Ловушка для графа

ГЛАВА 5

Ротвелл с трудом скрыл изумление. Он не видел Джеймса вот уже две недели и не мог вообразить, по какой причине брат так неожиданно ворвался в библиотеку. И не один, а с какой-то потаскухой! Но поскольку редко давал выход своим эмоциям, то спокойно сказал:

– Привет, Джеймс. Разве мы договаривались о встрече? Боюсь, память меня подвела.

– Нед, твоя память тут ни при чем, и ты это прекрасно знаешь. Не только ты не ожидал меня видеть, я тоже не думал, что скоро приду в этот дом после нашей последней встречи. Мы тогда здорово поругались, но я пришел сюда не для продолжения ссоры, а совсем по другой причине. Надеюсь, ты меня понимаешь.

Ротвелл немного помедлил с ответом, забавляясь нелепой ситуацией.

– Джеймс, я давно привык к тому, что ты так путано изъясняешься. Наверное, должен предположить, что причина твоего появления чрезвычайно важна. Ты собираешься представить мне свою спутницу?

Джеймс вздохнул.

– Если ты думаешь, что я пришел просить денег, то глубоко ошибаешься, – его тон был сердитым.

– Но я приложил огромные усилия, чтобы не думать и не говорить об этом, и всего лишь спросил, собираешься ли ты представить мне эту женщину. Ты же ведешь себя так, словно я предположил, что ее вид должен наглядно продемонстрировать, до какой степени ты докатился.

Глаза молодой женщины гневно сверкнули, и Ротвелл невольно отметил про себя, что они зеленовато-карие. От внимания не укрылось и то, что лицо тщательно вымыто и волосы аккуратно уложены, но платье, частично прикрытое дешевой шалью, грязное и кое-где порвано. Несомненно, это уличная девка, но вид у нее такой, словно она собирается вступить с ним в разговор. Так и есть. Уже открыла рот, но ее опередил Джеймс:

– Нед, я ни до чего не докатился, мы бы не ссорились, если бы ты немного постарался меня понять. Ты очень великодушен по отношению к другим, но ничего не желаешь знать о моих истинных чувствах.

– Это не так, дорогой мой. Я знаю, ты пренебрежительно относишься к богатству и обращаешься ко мне за деньгами, только когда у тебя совсем пусто в кармане. Ведешь богемный образ жизни, что не вполне подобает джентльмену такого происхождения, как твое. Я не пытался подчинить тебя своей воле, так как ты пока не сделал ничего из ряда вон выходящего, и, очень надеюсь, присутствие в библиотеке этой молодой женщины ни как не означает, что ты упал совсем низко.

– Лорд Ротвелл, – не выдержала Мэгги, – я не позволю вам продолжать говорить обо мне, будто я уличная девка. Довожу до вашего сведения – это не так.

– Неужели? – Ротвелл уставился на нее в монокль. У него возникло подозрение, что девушка действительно не имеет ничего общего с потаскушками. Во-первых, она не раболепствовала перед ним, а, во-вторых, говорила с ним, как равная. Она или сумасшедшая, решил он, или благородного происхождения… – Мисс, похоже, я составил о вас неправильное суждение; судя по вашей речи, вы довольно образованы.

– Да, сэр, я получила очень хорошее образование. Хотя не могу понять, какое отношение оно имеет ко всему происходящему. Я попала в переделку, выбраться из которой мне помог ваш брат. Он настаивал, чтобы я была представлена вам, теперь вижу – это было ошибкой с его стороны, и если он любезно согласится проводить меня до двери, я больше вас не побеспокою, – последние слова она произнесла с шотландским акцентом, но он был едва заметен, так что Ротвеллу оставалось только гадать, было ли это в действительности, или только почудилось.

Мэгги повернулась к двери, но Джеймс схватил ее за руку.

– Нет. Я, конечно, все время твердил вам, что он всего лишь мой сводный брат, но, тем не менее, это не дает вам права говорить таким тоном. Ведь вы сами заявили, что находитесь под его опекой.

– Нет! – возмущенно воскликнула девушка.

Похоже, она никак не ожидала от Джеймса таких слов, подумал Ротвелл. Он внимательно вгляделся в ее лицо, пылавшее праведным гневом. Девушка показалась ему хорошенькой, даже красивой, а стройную, хорошо сложенную невысокую фигурку не могло изуродовать даже грязное рваное платье.

– Что там насчет опеки, Джеймс? – Ротвелл не отрывал глаз от приоткрытых пухлых губ и, заметив, что девушка собирается заговорить, добавил: – Нет, мисс, молчите. Я не буду с вами говорить, пока не узнаю, кто вы и как ваше имя.

– Ее имя…

– Мое имя никого не касается, – перебила Мэгги. – И вам, лорд Ротвелл нет необходимости разговаривать со мной, поскольку в Лондоне у меня полно друзей. Я была не права, назвав ваше имя…

– О Господи! – воскликнул Джеймс. – Конечно, вы не должны были этого делать. Послушай, Нед, я привел ее к тебе лишь потому, что обещал это судье. Но теперь сдержал свое слово и могу ее увести. Я знал, что ты рассердишься, но у меня не было иного выхода. Когда я понял, что ей нечего там делать, то решил помочь.

– Где там, Джеймс? – требовательно спросил Ротвелл, не спускавший с девушки глаз. Какой восхитительный цвет лица! Клубника со сливками, да и только! И при этом ни румян, ни пудры. А губы не только пухлые, но и красиво очерченные. – Где ты ее отыскал?

– В зале суда, в Брейдевелле.

– Бог мой! – Ротвелл увидел, как девушка залилась румянцем и закусила нижнюю губу, и вдруг захотел коснуться этих губ. Они буквально завораживали его. Что с ним происходит? Почему его так заинтриговала эта девушка? Есть в ней нечто, приковывающее взгляд; несмотря на лохмотья, она интересовала его больше, чем любые другие женщины, разодетые в пышные платья. Любопытно было бы увидеть ее с распущенными волосами – он тут же мысленно одернул себя, сбрасывая наваждение. — Расскажи все по порядку, непрерываясь.

По его взгляду Мэгги поняла, что последние слова относятся к ней, а не к Джеймсу, и тут же захотела поступить наперекор. Такое желание возникало всякий раз, когда ею командовали, но что-то в стальном взгляде Ротвелла удержало от возражений. Она поняла: первое впечатление о нем было ошибочным, нужно держать язык за зубами, пока Джеймс Карслей описывает сцену в зале суда.

Ротвелл слушал очень внимательно, без попутных вопросов и ненужных комментариев. Мэгги решила, что его можно назвать красивым, хотя в глазах не хватало тепла, а губы, скорее привыкли к циничной ухмылке, нежели к добродушной улыбке. За праздной манерностью скрывался проницательный ум. Граф вовсе не напыщенный глуповатый щеголь, за которого она приняла его вначале. Мэгги не знала, стоит ли радоваться этому. Когда Джеймс в своем рассказе дошел до того момента, когда Мэгги объявила себя родственницей графа, Ротвелл впился в нее взглядом, и ей почему-то захотелось, чтобы он улыбнулся. Но граф не сделал этого.

Джеймс закончил, но Ротвелл долго молчал. Мэгги стояла, переминаясь с ноги на ногу, мечтая, чтобы все поскорее закончилось. Хотя головная боль прошла, но навалилась ужасная усталость, хотелось уйти и тем самым избавиться от жесткого взгляда Ротвелла.

– Похоже, вы обладаете прискорбной привычкой сначала говорить, а потом думать, – произнес он спокойнее, чем ожидала девушка. – Прежде чем мы продолжим, позвольте посоветовать поскорее от нее избавиться, поскольку с годами вы все чаще и чаще будете попадать в затруднительные ситуации. Кто вы?

– Можно мне сесть? – Мэгги старалась доказать себе, что граф нисколько ее не запугал. – Мы выехали сегодня спозаранку, кроме того, мне отнюдь не нравится стоять перед вами, словно провинившаяся ученица, – Мэгги с досадой заметила, что в ее голосе опять прозвучал шотландский акцент, как всякий раз, когда она слишком волновалась.

– Сначала попрошу вас ответить на мой вопрос.

– Я Маргарет Мак-Друмин, – отчетливо произнесла Мэгги.

– Приятное имя, – лицо графа осталось непроницаемым, и она не поняла, узнал ли он ее фамилию. – А ваши друзья, – осторожно продолжил Ротвелл, – где их можно найти?

– На Эссекс-стрит, – быстро ответила Мэгги, считая эту информацию абсолютно безобидной. – И поскольку теперь знаю, что эта улица находится неподалеку, то вполне могу обратиться к ним за помощью и не причинять вам дальнейшего беспокойства.

– Помилуйте, какое беспокойство! Ведь вы попросили, хотя и импульсивно, моей защиты. Полагаю, теперь я несу за вас ответственность и, конечно же, не допущу, чтобы с вами снова приключилась беда. Поэтому настаиваю: вы должны оставаться в моем доме, пока за вами не придут друзья… если, конечно, пожелают прийти.

Мэгги обескуражено уставилась на графа.

– Вы не смеете меня задерживать!

– О, еще как смею, мисс Мак-Друмин, и не надейтесь, что я не догадался об истинной причине вашего появления в Лондоне. Несмотря на образованность, вам не удалось до конца избавиться от варварского акцента, но дело не только в этом. Я прекрасно понял, чей дом вы стремитесь найти. Хотя виконтессе и ее друзьям пока удается избежать тюремного заключения, они недостаточно хорошо скрывают свои симпатии к проигранному делу.

– Оно еще не проиграно! – не подумав, выпалила Мэгги.

Джеймс удивленно переводил взгляд с графа на девушку.

– Нед, о чем, черт возьми, идет речь?

– О том, что твоя подружка – не кто иная, как якобитка. Ничуть не удивлюсь, если она прибыла в Лондон, чтобы передать послание от шотландских старейшин. Ведь только они могут доверить подобное дело женщине.

Мэгги затаила дыхание – казалось, стоит поглубже вдохнуть, как послание предательски зашуршит в ее корсаже.

Ротвелл неожиданно встал из-за стола, и она с изумлением увидела, что граф не только высок, но и очень широк в плечах, гораздо шире, чем кузен Кейт Дугалд.

– Нед, – вмешался Джеймс. – Может быть, лучше отправить ее к друзьям? Я не думал, что…

– Нет, – Ротвелл смахнул с рукава воображаемую пылинку. – Мисс Мак-Друмин просила моей защиты и получит желаемое. Это убережет ее от дальнейших ошибок и заблуждений так называемых друзей. Можете сесть, мисс Мак-Друмин, мы обсудим, что следует предпринять по отношению к вам.

– Как вы смеете! – негодующе воскликнула Мэгги. – Я не сомневаюсь, вы сразу же узнали мое имя и не можете это отрицать!

– Конечно, узнал. Довольно необычное имя, к тому же каждые три месяца я вижу его в отчетах моих управляющих.

Мэгги заметила растерянность на лице Джеймса и поспешила оправдаться:

– Я не совсем лгала, мистер Карслей. Конечно, с графом Ротвеллом меня не связывают родственные узы, но мой отец – именно тот человек, у которого ваш брат, извините, сводный брат, украл землю.

– Должно быть, вы сумасшедшая, – возразил Джеймс. – Нед не вор!

Ротвелл вытащил из нагрудного кармана позолоченную табакерку и взял щепотку нюхательного табака.

– Вижу, вы не возражаете против моих слов, – с вызовом сказала Мэгги.

Граф убрал табакерку.

– Напротив, мисс Мак-Друмин. Поместье досталось мне в награду за содействие правому делу, приблизившее тем самым победу в войне.

Мэгги презрительно фыркнула:

– Восстание – не война. Вам следовало бы это знать, но вы, англичане, не только самоуверенны и эгоистичны, но и глупы. Вы не знаете ничего, что происходит за пределами вашей драгоценной Англии. Вы, сэр, ничем не отличаетесь от остальных ваших соотечественников, а возможно, намного хуже. Присвоили землю, которую никогда в глаза не видели, и даже не удосужились приехать в Северную Шотландию и осмотреть поместье моего отца. Вы предоставили другим управлять своим новым имением, не желая знать, как живется людям, которые вправе просить вашей защиты.

– И опять, мисс Мак-Друмин, вы позволяете своему языку болтать, что попало. О каких людях вы говорите? – сухо поинтересовался Ротвелл, но Мэгги с удовольствием заметила, что ее слова задели его за живое.

– О ваших арендаторах, Ротвелл, и о том предателе, которого ваш управляющий взял себе в помощники.

– Что вы себе позволяете? – возмутился Джеймс.

Ротвелл жестом остановил брата, и на некоторое время в библиотеке воцарилась тишина. Мэгги и сама понимала, что зашла слишком далеко, и напряженно следила за графом, ожидая его реакции.

Он уже хотел что-то сказать, но в это время дверь позади Мэгги отворилась, и на лице графа появилось выражение легкой досады.

– В чем дело, Лидия?

Взглянув через плечо, Мэгги увидела красивую девушку с блестящими волосами цвета воронова крыла, живыми карими глазами, в платье, сшитом по последней моде. По крайней мере, оно значительно отличалось от платья Мэгги. Глубокий вырез обнажал лебединую шею и соблазнительную девичью грудь, а широкие юбки подчеркивали тонкую талию. Казалось, она ничуть не смущена холодным тоном брата.

– Прошу прощения, Нед, – прощебетала Лидия, – но Фредерик сказал, что Джеймс у тебя, а мне так хочется упросить его остаться с нами на ужин. Мама не в настроении, а он, как никто другой, смог бы ее развеселить. Боюсь, это связано с картинами, – многозначительно добавила она.

На лице Джеймса появилось испуганное выражение.

– Но ты же не показывала ей…

– Не будь смешным, – Лидия улыбнулась. – И не смотри так на Неда. Он видел оба портрета и смеялся до слез. Нед велел их убрать в другое место. Но я говорю о портрете, который тебя просила написать мама. Она готова позировать в любое время.

– Лидия, – прервал Ротвелл многострадальным тоном, – сейчас не время и не место обсуждать подобную тему. Позволь познакомить тебя с мисс Мак-Друмин, она некоторое время будет нашей гостьей.

– Но я не хочу здесь оставаться! – вскинулась Мэгги. – Уверяю, вы не смеете держать меня в доме против моей воли.

Ротвелл посмотрел на девушку в упор.

– Ошибаетесь, я имею такое право. По словам Джеймса, вы находитесь на моем попечении, и я волен решать, быть вам моей гостьей или узницей. Или вы хотите, чтобы это объяснил судья?

Мэгги подавила гнев.

– Нет, сэр. Я поняла – все равно будет по-вашему.

– Рад, что вы это поняли. Кроме всего прочего, я не хочу, чтобы вы виделись с кем-нибудь, живущим на Эссекс-стрит, в частности, с виконтессой Примроуз. Видите, – добавил он, когда Мэгги нахмурилась, – я называю имена.

Ротвелл сделал паузу, как бы давая возможность переварить информацию, затем продолжил:

– Здесь вы найдете себе собеседницу в лице Лидии, а поскольку все ваши вещи украдены, думаю, она не откажется одолжить вам одно из своих платьев. Лидия, у тебя, кажется, есть платье, которое мисс Мак-Друмин могла бы надеть для сегодняшнего ужина.

Девушка с любопытством оглядела Мэгги с ног до головы.

– Думаю, найдется. Джеймс тоже останется?

– Конечно! Без возражений, Джеймс. Ты вовлек нас в это дело, так что будь любезен объяснить все своей матери и не перекладывай всю ответственность на плечи мисс Мак-Друмин. Думаю, вполне достаточно будет сказать, что мисс Мак-Друмин оказалась в Лондоне в весьма затруднительном положении, когда у нее украли карету вместе со всем багажом, и она обратилась к нам за помощью.

– Как вам угодно, – Мэгги чувствовала себя неуютно под пристальным взглядом графа. Очень хотелось нагрубить ему, но она не осмелилась – что-то во взгляде Ротвелла ее останавливало.

– Уже немного лучше, – одобрительно сказал граф. – Сейчас вы пойдете вместе с Лидией и приведете себя в порядок. Я велю перенести ужин на час позже, чтобы вы успели все сделать.

– О, Нед, мама будет крайне недовольна! – воскликнула Лидия. – Она говорила, что утомилась и хотела бы отужинать как можно быстрее, чтобы пораньше лечь спать.

– Помилуй, Лидия! – вмешался Джеймс. – Неужели она утомилась из-за того, что позировала этому художнику? Как можно устать, сидя в кресле! И зачем, скажи ради Бога, ей понадобился еще один портрет? Когда я отказался ее писать, она ничего не сказала о другом художнике. Наверное, ей захотелось похвастаться, что ее сын – художник.

– Ты хотел сказать – придворный художник, – уточнил Ротвелл. Что-то в его тоне насторожило Мэгги, и она с любопытством взглянула на Джеймса.

– Ошибаешься, я никогда не говорил подобного, – Джеймс покраснел.

– Возможно, она что-то не так поняла, а ты не утруждаешь себя объяснениями, – заметил Ротвелл.

– Но, Лидия, я все-таки не понимаю, зачем она заказала еще один портрет. Ведь у нее есть один, сделанный при жизни отца.

Лидия усмехнулась и переглянулась с Ротвеллом.

– В том-то все и дело, дорогой братец. Тот портрет сделан давно и вышел из моды.

– Но там на ней маскарадный костюм! Подобные вещи не выходят из моды.

– О, Джеймс, не будь таким простофилей! Мама не заказывала новый портрет, только попросила переписать прическу.

Джеймс изумленно уставился на сестру.

– Ты шутишь?!

– Нет, конечно. Пойди и посмотри. Господин Сейерс как раз в гостиной, а мама поднялась наверх, чтобы переодеться к ужину.

– Что должна сделать и мисс Мак-Друмин, – вставил Ротвелл. – Лидия, уведи ее отсюда. Думаю, лучше всего отвести ей спальню с видом на парк, рядом с твоей комнатой. Проследи, чтобы мисс Мак-Друмин ни в чем не нуждалась, и скажи своей матери, что прежде всего мы должны подумать о нашей гостье, хотя и сочувствуем ее усталости.

– Я, конечно, передам это, – в голосе Лидии звучало сомнение, – но не думаю, что она будет довольна.

– Ее гнев, как всегда, обрушится на мою голову, – Ротвелл усмехнулся. – Так что можешь не волноваться. Да, да, Джеймс, – добавил он, увидев, что брат направился к двери. – Посмотри на этот дурацкий портрет. Возможно, после этого ты вернешься сюда и сыграешь со мной в шахматы? У меня давно не было достойного противника.

Джеймс довольно хмыкнул.

– Хорошо, сыграем, но я действительно хочу взглянуть на портрет. Знаешь, Сейерс – неплохой человек и, надеюсь, хороший художник.

Лидия тронула Мэгги за рукав:

– Мы должны спешить. Думаю, вы захотите принять ванну?

– Конечно, – твердо заявил Ротвелл.

Мэгги вспыхнула и, взглянув на него, встретила неожиданно теплый взгляд, совсем ее обезоруживший. Наверное, этот человек навсегда останется для нее загадкой. Похоже, он из тех, кто сразу привлекает к себе внимание, но никого не впускает себе в душу, За сравнительно короткое время, пока они находились в библиотеке, она трижды поменяла свое мнение о графе и подозревала, что это не окончательный вариант. Но, тем не менее, от него веяло уверенностью и спокойствием, и это согревало душу, а сейчас, следуя за Лидией, Мэгги чувствовала себя брошенной и беззащитной.

Оставшись один, Ротвелл задумчиво уставился в окно. Во что он ввязался? Не подлежит сомнению, его гостья – якобитка, и Лидия, со своими бредовыми идеями, будет, конечно же, рада обрести в лице мисс Мак-Друмин подругу. Наверное, уже сейчас пытается узнать всю подноготную юной шотландки. Конечно, со стороны мисс Мак-Друмин было неразумно заявлять о знакомстве с ним, тем более в таком месте, как суд, но, в конце концов, она действительно вправе требовать от него защиты. Бедняжка ненароком угодила прямо ему в когти. Ведь теперь ей не придется увидеться с леди Примроуз и другими сторонниками принца. Он этого не допустит. Мисс будет жить в его доме ровно столько, сколько в Лондоне пробудет принц Чарльз. Вряд ли она подозревает, что приезд принца с нетерпением ждут не только его сторонники, но и противники. Возможно, с ее порывистостью она невольно выдаст какие-то секреты.

Да, мисс ужасно бы разозлилась, узнай, что он собирается использовать ее в таких целях. Ротвеллу казалось, он знает девушку уже давно, хотя она пробыла здесь менее часа. Конечно, он ошибся, приняв ее за уличную девку. И неважно, якобитка она или нет, девушка достойна восхищения за отсутствие женской хитрости. Она совершенно искренна и импульсивна. Конечно, иногда говорит, не подумав, но лишена лицемерия и притворства, наигранности и кокетства, жеманства и жадности, то есть всего, что в избытке у других женщин. Порой несдержанна, но это позволило узнать, что у нее на уме.

Ротвеллу не терпелось увидеть ее вновь. Он попытался представить себе девушку в красивом платье, с аккуратно уложенными волосами. Конечно же, маленькая шотландка весьма недурна собой. Эта мысль повлекла за собой другие, более смелые, но возвращение Джеймса положило конец фантазиям.

– Нед, сплошная ерунда! – Джеймс покачал головой. – Ох уж эти женские причуды! Если мама решила переделать прическу, нужно заново рисовать лицо. Но лицо-то осталось прежним!

– Не жди, что я упрекну ее в тщеславии, – Ротвелл усмехнулся. — Ты и так считаешь меня главным обидчиком нашей семьи.

Джеймс удивленно взглянул на брата.

– О, Нед, я обвиняю тебя и во многом другом, но раньше ты не находил это забавным. Признаюсь, я ожидал, что ты здорово разозлишься на меня за эту девушку. Но не могли же мы с Девом приютить ее в доме на мосту.

– Ты поступил абсолютно правильно, – Ротвелл расставил на доске шахматные фигуры. – Можешь играть белыми, если хочешь. Кажется, такая честь выпала в прошлый раз мне.

Джеймс выдвинул вперед пешку, Ротвелл с улыбкой сказал:

– Видимо, для меня настало время побольше узнать о своих шотландских владениях.