Ловчие Удачи

Глава 2

На горизонте виднелись доки приближающегося Швигебурга. Ветер гнал одинокий кораблик через Море Скал к причалам столицы Фивланда. Там уже было пришвартовано довольно судов, от хлипких посудин с острова Палец Демона до гигантских плавучих городов шаргардской гильдии магов. Начинался торговый сезон.

Когда-то на месте Швигебурга находился огромный вулкан, доставивший в свое время немало хлопот обитателям западной половины Материка. Теперь же в его чреве помещалась торговая столица. Гномы умудрились превратить потухший вулкан в одно из самых грандиозных сооружений в южной половине. Прошли века, прежде чем обосновавшимся внутри кланам удалось обжить его от подножия до верхушки. Ныне же это был надежный оплот подгорного народа. Город позволял держать под надежной защитой практически всю территорию нынешнего Фивланда. Защита границ осуществлялась довольно просто: из недр горы выходила разветвленная сеть тоннелей, напичканных телепортами, достигавшая берегов Лары и Пога — естественных границ с империей Заран, Сильванией и Ран’Дьяном.

Карнаж спустился по трапу на пристань. Там он стал дожидаться Скиеры. Она вскоре появилась. Бедняжку сильно шатало, а на бледном лице чернели под глазами синяки от бессонных ночей. Полуэльфка, как выяснилось, очень плохо переносила морские путешествия.

«Ловец удачи» задрал голову вверх и с интересом наблюдал за дирижаблями, парящими у самой вершины Швигебурга. Они кружили вокруг жерла вулкана, периодически скрываясь в серой мгле печного дыма, иной раз вовсе незримые на фоне свинцового неба. Полукровка задавался одним со всеми приезжими вопросом: когда же эти детища не обделенных талантом и выдумкой механиков смогут перелетать моря, бороздить небо, достигая самых отдаленных уголков Материка? Пока эти громоздкие машины были способны только парить в небе Швигебурга, и то не слишком отдаляясь от своих верфей. Возможно, уже скоро… Тогда закончится голод в Пепельных Пустошах, ведь Ларон не пропускал продовольственные обозы на северный край Материка в отдаленные людские поселения, что еще оставались там после эпохи Сокрушения Идолов. Поэтому приходилось посылать корабли с провизией вокруг Материка, к северному побережью. Тогда ученые мужи смогут вести обширную переписку со своими коллегами по всему свету, не опасаясь за судьбу слишком свободных мыслей, изложенных ими на бумаге. Ведь частенько за смертью гонца, и не подозревавшего порой, какое опасное вольнодумие он везет на груди под камзолом, часто следовал запрет на корреспонденцию. Это если ученый был известен. Или смерть на помосте, если, на свою беду, вольнодумец еще не успел должным образом зарекомендовать себя среди коллег и принести пользу власть предержащим.

— Поторапливайся, скоро будет дождь, — когда Феникс обернулся к Скиере с этими словами, то тоже застал её смотрящей с изумлением вверх. — Надо бы найти крышу над головой. Слышишь?

— О, Сильф! Что это?! — воскликнула полуэльфка.

Карнаж подошел к ней, взял за руку и повел вглубь города под любопытными взглядами портовых зевак.

— Старайся не привлекать к нам внимания. Смотреть — смотри, но своими возгласами ты докладываешь всем, кому ни попадя, что ты здесь впервые. Оглянись! Все смотрят по большей части молча, — прошипел красноволосый, пока они протискивались через запруженную приезжими улицу.

В пригородах Швигебурга имелось множество всяческих заведений, где можно было наесться от пуза фивландской кухни и снять комнату. Искать таковые было довольно просто: о них сообщали не только вывески, но и гостеприимно открытые двери с доносившейся изнутри музыкой. Каждый владелец трактира или гостиницы, особенно если он был гном и вел свои дела в столице не первый год, старался иметь в распоряжении хотя бы одного волынщика, чтобы тот мог привлекать соотечественника, или простого странника, не чурающегося чужих традиций и кухни. Музыкант, даже не очень искусный по части своего ремесла, всегда мог исполнить ту самую, старую добрую мелодию, которая разносилась по улицам из открытых окон. Она, отдающая духом времени, приправляла и без того соблазнительные запахи съестного, а гомон и клацанье пивных кружек оказывались просто непреодолимым соблазном для того, кто много времени провел в пути и искал куда приткнуться.

— Карнаж, ты что же, потащишь меня в какой-то провонявший рыбой трактир!? — изумилась Скиера, когда они остановились перед вывеской, на которой красовались кружка пива, вяленая рыба и несколько луковиц, нарисованные в основании витиеватых значков фивландской каллиграфии с названием.

— Простите, графиня, или как Вас там? — «ловец удачи» картинно расшаркался. — Но соблаговолите почтить своим присутствием этот недостойный хлев, чтобы Ваш верный слуга не помер с голоду!

— Я только хотела сказать, что подобные места не очень-то безопасны, — смущенно заметила Скиера. — Мы можем снова влипнуть в какую-нибудь историю. Почему бы ни остановиться в городской?

— Послушай, в Швигебург попасть не так просто, особенно сейчас — это, во-первых. А, во-вторых, стоит узнать немного о последних событиях, прежде чем соваться за ворота, а для этого лучше места, чем трактир, не найти. В конце концов, я не понимаю твоих сомнений. Вся жизнь бродяги и так проходит на дорогах и в местах подобных этому. Поверь мне, здесь не такое плохое общество. Да, у многих свои взгляды на вещи и свое понимание места каждого в этой жизни, но так уж повелось среди бродяг.

— Ты считаешь себя бродягой?

— Удивительно, правда?! Скажи мне, ты видела хоть раз оседлого «ловца удачи»?

Полуэльфка отрицательно мотнула головой.

— Вот видишь. Это часть той жизни, которую я веду. И ты начинай её вести, коль скоро твой прежний дом для тебя навсегда потерян. Все лучше чем продажная любовь в Подводных Пещерах.

Скиера опустила глаза.

— Пойдем, — Карнаж потянул её за собой внутрь.

В трактире в этот час собралось много народу и довольно разношерстного, так как порт находился рядом, а многие из приезжих вели как раз тот самый образ жизни, о котором говорил Феникс, отчего разнообразие лиц и рас здесь оказалось завидно широким.

Едва они вошли в общую залу с по-фивландски низким потолком, как со всех сторон полетели фразы: «Ух ты!», «Вот это девка!» и им подобные, что вогнали Скиеру в краску. Карнаж заметил это и, окинув присутствующих колючим взглядом, объявил:

— Эта девушка со мной, так что все вопросы, которые у вас появятся к ней, адресуйте сперва мне. Вы меня поняли? Отлично! Всем доброго дня идоброго аппетита!

Лучница и «ловец удачи» уселись за небольшой столик у стены. К ним тут же подошел трактирщик, состроив самую доброжелательную мину из тех, что имелись у него в запасе:

— Чего желаете?

— Яичницу с мясом, жаркое и… то, что там у тебя на вывеске нарисовано. Поживее! — немного задумавшись, ответил Феникс.

— Сделаем, господин, — с этими словами гном поспешил на кухню.

Карнаж принялся рассматривать окружающую публику. Кого тут только не было! Разумеется, островитян и гномов оказывалось больше всего, но также можно было встретить и кучку феларских наемников, забившихся в угол и сверкавших оттуда своими доспехами. Казалось, они вообще никогда их не снимали, даже во время сна и трапезы.

— Ты кого-то ищешь? — поинтересовалась Скиера.

— Да, есть тот, кого я бы с удовольствием повидал. Тем более он исколесил весь Фивланд. Пусть не бывал нигде более, но сейчас его совет мне бы пригодился.

— Слышь, рыжий, — донеслось из-за спины «ловца удачи», — а если у меня возникнет вопрос в адрес её замечательной задницы, ты тоже на него ответишь?!

Высказывание сопроводил глухой ухающий смех, будто смеялся старый филин. К столу подошел крепкий гном в видавшем виды бахтерце[12]. Из-под надвинутого на голову капюшона топорщилась короткая седая борода. «Ловец удачи» пропустил грубую шутку мимо ушей. Он узнал голос.

— Как поживаешь, Феникс? — спросил гном и, нисколько не смутившись, уселся на пододвинутый им же стул.

— Филин, — протянул Карнаж, — тебя то я и искал. Удача снова благоволит нам!

— Черт возьми, за это надо выпить! Хозяин, пошевеливайся! В горле пересохло! — крикнул Филин.

Скиера плохо понимала грубый, даже для гнома, юмор, и готова была потребовать извинений, коль скоро Феникс никак не отреагировал на слова наглеца. Но, когда Филин повернулся к ней и нахально подмигнул, поняла, что это будет бесполезной тратой времени. Серый цвет грубой морщинистой кожи и черные, глубоко посаженные глаза выдавали в приятеле Феникса дуэргара.

Трактирщик принес пива и, начавшие было разгораться, страсти постепенно улеглись.

— Я смотрю, ты не бедно живешь, — усмехнулся Филин, уполовинив кружку.

— Не бедствую, — сухо ответил Карнаж, — а ты, как я погляжу, всё в Фивланде обретаешься?

— Почему бы и нет? Работы навалом, надо только поискать. Тут вот сорока на хвосте принесла, что тебя в одном местечке с собаками ищут. С адской сворой! — дуэргар снова заухал, из чего окончательно становилось ясно, откуда у него такое прозвище.

— Я — не чернокнижник, чтобы на меня так славно охотились.

— Однако ты явно связался с таковым, — Филин сощурился и пристально посмотрел на Феникса. — Ты в курсе, что в тех пещерах недавно уложил одного из местных патронов? Швигебургская гильдия этого не одобрит.

— Двоих. Если быть точным. Один был крысолюд, видимо, шестерка. Да и ещё, я давно уже не в гильдии, так что предъявлять мне за него не стоит! Коль скоро «ловцы удачи» и воры Швигебурга заключили пакт, то гильдия в любом случае была бы недовольна смертоубийством среди почти «своих». Два ублюдка собирались прикарманить то, что добыл я с большим трудом. И не просто отнять, а перерезав мне предварительно глотку. Мне добытое не с неба свалилось, а уж жить хочется, как и любой другой твари. Так что воры позорят сами себя, если считают этих крыс членами гильдии.

— Да уж, язык у тебя хорошо подвешен, — дуэргар хлебнул пива, — так что, будем считать, речь, какую ты мне толкнул, убедила. Вот, только надо обмозговать, как теперь всё уладить. Ты же сам к ним не пойдешь, верно?

Карнаж отрицательно мотнул головой. Разговор угас на некоторое время. Скиере просто нечего было сказать на все услышанное. Филин всецело погрузился в опустошение первой кружки пива, явно намереваясь поскорее увидеть дно. Карнаж же глубоко задумался: какая нелегкая сделала старого приятеля, по сути, тем, кто раздавал «черные метки»? Хотя, на подобную должность дуэргар, вследствие своего оседлого образа жизни, подходил крайне плохо.

Разговор возобновился, когда принесли съестного. Давно было известно, что на голодный желудок беседа неважно клеится.

— Кстати о чернокнижниках, — начал Филин, с хрустом разламывая надрезанную луковицу, — уж не потому ли ты заявился, что в окрестностях Лангвальда скоро появится Странствующая Башня?

— Там обитает не чернокнижник. Пора бы знать.

— Да без разницы!

— А она точно явится? — спросил Феникс, переводя разговор к делам насущным.

— Следи за временем, дружище. Уж год минул. И в Бездну его! Так себе был год, согласись. Много наших потеряли… А этот твой Хронос с башней появится, думаю, к концу месяца. Повисит там недельку-другую, как обычно, и свалит обратно в междумирье.

— Замечательно! Хорошо бы, чтоб старик был в настроении.

— Пёс их разберет этих магов с их заморочками! Ты же бывал у него? Тебе виднее, — дуэргар зло сплюнул на пол, — может и расцелует тебя в обе щеки, а может и спалит до ботфорт. За год, проведенный в подвешенной среди времени и пространства башне, можно и рехнуться. Но до этого, вроде, умом не трогался. Так что рискни.

— Хм, неплохо бы иметь хоть немного уверенности, — проворчал Карнаж, которого не устраивало такое положение дел.

Филин не ответил. Он, не спеша, насыщался, поглядывая изредка в сторону Скиеры. Полуэльфка явно нервничала и постоянно проверяла, закрывают ли ее длинные волосы стигму на щеке.

— Слушай, — обратился к гному Феникс, когда трапеза была окончена, — сам знаешь, в Лангвальд к сроку я вряд ли доберусь, поэтому хотел узнать, у тебя еще остались завязки со швигебургской стражей?

— Так торопишься? — Филин удивленно воззрился на красноволосого, — К чему бы это? Я на твоем месте подождал бы, пока к Хроносу отправится первый проситель. А там бы решал, стоит игра свеч или нет.

— Не люблю делать такие вещи после кого-то. Ведь первый проситель получает в разы больше, чем все последующие.

— Резон тут конечно есть, но и риск возрастает.

— Так ты поможешь? — Карнаж постарался поймать взгляд дуэргара, что было совсем не просто. — Сам понимаешь, подземной дорогой выйдет гораздо быстрее и безопаснее.

— Ладно, — наконец ответил Филин, — тогда собирайтесь живее. Надо ведь еще в город попасть и лучше сегодня.

Когда они расплатились и вышли наружу, троицу встретила стена дождя и пустынные улицы, ставшего холодным и негостеприимным.

Дуэргар повел их по узкой улочке, огибающей выстроившиеся в линию дома с задних дворов, словно она пряталась там, стесняясь собственного убожества. Скиера плотнее куталась в плащ и шла между «ловцами удачи». По крайней мере, ей казалось, что знакомый Феникса являлся коллегой по ремеслу. Полуэльфка заметила, что, чем ближе они оказывались к вратам, ведущим внутрь вулкана, тем напряженнее становился Карнаж. Его золотые глаза беспокойно обшаривал каждый пройденный закоулок, каждую подворотню и скат крыши. Феникса правда очень насторожили слова Филина о том, сколь сильно огорчило патронов воровской гильдии происшествие в Подводных Пещерах. И полукровка не спешил терять бдительность.

Дождь усиливался, хлеща холодными струями то в лицо, то в спину. Они успел промокнуть до нитки, прежде чем выбрались на небольшую площадку у ворот, с которой были видны как на ладони все пригороды, вплоть до тонущей в легкой дымке тумана пристани.

Пока Филин что-то обсуждал со стражей, а Карнаж выжимал под козырьком сторожки волосы, Скиера откинула капюшон накидки и задрала голову вверх. Вблизи городских ворот дождь был не настолько сильным, и она, щурясь от редких капель, что отскакивали от крыши пристройки, смотрела ввысь. Полуэльфка непременно хотела увидеть и прочувствовать всю реальность громады города, возвышающегося на берегу моря, словно исполинский часовой.

Младший из двух братьев-вулканов Материка — Швигебург, как повествовали легенды, сначала был нравом в старшего брата, Фойервельта. Но, постепенно, братья разошлись во мнениях. Швигебург совершил только одно большое злодейство, обрушившись на дикие племена кентавров, коренных жителей Материка, незадолго до прибытия народов с Островов Восьми. Пытаясь следовать примеру жестокого брата на юге, он забрал немало жизней, отделив своим извержением новый остров. Позднее это печально событие помогло выжить нескольким племенам кентавров, когда восемь народов принялись делить меж собой материковые земли. Некоторые хронисты придавали этому извержению даже благостное значение. Швигебург покарал кентавров за дикие и жестокие обычаи, но и даровал естественную резервацию. Более того, столь редкую возможность в истории начать все сначала.

Швигебург благосклонно принял народы с Островов Восьми и, успокоившись, больше не тревожил новых обитателей, поселившихся у подножия. Вскоре вулкан принялись обживать гномы, которые и дали ему такое название. Но, словно наперекор покорности младшего брата, старший, Фойервельт, наоборот показал весь свой необузданный нрав. Отделившись от Материка сильнейшим извержением, он уничтожил под корень орков, забрав себе небольшую вотчину, остров Отчаяния — безжизненный клочок земли посреди бурлящего моря. Там его хозяин продолжал обрушивать гнев на любого, кто смел устроить поблизости жилище, не разбирая изгнанник то был, или покоритель. Смилостивившись лишь для племен человекоящеров, джарров, которые поклонялись ему и по сей день, Фойервельт позволил основать единственный город на побережье своих владений — Тар’Джар.

Скиера слышала много историй о Швигебурге, «Молчаливом Замке» хранителя и прародителя гномов — Основателя, и теперь в немом восхищении стояла у подножия. Скала была обработана от ворот вверх на несколько десятков футов, представляя из себя сплошное нагромождение различных геометрических фигур, сходящихся острыми углами и прямыми линиями, без намека на плавный изгиб. Далее подобные элементы встречались все реже. Только если это оказывалась выступающая часть жилища. А так, рядом с небольшими круглыми окошками, в обточенных каменных рамах, и квадратными, торчащими тут и там трубами печных и вентиляционных шахт, на грубых скальных выступах редко, но все же гнездились птицы. В солнечную погоду они выпархивали из гнезд, поднимались к самой вершине и там парили над жерлом, среди рвущихся на ветру флагов с башен. Там, высоко-высоко, Швигебург венчала «корона» из них, равноудаленных друг от друга. То были «Высокие Шпили» — место, где жили главы совета кланов и магистры искусств механики, алхимии и кузнечного дела. Когда-то там же обитал и Бергзальц — единственный гном-архимаг, глава ордена Стихии Земли. Но, с тех пор, как последний из Xenos убил его, появилась башня, что никогда больше не обретет нового хозяина. Гномы отказались от магии в эпоху Сокрушения Идолов, увидев, сколько несчастий способно принести это, по меркам фивландцев, весьма сомнительное могущество…

После долгих препирательств со стражами ворот, за время которых Карнаж успел продрогнуть до костей, троицу, наконец, впустили. Филин, не проронив ни слова, уверенно повел спутников вглубь тоннеля.

— Придется спускаться к подземным дорогам через одно тайное местечко, — наконец сказал дуэргар, когда они приблизились к небольшой двери, являвшейся ни чем иным, как черным ходом из кабака. — Сегодня явно не стоит рассчитывать на особую благосклонность закона, судя по тому, как нас приняли.

— Хм, как всегда кабак «У сварливой гарпии»? — уточнил Феникс, уверенный, что за время его отсутствия мало что могло измениться.

— Он самый, — кивнул Филин.

Скиера, исходя из сказанного, пребывала теперь в полной уверенности, что оба ее провожатых оказывались даже больше, чем просто коллеги. Раньше существовало несколько типов «ловцов удачи». Первые — это те, кто рисковали собственной шеей и лезли во всякие переделки с целью разжиться за счет поручений у магов, или просто у тех, кто мог себе позволить. Вторые занимались обеспечением первых всем необходимым, от снаряжения до информации. «Поручениями» являлись заказы на доставку редких реагентов, артефактов и прочего магически-алхимического барахла, которого на Материке скрывалось в тайниках, пряталось в склепах и закапывалось в лесах столько, что это становилось весьма доходным и даже стабильным заработком. После становления магии настолько доступной, многие приступили к её серьезному изучению, но, без определенного инвентаря, глубокое погружение в предмет изысканий считалось невозможным. Лишь с недавних пор «ловцы удачи» предпочитали заниматься своими делами в одиночку, сохраняя, впрочем, положение о взаимовыручке. А иногда даже предельной честности с заказчиком! Поэтому Феникс и Филин являлись двумя, возможно, последними из представителей обоих типов. Первый странствовал и добывал, а второй разгребал и улаживал проблемы вызванные действиями первого. На такую деятельность зачастую косо смотрел закон, не говоря уже об официальных кодексах немногих уцелевших и не популярных нынче школ высокой магии, но бывших от того не менее влиятельными. Пусть не на столько, как легендарный Совет Восьми[13], но довольно, чтобы доставить кучу проблем.

Дуэргар вел туда, где располагалось пристанище для «ловцов удачи» и прочих, кого жизнь поставила перед выбором: жить в риске или сдохнуть в бедности. И многие оказались не робкого десятка: браконьеры, фальшивомонетчики, иллюзионисты, контрабандисты, мошенники и воры из местной гильдии. Ошибочно полагал тот, кто считал, что мастера плаща и кинжала — лишь наемные убийцы и шпионы. В кабаке «У сварливой гарпии» так именовали всех, кого укрывал от взглядов плащ, а жизнь и кошелек стерег верный клинок у пояса, да бритвенной заточки нож за голенищем сапога.

— Карнаж, ты бы предупредил спутницу, что там, куда мы идем, ей может не понравиться? — бросил через плечо Филин.

— А что такого может быть в простом кабаке, что мне не понравится?! — не дав красноволосому ответить, спросила полуэльфка.

— Скажем так, не сам кабак, а тамошняя публика, — уточнил Феникс. — Если тебе не понравилось в порту, то здесь не лучше.

Едва он успел это произнести, как до них долетели чьи-то крики, и впереди раздался топот ног.

— Скорее, тащите его сюда! — голос показался Карнажу знакомым.

Из темноты появились несколько фигур, две из которых несли на руках стонущего темного эльфа. Страдальца опустили на мостовую, прислонив спиной к стене.

Карнаж и Филин подошли ближе. У бедняги на животе красовалась рваная рана, явно оставленная одним из тех образчиков кузнечного искусства, о которых давно ходила слава по всему Материку — сильванийским кинжалом.

— Феникс!? — изумился один из приятелей, когда поднял склоненную над раненым голову. — Ты же умер!?

— В который уже раз, Филин? — усмехнулся полукровка.

— Где-то в пятый, — подсчитал дуэргар.

Раненый хрипел и пытался подняться.

— Будь я проклят! Это же… — «ловец удачи» присел на корточки и откинул со лба раненого пепельно-серые волосы. — Галчонок! Какого ляда ты здесь?!

— Позвать стражу? — тихо произнесла Скиера.

На нее тут же устремились взгляды всех присутствующих.

— Филин, это кто такая с тобой, что предлагает столь потрясающие идеи?! — спросил худой как жердь подросток.

— Она со мной! Лучше скажи, кто это сделал?! — потребовал Карнаж.

Парень отпрянул, когда полукровка шагнул к нему.

— Это был Кеарх. Из гильдии, — подал голос раненый.

— Зачем ты связался ним? — по-отечески скорбно спросил Филин, осматривая безнадежную рану и доставая из своей торбы склянку со снадобьем, но не для того, чтобы вовсе прекратить, а лишь облегчить последние страдания. Скиера стала помогать дуэргару. Полуэльфка с удивлением обнаружила, что тот, кого называли Галчонком, оказался совсем еще молодым темным эльфом. В больших белесых глазах с кошачьими зрачками была пустота, когда он смотрел на распоротый живот, хлещущую из раны кровь и на то, как безуспешно пытались её унять два нежданных эскулапа.

Карнаж подтолкнул одного из принесших раненого в обратном направлении, коротко процедив сквозь зубы: «Веди, живо!»

— Куда? — изумился парень, боком пятясь от наступающего на него «ловца удачи».

— Гром и молния! Туда, где твоему другу только что выпустили кишки! — сверкнул глазами Феникс.

— Оставь его в покое, — вмешался Филин, — Будто ты не знаешь, где может сидеть Кеарх со своими подпевалами? Именно там, куда мы направлялись.

— И то верно, — согласился Карнаж, шумно выдохнув.

Скиера проводила взглядом торопливо удалявшегося Феникса в компании друзей раненого. У тех теперь появился предводитель на пути отмщения. Полуэльфка не понимала всего происходящего сумбура из крови, мести и неписаных правил. Перед ней лежал умирающий от далеко не смертельной раны, которого эти самые правила не позволяли отправить к лекарю, ведь тот немедленно сообщит страже. На ее потерянной родине целители быстро и хорошо заштопали бы несчастного, и был бы тот жив и здоров.

— Филин?

— Что? — отозвался дуэргар.

— Он так и умрет? Здесь, на холодном камне, в городском закоулке?

— Так умираем по большей части все мы, когда удача рано или поздно отворачивается от нас. Не удивляйся, лучше подай… Впрочем, уже не нужно.

Галчонок сорвал с шеи простенький медальон из трех перекрещенных серебряных копий с пером галки на перекрестье. Его кисть со сжатой фамильной реликвией, истощенная этим последним усилием, упала в широкую ладонь Филина. С бледных губ слетели, подавившись кровью, последние слова: «Отдай Карнажу, он знает…»

Скиере ком подкатил к горлу, когда дуэргар сомкнул веки остекленевших глаз и тихо произнес:

— Прощай, друг. Врата Бездны открылись и для тебя.

Тем временем Феникс и его провожатые вошли в кабак, где произошла кульминация недавней ссоры.

«У сварливой гарпии» было не лишенным уюта заведением с высокими потолками в стиле вечно полных народом кабаков в людских королевствах. По вечерам здесь собирались и рассаживались по углам члены воровской гильдии, которая фактически оказалась здесь на легальном положении, так отстегивала стражникам немалые деньги со своих доходов. Отсюда разумно следовало, что всяческие конфликты были с ними крайне нежелательны.

Феникс окинул взглядом общий зал, повернулся к стойке, где ему приветливо улыбнулся хозяин, давний знакомец. Владелец кабака, сутулый человек с копной серо-седых волос, вдобавок топорщившихся в разные стороны, поприветствовал «ловца удачи», расплывшись в дежурной улыбке. Взгляд его внимательных глаз из-под густых бровей проследовал за тем, куда уставился полукровка своими золотыми огнями — на сидевшую у стены компанию, которая в свою очередь проявила интерес к красноволосому.

Откинувшись на стуле и взгромоздив ноги в сапогах на стол, среди приятелей сидел сильванийский эльф и, не спеша, платком вытирал кровь со своего элегантного кинжала, более приближенного по форме к стилету, что были в ходу на его родине. Это и был Кеарх. Кто бы мог подумать, что за подобным ангельским личиком могла скрываться гримаса вора и убийцы, отменно владевшего клинком и отмычкой? Поговаривали, что он был из родовитых сильванийцев, но сбежал, так как, при всем благополучии и достатке, личная свобода у лесных эльфов в последние века оказалась лишь номинальная. К тому же, тяготение все более к анклаву крепко закрывало доселе почти незримые границы. И вот сейчас его темно-синие глаза не отрываясь смотрели, ловя каждое движение Карнажа. Ведь тот был полукровкой, а таковых лесные эльфы весьма недолюбливали. Как раз возрастание числа смешанных браков и побуждало королей Сильвании надежнее запирать границы королевства.

— Что желает мой добрый завсегдатай? — поинтересовался кабатчик, привычным движением берясь за пивную кружку, но потом, спохватившись, взялся за небольшой стаканчик, более подходящий для вина. Однако Феникс удержал его руку и кивнул в сторону бочки с меткой имперских провинций. Хозяин изумленно воззрился на клиента, вкусы которого, как ему казалось, превосходно изучил. Он пытался найти в глазах полукровки ответ на терзавшие догадки, пока золотистая жидкость заполняла кружку, практически не пенясь. Судя по всему, «ловец удачи» явился не просто так, а пиво заказал для вида, намереваясь затеять добрую ссору и наверняка по ходу дела пригвоздить кого-нибудь.

Карнаж развернулся и встал, облокотившись на стойку, даже не прикоснувшись к напитку, отметив, что из тех, кто сопровождал его до дверей трактира, рядом не осталось никого. Жалкие трусы…

От стола, за которым восседал Кеарх и его приятели, поднялся молодой парень и развязной походкой паяца подошел к Фениксу. Убрав руки в карманы залатанных штанов, он постарался вложить всё презрение, на которое был способен, в усмешку. Адресат же спокойно взял кружку своего пива, по качеству не уступавшему моче, и даже поднес к губам.

— Братва! — объявил парень. — Только гляньте, кого мы имеем честь видеть! Сам Феникс залетел сюда, чтобы почистить перышки. А мы-то все по какому разу пили за упокой его грешной душонки. Да уж, даже сдохнуть эти «ловцы хлама» не умеют. Что эта красноволосая «легенда», что Вран, чьей знаменитой шпаги так никто и не увидел на памятном ковре. Наверное, потому, что владелец сбежал так быстро, что бросил по дороге оружие!

— Не тебе о нём судить, щенок, — ощерился Карнаж. — Зубки еще в клыки не превратились, а уже тявкаешь? Смотри, разорвут и хвоста не останется.

— Так одного уже порвали! — засмеялся парень. — А ты, видимо, явился потому, что хвостик от него нашел? Да? Или просто так имперского ссанья, которое здесь вместо пива, похлебать?

— Нет… — пиво из кружки плеснуло в глаза наглецу. — Я здесь по другому поводу. И как раз хочу угостить кое-кого за свой счет!

С этими словами массивный глиняный сосуд обрушился на голову парня. Осколки посыпались на пол. Следом за ними свалился и сам зачинщик. Его рука рванулась к поясу за ножом, но клинка уже не было. Стоная, парень перекатился на другой бок и протянул руку к сапогу, но за голенищем тоже было пусто. Попытка подняться окончилась жестоким ударом в живот обитым мыском ботфорта.

Кеарх не моргнул и глазом, когда в стену над его головой друг против друга вонзились два ножа, некогда составлявшие нехитрое вооружение парня, и которых Карнаж лишил его, оказавшись не в пример расторопнее. Подручные эльфа вскочили с насиженных мест. Со всех сторон послышались крики: «Круг! Круг!»

— Что ж, у этого темноэльфийского выродка оказался такой известный защитник? Я удивлен, — сильваниец встал, вертя в пальцах свой кинжал, в тоже время свободной рукой расстегивая застежки у горла на дорогой куртке.

Столы и стулья были убраны, и в образовавшемся кругу остались только двое. Они встали друг против друга. Вышла занимательная картина разительного отличия даже в таком обществе, которое собиралось «У старой гарпии». Эльф, причесанный и одетый как дворянин, в костюме красной кожи, дорогих отороченных золотом перчатках и сапогах последней придворной моды, и полукровка, с шевелюрой неровных, обросших по плечи волос цвета свежей крови, в одежде из потрепанной черной кожи. Его короткая ран’дьянская куртка с воротником-стойкой, не доходящая до пояса, и ботфорты обитые на мысках и пятке железом давно вышли из моды и теперь их носили разве что наемники.

Карнаж два раза хлопнул в ладоши, после чего его руки медленно скользнули за спину, откуда не торопясь вытащили шабер и шпаголом. На лице Феникса заиграла недобрая улыбка, оголившая ровные белые зубы. Перехваченный лезвием вниз Vlos’Velve жадно поблескивал огнями свечей вместе со стальными плоскими набойками на перчатке. Кеарх узнал это «раздвоенное» лезвие проклятого шпаголома и судорожно сглотнул — оставленные таким клинком шрамы никогда не исчезали, а раны очень плохо затягивались.

В руке сильванийца сверкнул второй кинжал, и эльф тут же бросился в атаку. Оба противника резко пришли в движение. О столкновении клинков свидетельствовал только звон от всполохов метавшихся как молнии лезвий. Противники кружили и прыгали, словно в диком танце, оглашая замерший над ними воздух резкими вскриками. Они прогибались друг под друга, изворачивались, нанося удары от груди, а иногда даже через спину.

Вот Кеарху удалось резануть, вспоров на спине Феникса черную кожу куртки. Но, к его изумлению, из-под неё показалась черная чешуя подкладки, на которой не осталось толком и царапины, хоть удар и был отменным. Испустив проклятье, эльф отпрыгнул назад, но полукровка извернулся, и шпаголом, ставший одним целым с рукой, заступом влетел в грудь сильванийца. Кеарх тоже был не так прост, Vlos’Velve порвал звенья кольчуги под курткой, но сам владелец остался невредим.

Карнаж с досады зло рыкнул. Шип на основании рукояти врезался в подбородок эльфа. Тот отлетел к стойке. Замах явно был маловат, чтобы сокрушить челюсть сильванийца, однако из лопнувшей кожи брызнула кровь. Тем не менее, Кеарху хватило сноровки увернуться от шабера, влетевшего по самую рукоять вместо его груди в доски стойки. Стилет застрял, но подхваченный Карнажем табурет уравнял шансы, обрушившись на правую руку сильванийца, пока тот, поднимаясь, оперся ей на мгновение о стол. Эльф взвыл от боли и яростно рассек воздух перед собой кинжалом в уцелевшей руке. Левой он владел так же, как и правой.

— Стражники! — раздался крик кабатчика, по привычке созерцавшего подобные драки на своем излюбленном месте, возле оконца рядом с жаровней, чтобы в процессе столь привычных и увлекательных развлечений не дать подгореть мясу.

Все засуетились, но было поздно. Закованные в латы гномы ворвались внутрь, свалив первых, кто попался им под руку ударами массивных фивландских алебард с характерными узкими наконечниками и простейшей гравировкой на топорах. Стража не особо церемонилась с обитателями бедных кварталов, отчего через мгновение на полу валялось уже четверо с раскроенными черепами, а остальных выталкивали наружу, где ждал офицер во главе с патрулём.

В суматохе про поединщиков забыли. Однако оба не испытывали никакого желания попадаться в руки страже и впоследствии посещать стены мрачного швигебургского узилища, где коротали время в компании с крысами и чахоточниками многие, не менее лихие парни.

Кеарх прыгнул за стойку и исчез за ней. Феникс выдернул засевший меж досок шабер и перемахнул следом. Полукровка едва не переломал себе все ноги, когда провалился в распахнутый в полу люк, ведущий глубоким колодцем куда-то вниз. Но старая привычка уберегла «ловца удачи» от того, чтобы свернуть себе шею. Карнаж никогда не покупал бесполезных вещей и старался следовать этому правилу во всем, от пряжки ремня, до крепления для пера на шляпе. Вот и теперь обитые железом мыски сильванийских ботфорт, имевшие небольшие горизонтальные зазубрины над подошвой, чтобы удобнее было карабкаться, послушно врезались в камень кладки колодца и остановили падение. Едва уперев ноги и вжавшись спиной в камень, Феникс оказался в полной темноте — трактирщик захлопнул люк.

Карнаж застыл, навострив свои чуткие уши. Внизу послышалась возня. Колодец был не очень глубоким и, по прикидкам полукровки, застрял он где-то на середине. Феникс знал, что внизу есть туннель, ведущий в канализационное подземелье под Швигебургом. Этим лазом часто пользовались посетители кабачка, так как среди них иной раз попадались такие субчики, по которым мыло и петля на помосте городской ратуши плакали горючими слезами не первый год.

«Ловец удачи» закрыл глаза и сосредоточился, немного наклонив голову. Нет, спускаться нельзя! Внизу его ждали. Чутье вторило острому слуху. Тогда рука Феникса распахнула куртку и скользнула за широкий бандаж[14] из черной кожи с ромбовидными клепками. Неторопливо, стараясь не шуметь, он извлек из-за него довольно длинную цепочку, сделанную из мелких, проклепанных звеньев фивландской стали. Она одинаково годилась и на роль удавки, и просто веревки, легко выдерживающей вес двух взрослых мужчин.

Хоть шабер и Vlos’Velve были убраны в ножны ещё до прыжка в колодец, но шпаголом вновь был извлечен из своего лежбища и прикреплен за небольшое кольцо сбоку гарды к цепочке. Темные эльфы всегда как можно больше расширяли круг применения своих клинков, соблюдая для этого особенные баланс, прочность и вес оружия…

Кеарх услышал звон упавшего вниз предмета, отлетевшего от стены туннеля. Там-то эльф и поджидал своего преследователя. Он подступился ближе, полагая, что полукровка выронил оружие, пытаясь зацепиться. Сильваниец машинально склонился над блестящим предметом, за что после не раз проклинал себя. Это был кинжал. Кеарх среагировал, но слишком поздно. Клинок молнией подлетел вверх, попутно врезавшись ему в лицо, и снова исчез в темноте.

Vlos’Velve послушно прыгнул в руку хозяина под оглушительные вопли, доносящиеся снизу.

Кеарх выл, как умалишенный, задыхаясь от злобы и ярости. Горбясь и судорожно зажимая рану на лице, он побрел вглубь туннеля. Вслед ему из шахты колодца донесся едкий смешок.

«Ловец удачи» не стал спешить. У него ещё было довольно времени, чтобы переждать и не лезть в схватку, так как в туннеле не хватало места для маневра, без которого победить Кеарха, владевшего одинаково хорошо и правой и левой рукой, да к тому же злого теперь, как сто чертей, оказалось бы очень непросто. А вот сильванийцу из-за ранения терять времени было нельзя.

Когда все стихло, Феникс мягко спрыгнул вниз и двинулся по туннелю. Пробираясь, он наткнулся на чехлы для сильванйиских метательных ножей. Такие часто крепились на бедро. Видимо, Кеарху зачем-то понадобились ремешки. Основываясь на находке, «ловец удачи» заключил, что хорошо попал, если эльф второпях бросил даже столь дорогую вещь. Карнаж без зазрения совести подобрал находку и, небрежно перекинув её через плечо, гораздо увереннее продолжил свой путь. Теперь у него имелось ещё кое-что против Кеарха. Стремление подтвердить собственный статус подвигло эльфа на то, чтобы заказать эти метательные ножи у сильванийского мастера. Видимо, оружейника в Шаргард занес тот же ветер перемен, что и его постоянного клиента, готового изрядно потратиться, но гордо заявить, что он пользуется исключительно отечественным оружием. Истинно эльфийское самодовольство…

Филина и Скиеру вели трое приставов. Обоих сцапали вместе с остальными, кто прохлаждался у порога «Старой гарпии». Однако большинство смогли откупиться, а членов гильдии воров освобождали сразу же после того, как они показывали солдатам особые метки. Простые карманники в таких заведениях кутили редко, поэтому почти все, кто были пойманы, оказались немаловажными фигурами. У дуэргара же не оказалось с собой достаточно денег, чтобы откупиться, и они с лучницей были присоединены к остальным, кому тоже не посчастливилось обладать толстым кошельком или нужными связями.

По дороге нашлись те, кто отважились бежать. Точнее, это были все из полудюжины арестованных, кроме Скиеры и Филина. За теми из беглецов, кто сразу не рухнул с арбалетным болтом между лопаток, устремился основной конвой стражников. И вот поначалу значительное шествие сократилось всего до пяти участников, которые продолжали лениво тащиться под проливным дождём в сторону узилища.

Поднявшись где-то на четверть высоты вулкана, они проследовали по коридору и выбрались на внешний парапет, откуда вел длинный мост над пропастью, отделяющей невысокую скалу с громоздящейся на ней башней, по форме отдаленно напоминавшей смесь бочки и колокола. Из-за стены дождя уже можно было разглядеть огни сотен маленьких бойниц, симметрично расположенных на нелепой громаде серой кладки.

— Что это за место? — прошептала Скиера.

— Это? «Башня Умолкших Криков», — со вздохом ответил Филин. Дуэргар продолжал незаметно работать над кандалами, в которые обоих сразу по задержании и заковали, соблюдая поистине фивландскую предусмотрительность. Столь упорное тщание швигебургского правосудия больно стягивало обоим руки за спиной, напоминая лишний раз о засилье в совете кланов сторонников жестких мер, явно возлагавших на подобные издержки судейства больше надежды, нежели на умеренность старых законов.

— Она самая, дуэргар! — ответил один из приставов, поразительно бойкий на язык малый с короткой бородой, подтолкнув Филина к мосту. — Отличное место для ворья всякого и распутных девок, вроде вас двоих!

— Спасибо за уточнение, — мрачно хмыкнул дуэргар.

В ответ последовал еще более грубый тычок. В этот миг лицо Филина озарилось, и он украдкой подмигнул Скиере. Замок на кандалах наконец-то поддался.

На небе сверкнула молния. Загрохотал далекий гром.

— Проклятая погода, — пожаловался второй пристав. — Чего встали?! Пошевеливайтесь! На мосту, вроде, никого.

«Башня Умолкших Криков» возводилась давно, когда еще не были освоены все инженерные решения, на которых стоял теперешний Швигебург отчего мост, соединяющий скалу и вулкан, пришлось делать узким, чтобы хоть как-то облегчить длинную конструкцию, грозившую в противном случае рухнуть в пропасть. Впрочем, данный недостаток с течением времени исправлять не стали. Ведь иного способа выбраться из узилища не было, а это значило, что столь узкий мост мог стать серьезным препятствием на пути узников в случае массового побега. К тому же он был рассчитан на определенный вес, и сразу принять большое число человек просто не мог. Также не стоило забывать, что при такой узости мост ничего не стоило наглухо перекрыть всего пятерке стражей. Правда, имелась и обратная сторона — на мосту с трудом могли разминуться трое, особенно если это были дюжие гномы из когорты бургомистра.

— Смотри-ка, кто-то всё же потащился в такую погоду, — произнес первый пристав, разглядывая приближающуюся к ним фигуру в плаще с капюшоном. — Писарь, наверно. Всю неделю туда-сюда шмыгают. И ведь поназначают на эти должности дылд с равнин. Почитай одни феларцы да эмигранты из Империи.

— Хотя ж неплохо делают свою собачью работу, — заметил второй, — да только вездесущи больно! От ихних постных рож ужо тошнит!

— Ты обучался где-то на писаря? — поинтересовался Филин.

— А тебе какое дело, мразь?! Ну, обучался и что?

— Да просто… Смотрю, слов много знаешь и языком треплешь, как помелом, а сам тупой как…

Пристав не дал дуэргару закончить, опрокинув ударом древка алебарды.

— Как ты там сказал?! Какой я?! Сейчас дерьмо жрать будешь, что б рот другим занят был!

Филин спокойно сплюнул кровь из разбитой губы, потер скулу и тихо, почти шепотом, произнес:

— Дубина ты стоеросовая! На мост этот в такой час без сопровождения ни один писарь и носа не сунет!

Гном опешил, стоя спиной к фигуре в плаще, когда сзади раздался крик, перешедший в предсмертный хрип. Сильванийский метательный нож глубоко засел с боку в шее первого пристава. Второй не успел и глазом моргнуть, как скрытый плащом убийца в два прыжка подскочил к нему и всадил второй нож по рукоять ему в грудь выверенным ударом.

С яростным криком уцелевший пристав ринулся на напавшего, чуть было не развалив тому ударом алебарды голову. Убийца отскочил назад, выхватывая еще один сильванйиский нож. Но гном сгорбился и, наставив алебарду на противника, стал медленно наступать на него мелкими шажками, постоянно водя топором из стороны в сторону. Свистнул сначала один метательный нож, потом второй. Пристав без труда уклонялся, мрачно посмеиваясь. Алебарда мелькнула в воздухе, рассекла завесу дождя и высекла искры из каменной плиты моста. Убийца в плаще пятился, отскакивая от сыпавшихся на него один за другим ударов под всполохи молний и оглушительный рокот грома. Наконец, он отпрыгнул достаточно далеко и сорвал с себя плащ, которым теперь размахивал перед наступавшим на него приставом.

— Карнаж! — вскричала Скиера.

— Не вопи, а помоги лучше, — зашипел на нее дуэргар, подставляя руки в кандалах.

— Как? — изумилась полуэльфка.

— Хватай за цепь и тяни, что есть силы! Замок старый! Поддаться-то поддался да щеколду заклинило, будь она не ладна!

Феникс метался из стороны в сторону, насколько позволял узкий мост, и пытался хоть как-то приблизиться к наступавшему на него приставу, выписывая в воздухе узоры мокрой тканью порядком изодранного плаща и нетерпеливо поигрывая кинжалом в другой руке. Со стороны это чем-то походило на укрощение быков на имперских аренах. Только там у храбреца, дерзнувшего поиграть со смертью, имелось гораздо больше пространства, а быки, по обыкновению, выходили на поединок без увесистых алебард и швигебургских нагрудников. Положение становилось отчаянным. Еще немного и их станет видно часовым со стороны башни.

Бросив взгляд за спину усердствующего сверх всякой меры хранителя порядка, «ловец удачи» горячо поблагодарил свою покровительницу за то, что она все ещё не оставила его. Дальше двигаться было нельзя, иначе его заметят, и подоспеет подмога. Бросаться вперед и пытаться ухватить оружие за древко при той силище, которой обладал гном, не имело никакого смысла. Из немногих оставшихся идей Карнаж ухватился за одну, которая могла дать немного времени, и пустил в дело свой плащ.

Пока пристав с проклятиями срывал мокрую ткань с древка, Филин, наконец, освободился от оков. Подобрав алебарду, валявшуюся возле тела убитого стражника, он обрушил её на спину последнего уцелевшего гнома. Дуэргар тоже обладал немалой физической силой, но схватил оружие почти за самый конец древка двумя руками и замахнулся так, что вполне мог снести на своем пути стену. Даже не вскрикнув, пристав рухнул ничком у ног Карнажа.

Полукровка вскинул голову вверх, подставляя лицо под льющий с неба холодный поток, и жадно ловил ртом влагу, стекавшую ручьями по его коже. Безумная затея удалась! Пусть придуманная наспех, ведь, едва он успел выбраться из туннеля, как там его уже поджидал один из друзей Галчонка, и тут же передал известие об аресте Филина и Скиеры. Пришлось бежать во все лопатки, чтобы успеть раньше пусть и неторопливых, но изрядно опередивших его приставов. И всё-таки удалось…

Дуэргар устало опустился на колени, потирая затекшие от кандалов кисти. Скиера медленно подошла к Фениксу и встала рядом с ним. Её встретил усталый взгляд. По тонким губам «ловца удачи» пробежала вымученная ухмылка. Он прижал её к груди, наблюдая через плечо за неторопливыми действиями Филина, вскрывавшего замок на кандалах лучницы.

Они остались совсем одни посреди дождя. Ни на парапете, ни в коридорах в такую погоду невозможно было встретить и одного стражника, не говоря уже о патрулях.

— Пойдемте отсюда, — предложил Филин, когда освободил руки Скиеры.

— Только ещё одно, — Карнаж отстегнул от карабина на ремне чехлы с метательными ножами Кеарха и бросил их возле убитых стражей.

— Скверная привычка работать сильванийским оружием в столице Фивланда, — заметив действия полукровки, заключил дуэргар. — Этот эльф искал дешевой популярности. Что ж, он найдет себе дешевую веревку[15].

— Куда теперь, Филин? — спросил Феникс, когда они снова оказались в городе.

— Я думаю, нам надо обсохнуть и подождать пока утихнет непогода. А потом убираться подобру-поздорову. Ты ведь, как всегда, решил проблемы кровью, — в словах дуэргара зазвучал укор.

— Проклятье, у меня был выбор?! — вспылил Карнаж. — Времени оставалось мало и пришлось действовать второпях. Или хочешь сказать, что знаешь надежный способ выбраться из Башни? Особенно теперь, когда стража и приставы зверствует дальше некуда?

Они свернули за угол. Следуя за Филином по безлюдным улицам, спустились к западным воротам. По крышам и брусчатке мостовой всё ещё барабанил дождь, сливаясь ручьями с карнизов и заполняя водостоки квартала мастеровых грязной от древесной пыли и металлической крошки водой.

— С Кеархом быстро разберутся. Он заплатит, если ещё не надоел бургомистру своими выходками, и нас примутся искать уже воры. Пес со стражами, хотя за приставов они порвут в клочья, но спрятаться от воровской гильдии будет мудрено…

— Ничего, выкрутимся. Бывало и хуже, — попытался приободрить дуэргара Карнаж.

— Я стар, Феникс, трудно мне будет пуститься в странствия в мои то годы. Уж совсем на покой собирался уходить, а тут. Вот зачем ты рисковал? Порешили бы всех и весь сказ о славных «ловчих удачи» и их подруге из Вольных Лесов Роккар.

— Филин, жизнь — это поединок со смертью, в котором молодые иногда помогают, скажем так… Пожилым. Не грусти, осядешь в том же Лангвальде. Зная тебя, занятие и там себе найдешь.

В ответ дуэргар засмеялся с характерным уханьем.

— Предлагаешь снова взяться за ремесло аптекаря?

— Почему нет? — улыбнулся Феникс. — Отмолить все загубленные тобой души вряд ли сможешь, но хоть будет на что купить кусок хлеба и стаканчик вина.

— А куда же мы идем? — поинтересовалась Скиера. — Опять к городским воротам?

— Почти, — ответил Филин. — Там недалеко живет старый знакомец, Ян «Часовщик». У него и отсидимся.

* * *

Кеарх прекрасно знал, куда за ним Феникс точно не пойдет. Пробираясь по сложной системе швигебургских подземелий, эльф неуклонно двигался в северную часть города. В итоге он достиг знакомого пролома каменной кладки и оказался в подвале одного заброшенного дома. Кое-как выбравшись наружу по остаткам ступеней, он ступил под проливной дождь. Холодные капли дали немного облегчения его пылающему жаром раны лицу.

Эльф осмотрелся. Встречали, как полагалось. В переулках среди врезанных в скалу домов шмыгнули несколько теней. По навесным деревянным мостикам и балкам меж верхних этажей прогуливались несколько фигур, закутанных в плащи. Сильваниец застыл в ожидании. Смотрители тоже остановились. Наконец, сквозь шум дождя, эльф различил условный сигнал и направился вглубь улиц. Тонкий пересвист металлических свистелок, которые имелись у каждого дозорного, проводили его вглубь квартала. Наконец, Кеарх постучался в дверь ничем не приметного дома и тут же сам открыл. Внутри встретила тишина и пустующие скамьи подле столов в трапезной. Эльф остановился, плотнее прижимая кусок оторванной от рубахи ткани к лицу.

— Садись, чего встал? — раздался простуженный голос от камина, где тлели остатки поленьев. Рослая тень указала рукой на ближайший стул. Сильваниец послушно сел.

— За лекарем послали, — продолжил голос, — хотя мы думали, что не придешь. Ведь трактирщик видел, как Попрыгун за тобой в колодец сиганул.

— Меня не так просто убить, — огрызнулся эльф и зашипел от боли, отдернув окровавленную ткань от лица.

— Зря хорохоришься. Этот выблядок двоих наших прикончил в Подводных Пещерах. А они, я тебе скажу, не робкого десятка были. Видать изрядно поднаторел, как из гильдии ушёл.

— Так не надо было отпускать, — заметил Кеарх.

— Я тоже так думал и даже возмущался. Но совет гильдии решил, что всё по закону воровскому. А нам что? Заткнулись и сидим, коли старшие так тему обсказали.

— А чего никого нет? В такую погоду хороший хозяин собаки на улицу не выгонит, — поинтересовался эльф, озадаченно оглядывая пустующую трапезную.

— Все на стрёме.

— Как?!

— Вот так! Сходняк собрался. Обсуждают.

— Из-за войны банд в Феларе? Так это не новость, — бросил сильваниец, стуча зубами от холода и подвигаясь ближе к камину. — Да где этот чертов лекарь?!

Рука в тонкой черной перчатке вынырнула из сумрака у камина и подбросила в огонь пару поленьев.

— Банды давно кончились, — хрипло ответил голос, — в Феларе нынче заварушка хлеще кипит. Почитай гражданская война. Два рыцарских ордена рвут друг друга на куски. Пока суд да дело банды примирились. Поделили и начали вместе с контрабандистами снабжать и тех, и других. Так что бы ты думал? Кто-то из канцелярии смекнул это дело и подсидел всех. Письма через «крота» отправил, якобы на встречу и переговоры. Да так хитро состряпал, что никто ни сном ни духом. Явились в Шаргард, а той же ночью всех перебили. Те, кто на шухере стоял, вообще ни сном, ни духом. Утром пришли — все мертвые лежат.

— Проклятье! — по спине Кеарха пробежал холодок.

Эльф имел представление о ранних войнах гильдий и знал, сколько крови и трупов лежало на пути разделения сфер влияния и, если что-то подобное грозило случиться в будущем, то ему вряд ли удалось бы прожить достаточно долго, так как он был всегда на виду.

— Как только тебя подлатают, займешься нашим полукровкой всерьез.

— Это приказ? — неподдельно изумился эльф. — А о чем в совете раньше думали?

— Заткни хайло и слушай ухом! Не твое дело спрашивать! — угрожающе повысился хриплый голос. — Карнаж сорвал один заказ. Наш. Магика из шаргардской гильдии чародеев щедро платила за безделушку, из-за которой двое наших пошли на корм вывернам. Слишком щедро. Сечешь?! Так что садись на хвост этому Фениксу и решай вопрос. Мы его не трогали, пока он нас не трогал. Но теперь все иначе.

— Почему сейчас?! Скажите, почему не тогда, когда он предал, убил и… ушел, дьявол его забери, чуть не с парадного хода! А потом ещё и глаза всем мозолил! — вскричал Кеарх и тут же схватился рукой за лицо, сорвавшись на вымученный рык.

— Ты тут не шуми. Вон, уж навоевался. Всю рожу он тебе располосовал.

Входная дверь отворилась. На пороге в сопровождении закутанных в плащи смотрителей возник лекарь с кожаной сумкой на плече. Громко чихнув, гном прошел к камину, обливая доски пола дождевой водой с плаща и широкополой шляпы. Лекарь привычно взялся за дело, ловко пихнув за пазуху заранее брошенный на стол пузатый кошель. Кеарх застонал под крепкие проклятия гнома, щедро отсыпаемые в адрес клинков темных эльфов.

— Слушай сюда, блондинчик, времени у меня мало. И не хнычь как баба! — безжалостно приказал хриплый голос. — Достань Попрыгуна, понял? Или как его там теперь? Феникс, вроде? Тоже мне, петух подпаленный! В общем, отпустили его тогда потому, что один старшой подбивал его, значит, на заговор против патрона из совета. Того самого, который в доках хозяйствовал. Ага… А как понял, что Попрыгун ему в том деле не помощник, так и решил глотку взрезать сопляку и концы в воду. И не только ему одному, там ещё один парнишка поперек батьки влез. Короче, с перепугу наш Попрыгун решил обоих. Но, поелику с крысами-то по сути разобрался, совет его и отпустил. За своих, конечно, его самого надо было на корм рыбам отправить, но сам видишь, как оно всё развернулось.

Невидимый собеседник разразился хриплым смехом, глядя на вытянувшуюся физиономию Кеарха. Сильваниец впервые оказался там, куда всегда избегал попадать — в гущу интриг гильдии. Его дело до этого было незамысловатым: жить, как полагалось в обществе, щеголять нарядами, да слыть в особых кругах тем, кто всегда поможет связаться с нужными людьми. Взимать плату, отнимая от нее свою долю — и всё! Но теперь эльф прекрасно понимал, что его «товар», за который он и занимал порученную должность, был сильно подпорчен.

Едва он прибился к гильдии, как его сразу определили на такую роль, потому как в совете теней посчитали, что мордой он как надо вышел и годился для светских раутов и приемов. Теперь же всё оборачивалось совсем скверно, судя по причитаниям лекаря.

— Ты там давай не стенай, гном, а говори чего с харей у нашего задиры? — потребовал хриплый голос, тоже заприметивший эту перемену.

— Сталь темных эльфов проклята. Здесь я бессилен. Смог бы помочь, кабы сразу, а так только у сильванийских целительниц затянуть. Иначе на всю жизнь шрам будет.

— Так чего ж ты так долго тащился? Давно ведь звали! — в камин с грохотом полетело ещё одно полено.

— Так не за этим ведь звали! — возразил гном и осекся.

— Правильно, потому как стража тебя сегодня на допрос тягала. Так что давай-ка выкладывай, — хмыкнул незримый собеседник, выделившийся неясной тенью возле камина, когда огонь там разгорелся с новой силой, — на кой ты им понадобился?

— Возле Башни Умолкших Криков кое-кто перебил приставов. Одному горло перерезали, другому брюхо вспороли, а третьему алебарду в хребет так засандалили, что в полтопора там засела.

— Замечательно! Новая банда появилась? Своих вызволяли?

— Может и так, только сильванийские ножички больно знакомые там нашли. Я с собой один прихватил. Для экспертизы. Нате, полюбуйтесь! — лекарь выложил на скамью один из клинков.

Кеарх почувствовал, как волосы на его голове зашевелились от подступившего к горлу ужаса.

— Опаньки! — сидевший возле камина вынырнул из тени и склонился над оружием. Блики заиграли на лысой макушке, а всклокоченная ражая борода в свете пламени, казалось, сама запылала языками пламени. Сбросив плащ с широких плеч, феларец встал и выпрямился во весь рост. Уперев огромные кулаки в пояс у ножен с охотничьими ножами, он прищурился и грозно посмотрел на эльфа.

— Ротбард, это не я! — прошептал в смятении Кеарх.

— С чем тебя и поздравляю, сучий ты потрах! — рявкнул феларец, — Ножички-то всё равно приметные. Так что сам теперь расхлебывай это дерьмо! Говорили тебе. Нет! Деньги девать некуда было? Тебя ж, дурня, стража как облупленного знает! Спору нет, кто-то тебя здорово подставил. Сам то ты и одного гнома из швигебургской когорты не шлёпнешь. Только объяснять это не мне, а крысам в Башне будешь.

— Это Феникс! Его рук дело! — сильваниец вскочил от неожиданной догадки. — Больше некому! Он оставался в туннелях, когда я уходил и бросил чехлы! Зачем только я их оставил?!

— Отлично! Значит, все сделаешь, как приказали. Только без меня! Я с приставами вязаться не хочу. Себе дороже.

Ротбард двинулся к входной двери, но не взял плащ, оставив его на полу.

— Уходишь? — спросил Кеарх упавшим голосом.

— Это не я, это ты сейчас почешешь. За тобой ведь скоро придут. Гильдия прикроет только в одном случае, — буркнул феларец, открывая входную дверь и быстро осматриваясь в темноте, — если сделаешь то, что приказали. Я же попробую задержаться стражу, потому как из города тебе линять после всего нужно будет во все лопатки.

Эльф отстранил руку лекаря. Сильванийская гордость пробудилась пусть запоздало, но успела истребить в душе труса, которого вовсю праздновали сжавшиеся кишки.

— Что сделаю? — голос Кеарха звучал гораздо тверже.

— Убьешь Феникса, — спокойно сказал Ротбард, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся. — Потому как у вас с ним произошла стычка, и много кто это видел. Если справишься, гуляй на все четыре стороны. Тебе ещё сверху приплатят. А если нет, то хоть сделай так, чтобы этот «ловец удачи» исчез из города. Надолго! Такие, как он, не любят быть дичью. Особенно в городской тесноте.

— Я что же? Изгнан? — голос эльфа по-прежнему оставался тверд.

— А на кой ляд ты нам теперь нужен? Дуй в Сильванию, к своим остроухим пидорам, пусть подлечат тебя. А там возвращайся, если морда опять слащавая станет, позырим. Но, покамест, раструби, что ты больше не в гильдии. Понял?

Кеарх кивнул и пристально глянул на феларца:

— Ротбард?

— Что ещё?

— Дайте совет, вы же знаете, я никогда не организовывал убийства на заказ.

Рыжебородый немного подумал и ответил:

— Начнем с того, что Феникса сторонятся не просто так. Он же был выкормышем одного из мастеров «Диких мечей» с островов. А кому задарма сдалась месть косоглазых, чьи шпионские сети к тому же ещё довольно сильны на Материке?

Кеарх невольно сглотнул и принялся лихорадочно вспоминать всё, что ему доводилось слышать об этих убийцах и шпионах. Впервые они появились на острове Палец Демона несколько веков назад. Сначала проходили обучение, как лазутчики, но потом, в период междоусобиц, были несколько раз поставлены вне закона. Тогда возникла идея о создании особой школы убийц. Они прослыли одними из самых коварных вестников Бездны. Основой же своей техники «Дикие Мечи» избрали постоянное собирание любых доступных стилей, с которыми приходилось сталкиваться.

Теперь для Кеарха всё становилось на свои места! Было ясно, почему того наставника, которого убил Карнаж, нашли с кинжалом в макушке. Это был тайный прием, который ученик незаметно украл у учителя. Довольно сложный для копирования, но если тебя раньше натаскивал мастер, да ещё с такой специализацией, то дело было плёвым! Эльф с усмешкой вспомнил собственную зависть к Попрыгуну, когда тот схватывал на лету всё, чему их учили. И как его хвалили при остальных. Дохвалились! Полукровка смог даже сбежать после убийства, воспользовавшись к удивлению всех акробатической манерой перемещения, которой обучали старших товарищей. Правда, если бы не запрет совета теней, то уже на следующий день он бы валялся в какой-нибудь подворотне с ножом меж лопаток, но…

— Он чуть не убил меня сегодня, — тихо произнес Кеарх, многозначительно посмотрев на Ротбарда.

— Ну, думай! На что тебе башка дана?! Если не клинком, тогда стрелой, — предложил феларец.

— Да куда ж ему сейчас-то!? — попытался вступиться за эльфа целитель, — У него же голова…

— Что «голова»?! Голова не жопа, завяжи и лежи! — Ротбард раздраженно топнул ногой и указал на распахнутую дверь. — Всё! Кончен разговор! Пошли вон, оба!!!

* * *

Скиера, Филин и Карнаж снова шли по тесным улочкам, изредка выбираясь на небольшие площади. Поистине в Швигебурге дорогу могли найти только гномы. Тесно посажанные однообразные дома представали перед приезжими картиной полного хаоса, где-то выстраиваясь в линию, где-то замыкаясь в кольцо, а где-то рассыпаясь по одному, будто сторонясь друг друга.

Дуэргар оказался действительно отличным провожатым. Его тяжелая походка не теряла и толики уверенности, словно он и впрямь разбирался в логике планирования здешних градостроителей. Правда, полуэльфке казалось, что они несколько раз прошли мимо одного и того же места, и она даже расслышала, как Филин чертыхался себе под нос. Но, тем не менее, через час они оказались возле двухэтажного дома, спрятавшегося в тупике по соседству с вывеской цирюльника. Дуэргар облегченно выдохнул, поднялся на крыльцо и взялся за дверной молоток в виде головы кобольда.

Ян по прозвищу «Часовщик», был человеком преклонного возраста, зарабатывавший себе на жизнь теми знаниями, которые смог освоить, а большинство просто украсть из фивландских обществ алхимиков и механиков. За скромную плату, которую взимал с заказчиков серебром и золотом, он мог изготовить всё что угодно. Но основу его заработка составляли специфические изделия, которые были запрещены для изготовления в Фивланде.

С помощью таких приспособлений, клиент мог, скажем, некоторое время бегать по воде или лазать по отвесным, да что там, иной раз гладким, как зеркало, стенам. Более того, открывать любые замки с той простотой, словно у него имелся собственный ключ, и многое в том же духе. Однако мастер всегда требовал достойную плату за свои труды, а многим это было не по карману. Тем более за подобные устройства, найди их стража при обыске, могли сварить в масле, или, по старой гномьей традиции, пропустить через шестерни в назиданье и изготовителю, и потребителю. Не говоря уже о тех зверствах, которые творили чародеи, больше всего страдавшие от подобных «детищ» прогресса. Из, казалось бы, неприступных башен в Высоких Шпилях с помощью таких хитроумных вещей не раз выкрадывались рукописи и реагенты баснословной редкости и ценности. И не мудрено. В век развитого чародейства сокровищницы сильных мира сего изрядно уступали в популярности лабораториям. Ведь утащить на собственном горбу мешок золота было куда сложнее, нежели стянуть магическую безделушку размером с кулак, а потом получить за нее тот же мешок золота, с которым правда не придется улепетывать во все лопатки от спущенных псов, а можно не спеша выйти из солидного банка.

Ян открыл дверь и немало удивился визитёрам. Он посмотрел на нежданных гостей поверх сдвинутых на кончик носа очков с толстыми линзами и, проскрипев странным голосом без интонации: «Ну-с, входите», — без церемоний впустил троицу. Когда гости прошли внутрь мастерской, Часовщик спешно захлопнул дверь и запер её на засов.

Карнаж обратил внимание, что давний знакомец ведет себя как-то странно. Да и выглядит не очень. Помимо красных от бессонницы глаз и трехдневной щетины, полукровка заметил, что мастер ещё больше исхудал, хотя и до этого был несуразно длинным и тощим. На хилое тело была надета только короткая кожаная безрукавка, а поверх красовался грязный рабочий фартук. Ноги закрывали дырявые штаны, стянутые у лодыжек какими-то тряпками. На руках по обыкновению красовались громадные перчатки с широким раструбом.

В мастерской творилась полная неразбериха. Столы были завалены чертежами, огрызками карандашей, колбами в которых плескалось всякое, начиная от недопитого чая и заканчивая кислотой выверны. Хитроумным инструментам вообще не было числа, словно мастер решил устроить для себя парад и достал из закромов всё, чем владел. Создавалось навязчивое ощущение, что Ян работал в последнее время не покладая рук, будто собираясь разом выполнить все заказы, на каждый из которых у него обычно уходило по неделе, если не больше.

Часовщик шикнул на подвернувшегося пацана, которого недавно взял в подмастерья, и тот скрылся на лестнице на второй этаж.

— Мы побудем у тебя недолго, — сказал Филин, освобождаясь отбахтерца.

— А… Да-да, конечно, располагайте-с, — ответил Ян так, словно его вырвали из глубоких раздумий. Часовщик достал из-за уха на своем безволосом черепе самокрутку и, прикурив об алхимическую горелку, задымил, тяжело опустившись на табурет.

Карнаж повесил мокрую рубаху на спинку стула и развернул его к печке, после чего уселся прямо на пол и принялся критически осматривать куртку, особенно в тех местах, где кожа была распорота клинком и оттуда выглядывала бесценная чешуйчатая подкладка. Скиера протянула ему сапожное шило и толстую нитку, а сама принялась развешивать собственную намокшую одежду на струне, специально натянутой у дымохода. Полуэльфка невольно скользнула взглядом по поджарому и жилистому торсу «ловца удачи». Когда тот нагнулся вперед, чтобы выжать над полом волосы, она увидела на спине возле лопаток две выпуклые пластины, закрепленные прямо за кожу скобами. Феникс почувствовал взгляд и, повернувшись, посмотрел на её побледневшее лицо.

— Наследство, доставшееся мне от ран’дьянских родственничков, — коротко бросилл полукровка.

— Так это правда, что у изгнанников не вырастают крылья? — Скиера не отрывала взгляда от двух пластин, на которых играли блики огня из печки.

— Да-с, полуэльфка, а ещё они причиняют боль тому, кто обладает смешанной кровью, — бесстрастно разъяснил подошедший к ним Ян.

Зажав самокрутку в зубах, Часовщик бесцеремонно развернул Карнажа к себе спиной и, надвинув очки, долго осматривал своё же давнее творение.

— Снимайте-с рубаху, пока не простудилась. Здесь не приходится стесняться, — не отрываясь от дела, бросил Ян Скиере.

Полуэльфка смутилась и посмотрела на Филина. Тот кивнул. Стыдливо закрывая грудь, она присела на пол, отвернувшись от остальных и глядя на потрескивавшие в металлическом цилиндре печки дрова.

— Что-то стряслось? — сухо поинтересовался Часовщик, продолжая осмотр спины Карнажа. — Не на чай же вы ко мне в самом деле заглянули-с?

— Да попали в переплет, — проворчал Филин, — и нам надо бы убираться из города. Возможно навсегда. Слушай, Ян, я заберу у тебя свой аптекарский короб?

— Сам знаешь, где — в чулане. Как лежал, так там и лежит-с, — отрезал бесстрастным голосом мастер.

Комнату огласил протяжный стон. Карнажа сгорбился, хватая ртом воздух. Полуэльфка дернулась и с беспокойством стала наблюдать за возней Яна. Тот орудовал какими-то длинными спицами, подсунутыми под выпуклые металлические пластинки на спине «ловца удачи».

— Терпи-с! Сам шлялся черти где. Зашел бы раньше! — Часовщик со щелчком вскрыл пластины, немного отошедшие от кожи по краям, обнаружив под ними два стальных крепежа. — Ну вот! Кристаллы почти растворились. Даже воспаление началось.

Ян взял длинные щипцы и вытянул маленькие, залитые кровью остатки. Феникс выгнулся. Его тело свела жестокая судорога.

Скиера с усилием отвела взгляд, надеясь увлечься пляской огня в печи. Филин присел возле Карнажа и мокрой тряпкой отёр выступивший у того на лбу пот, стараясь не смотреть в распахнутые от адской боли черные буркала полукровки.

— Принеси «бусы», — попросил Ян дуэргара.

Филин отошёл вглубь комнаты, где стоял высокий стеллаж. Немного повозившись, он вернулся назад, сжимая пальцами нить, на которой действительно висело некое подобие бус, только это были кристаллы, образовавшиеся на нитке из специального раствора. Дуэргар взял со стола ножницы и срезал два подходящих по размеру с более гладкими краями. Потом выдрал остатки нити и передал Яну.

Феникс вцепился зубами в рукоять своего шабера и вместо вопля издал только глухой животный рык. С сухим щелчком кристаллы были помещены под пластины.

— Готово-с, — возвестил Часовщик, вытирая инструменты тряпкой от крови. Клацнули крепежи, и полукровка упал на пол, сжавшись в комок. Скиера подхватила его и прижала к груди, укутавшись вместе с ним в протянутое Филином покрывало.

За окном бушевала непогода. Карнаж дремал, прислонившись спиной к холодной стене возле окна. Скиера сидела подле него и согревалась горячим чаем из огромной фивландской кружки, прислушиваясь к тяжелому дыханию Феникса. Его лицо с сомкнутыми веками выглядело во сне спокойно и безмятежно, показывая унаследованные им гармоничные черты смешанной крови эльфов и ран’дьянцев. Если бы только не белая полоса старого горизонтального шрама на скуле… Глядя на «ловца удачи», полуэльфку не покидало странное ощущение. Для кого-то, возможно, это было лицом убийцы, и тем более зловещим становилось ощущение какой-то маски, как у солдат, которые выгоняли её из лесного королевства. Тогда их тонкие ларонийские черты перекашивала гримаса злобы и ненависти, уничтожая всю гармонию и красоту разом. Скиере вдруг стало нестерпимо жаль тех далеких времен, когда эльфы, ран’дьянцы и ларонийцы ещё не умели ненавидеть так сильно.

Ян продолжал что-то мастерить у верстака, нарушая своей возней тишину. Под потолком парили колечки ароматного дыма из трубки Филина. Дуэргар задумчиво курил, глядя на всполохи молний в небольшом оконце у печи, сотрясавшие запоздалым гулом стены, и изредка поглядывая на «ловца удачи».

— Скажите, Ян, давно он мучается с тем, что у него… на спине? — спросила полуэльфка.

— Не уверен-с. Филин привел его ко мне ещё подростком, — ответил Часовщик.

— Так вы оба знаете его с детства?

Гном и человек утвердительно кивнули:

— Не совсем так конечно, ну да ладно, — нехотя начал дуэргар, — как известно, в Ран’Дьяне живут те, кто обитал на Материке задолго до того, как явились переселенцы с Островов Восьми. Говорят, у тамошних жителей со временем вырастают крылья. Странствующие барды называли их сперва феями и вовсю слагали баллады о красоте и мудрости, но забывали упомянуть, сколько народу сгинуло в чертовых топях на южном берегу Лары, среди ядовитых туманов. А уж до легендарных долин, где, по слухам, растут деревья-исполины высотой до неба, и вовсе добралось всего пара исследователей. Вот из тех краёв и была мать Карнажа. От неё он унаследовал этот дар природы ран’дьянцам, но, к сожалению, получил сплошные мученья.

— Что-то мешало крыльям вырасти? Я спрашивала, но он никогда не рассказывал, — Скиера бросила на красноволосого косой взгляд, чтобы убедится, что он спит.

— А! Ты себе представила такие огромные два крыла белого пуха и перьев, как у ангелочков на феларских фресках!? — заулыбался Филин. — Или, может быть, как у бабочек на сильванийских гобеленах?! Не думаю, что ран’дьянцы умеют вить коконы.

— Зачем насмехаться? Я правда не знаю. Если они не похожи на крылья, к чему тогда их так называть? — насупилась полуэльфка.

— Потому что обладатель может летать. Вот почему, — заметил Ян.

— Но, как я слышал, развиться эти «крылья» могут только на землях Ран’Дьяна и больше нигде, — дуэргар развел руками. — Наверняка поэтому они стали проклятьем фей-изгнанников, и будут мучить носителя страшными болями весь период положенного им роста. И мало кто знает, сколько это будет продолжаться. Что ж поделаешь? Вот мы и решили подсобить бедняге. Ян сумел кристаллизовать минерал, который используют некроманты для своих экспериментов над умершей плотью, чтобы обманывать простейшие механизмы и уберечь воскрешенных от невыносимой боли.

Лицо Скиеры исказила гримаса отвращения.

— Всё получилось как нельзя лучше, — поспешил вставить Ян, заметив выражение лица полуэльфки. Часовщик отложил в сторону готовое изделие, снял перчатки и вытер руки подвернувшейся тряпкой.

— Карнаж даже овладел некоторыми свойствами этих «крыльев», — продолжил мастер, извлекая из-за старого сундука початую бутылку рома. Это стало очевидно по характерному запаху, едва чпокнула пробка.

— Какими же? — не унималась Скиера.

Часовщик налил полную кружку и неторопливо осушил её:

— Я не знаю, что это за крылья такие и как они устроены-с, но, имея всего лишь зачатки, наш подопытный мог довольно резво и высоко прыгать. Старое его прозвище в гильдии, кстати, было Попрыгун. Но потом, когда он подрос, начались боли. Теперь такие вот прыжки равносильны тому, чтобы растеребить старую рану.

— Пришлось здорово исполосовать бедняге спину, чтобы сделать возможным внедрение кристаллов на те отростки, — Филин бросил на Карнажа сочувственный взгляд и пододвинул к Яну свой стакан. Мастер тут же наполнил. Дуэргар одним махом осушил. Часовщик налил ещё. Снова одним глотком опорожнив содержимое, Филин крякнул и вытер губы ладонью.

— Пора тебе уже спать, а то поздно, — посоветовал Скиере дуэргар, — А мы с тобой, Ян, давай помянем Галчонка.

После этих слов на лице Часовщика впервые за всё то время, что полуэльфка его наблюдала, появилось нечто похожее на эмоцию:

— Как?! Когда-с?

Филин было открыл рот, собираясь вкратце ответить на вопрос, но осекся, глянув на полуэльфку, и снова протянул Яну стакан, значительно кивнув.

Скиера плотнее укуталась в покрывало и не долго думая устроилась на плече Карнажа, пытаясь отогнать воспоминания о темном эльфе, умиравшем сегодня на холодных камнях тоннеля с распоротым животом. Сквозь подступающий сон, который всё никак не овладевал сознанием, взбаламученным увиденным, она слушала тихий разговор. Хотя собеседники и выждали немного, давая ей возможность заснуть.

— Кеарх из гильдии… Пырнул знатно, чертов живодер!

— Что к лекарю не снесли-с? Да не смотри ты так, я же про нашего говорю! — возмутился Ян.

— От трактира «У старой гарпии»? Он бы сто раз помер, прежде чем дотащили бы. И это если бы стража не повстречалась по пути.

— Совсем озверели. В гильдии уже своих режут-с. Точно говорят, надо собирать манатки и рвать когти из города. Вот заказы докончу и всё. Шабаш! И так многих знакомых умельцев половили-с да в Башню отправили. Что за времена настали, ей-ей?!

— Я вот тоже не думал, что с теплого угла сниматься придётся, — грустно отозвался Филин.

— Тебе-то чего? Ты же из гильдии давно ушёл-с. Все тихо мирно, чин-чином. Это твой Карнаж, звереныш, поубивал там порядком.

— А ты его не трогай! — повысил голос дуэргар. — Сам знаешь, как с ним дело было. Полукровка наш созрел, и крылья тоже зреть начали понемногу, вот крышу и сорвало. Ты вспомни, как он выл, когда по первой спину ему латали да кристаллы засовывали. Жуть! Зато потом в раз утихомирился.

— Не напоминай. И так, как вспомню ту кровавую кашу у него на лопатках, аж дрожь пробирает-с. Что ж эти ран’дьянцы за твари, коль такая чертовщина у них на спинах растет?

— Не наше это дело, — отрезал Филин. — Лучше скажи, куда податься думаешь?

— В Лангвальд.

— О! И я туда же!

Помолчали. Выпили.

— Сам-то каких дел натворил, коли у меня спрятался? — немного погодя спросил Ян.

— Не поверишь! На старости лет пристава грохнул!

Часовщик поперхнулся и глубоко закашлялся.