатный стук в хозяйские апартаменты, обрубил мечты о подушке на корню.

От вида стоявшей на пороге в неурочное время Сони шибануло плохими предчувствиями.

– Соболезную. Почти вся ваша семья погибла, – горькие новости девушка произнесла деревянным голосом, – Флаттер! – вслед за кем-то повторила она введенное мной в обиход слово, – Сверхзвуковые авиалайнеры…

– Довольно! Кто был на борту?

– Мама, папа, мама Рита, Поля!.. – спустя всего полчаса рыдала на моей груди Вика, – Миша, как так?!

– Бывает, – обнял я сестренку, а суетящаяся с каплями Натка обняла нас обоих со спины.

– Убей их всех! Пожалуйста!!! Ты же можешь!!!

– Викуся, тебе вредно волноваться!

– Убей! Просто убей! Пообещай!

– Обещаю!!!

В эмоциях вызванного Беренгольца по-прежнему царил полный штиль.

– По-моему, я ясно выразился: судьба архитектора – мое решение!

– Ни сном, ни духом! – перекрестился Арни. И я ему почти поверил. Почти.

– Это первая и последняя ваша ошибка.

– В моем деле нет права на ошибку.

– Один единственный раз вы приняли решение без меня. Следующее такое решение отправит вас в могилу!

– Михаил Анатольевич! – в эмоции мужчины закрался страх.

– Идите. Работайте.

Отпустив помощника, направился к бару. Флаттер – после всех споров с Мигуновым, его срабатывания я ждал, истово молясь, чтобы не на моем «Мишке»! Но никак не мог предугадать, что впервые отечественная авиация столкнется с этим явлением на дорогом гражданском перелетчике, куда купит билеты мой батя.