Ловушка на умников

Глава IV Загадочные числа

Обыскивая квартиру Кристины, Вадик искал не только следы Пузыря, но и инструменты, с помощью которых он смог бы открыть дверь или окно, выходящее на лоджию. Ничего подходящего он не нашел.

Поговорив с Диной, Вадик подошел к балконной двери и еще раз внимательно осмотрел ее. Затем достал шило и попытался расшатать гвозди. Вставив острие между косяком и дверью, он нажал на рукоятку, но дверь даже не покачнулась, зато шило, не рассчитанное на такие нагрузки, согнулось, словно проволока. Вадик вернулся на кухню, с дребезжащим звуком выдвинул ящик из кухонного стола, в котором лежали столовые принадлежности, и выбрал самый прочный на вид нож. Всунув лезвие этого ножа под ребристую шляпку, он снова попытался расшатать гвоздь. Но все его усилия были напрасны — дверь и окна были заколочены на совесть.

«Придется разбить окно, — подумал Вадик. — Но сделать это нужно без звона и грохота, чтобы соседи или прохожие на улице ничего не услышали».

Оконный блок, выходящий на лоджию, состоял из трех частей: узкой фрамуги, дверного окна и широкого стекла между ними. Поразмыслив, какое из трех стекол целесообразнее разбить, Вадик выбрал узкую фрамугу, которая располагалась у левой стены между подоконником и верхним краем рамы. Он мог легко пролезть через нее на лоджию и в то же время избежать грохота, который, несомненно, возник бы, если бы он разбил центральное стекло, широкое и тяжелое.

Вадик решил справиться с этой задачей с помощью увесистого металлического совка, который он нашел рядом с мусорным ведром и веником. Наметив точку в нижней части фрамуги, Вадик ударил по ней совком. Стекло даже не треснуло. Оказалось, что не так-то легко разбить окно в чужой квартире, зная, что тебя за это по головке не погладят. Для этого требовалась не столько физическая сила, сколько сила духа, решительность, готовность совершить незаконное действие..

Собравшись с духом, Вадик размахнулся и снова ударил в нижний угол фрамуги — совок отскочил от стекла, как от бетонной стены, а окно лишь задрожало. Вадик специально бил в нижний угол, чтобы стекло лишь негромко треснуло, а не разбилось бы вдребезги со звоном и грохотом. После этого он надеялся бесшумно вынуть из рамы осколки треснувшего стекла. Если бы он не балбесничал на уроках физики, то знал бы, что бьет в самую прочную точку на поверхности стекла, где сопротивление материала особенно велико. Но по физике у Ситникова была твердая тройка, поэтому он бил по стеклу с нарастающим раздражением. Когда его терпение лопнуло, он широко размахнулся и ударил прямо в центр окна — стекло, зазвенев, разбилось вдребезги, осколки брызнули в стороны и почти бесшумно шлепнулись на ковровое покрытие.

«Все-таки без звона не обошлось, — недовольно подумал Вадик. — Ладно, это было внутреннее стекло, значит, на улице ничего не услышали. А внешнее надо выставить без шума, а то и в самом деле милицию вызовут».

Вадик вышел в прихожую. Почувствовав, что шило, которым он проткнул шину «Нивы», скоро натрет ему мозоль на лодыжке, вынул его из носка и положил на стеклянную полку под зеркалом, чтобы затем забрать. На тумбочке для обуви он нашел бесплатную рекламную газету, обильно смочил ее водой, приложил к внешнему стеклу фрамуги и несколько раз провел по ней рукой, прогладил — мокрая бумага прилипла к окну, словно приклеилась. Вадик размахнулся и ударил. Стекло треснуло. Толстый слой мокрой бумаги приглушил звук удара, а прилипшие к газете осколки не упали на пол лоджии и не вызвали лишнего шума. Аккуратно отделив от треснувшего стекла мокрую газету, отяжелевшую от приставших к ней мелких стеклянных обломков, Вадик начал осторожно, стараясь не порезаться, расшатывать и вынимать из рамы крупные острые осколки и ставить их на пол, прислоняя к стене.

Очистив раму от стекла, Вадик внимательно осмотрел ее нижний край, заметил несколько крошечных осколков, двумя пальцами вытащил их и только после этого, убедившись, что его ягодицам не угрожают стеклянные занозы, сел на раму, перекинул ноги наружу и спрыгнул на кафельный пол лоджии. «Мне повезло, что я попал в ловушку именно в этом доме», — подумал Вадик. Много раз в телевизионной «Хронике происшествий» он видел людей, которые, не дождавшись пожарных, пытались перелезть с балкона на балкон, чтобы не стать жертвой огня и ядовитого дыма. Диктор «Хроники происшествий» говорил, что от огня страдают не только те, по чьей вине возник пожар, но и их ближайшие соседи, которые не могут выйти из своих квартир и добраться до лестницы, то есть до выхода, потому что едкий дым и огонь, заполнившие лестничную клетку, не позволяли им это сделать. Люди просто падали и разбивались, когда, пытаясь спастись от огня, перелезали с верхней лоджии на нижнюю, с одного балкона на другой.

С конца семидесятых годов строители с подачи архитекторов и пожарников начали строить дома так называемой повышенной пожарной безопасности: в квартирах над входными дверьми появились датчики, реагирующие на признаки зарождающегося пожара — плотный дым и температуру, предвещающую возникновение огня. Кроме этого, в лоджиях были предусмотрены люки, которые металлической лесенкой связывались с лоджиями других этажей. Но жильцы новых домов боялись не столько пожаров, сколько воров и грабителей, которые могли проникнуть в их жилища, поэтому люки намертво заваривали, загружали хламом, заставляли старой мебелью, и из-за этого идея «повышенной пожарной безопасности» пошла насмарку.

Вадик рассчитывал на то, что в субботний жаркий день соседей снизу нет дома. В такое время люди обычно уезжают за город или отдыхают возле ближайшего водоема. Он без колебаний ухватился за ржавую ручку, приподнял тяжелую металлическую крышку люка, со скрежетом отворил ее и, сев на колени, заглянул в образовавшийся проем. Там внизу, на лоджии девятого этажа, не было ни души, зато дверь в комнату была распахнута настежь, и сквозняк надувал розовые тюлевые шторы, как корабельные паруса. Вадик услышал женские голоса, которые доносились из глубины квартиры. По обрывкам фраз он догадался, что две женщины обсуждают рецепт приготовления какого-то мясного блюда.

«Скорее всего, эти женщины находятся на кухне, ведь нормальные люди говорят о готовке у плиты. Хотя кто их знает, этих домохозяек, может, они постоянно говорят о рецептах. Как бы там ни было, а мне надо отсюда сматываться», — решил Вадик, еще раз прислушался к голосам и по их приглушенному тембру догадался, что женщины разговаривают за пределами гостиной, возможно, в прихожей.

Вадик стал медленно спускаться по пожарной лестнице, бесшумно ступая подошвами кроссовок на неудобные стальные ступеньки. Дойдя до половины лестницы, он с трудом поднял над собой тяжелую крышку люка, закрыл ее над головой, а потом спустился на лоджию девятого этажа. Вадик проделал это так ловко и тихо, что если бы даже кто-нибудь находился в комнате рядом с лоджией, то он ничего бы не услышал.

Так же бесшумно Ситников спустился с девятого этажа на лоджию восьмого и, сойдя с лестницы, напоминающей трап, повернулся и увидел Дину… которая внезапно зажала ему рот своей рукой, — округлив глаза, она указала пальцем на дверь лоджии, за которой находилась гостиная комната.

— Тс-с-с… Тихо. Предки дома, — прошептала она.

— Что же ты раньше не сказала? — тоже шепотом спросил Вадик.

— Когда ты звонил, их не было. А пока ты лез по пожарным лестницам, они пришли. Ты ведь почти полчаса добирался с десятого этажа на восьмой. Альпинисты и то быстрее по скалам лазают.

— Так уж получилось, — развел руками Вадик. — Что теперь делать-то? Может, мне выйти, поздороваться и сказать, что я давно к тебе в гости пришел и просто на балкон вышел, типа воздухом подышать?

Дина покачала головой.

— Не получится. Пять минут назад мама выходила на балкон поливать цветы, — сказала она, кивнув на ящики, прикрепленные к перилам лоджии.

— Что ж мне теперь, на первый этаж по пожарным лестницам колбасить? — Вадик посмотрел вниз и отшатнулся — он привык к своему первому этажу, и высота восьмого казалась ему космической.

— Предки скоро уйдут, надо немножко подождать. Ты посиди пока на корточках у стеночки, чтобы родители тебя из комнаты не увидели, а я постараюсь побыстрее выпроводить их из дома.

Дина ушла в комнату, а Вадик послушно сел на корточки, прислонился спиной к горячей, нагретой солнцем стене и, положив руки на колени, уставился на серый декоративный щит, прикрывающий ржавые стойки балкона. Посмотрев на свои часы, он засек время и через десять минут почувствовал, что ноги у него затекли, спина стала деревянной, а перед глазами от долгого глазения на серый балконный щит запорхали желтые бабочки.

— Это бабочки-капустницы, — услышал он голос Дины, которая наконец-то вышла на балкон и, заметив бегающий взгляд Вадика, усмехнулась: — Можешь встать, предки Ушли.

Бабочки оказались настоящими, но мышцы тоже по-настоящему онемели. Чтобы подняться, Вадику пришлось взять Дину за руку. Они вошли в гостиную, Вадик устроился в кресле и попросил:

— Принеси попить, пожалуйста. У меня не горло, а пустыня Невада. Лучше чего-нибудь несладкого из холодильника.

— Ты имеешь в виду колбасу?

— Нет, колбасу всегда имеет в виду Пузырь, даже когда говорит о воде. А когда я говорю о воде, я имею в виду воду. Простую холодную воду без цвета и запаха. Можно с пузырьками.

— Кстати, о Пузыре. Тебе не кажется, что ты слишком накручиваешь? Может, он просто уронил торт у семьдесят пятой квартиры, а потом пошел покупать другой. Купил и сейчас лопает его в каком-нибудь безлюдном месте в полном одиночестве? — предположила Дина.

— Ничего я не накручиваю. Пузырь влип в гнусную историю, это точно. Если у меня сейчас от сухости не треснет горло, то я тебе кое-что расскажу.

Дина принесла запотевшую бутылку минералки, поставила ее на стеклянный столик рядом с Вадиком, а сама села на диван. Ситников залпом выпил из горлышка холодную газировку и минуту молча сидел, переводя дыхание. Потом Вадик рассказал Дине о том, что произошло после того, как он вместе с Кристиной вошел в семьдесят пятую квартиру.

Дина внимательно выслушала Вадика и деловито предложила:

— Теперь надо связать факты в единое целое. Исчезновение Пузыря указывает на одно — мы имеем дело с серьезными людьми. Скорее всего, мы столкнулись с организованной преступной группой, в которую входит Кристина, мужчина, с которым она говорила по телефону, и кто-то третий по имени Петр. Вероятно, этот Петр у них самый главный, потому что без него они даже из Москвы не могут уехать. А всего их — трое.

— Ты забыла про четвертого. Кроме этих троих, существует еще какой-то четырнадцатилетний пацан, которого они упустили и теперь ищут.

— Как? — удивилась Дина. — Разве Кристина говорила не о Витьке Пузыренко?

— Хм, — усмехнулся Вадик. — Я думаю, она говорила не о нем.

— Почему?

— Да потому, что Пузырь — трус, каких свет не видел! Он и в футбол не играет потому, что боится мячом покалечиться. С Пузырем любой первоклашка справится, не то что взрослый. Даст ему подзатыльник или просто покрутит кулаком у него перед носом, и Пузырь пикнуть не посмеет, а сбежать и подавно. К тому же если бы он сбежал, то давно был бы дома. Нет, — покачал головой Вадик. — Кристина говорила не о Пузыре. Есть в этой истории еще один человек — тот, кто бросил из окна пятисотку с просьбой о помощи. Ему лет четырнадцать, он смелый, сообразительный пацан, замешан в делах этой преступной группы, много об этих делах знает, но хочет завязать и порвать с преступниками. А зовут его Петр.

Пока Вадик выдвигал свою версию, Дина смотрела на него с иронией.

— Ты настоящий Шерлок Холмс, — с улыбкой сказала она. — С такой уверенностью говорить о человеке, которого в глаза не видел, может только великий сыщик или полный придурок! Допустим, ты слышал от Кристины, что сбежавшему пареньку около четырнадцати лет и что его, возможно, зовут Петром. Но почему ты решил, что он смелый и сообразительный?

— Очень просто. Смелый, потому что сбежал, ведь на побег тоже нужно отважиться. Сообразительный, потому что написал записал на пятисотке, а не на простой бумажке, которую никто бы не поднял и не прочитал.

— Ну-у-у, это легко, до этого я и сама могла бы додуматься, если бы захотела. А как ты до остального додумался, ну, что он замешан в делах преступников, но решил с ними завязать?

Вадик вальяжно положил ногу на ногу, поднял правую бровь, как великий сыщик, и произнес:

— Элементарно! Он хотел завязать и сбежать от бандитов, поэтому и сбросил пятисотку, чтобы его освободили. А заперли его потому, что он много знает про пироги этой банды и может эту банду выдать. Согласись, заколотить окна в квартире — это не самый надежный способ изолировать человека от внешнего мира, ведь так?

Дина кивнула.

— Значит, преступники надеялись не на крепость гвоздей, а на благоразумие этого Петра! У него у самого рыльце в пушку, ну, в смысле рыло в пуху, понимаешь? Поэтому ему в милицию попадать никак нельзя, он сам замешан в левых делах. Если он начнет бить стекла и с балкона звать на помощь, то ему волей-неволей придется иметь дело с милиционерами, а ему это невыгодно, для него это — кранты! Поэтому он и попросил вызвать спасателей, чтобы они открыли дверь и он смог бы улизнуть из квартиры и не объясняться с милицией.

— Не очень-то сообразительный, раз не смог додуматься разбить окно и, как ты, спуститься по пожарной лестнице.

— Не сравнивай меня с ним. Я спустился с десятого на восьмой, а ему пришлось бы пилить с десятого этажа на первый через девять лоджий, то есть через девять квартир. А людям не нравится, когда залезают на их лоджии. В таких случаях они вызывают милицию. К тому же в вашем доме половина люков наверняка наглухо заделаны, и мне просто повезло.

— Если все так, как ты говоришь, то я не понимаю, что случилось с Витькой Пузы-ренко?

Вдруг Вадик шлепнул себя ладонью по лбу.

— Совсем забыл, — сказал он, доставая из кармана сложенный вдвое листок. — Старый стал, памяти совсем нету. Пора таблетки пить от этого… как его…

— От склероза.

— Во-во, от него. — Вадик передал Дине листок и сказал: — Я вырвал его из блокнота, а блокнот нашел в письменном столе в семьдесят пятой квартире. Он лежал рядом со школьной тетрадкой Ирки Медведевой.

Посмотри, тебе о чем-нибудь говорят эти числа? Может, это расписание уроков или еще какая-нибудь школьная лабуда?

— Ты хочешь узнать, кому принадлежат эти записи, Ирке Медведевой или Кристине?

— Вот именно. Если Ирке, то можно этот листок спокойно выбросить, а если Кристине, то придется поломать башку, чтобы расшифровать эту филькину грамоту.

Дина стала внимательно рассматривать загадочные надписи, сделанные шариковой ручкой на блокнотном листе:

— Ну как? — спросил Вадик, когда Дина, задумчиво нахмурившись и беззвучно шевеля губами, стала в третий раз перечитывать первые три строки. — Тебе это о чем-нибудь говорит?

— Ярослав — это, разумеется, мужское имя, — не отрывая глаз от листка, произнесла Дина. — Что означают числа во второй и третьей строке, я не знаю. Следующие первые два ряда цифр — это числа и месяцы: двадцатое июня, двадцать пятое июня и так далее. А что означает число пятьдесят — для меня загадка. Во всяком случае, я запросто могу узнать, кому принадлежат эти записи, надо только позвонить Ирке Медведевой и спросить у нее, — сказала Дина и подошла к телефону.

— Не спеши, позвонить ты всегда успеешь, — остановил ее Вадик. — Сначала давай подумаем, что делать, если окажется, что эта бумажка принадлежит Кристине? Ведь можно целый год биться тыквой о стену, но так и не въехать, что означают эти каракули.

— Что ты предлагаешь?

— Конкретно по жизни?

— Чисто конкретно.

— Понимаешь, мне тут одна мысль пришла, — задумчиво произнес Вадик. — Я бы даже сказал, супермысль. Не мысль, а…

— Покороче нельзя? — перебила Дина.

— Можно. В общем, когда я разбивал окно в семьдесят пятой квартире, я вдруг подумал: а кто будет вставлять новое стекло вместо разбитого? И вообще, кто будет отвечать, если в квартире случится, например, пожар или потоп? Если сломается унитаз и зальет соседей, кто заплатит им за моральный ущерб?

— Тот, кто залил, конечно, — недоуменно посмотрела на него Дина. — Что ж тут непонятного?

— То есть если Кристина что-нибудь испортит, то отвечать будет она?

— А по-твоему, кто? — нахмурилась Дина. Она смотрела в хитрые глаза Вадика и не понимала, зачем он задает эти глупые вопросы. — К чему ты клонишь?

— Нам нужна информация о Кристине, чтобы выйти на след Пузыря, так?

— Ну так, так! Перестань ты тянуть кота за хвост, что у тебя за манера! Если придумал что-нибудь дельное, то говори! — раздраженно поторопила его Дина.

— Информацию о Кристине нам поможет раздобыть Ирка Медведева! — воскликнул Вадик и с видом победителя посмотрел на Дину.

— Фу. Это и есть твоя супермысль? — не скрывая разочарования, спросила Дина. — Ты ждешь аплодисментов? Их не будет, потому что это не супермысль, а суперглупость. Как Ирка раздобудет информацию о совершенно постороннем, незнакомом человеке?

— Ох, как же ты не понимаешь?! — с досадой воскликнул Вадик. — Ведь это просто, как табуретка! Кристина снимает квартиру у Иркиных родителей, значит, они знают ее фамилию, адрес, место работы! Ведь ты сама говорила, что за пожар и за потоп будет отвечать Кристина. Вдруг она что-нибудь отчубучит, забабахает — и сбежит? Чтобы ее найти, хозяева квартиры должны знать, где ее искать, то есть ее адрес, место работы и всякое такое. Позвони Медведевой, пусть она порасспрашивает родителей о Кристине.

— Вообще-то, мысль неплохая, — неохотно согласилась Дина. — Но Ирка такая любопытная, она обязательно спросит, почему я интересуюсь Кристиной.

— Соври что-нибудь, — посоветовал Вадик.

— Ладно, что-нибудь придумаю, — сказала Дина и, подняв трубку, стала набирать номер. — Заодно и про блокнот спрошу, из которого ты вырвал этот листок. Как он выглядел?

— Синенький такой… В общем, обыкновенный блокнот, только листы не склеены, а прошиты металлической спиралью.

Пока Дина говорила по телефону, Вадик сходил в ванную и вымыл руки, которые он испачкал, перелезая с лоджии на лоджию.

— Можешь меня поздравить: я узнала адрес Кристины, — сказала Дина, когда Вадик вернулся в комнату. — Улица Садовая, дом шестнадцать.

— Надо записать. — Вадик записал адрес на листе блокнота, который он нашел в семьдесят пятой квартире, и спросил у Дины: — А квартира какая? Улицу и номер дома ты назвала, а номер квартиры не сказала.

— Номера квартиры нет. Кристина живет в Сергиевом Посаде, в собственном деревянном доме за высоким забором. Медведевы живут в Соседнем доме, поэтому Ирка знает адрес Кристины и с самой Кристиной немного знакома.

— Ты спросила у нее, чем занимается Кристина?

— Спросила. Она художница-гравер, вырезает рисунки на металле, на дереве, а потом на специальном станке делает отпечатки этих рисунков — гравюры — и продает их. Про блокнот я тоже спросила. Иринка Медведева сказала, что никогда в жизни не покупала блокнотов с металлическими спиралями, потому что острые концы этих уродских спиралей все время за что-нибудь цепляются… особенно за колготки.

— Понятно, значит, блокнот принадлежит Кристине, — сказал Вадик и задумчиво посмотрел на листок с загадочными надписями. — Что-нибудь еще ты узнала?

— Не успела. Ирка куда-то торопилась, ей было не до меня, она даже не поинтересовалась, почему я расспрашиваю ее о Кристине.

— А где находится этот Сергиев Посад? Ужасно знакомое название, там, кажется, какой-то музей находится, да?

— Позо-о-ор, — пристыдила его Дина. — Сергиев Посад — это подмосковный город, там Троице-Сергиева Лавра, мужской монастырь и семинария, короче, архитектурный памятник, иностранцы приезжают из-за тридевяти земель, чтобы на него посмотреть. Стыдно этого не знать.

— А как туда добраться?

— На электричке. Или на автобусе. Вадик хлопнул себя по коленям, решительно встал и сказал:

— Так. Надо ехать в Сергиев Посад. Ты поедешь со мной?

— Могу поехать, могу не ехать. — Дина неопределенно пожала плечами. — Вообще-то, сегодня в Москве у меня никаких дел нет… А если говорить совсем честно, то делать мне абсолютно нечего. Я могу прокатиться с тобой в Сергиев Посад, хотя и не понимаю, для чего. Что это нам даст? Там достопримечательности, там красиво, там Лавра, семинария, чистый воздух, но какое отношение это имеет к Витьке Пузыренко?

— Ты забыла про главную достопримечательность — про дом Кристины. Я обыскал семьдесят пятую квартиру, но ничего интересного там не нашел. Вернее, я нашел там торт Пузыря и заколоченные рамы. Это подтверждает, что Пузырь был в этой квартире, а потом исчез и вообще — что эта квартира чумовая. Но я не нашел там ни одной зацепки, поэтому и хочу посмотреть на собственный дом Кристины. Поболтаюсь вокруг, погляжу, кто там сейчас живет, порасспраши-ваю соседских пацанов про Кристину, а если повезет, то попробую залезть внутрь. Ведь недаром же она уехала из родного дома в Моек-ву, для этого должна быть какая-то причина. Может быть, ее переезд в Москву и исчезновение Пузыря как-то связаны между собой. Вот это я и хочу узнать, — сказал Вадик и направился в прихожую, на ходу спросив у Дины: — Как будем добираться до Сергиева Посада?

— От метро «ВДНХ» отходит автобус-экспресс. Если сейчас выйдем из дома, то часа через два будем в Сергиевом Посаде.