Ловушка любви на празднике весны

Глава 28. Вечер перед прощанием с маской

Я всё ещё не верила в свой порыв. В то, что только что произошло. Пусть в доказательство всё ещё ощущала приятные покалывания, а Сир касался моего тела своим, обнажённым. Лежала, едва дыша. Левая кисть мужчины покоилась в моих волосах, лениво перебирая пальцами пряди. Я смотрела на его профиль, всё, что позволяла разглядеть сгустившаяся темнота. Острый кончик носа, контур губ и гладко выбритого подбородка. Мы молчали, и каждый думал о чём-то своём. Я, например, гадала, нормально ли будет поделиться столь интимными подробностями с Мией? Или это уже перебор? Она со мной делилась, не описывая, конечно, что да как, но намекая, что оставалась у юноши, или он у неё.

Нет, замотала головой и спрятала лицо в ладошках. Такое рассказывать нельзя, даже лучшей подруге. Слишком личное. Да, да.

Сир повернулся на бок. Раздался его смешок. Потом коготь прошёлся по моей переносице к кончику носа.

— Красавица, — выдохнул тихо.

Не верилось, что в такой темноте он что-то видел, но и отрицать я не собиралась. Хотелось увидеть его. Таким. Без маски.

Перевернувшись на живот я нашарила свою одежду и, усевшись, старательно натянула.

— Ты ведь не здесь живёшь, — его пальцы прошлись по моему позвоночнику, из-за чего я вмиг покрылась мурашками.

Пересиливая себя, признала, что он прав. Разумеется я бы не стала ютиться в подобном месте, где даже ванны нет, а для похода в туалет необходимо спускаться во внутренний двор. И рассказала, что Оливер — мой брат, а квартирка его. Сир подсмеивался надо мной. Представлял, сколько бы свободного места осталось, внеси я сюда все свои вещи. Из его слов выходило, что нисколько. Я слышала, как мужчина сел. Зашуршали его одежды. И нащупала лампочку, но зажечь не успела.

Рука Сира схватила мою и отвела в сторону.

— Хочу заварить чай.

— Не сейчас.

— И куда делась лампа?

— Зачем тебе?

— Темно же!

— А будет ярко. Зайка, не надо.

— Но не видно же ничего.

— Только тебе, — усмехнулся.

— К яркости быстро привыкнешь, — заканючила, но Сир моих рук не выпускал.

— Не хочу. Я уже привык к темноте.

Мы препирались ещё какое-то время, пока я не уговорила его доказать, что всё видит. И вот уже в полной темноте мужчина едва слышно поднялся, и, после нескольких щелчков, на плите зажёгся круг слабого огня. Мужская фигура, обращённая ко мне спиной, отбрасывала пляшущие тени. Широкие плечи и сильная спина привлекали взгляд. Мягкий свет огня играл на его руках. Подчёркивал изгибы мускулов. Сир надел лишь брюки.

Я всё ждала, когда мужчина обернётся, продемонстрировав своё истинное лицо. Не решалась подняться и даже дышала с осторожностью.

— Чайник где?

— А его нет.

— Сиди, — пресёк попытку подняться. — Я сам. Чай вижу.

Я так и сидела, глядя на него. Понять цвет волос не удалось. Лица Сир не показал, так ни разу, пока вода закипала, не обернувшись. И каждый раз, стоило лишь начать подниматься, шикал на меня, веля оставаться на месте. А я слушалась, заворожённая танцующими тенями на обнажённой мускулистой спине и руках.

Подобрав ноги под себя, я наблюдала за Сиром. За миг до того, как он потушил огонь на плите, я заметила в груде одежды небольшой коробок и потянулась к нему.

— Ты что, куришь? — спросила я, и свет в комнате исчез.

— Нет, — ответил без запинки.

— Тогда зачем носишь с собой?

— Привычка, — в полной темноте он протянул мне чашку ароматного чая.

Ухватившись я, ненароком, пролила часть напитка. Он посмеиваясь опустился возле меня. Недвижимый, во тьме наблюдая за мной, всё же заставил меня смутиться и сжаться.

Едва чашка опустела, а на плечо упала незамеченная последняя капля, Сир притянул меня к себе. Его губы повторили дорожку, оставленную чаем, а руки опрокинули меня обратно на матрас. И если в первый раз всё вышло сумбурно, в этот мужчина будто опомнился. Замедлился, плавно спускаясь всё ниже.

Сквозь негу с трудом разбирала его слова.

В сонливость обещала прийти завтра вечером к реке.

Напоследок отказалась от уговоров больше не есть шарики Фишера, но это, наверное, мне уже приснилось. Потому что откуда бы Сир узнал, что я один приняла?

* * *

— Проспалась? — раздалось раздражённо, едва я зашевелилась под одеялом.

Высунув голову сощурилась от яркого света, а попривыкнув заметила оседлавшего стул брата. Руки его покоились на спинке, во взгляде сквозило неодобрение. Поза же полнилась пружинистой напряжённостью.

— Привет, — просипела в ответ и скривилась от неприятного ощущения во рту.

Ужасный вкус, даже не знаю, с чем сравнить. На языке ощущался горький осадок, словно от кофе, но не это самое неприятное. Если бы кто-то сказал, что ночью я набросилась на местную аптекарскую лавку и в одиночку съела все хранящиеся в ней травы без разбора, я бы не отрицала. Хотелось запить всё это поскорее и избавиться от ощущения невероятной смеси во рту.

Сразу вспомнился вкрадчивый голос над самым ухом:

— Больше никогда не ешь… — всё же мягко говорил Сир.

— Что ты творишь? — в голосе же брата не было и намёка на заботу. — Сегодня же отправишься к Эллерту. Это ж надо! Ты помолвлена, Олли, забыла? Какого придурка ты привела… ко мне. Ко мне! — он периодически срывался на крик, а светлые обычно глаза потемнели от злости.

— Никого я не приводила, — на всякий случай заглянула под одеяло и спокойно выдохнула, убедившись, что одета. — Дай воды.

— Ну, спасибо, что не приводила? Это ты хочешь услышать? Кто он?

— Кто? — я скинула одеяло и поднялась. — Не хочу я ничего слышать.

Я глазами искала кувшин.

— А то ты не знаешь? — почти выплюнул. — Тот, кто оставил тебе вот это. Не пей из горла!

Поморгав секунду другую, я попыталась осмотреть себя, но ничего лишнего не заметила. Всё та же одежда, в которой и была. Сир не кусал, такое бы не забыла. Прошлый след уже незаметен. Побарабанила ногтями по кувшину в руках. Повертевшись и так и сяк ничего лишнего не нашла и вопросительно уставилась на брата, переливая воду в стакан. Лив в ответ запыхтел. Я даже заподозрила, что он вернулся до того, как ушёл Сир. Не зная как, но захотела оправдаться и, для начала, приветливо улыбнулась. Заприметила возле матраса свою маску. Наклонилась за ней, слегка отвлёкшись. Отряхнула.

— Засос, — холодно сказал Оливер. — На твоём плече.

Он сверлил меня столь недовольным взглядом, что я безошибочно приложила ладонь к месту над ключицей с левой стороны от шеи. Оливер кивнул, подтверждая.

Нервно хихикнув, я повязала маску на затылке и улыбнулась шире.

— Теперь нету.

— Идём, — братец поднялся так резко, что опрокинул несчастный стул. — Отведу тебя к Эллерту.

— Лив, — простонала я.

— Ты вот-вот выйдешь замуж!

— Не выйду!

— Выйдешь, — рыкнул и схватил меня за руку.

Брат так разозлился, что даже на запирание двери не отвлёкся. Хлопнул посильнее, вдруг сама защёлкнется. Сжимая мою руку над запястьем, он вёл меня по лестнице. Я ругалась и кричала на него. А прохожие, как это часто бывает, делали вид, что не заметили ссору. Зачем вмешиваться в чужие разбирательства?

Хорошо хоть, я вышла в маске. Жаль, это не спасало от взбесившегося брата.

Я пыталась не идти, но он не тормозил. Била его свободной рукой по пальцам, не разжимал. Ругалась, не слушал. Взмолилась, заругался в ответ. Укусила.

— Тебе совсем плевать, что от мамы ничего не останется?

— Но это…

— Госпиталь на грани разорения!

— Это не…

— Без поддержки его не станет!

— Это не мама! — взвизгнула так сильно, что на нас, наконец, обернулись с интересом. — И маму это тоже не вернёт!

По моим щекам потекли слёзы. Не знаю, то было от обиды, боли или страха. Рука Оливера на мгновенье сжалась ещё сильнее. Я охнула и согнулась.

— Прости, — сбиваясь с дыхания произнёс брат. — Не вернёт, но оставит память. Пошли.

— Нет! — взвизгнула я и топнула ногой. — Это не правильно. Не честно.

Он потащил меня дальше, пропуская нарастающие всхлипы мимо ушей. К каменной арке, оттеняющей проход из цветущего Винного района в основную часть Лодда. Я плелась следом, глотая слёзы. Оливер больше не ругался. Я тоже. Он твёрдо шёл вперёд, я понуро семенила следом.

— И память дороже живой сестры? — спросила хрипло.

— Нет, — отчеканил.

— Тогда отпусти.

— Завтра тебя передадут жениху, и чтобы…

— Завтра, — перебила я и остановилась, не желая двигаться дальше. — Не сегодня. Это же просто праздник! Всего лишь развлечение? Завтра я приду, — почти взмолилась, надеясь, что поверит.

Оливер запыхтел громче прежнего, но хватку ослабил. Он хмурился и недоверчиво сопел.

— Я тебя сам найду, если обманешь. И тогда ты мне не сестра, — пообещал Оливер обиженно.

На беду братца, подобные обещания я из его уст я слышала не впервые, а потому вовсе не испугалась. Только обиделась. За то, что госпиталь ему дороже, и за запястье, которое нещадно болело после его хватки. Однако, я была готова последнее простить, когда отпустит.

Я кашлянула. Оливер держал.

— Олейна, я не шучу. Эта свадьба очень важна.

— Быть может, если бы вы с папой не сговорились у меня за спиной, я бы с вами и согласилась.

Мы бы препирались и дальше, но к нам подошли стражи порядка. Всё же, если грубо удерживать девушку на оживлённой улице и орать друг на друга, внимание привлечёшь.

Поспешно извинившись за своё поведение и заверив, что всё в порядке, мы сумели отделаться простым предупреждением.

— Ты меня поняла, — бросил брат.

— Я приду, — сказала в ответ и поспешила убраться подальше, пока Оливер не передумал.

Мало ли, прозвучало неубедительно? В конце концов, я и сама не верила своим словам.

Оставив Оливера позади, побрела к центру Винного, к фонтану. По пути, на собственный ужас, осознавала, что близился вечер. Потому не стала заходить переодеться к Мие домой, зато поторопилась в госпиталь, узнать, как она сама. Но и там я не сразу попросила позвать подругу, а для начала скрылась в местной уборной. Сняла маску и с негодованием осмотрела свежий синяк, оставленный братом. Перевела взгляд на своё растрёпанное отражение и безнадёжно вздохнула. Вот такой я пойду к Сиру? С нечёсанными распущенными волосами, в мятой одежде, с синяками под глазами и с жутким запахом изо рта.

— Не пойдёт, — решила твёрдо и приготовилась умываться.

Хорошо хоть, синяки он за маской не увидит, как и следы, удивительно похожие по цвету. Один от брата на запястье, а второй, небольшой и овальный оставил сам Сир. Я едва коснулась засоса кончиком пальца и погладила, ощущая дрожь и смущение. Затем нацепила маску, расчесала волосы руками и пошла к местной работнице, просить Мию.

Подруга пришла ко мне скоро. На ней почти не осталось бинтов, а места ожогов можно было спутать с аллергией. Я была рада увидеть, что она идёт на поправку. Мия же меня видеть, словно, рада не была.

— Лели, тебя нельзя оставлять без присмотра, — покачала подруга головой и сложила руки под грудью. — Ты совсем себя запустила!