Ловушка для дикого сердца

Глава 17

После отъезда киногруппы наступило затишье. В воздухе уже чувствовалось приближение осени. В этих местах осень наступала рано. Казалось, природа замерла в ожидании зимних штормов. В море за рыбой никто уже не выходил. Торф приберегали для материка, картошка была собрана в мешки. Все только и говорили, что о Рори и скором отъезде.

— Есть какие-нибудь новости? — без конца спрашивали миссис О'Рафферти.

— А для меня есть что-нибудь? — тихим эхом повторяла вопрос Эйлин. Она приходила на почту каждое утро, когда лодка привозила письма и их начинали сортировать. Но Эйлин ждала новостей вовсе не от Рори.

Письмо от Дери пришло через две недели, показавшиеся Эйлин целой вечностью. Все эти дни она пыталась как-то справиться со своей потерей, с чувством разочарования. Больше всего ее угнетал тот нелепый финал, которым закончилась их дружба. Ее мысли снова и снова возвращались к испорченным негативам. Как такое могло случиться? Ответа она не знала. Но чем больше Эйлин думала об этом, тем сильнее становилось ее убеждение, что так могла поступить только Рила. Но что толкнуло ее на такой ужасный поступок?

И теперь Эйлин бежала домой, прижимая к груди письмо, которое она «заставила» его написать. Она каждый день мысленно умоляла Дери вспомнить о ней и написать ей. А мысли, как известно, имеют свойство материализоваться. Эйлин ощущала, что между ними по-прежнему существует какая-то незримая связь и он, без сомнения, тоже чувствует ее.

Эйлин села на большой плоский камень у дороги, прямо перед ней простиралось спокойное голубое море, под ногами от порывов легкого бриза шелестел вереск. Вытащив из конверта первый листок, она принялась читать письмо. От волнения Эйлин с трудом разбирала пляшущие перед глазами строчки. Дери просил извинения за то, что не смог попрощаться с ней в связи со своим быстрым отъездом, вызванным не зависящими от него обстоятельствами. И как только он прибыл в Лондон, ему пришлось сразу же с головой окунуться в работу, поэтому ему было некогда написать ей раньше. Ко всему прочему, это письмо было написано не от руки, а напечатано на машинке.

«Пожалуйста, передай мистеру Марлоу мою благодарность за его гостеприимство и доброту, с которой он отнесся ко всем членам съемочной группы. (Ее, разумеется, он даже не поблагодарил. Да и было ли за что?) Не знаю, обрадуешься ли ты или огорчишься, если узнаешь, что дирекции «Метеора» понравился фильм, несмотря на нелестную характеристику, которую ему дала Рила. На этой неделе ожидается просмотр фильма в узком кругу, и после этого будет принято решение о пуске его в прокат в самое ближайшее время».

И затем еще несколько вежливых строк, которыми обычно заканчиваются все официальные письма.

Эйлин сложила листок, затем медленно и очень старательно разорвала его на множество мелких кусочков. Подхваченные ветром, они взметнулись вверх и тут же опустились к ее ногам, затерявшись среди вереска. Так и ее любовь, как вот эти кусочки, обречена на забвение.

В ее сердце поселилось какое-то странное спокойствие. Ледяная пустота. Последние глупые надежды должны оставить ее теперь навсегда. Это был конец.

Уже подойдя к Карриг-Лодж, Эйлин вспомнила о втором письме, которое ей передала миссис О'Рафферти. Оно было от матери. Из Парижа.

«Мы вылетаем домой завтра, — писала она. — Я собиралась заехать к вам еще раз, но Джад себя плохо чувствует. Сказались напряжение и усталость последних дней. Я обязательно приеду к вам через несколько недель, дорогая. Мы должны решить эту проблему с переездом. В Париже мы встретили Мелдунов, и они сообщили нам, что уже в конце сентября всех жителей Инишбауна переселяют на материк. Они предложили тебе и дедушке пока переехать к ним в замок Мелдун. Думаю, что это хорошая идея, так как сразу лететь в Нью-Йорк дедушке будет тяжело. Пусть начинает постепенно привыкать к большому миру. Надеюсь, твой Дери не станет возражать против твоего переезда ко мне. Кстати, как его дела? В прошлом письме ты только вскользь упомянула о том, что он уехал с острова».

Эйлин нервно скомкала письмо в руке. «Вскользь упомянула»! Не стоит придираться к словам. «Я злюсь потому, что мне просто неловко об этом кому-то рассказывать, — подумала Эйлин. — Даже маме. Я не умею скрывать свои чувства, она сразу все поняла, — продолжила свой грустный монолог девушка. — Если мама смогла понять все из нескольких строчек, то это значит, что «все» понятно всем!» Ее секрет стал достоянием всех жителей острова, всех знакомых и родственников!

На следующий день Эйлин решила собраться с силами и поговорить с дедом о том, что им предстояло в ближайшее время.

Эйлин обнаружила его в библиотеке за чтением любимых книг. В камине горел огонь, дед сидел в теплом бархатном пиджаке и был такой уютный, домашний. Но под этой уютностью скрывалась железная воля. Его тело от возраста сделалось сухим и каким-то жестким, похожим на увядший стебель вереска. Услышав шаги, старик поднял голову и улыбнулся внучке.

Она ласково взъерошила его седые волосы.

— Ты слышал, дедуля? — прошептала Эйлин. Дома наедине она часто называла его так. — Думаю, уж точно слышал! Все на острове только и говорят, что о переселении на материк. И всех лошадей увезут в Данмор. Уже завтра.

Ее голос неожиданно дрогнул, на глаза навернулись слезы. Ее диких лошадей с кораллового берега увезут! И она никогда не увидит их больше и никогда снова не прокатится верхом. О, это почти невозможно вынести! Эйлин опустилась на скамеечку у ног деда и положила голову ему на колени.

— Как мы переживем это? — пробормотала она. — Что мы будем делать?

Теперь настала очередь старого Мартина утешать Эйлин. Он провел сухой ладонью по ее рыжим кудрям.

— Да, эти миграции и эмиграции, — задумчиво проговорил он. — Это всего лишь часть истории, неуспокоенность духа, заставляющая людей метаться в поисках лучшего. Кто может осудить их за это? Сначала в Ирландию пришли скотты из Испании. Потом со своими людьми на долгие годы здесь обосновался Нимех. Правда, они затем снова вернулись в Испанию… Так что это вовсе не повод для слез, деточка. Постоянное изменение и есть жизнь.

Эйлин подняла голову и посмотрела на деда из-под влажных ресниц. Выражение его лица было удивительно мягким, а глаза спокойными.

— Значит, ты не испугаешься того, что придется переехать в другое место, может, даже в другую страну? — спросила она, с трудом веря, что эта проблема разрешилась так быстро и просто.

Он покачал головой.

— Для меня, — загадочно улыбаясь, проговорил он, — это путешествие не так уж и важно. Я жил в ожидании его многие годы. А ожидание просветляет.

Эйлин, конечно, хотела услышать нечто более конкретное, но в этот вечер она так и не смогла получить от деда ясного ответа. По крайней мере, успокаивала себя Эйлин, он не беспокоится и не чувствует себя несчастным из-за предстоящего переезда. Когда придет сентябрь, ему, так или иначе, придется на что-то решиться.

Об этом Эйлин поговорила с Энни и Тэди. Похоже, только эти двое и не радовались предстоящему отъезду. Они слишком привыкли к большому и уютному дому в Карриг-Лодж, а Тэди не представлял своей жизни без сада.

— Мистеру Мартину нельзя уезжать отсюда. Ему ведь так немного осталось, и надо, чтобы свои последние дни он провел на Инишбауне. Мы с Тэди тоже останемся. Здесь есть все, что нам нужно. А уж если и возникнет какая необходимость, то на старушке «Колин» мы доберемся до материка.

На мгновение в сердце Эйлин вспыхнула надежда.

— Если вы с Тэди остаетесь, то и я могла бы остаться, — быстро проговорила она. Но тут же здравый смысл заставил ее снова вернуться к реальности. — Если только мама согласится на это.

— Зима здесь ничем не хуже любого другого времени года. Ну, если только море все время штормит, да ветер посильнее. Хотя понятно, что такое может случиться и летом, — упрямо заверила сама себя Энни. — Можешь так и написать своей матери. Впрочем, ей это хорошо известно. Как-никак она выросла на острове. Напиши ей, что переезд просто убьет мистера Мартина. Перевозить человека на старости лет в другое место, если он всю свою жизнь провел здесь!

Она отвернулась и излила всю свою энергию на комок теста, лежащий на столе.

— Но что бы ни решила твоя мать, — подвела итог Энни, с силой разминая тесто, — уезжать из Карриг-Лодж впопыхах нельзя. В доме полно ценных вещей. Все надо как следует упаковать перед отправкой на материк. Мы не как другие с острова, — гордо добавила она, — у которых ничего нет, кроме грязных стен да земляного пола.

Как бы то ни было, в словах Энни была правда. Впервые в жизни Эйлин задумалась над практической стороной вопроса. И сопряженные с этим сложности почему-то обрадовали ее. По какой-то неясной причине предстоящие долгие сборы и подготовка к отъезду действовали на нее успокаивающе. Мебель, ковры, шторы да библиотека деда и несколько картин — вот те богатства, которые были накоплены ими за семьдесят лет, и, разумеется, бросить их жалко. Энни права. Придется потратить несколько недель на то, чтобы все упаковать. А кроме того, дом сам по себе представляет ценность, и надо позаботиться о том, чтобы уберечь его от быстрого разрушения.

Все деревенские домики были крыты соломой, а стены сложены из камня. И очень скоро дождь, снег и ветер вернут эти жалкие постройки земле, из которой они когда-то и поднялись. Но Карриг-Лодж был сработан на века, и он выстоит в этой схватке с непогодой. Возможно, кто-нибудь когда-нибудь из членов их семьи захочет снова сюда вернуться. Эта мысль не отпускала и разрасталась все сильнее и сильнее, она жгла, причиняя ежесекундную боль. Эйлин написала матери, изложив в письме все аргументы Энни. Энни же все так же продолжала убираться в доме, понемногу паковать вещи и готовить еду, а Тэди высевал в огороде овощи под зиму. Время незаметно приближалось к концу сентября.

Некоторые жители острова не стали дожидаться конца сентября и уже начали перебираться на материк. Уехали и Джонни с матерью. Вскоре вместе с почтой на остров привезли огромный свадебный торт — Нора Рейли стала миссис Джон Рурк. Джонни и Нора поселились в Данморе, в том районе, где Нора работала медицинской сестрой. Джонни тоже удалось найти хорошую работу на рыболовецком траулере. В общем, они были счастливы.

И именно Нора прислала позже английские газеты, в которых содержались рецензии на уже вышедший в прокат фильм Дерена. Эйлин читала их с болезненным интересом.

«Этот фильм, — писал один критик, — правдиво воспроизводит реальную жизнь на острове, режиссер не пытается слепить некую фантастическую, слащавую действительность, чтобы вызвать слезы умиления у публики. Красота острова служит задним планом, на фоне которого разворачивается трагедия. И этой трагедией является само существование жителей Инишбауна. Их ежедневная, ежечасная борьба за жизнь. А как прекрасно исполняют свои роли островитяне! Этому могли бы позавидовать маститые голливудские актеры! Также находкой режиссера можно считать и выбор главных актрис. Юная мисс Кейт со своей детской непосредственностью и страстной искренностью выступает в роли своеобразного противовеса стареющей, прошедшей школу жизни героини мисс Верной. Ввод в сюжет образа этой милой рыжеволосой девочки способствует более глубокому раскрытию трагедийного образа актрисы, теряющей свои последние иллюзии. Нам, как зрителям, хотелось бы видеть в прокате больше фильмов этого талантливого режиссера. Мир кино остро нуждается в таких лентах, которые заставляют думать и сопереживать».

Прочитав остальные заметки, Эйлин опять вернулась к первой. Она снова и снова перечитывала ее. И не только потому, что там говорилось о ней, хотя, разумеется, это было приятно. И не потому, что этот критик, делая комплимент Риле, бил ее по самым уязвимым точкам. (Над чем Эйлин все же позволила себе посмеяться.) Самое главное — эта статья хвалила Дери, что было, как ни странно при подобных обстоятельствах, бальзамом для ее сердца. Теперь он был знаменит, успешен! И в этом свою роль сыграл Инишбаун!

«Интересно, можно ли мне написать ему сейчас? Просто поздравить», — размышляла девушка. Несколько дней этот вопрос не давал ей покоя. Но мужество оставило Эйлин. А кроме того, наверное, уже слишком поздно. Последняя лодка уже увезла островитян на материк. Так что почты больше не существовало, миссис О'Рафферти давно уже уехала и забрала с собой всех своих кур, гусей и молодых индюков.

Но вскоре после отъезда людей на материк в жизни Эйлин произошли не слишком приятные события. Заболел дед.

— Нам совершенно необходимо перебраться в замок Мелдун как можно раньше, — с отчаянием сказала Эйлин. — Я никак не ожидала, что он заболеет, да еще в тот момент, когда начнется шторм.

— Переезд плохо скажется на нем, — возразила Энни. — Мистер Мартин будет хорошо себя чувствовать только в том месте, которое он любит.

Неожиданно старик открыл глаза.

— Не здесь, — сказал он. — Я упокоюсь, но не здесь. Где? Нет ответа на вопрос. Элеонора права. Нам пора уезжать с острова.

Он протянул к Эйлин руку и улыбнулся.

— Дед думает, что я бабушка Элеонора, — прошептала девушка, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы. Она вздохнула и подошла к окну — там внизу бурлило зелено-белое море.

Всю ночь Эйлин просидела у постели деда. Он что-то все время бессвязно бормотал, метался из стороны в сторону. Утром Эйлин приготовила ему легкий завтрак, и Мартин немного поел. Ему стало лучше. И тем не менее, его все равно следовало показать врачу. Эйлин очень боялась, что может случиться еще один приступ, который он уже не переживет.

С трудом двигаясь после бессонной ночи, девушка отправилась к заливу, чтобы удостовериться, что «Черная Колин» по-прежнему стоит там, где ее оставил Тэди. Ветер немного утих, море тоже выглядело более спокойным. Сегодня в обед, когда начнется отлив, ей и Тэди придется плыть на материк. Эйлин забралась в лодку, проверила мотор, заполнила баки бензином и маслом. Холодные струйки дождя стекали ей за воротник плаща.

Но вдруг внезапно ливень прекратился, небо прочистилось, и по воде скользнул солнечный луч. Появилась разноцветная арка радуги, один ее конец начинался где-то далеко на материке. Мост надежды и светлого будущего. Ах, если бы они могли по этому мосту добраться до Данмора. Эйлин прошла до самого конца пирса, с удивлением обнаружив, что цвета радуги стали более насыщенными и яркими.

Вдруг Эйлин услышала шум работающего мотора, подняла голову и увидела приближающуюся к берегу моторную лодку. Кто-то ехал к ним из Данмора. Кто-то беспокоился о них! Вероятно, из-за шторма. Скорее всего, это Джонни Рурк. Эйлин почувствовала прилив радости, облегчения и благодарности. Сложив руки рупором, она громко закричала:

— Э-э-й! Кто там?

— Э-э-э-й, Инишбаун! — отозвался знакомый глубокий голос.

Эйлин почувствовала, как сильно заколотилось ее сердце, ноги едва держали ее. Теперь она могла рассмотреть человека, стоящего в лодке. Мужчина был одет в желто-коричневый плащ. Он провел рукой по своим черным влажным волосам. Дери!