Лучший из мужчин

Глава 11

Гриффин и Айви тут же направились к ней домой. Оба пребывали в подавленном настроении. Теперь было совершенно ясно, что кто-то задался целью терроризировать Айви до тех пор, пока она не перестанет заниматься расследованием убийства вместе с Гриффином. Пока она не перестанет «лезть» в дела Деклана. Гриффин сказал Айви, что это вторжение в ее дом лишь предупреждение. Следующей целью Деклана будет она сама.

Так кто же стоит за всем этим? Чьих рук это дело? Деклана или одной из его подружек?

Напечатанная на обычном листке бумаги записка не давала возможности за что-то зацепиться. Некто знает, что расследующий дело детектив и Айви проводят много времени вместе. Но о том, что у них был секс, этот неизвестный наблюдатель знать не мог. Он может только строить предположения и делать вид, будто ему известен каждый их шаг.

Откуда Деклан – или его сообщник – получил эту информацию? Не мог же Деклан вот так запросто заявиться в полицейский участок в Эпплвуде! Ведь там многие знают его в лицо. Если бы он только попытался туда сунуться, его бы тут же схватили и отправили в тюрьму. Правда, Деклан мог каким-то образом изменить свою внешность и стать неузнаваемым.

Гриффин посмотрел на Айви, которая стояла посередине комнаты, куда больше похожей на поле битвы, чем на гостиную в тихом спокойном районе. Айви выглядела совершенно беспомощной, казалось, она вот-вот разрыдается.

Диван был вспорот ножом, и из него клочьями торчала белая набивка. Два книжных шкафа лежали на полу, засыпанном книгами, журналами, осколками ламп и цветочных горшков, растерзанными растениями. Разглядывая все это, Гриффин отметил про себя одну особенность, которая его поразила и которая была, так сказать, нетипичным элементом для подобных явлений. Разумеется, ему и раньше случалось наблюдать последствия таких вторжений в чужие дома, но он никогда не видел, чтобы вандалы с такой жестокостью и остервенением расправлялись с мелкими личными вещами хозяев. Например, стоявшая на каминной полке музыкальная шкатулка была разбита в щепки. Фотографии Айви и ее сестер валялись на полу в таком виде, что скорее всего неизвестный разрушитель топтал их ногами. Стекла и рамки разлетелись на множество мелких осколков, а на самих фотографиях виднелись полукруглые вмятины. Словно от каблуков ботинок. Все это говорило о пристрастном отношении к Айви, о существовании какой-то личной обиды. Возможно, все это сделала женщина. Другая женщина. Та женщина, которая не могла смириться с тем, что Деклан собирается жениться на женщине, у которой нет за душой ни цента. Значит, Деклан любил Айви.

Теперь Гриффин хорошо понимал это. Деклан действительно любил Айви. Иначе почему бы он хотел жениться на ней? Денег у нее не было. Никакого наследства отец ей не оставил. Будучи честным полицейским, она не стала бы покрывать проделки Деклана. Как только она узнала бы правду о том, кем на самом деле является Деклан, она тут же избавилась бы от него.

Сомнений нет, Деклан любил Айви. Но другой женщине, которая существовала в жизни Деклана, это не нравилось. И эта женщина должна была очень хорошо знать Айви и все перипетии ее отношений с Декланом. Но тогда почему погибла Дженнифер Лексингтон, а не Айви? Возможно, Деклан убил Дженнифер потому, что она собиралась предать огласке правду о деятельности Деклана и он боялся лишиться своего бизнеса. А этот акт вандализма, имевший место в квартире Айви, вполне возможно, был просто местью женщины, которая поняла, что ее используют лишь ради денег, а любят совсем другую. Хотя та же самая оскорбленная женщина вполне могла и убить Дженнифер Лексингтон, чтобы загнать Деклана в ловушку.

Может быть. Очень много всяких «может быть». Чересчур много. И чересчур много всяких версий и сценариев.

Айви подняла с пола фотографию, на которой она была снята с сестрами. Осторожно вытащила ее из разломанной рамки – осколки стекла со звоном посыпались на пол. Чтобы дать Айви время немного прийти в себя, Гриффин оставил ее одну и прошел в спальню. Он прекрасно знал, что за картина сейчас предстанет перед его глазами. Простыни и покрывало на кровати будут искромсаны в клочья, а возможно, испачканы кровью свиньи.

Вот это да! Какая гадость! Теперь никаких сомнений – все это дело рук ревнивой любовницы. Сообщница Деклана просто сошла с ума. Возможно, Деклан признался ей в том, что он любит Айви, и женщина набросилась на него с кулаками. Скорее всего они даже подрались. Вполне вероятно, что Деклан был расстроен, зная, что Айви сейчас живет в квартире Гриффина и находится рядом с ним постоянно. Как бы то ни было, но Гриффин теперь понимал, что ему следовало искать двух людей – Деклана и его неизвестную любовницу.

Гриффин почувствовал, что Айви вошла в спальню. Он обернулся. Айви стояла у двери. Гриффин поразился тому, каким бледным было ее лицо. Казалось, еще немного, и она потеряет сознание. Айви медленно, словно через силу, прошла к туалетному столику. Закрыла лицо руками и заплакала. Опустилась на колени.

Гриффин подбежал к ней и положил руки ей на плечи.

– Что такое, Айви? Что с тобой?

Она заговорила не сразу:

– Знаешь, когда я впервые увидела отца, мне было семь. Можешь это себе представить? Тебе известно, что у тебя есть отец, но он почему-то не приходит к тебе. Мне было четыре, потом пять, потом шесть, и я все ждала его. А потом тебе говорят, что он мерзавец и что ему нет до тебя дела.

– Айви, мне так жаль… – прошептал Гриффин, гладя ее по волосам.

– А потом, когда мне было семь, мы наконец с ним встретились. Он забрал меня и моих сестер с собой в Мэн. Там мы должны были провести две недели летних каникул. В первый же день нашего пребывания в его доме отец показал нам большую морскую раковину и сказал, что она всегда напоминала ему о нашем существовании. Я еще, помнится, тогда удивилась и подумала, как эта раковина могла напоминать ему обо мне, если он никогда в жизни меня не видел. Потом я, конечно, вспомнила, что мать регулярно бомбила отца письмами с моими фотографиями. Она довольно часто писала ему. Отец взял мою руку и вложил мне в ладонь эту раковину. Не знаю, почему он выбрал именно меня, а не кого-то из моих сестер… Он сказал: «Я даю ее тебе, потому что в этой раковине поет океан, а ты сможешь услышать это лучше других». – Айви пожала плечами: – Тогда я не поняла, что имел в виду отец, но не стала задавать ему никаких вопросов. У меня всегда было ощущение, что придет время, когда я обязательно догадаюсь, что именно он хотел сказать мне. В двенадцать лет я стала говорить себе, что, прикладывая раковину к уху, я всегда буду чувствовать любовь отца. Этот поющий океан скажет мне то, что не смог сказать отец. – Айви посмотрела на Гриффина. В ее глазах дрожали слезы. – Глупо, правда?

– Вовсе нет, Айви, – сказал Гриффин. – И я думаю, что ты была права.

– Это единственная вещь, которую он подарил мне.

Гриффин почувствовал, как сжалось его сердце.

– И эта раковина тоже разбита?

Айви покачала головой и улыбнулась сквозь слезы:

– Как ни странно, но это, похоже, единственная вещь в доме, которая не пострадала. А это самое дорогое, что у меня есть.

Гриффин посмотрел на большую бело-розовую раковину, лежащую на туалетном столике.

– Кто из твоих родных и друзей знает, что эта раковина значит для тебя?

– Мои сестры. Отец позже и им подарил такие же. Еще очень давно я рассказала об этом Аланне. И Деклану, разумеется. Еще я часто писала об этой раковине в своем дневнике. Последний раз я писала о ней ночью перед своей свадьбой.

– Думаю, надо найти этот дневник, – сказал Гриффин, но у него было предчувствие, что дневника Айви в доме уже нет.

Все ящики письменного стола были выдвинуты, их содержимое валялось тут же на полу. Айви окинула взглядом свои разорванные тетради, сломанные ручки, рассыпавшиеся веером книжные листы и покачала головой:

– Его тут нет.

– Думаю, его украли еще до этого погрома, – сказал Гриффин. – Скорее всего его унес тот человек, который оставил надпись на твоем зеркале. Но я не могу сказать, сделал ли это Деклан или его сообщница. Впрочем, вполне возможно, что они побывали тут вместе.

– Айви!

Гриффин обернулся и увидел вбегающую в спальню Аланну. На ее глазах блестели слезы.

– Какой ужас! – воскликнула она, обнимая Айви. – Я возвращалась сейчас в участок. Мне нужно срочно написать отчет. Еду и вдруг вижу, что у Айви входная дверь открыта. Разумеется, я сразу же остановилась и зашла в дом. Господи, что же здесь творится?!

Гриффин посмотрел на Аланну, обнимающую Айви. Почему он вдруг начал подозревать эту женщину? Она так искренне выражает свое сочувствие. Ничего подозрительного в ее поведении он не заметил. Возможно, ему показалось немного странным то обстоятельство, что в ту первую ночь Аланна как-то слишком неожиданно появилась у дома Айви. Что она тут делала? Инстинкт детектива постоянно напоминал Гриффину об этом эпизоде. Но объяснения Аланны были вполне разумными, и все выглядело правдоподобно, и все же что-то не давало Гриффину покоя.

– Я не хочу здесь оставаться, – сказала Айви. Она взяла раковину и положила ее в свою сумку.

– Айви, – послышался голос из гостиной. На пороге спальни возникла фигура в форме полицейского. Это был коллега Айви, офицер полиции из участка в Эпплвуде. – Айви, нам бы хотелось, чтобы ты ответила на некоторые вопросы. Не беспокойся, это всего лишь стандартная процедура, сама знаешь. А потом мы поможем тебе навести здесь порядок.

Айви послушно кивнула и на негнущихся ногах направилась в гостиную, где ее, как оказалось, уже поджидали несколько полицейских.

Аланна снова окинула взглядом спальню. На ее лице застыло выражение ужаса. Никаких признаков фальши, неестественности или вины.

– Офицер Мур, мне кажется, да я даже уверен в этом… – Гриффин сделал паузу и внимательно посмотрел на Аланну. – У Деклана есть сообщник. Вернее, сообщница. И эта женщина хорошо знает Айви. Нет ли у вас каких-то предположений, кто бы это мог быть? Кто бы мог вот так, скажем, подпасть под влияние Деклана? – Фарго продолжал наблюдать за Аланной. Если сообщница действительно Аланна, то она, возможно, выдаст себя чем-нибудь. А если это не Аланна, то не исключено, что она могла бы подкинуть какую-нибудь версию.

– Айви окружена хорошими людьми, – сказала Аланна. – И эти люди любят ее, они не способны на такую подлость. Может, это та, другая невеста Деклана?

– Возможно, – ответил Гриффин, обезоруженный прямым взглядом Аланны и не оставляющей сомнений твердостью в ее голосе. Либо она умеет лгать так же виртуозно, как и его братец, либо действительно чиста, сделал вывод Фарго. Он был разочарован тем, что его проницательность дала сбой и он ничуть не продвинулся в разрешении этой загадки.

И все же ему хотелось надеяться на лучшее. Ради Айви.

На следующее утро Айви стояла перед массивными дверьми адвокатской конторы на Манхэттене. Она потянула на себя блестящую ручку, открыла дверь и вошла в большой холл. Ее каблуки торопливо застучали по блестящему мраморному полу. Айви хорошо помнила тот день, когда они с Декланом пришли сюда к адвокату ее отца, чтобы получить письмо Уильяма. А сегодня, когда она станет читать письмо отца, рядом с ней будет находиться брат Деклана. Как странно.

Прошлой ночью она опять спала в объятиях Гриффина. Полностью одетая. Гриффин прекрасно понимал ее состояние. Он просто обнимал Айви своими большими руками, гладил ее по голове. И она уснула. А когда проснулась утром, то ее уже ждал завтрак и только что сваренный кофе.

Кажется, она уже начинает привыкать к этому. И ей нравится спать в объятиях Гриффина. Нравится чувствовать себя защищенной. Нравится, что для нее готовят завтрак. Такого в ее жизни никогда не было.

Гриффин понимал Айви. Понимал, какие чувства в ее душе вызывает эта обычная морская раковина, подаренная ей отцом, и почему эта вещь так дорога ей. Он почувствовал и то, что Айви вчера хотела поговорить о своем отце. Она хотела рассказать Гриффину о том, как она любила этого человека, который, похоже, совершенно не нуждался в любви своей дочери. Гриффин стал задавать ей вопросы, и Айви отвечала на них. Это ее утешало. Она рассказывала о летних каникулах, проведенных в Мэне, о том, как они с сестрами плавали на лодках. А потом Гриффин предложил Айви утром посетить адвоката Уильяма и наконец прочитать письмо отца.

Айви раньше думала, что в эту адвокатскую контору она пойдет одна, и визит этот заставлял ее волноваться. В большом сияющем здании конторы она чувствовала себя маленькой и неловкой. От смущения у нее даже дрожали руки. Но отец хотел, чтобы она получила его послание именно тут, у его адвоката. Возможно, Уильям думал, что эта обстановка и ощущение его присутствия где-то рядом заставят ее сделать правильный выбор, то есть тот, который сделал за нее он.

«Как хорошо, что со мной здесь Гриффин», – подумала Айви. Они вошли в лифт и стали подниматься. Гриффин молчал, и Айви была ему за это благодарна. Он всегда чувствовал, что ей было нужно. Он знал, когда лучше помолчать, когда надо оставить ее наедине со своими мыслями, а когда лучше заговорить.

– Он не понимает, что он потерял, – проговорила Айви. Она и сама удивилась, что высказала вслух свою мысль.

Гриффин посмотрел на небольшое табло над дверью лифта, где поочередно высвечивались номера этажей. Потом перевел взгляд на Айви.

– Я думаю, он понимает. Я уверен, он любил тебя, Айви.

Она прикусила губу.

– Я говорила не о себе, Гриффин.

На лице Гриффина мелькнуло удивление. Тогда что же имела в виду Айви?

– Я говорю о тебе, – сказала она. – У Деклана нет никаких моральных установок, он не различает добро и зло. Для него не существует ничего святого. Я бы, например, очень хотела иметь такого старшего брата, как ты. – Айви посмотрела ему в глаза и быстро проговорила: – Не думай, я не отношусь к тебе как к брату.

Сказав это, Айви почувствовала себя полной дурой. Она прикусила губу и отвернулась в сторону.

В темных глазах Гриффина появился мягкий свет.

– Спасибо.

Она снова посмотрела на него и почувствовала, что ее сердце вот-вот разорвется на тысячу мелких кусочков. К счастью, в эту минуту двери лифта открылись, и Айви не пришлось ничего говорить.

Айви и Гриффина сразу же проводили в приемную адвоката. Затем в смежный с приемной кабинет. Айви так нервничала, что, сидя в кресле, все время слегка постукивала по полу ногой. Гриффин же казался спокойным и уверенным в себе.

– Мисс Седжуик, – поприветствовал ее Эдвин Харрис, адвокат ее отца.

– Мистер Харрис, это детектив Гриффин Фарго из нью-йоркского отдела по расследованию убийств.

Адвокат пожал Гриффину руку.

– Мне очень жаль, мисс Седжуик, что все так вышло. Но вы ведь ознакомлены с волей вашего отца. Теперь завещание аннулировано и не имеет юридической силы, так как вы не вскрыли письмо в указанное время.

– Я понимаю это, – сказала Айви. – Но мне тем не менее все равно хотелось бы прочитать письмо. Я хочу знать, что там написано.

Что же все-таки в этом письме? Может, отец решил объяснить ей, почему она не должна выходить замуж за Деклана? Или, может, Уильям пишет ей, что она плохая дочь, потому что не выполнила волю отца?

– Но разве у вас нет этого письма? – удивился мистер Харрис, посмотрев на Айви поверх очков.

– К сожалению, нет. Его у меня украли, – сказала Айви и добавила: – Мой бывший жених.

Выражение лица адвоката по-прежнему оставалось бесстрастным.

– Что ж, понятно. Прошу, пройдите за мной.

Айви, сопровождаемую Гриффином, опять провели в маленькую комнату, посередине которой стоял стол и два стула. Мистер Харрис на минуту оставил своих посетителей одних, а затем снова появился уже с конвертом в руках.

– Это копия оригинала, который вы получили ранее. – Он кивнул и передал письмо Айви. Затем опять вышел из комнаты.

Айви быстро вскрыла конверт. На мгновение прижала его к груди.

– Сейчас все наконец будет ясно, – сказала она.

Дорогая Айви!

Деклан Маклейн недостоин тебя. Я ничего не могу тебе объяснить. Прими это как данность. Если ты все-таки выйдешь за него замуж, то знай – от меня ты не получишь ни цента.

С наилучшими пожеланиями, Уильям Седжуик.

С наилучшими пожеланиями? Айви скомкала письмо и бросила его на пол.

Гриффин поднял его и прочитал.

– Айви, ты в порядке?

– С наилучшими пожеланиями, – едко повторила Айви. – Что это еще, черт возьми, значит?

В дверь осторожно постучали, и затем в комнату вошел мистер Харрис.

– Мисс Седжуик, ваш отец просил меня передать вам еще одно письмо в том случае, если вы не выйдете замуж за мистера Маклейна. – Он вручил Айви один конверт и снова бесшумно удалился.

Айви посмотрела на Гриффина. Еще одно письмо? Что же там может быть? Она вскрыла конверт.

Дорогая Айви!

В том случае, если ты не выйдешь замуж за Деклана Маклейна, ты унаследуешь мой тайный дом развлечений на Манхэттене.

Возможно, тебе будет не по вкусу дух, витающий в этом здании, ведь я проводил там время с женщинами, но мне этот дом дорог, потому что для меня он символ любви. Той любви, которую я дарил женщинам и которую они дарили мне. Не моя вина, что семейная жизнь оказалась чужда мне по своей природе, что она никогда не привлекала меня. Но знай, что каждая из этих женщин была для меня единственной и каждую из них я любил, пусть и недолго.

Твой отец, Уильям Седжуик.

Тайный дом развлечений? Айви вдруг заметила, что в конверте лежит что-то еще. Она заглянула внутрь. Это оказался ключ. К ключу была привязана небольшая бумажная бирка с адресом.

Айви протянула письмо Гриффину.

– Первый раз слышу о существовании этого тайного дома.

– Думаю, что о нем не знал никто, за исключением адвоката твоего отца.

– И подружек отца, – заметила Айви.

– Предлагаю посетить это тайное убежище, – сказал Гриффин.

Очень скоро Айви поняла, почему отец называл этот дом тайным. Можно сказать, это был настоящий бункер. Снаружи здание имело респектабельный и элегантный вид. На его первом этаже располагался ювелирный магазин. Айви открыла ключом дверь, находившуюся справа от магазина. Потом еще две двери. И обнаружила спускающуюся вниз лестницу, которая упиралась в еще одну стальную дверь.

– Кажется, он собирался пережить тут третью мировую войну или нападение ревнивых мужей, – усмехнулась Айви, отпирая последнюю дверь.

Но на этом все сходство с бункером заканчивалось. Айви и Гриффин попали в царство роскоши, изобилия и излишеств. Хотя квартира оказалась небольшой – всего с одной спальней и двумя крошечными окошками где-то у поверхности земли, мимо которых то и дело мелькали ноги, по богатству убранства и меблировки она ничуть не уступала дворцу какого-нибудь восточного шейха.

В центре гостиной стоял большой диван кремового цвета с откидными подушками. Толстый, шерстяной и, похоже, очень дорогой ковер укрывал почти весь пол в комнате. Напротив дивана на стене висел телевизор с пятидесяти– или шестидесятидюймовым плоским экраном. На античном письменном столе стоял компьютер. Стены комнаты были выкрашены в розово-оранжевый цвет, который всегда очень нравился Айви. И еще в гостиной висели картины и было довольно много скульптур.

Кухня тоже являла собой средоточие роскоши и современных технологий. А в холодильнике Айви обнаружила внушительные запасы свежих продуктов, которых хватило бы как минимум на неделю. Там было даже пакетов десять молока. Адвокат Уильяма объяснил Айви, что ее отец распорядился принести сюда продукты в том случае, если Айви не выйдет замуж и получит конверт с ключом от «дома развлечений».

– А если бы я вышла замуж за Деклана? – поинтересовалась она у мистера Харриса.

– Эту квартиру передали бы кому-нибудь еще, – был ответ.

– Отсюда и в Интернет можно выйти, – радостно объявил Гриффин. – Знаешь, – вдруг сказал он и посмотрел на Айви, – а ведь это идеальное место для того, чтобы «лечь на дно». А так как тут есть Интернет, мы можем продолжить наше расследование.

Айви вернулась в гостиную и села на диван, который оказался удивительно мягким.

– Меня просто тошнит при мысли о том, как Деклан поступал с ничего не подозревающими женщинами. Опутывал их паутиной своей гнусной, циничной лжи для того, чтобы выпотрошить их душу. Но как можно вот так целенаправленно причинять зло людям? Женщинам, которые любили его, с которыми он был близок…

Айви почувствовала, что ее щеки горят. Она не хотела акцентировать внимание Гриффина на том факте, что и она была близка с Декланом, но это вышло как-то само собой. Айви посмотрела на детектива.

Если ему этот разговор и был неприятен, он не подавал виду. Выражение лица Гриффина по-прежнему оставалось спокойным и даже, пожалуй, бесстрастным.

– Охота на богатых женщин – это его способ выживания. Вернее, именно так он хотел выживать. Другие способы выживания были для него неприемлемы. И сейчас он и сам должен «залечь на дно». Если мы выйдем на его сообщницу, мы найдем и Деклана. А пока давай изучим список женщин, который ты составила в участке. Мы найдем Деклана, не сомневайся.

Айви кивнула.

– Интересно, сколько всего одиноких богатых женщин в Нью-Йорке? С этим нам придется повозиться. – Она глубоко вздохнула. – Слава Богу, у нас целый холодильник еды.

– Хочешь начать работать прямо сейчас? Или тебе нужно время, чтобы прийти в себя?

– Я готова приступить к работе, – сказала Айви, бросив благодарный взгляд на Фарго. Он все-таки очень хорошо ее понимал. И заботился о ней.

Через два часа к списку Айви было добавлено еще около пятидесяти фамилий. Они начали с Лексингтонов, Фрозье, Седжуиков и закончили их родственниками и знакомыми, с которыми те поддерживали отношения и встречались на всякого рода вечеринках, презентациях и увеселительных мероприятиях. Потом из этого списка Айви и Гриффин выбрали фамилии тех женщин, которые никогда не были замужем, и тех, которые были уже вдовами. После этого Гриффин принялся рассуждать о том, что мог бы предпринять в сложившейся обстановке Деклан. А предпринять он мог сейчас только одно – снова познакомиться с какой-нибудь богатой женщиной, которая могла бы на время укрыть его. Для этого ему желательно было бы перекрасить волосы, сменить имидж, купить одежду какого-нибудь другого стиля и явиться на очередную вечеринку. Так как Деклан давно занимается своим бизнесом, он прекрасно знает, куда ему идти и с кем сводить знакомство. Таким образом, у него снова появляется возможность стать тем, кем он хочет. А хочет он только одного – стать мужем сразу нескольких богатых женщин.

Но на этот раз Деклан не мог позволить себе роскошь ждать, когда у его очередной невесты умрет богатый папочка.

– Итак, у нас в списке осталось двадцать человек, – сказала Айви и покрутила головой. Когда она долго сидела в неподвижной позе, у нее всегда затекала шея. – С кого начнем? И потом, как мы установим, что кто-то из этих женщин был связан с Декланом? Ведь он всегда всем представлялся под разными именами.

– Все не так сложно. – Гриффин улыбнулся и постучал ручкой по только что отпечатанному списку предполагаемых жертв Деклана. – Старый трюк. Мы позвоним этим женщинам по телефону и представимся журналистами, которые собирают материал о том, как в наши дни проходят свадьбы богатых и знаменитых. Те, кто собирается выходить замуж, сразу же попадутся на наш крючок и снабдят нас нужными деталями. И вот тогда-то мы осторожно и подбросим им свои вопросы. Думаю, этот список сильно уменьшится после того, как мы обзвоним всех. А тех, кто собирается выходить замуж, мы возьмем на заметку и дальше будем изучать более пристально. Возможно, кто-то из этих женщин даже назовет имя своего жениха. И не исключено, что его инициалы окажутся Д.М.

Айви глубоко вздохнула:

– И тогда эта женщина выведет нас на Деклана.

– Она выведет на него меня. Ты должна держаться в стороне. Не забывай, что для тебя это опасно.

Да, конечно, Гриффин прав, подумала Айви и кивнула. Затем встала и потянулась.

– Надо немного передохнуть. Как насчет ленча?

– А ты умеешь готовить? – спросил он, и в его глазах промелькнули озорные огоньки.

– Ну, не так хорошо, как ты. Но бутерброд с тунцом и с португальским сыром – я видела его в холодильнике – уж точно смогу соорудить.

– Звучит обнадеживающе, – сказал Гриффин и снова пробежал глазами свои записи.

Айви отправилась на кухню и вдруг поняла, что тихо напевает какой-то мотивчик. Да, такое с ней нечасто случалось. Похоже, здесь, в этом «доме развлечений», она чувствует себя чрезвычайно комфортно. «Это потому, что я тут в безопасности, – сказала себе Айви. – И потому что со мной Гриффин». Да и в конце концов, отец не лишил ее наследства. Впрочем, если бы Уильям оставил ей на память о себе всего лишь еще одну раковину или сочиненное им стихотворение, она тоже была бы довольна. Самым дорогим в этой квартире для Айви было то, что она – подарок ее отца. Айви почти физически ощущала здесь присутствие Уильяма, и от этого у нее теплело в груди. То, что он не смог сделать для нее при жизни, он сделал после смерти. Уильям подарил ей этот «дом развлечений», потому что он был счастлив здесь и хотел теперь разделить это счастье с ней. Может, это все выглядело несколько необычно и даже экстравагантно, но таков был Уильям.

И еще Айви вдруг стало весело оттого, что они с Гриффином придумали план. От этого у нее появилось ощущение, что ситуация находится под контролем.

Айви с увлечением принялась делать сандвичи. Кроме тунца и сыра, она положила в них листья салата, кружочки огурцов и ломтики помидоров. Тот, кто покупал съестные припасы для «дома развлечений», знал толк в продуктах.

Она разложила сандвичи по тарелкам и отнесла их на обеденный стол. В стоявшей посередине стола небольшой голубой вазочке Айви вдруг заметила букетик маргариток, ее любимых цветов. Совпадение? Вряд ли, сказала себе Айви и улыбнулась.

– Я очень стараюсь не представлять себе в этой квартире Уильяма Седжуика с какой-нибудь его очередной любовницей. – Она поставила на стол графин с холодным чаем. – Они ведь сидели за этим самым столом и, как и мы, ели сандвичи.

Гриффин сел за стол.

– Мне тоже кое-что известно о плотских развлечениях моего отца. Это отвратительно. Я не представляю себе, как это можно – сначала полюбить женщину, жениться на ней, а потом обмануть ее.

Айви улыбнулась:

– Я тоже не понимаю этого. Но твой брат, похоже, очень хорошо представляет себе это.

– И как у него на все хватает энергии и душевных сил? – усмехнулся Гриффин. – Только подумай – помнить, что и кому ты говорил, постоянно иметь дело с тремя невестами, общаться с их родителями, со всеми их друзьями!

Айви кивнула:

– Просто фантастика. Но ты знаешь, Деклан никогда не давал мне повода хоть в чем-то его заподозрить. Может, это потому, что мы в общем-то не так часто и встречались? А еще потому, что я старалась никогда не задавать ему лишних вопросов.

– Ты говорила, что, встретив Деклана, впервые узнала, что такое настоящая любовь.

Айви вспыхнула:

– Может быть, если бы я была опытней в таких делах, я сразу бы заметила странности в его поведении.

– Но и две другие женщины тоже не замечали ничего подозрительного в том, как он вел себя, – напомнил Гриффин.

Похоже, что это так. И все-таки никто не знает, как все было на самом деле. Может, Дженнифер и раньше ссорилась с Декланом из-за того, что он внезапно исчезал из дома или где-то задерживался допоздна. Хотя скорее всего она думала, что Деклан иногда оставался ночевать в больнице после тяжелого дежурства. Лаура тоже верила подобным россказням. Видимо, Деклан и в самом деле был непревзойденным лгуном. Настоящим виртуозом своего дела.

Гриффин откусил большой кусок от своего сандвича.

– Ум-м-м… Восхитительно. Оказывается, ты умеешь готовить.

– Я умею правильно подбирать ингредиенты. В нужных пропорциях. Это мой секрет, – сказала Айви и положила свой сандвич на тарелку. У нее вдруг почему-то пропал аппетит. – Гриффин, наверное, ты считаешь меня полной идиоткой.

– Айви, что ты такое говоришь? Ты просто влюбилась в Деклана. И в этом нет ничего удивительного. Он действительно может быть невероятно очаровательным и притягательным. В свое время он увел у меня не одну девчонку, я рассказывал тебе.

«Он увел у тебя девушку, которая для тебя мною значила, – проговорила про себя Айви. – И это ранило тебя».

– Ты ненавидишь его? – спросила Айви, глядя прямо в глаза Гриффину.

– Я ненавижу то, что он делает людям. То, что он сделал с Дженнифер Лексингтон. Я ненавижу то, как он поступил с тобой.

Айви удовлетворенно кивнула:

– Полностью согласна с тобой.

Гриффин протянул ей через стол руку. Ладонью вверх. И Айви вложила в эту большую ладонь свою руку. Какими бы ни стали их взаимоотношения после окончания расследования, Айви твердо знала одно – Гриффин ее друг.

И она уже успела полюбить его.

Айви выпрямилась и осторожно высвободила свою руку из ладони Гриффина. Кажется, она действительно любит его. И совсем не как друга. Это столь неожиданно и не к месту возникшее чувство пугало ее.

«Я люблю тебя», – говорили ее глаза. И скорее всего Гриффин прочитал это молчаливое послание, ведь он так хорошо умел разбираться в людях. И так хорошо разгадывал их мысли.

А может, она и ошибается насчет его таланта разгадывать чужие мысли. Гриффин с аппетитом продолжал жевать свой сандвич. Покончив с сандвичем, приступил к пирожку с шоколадной начинкой – эти пирожки Айви обнаружила в холодильнике и разогрела в микроволновке. А затем Гриффин снова углубился в чтение своих записей.

– Я хочу получше разглядеть это гнездышко Уильяма, – сказала Айви.

Он кивнул, не отрывая глаз от своего блокнота, и Айви вышла в коридор, а затем направилась в спальню. Эта комната оказалась на удивление просторной и очень красиво декорированной. Без сомнения, спальня предназначалась для женщины. Стены были выкрашены в нежно-розовый цвет. Посередине стояла большая кровать из темного дерева с четырьмя столбиками, которые поддерживали розово-белый балдахин. Каждый из столбиков был украшен изящными бутонами роз. С балдахина спускалась белая муслиновая кисея. Кровать была застелена пушистым розовым покрывалом, поверх которого лежала целая россыпь мягких подушек. Рядом с кроватью на небольшом столике стояли фотографии Айви. Айви в детстве, Айви подросток, Айви – молодая женщина. Интересно, эти фотографии стояли здесь при жизни отца, или их принесли сюда после его смерти, спросила себя Айви. Но как бы то ни было, ей было приятно, что эти снимки находились здесь. В спальню вошел Гриффин.

– Симпатичная комнатка. Только сильно сомневаюсь, что она выглядела именно так в то время, когда сюда наведывался Уильям.

– А зачем ему было менять здесь что-то? Ведь он даже не знал, выйду я замуж за Деклана или нет, – сказала Айви.

– Он надеялся на лучшее.

– Нет, он не думал, что я последую его совету. Я собиралась выйти замуж за Деклана. И я бы сделала это, если б не ты…

– И все же ты не вышла за него замуж. Еще несколько секунд, и ты стала бы его женой. Но похоже, Вселенная присматривает за тобой. Ты небезразлична Космосу.

Айви улыбнулась:

– Позволю себе быть самонадеянной и поверю в это. – Она подошла к столику с фотографиями: – Хочешь посмотреть, каким лопушком я была в четырнадцать лет?

Гриффин рассмеялся и взял протянутый ему Айви снимок. Его пальцы скользнули по ее лицу, лицу девочки-подростка.

– Ты и тогда была такая же красивая, как сейчас.

– О, большое спасибо, – со смехом проговорила она.

– Я действительно так считаю, Айви. Ты очень красивая.

Она заглянула в его глаза. Нет, Гриффин не шутил. Он поставил фотографию на столик и прикоснулся пальцами к подбородку Айви. Потом поцеловал ее в губы. Она обняла его за шею, и Гриффин притянул ее ближе к себе. Прижался к ней всем телом.

А потом положил Айви на розовую кровать и стал покрывать поцелуями ее губы, щеки и шею.

– Я хочу тебя, – прошептала она.

Гриффин стал неторопливо расстегивать пуговицы на ее рубашке. Он не спешил, потому что хотел насладиться каждым мгновением своей близости с Айви. Под рубашкой на ней оказался только лифчик. На этот раз бледно-желтый с тонкой кружевной каймой. От одного лишь взгляда на ее тело Гриффина начала бить легкая дрожь. Из его горла вырвался сдавленный стон. Он неловко кашлянул, пытаясь скрыть свое волнение.

Он снял с нее рубашку. Затем лифчик и на мгновение прижал его к лицу, вдохнул едва уловимый аромат ее духов. Гриффин наклонился к Айви и стал водить рукой по ее груди. Кожа его руки казалась ему грубой в сравнении с той бело-розовой поверхностью, которую он ласкал. Под этим полупрозрачным шелком голубели тоненькие нити вен. От переполнявшей его нежности у Гриффина вдруг перехватило дыхание. Он хотел, чтобы каждое мгновение этой близости навсегда запечатлелось в его памяти. Что бы ни произошло с ними потом, он хотел помнить это.

Гриффин прикоснулся языком к ее соску, потом поднял голову и посмотрел ей в лицо. Глаза Айви были плотно закрыты, ее губы то ли улыбались, то ли кривились от подступающего плача. Айви была напряжена, как струна, но она ждала его прикосновений. Его теплые губы снова накрыли ее сосок.

Затем он потянул вниз ее трусики, такие же бледно-желтые с кружевной каймой, как и лифчик. Маленькая полоска ткани, скручиваясь, поползла вниз, соскользнула с ног и полетела куда-то в сторону. Гриффин быстро разделся и лег сверху на Айви. С жадностью прижался губами к ее рту, словно эта нежная мякоть была источником, который наполнял его силой, вливал в него саму жизнь.

Айви обняла Гриффина за плечи и заставила его перекатиться на спину. Теперь она лежала на нем. Смотрела на него и улыбалась. Ее губы прижались к его груди, потом она стала целовать его живот, тонкую темную полоску, бегущую от пупка вниз.

Когда губы Айви обхватили его пенис, а ее язык стал неторопливо двигаться вверх и вниз, Гриффин, не выдержав этой пытки, застонал.

– Айви, – тихо прошептал он, – Айви…

Все закончилось гораздо раньше, чем она ожидала. Потом Айви снова стала целовать его живот и грудь, и, когда ее губы добрались до его рта, Гриффин открыл глаза. Затем быстро перевернул Айви на спину. Теперь он ласкал ее тело, его язык скользил по этой мягкой белой поверхности, исследовал все выпуклости и впадинки.

Он целовал ее грудь, его язык играл то с одним ее соском, то с другим, а его пальцы гладили ее между ног. Потом Гриффин стал ласкать ее влажную нежную плоть языком. Айви застонала, и через несколько мгновений по ее телу пробежала судорога. Она вскрикнула, ее дыхание сделалось быстрым и порывистым.

Гриффин улыбнулся и снова стал целовать ее грудь. Потом губы.

– Гриффин, теперь моя очередь, – с трудом проговорила она. – Теперь я хочу сделать тебе…

Их взгляды встретились, и он вошел в нее. Сначала он двигался медленно и осторожно. Ее голубые глаза по-прежнему были устремлены на него. Потом Гриффин стал двигаться быстрее, и она слегка приподнялась ему навстречу. Закрыла глаза и застонала от удовольствия.

Его толчки становились сильнее, пальцы впились в ее бедра. Айви стала двигаться в том же ритме. И наконец все было кончено. Тело Гриффина вздрогнуло, он тихо вскрикнул и рухнул на Айви. Они лежали молча, не шевелясь. Тишину нарушало только их дыхание. Гриффин накрыл руку Айви своей ладонью.

– Что я буду делать с этим «домом развлечений»? – улыбаясь, спросила она.

– Мне кажется, мы используем его по назначению. – Гриффин лег рядом с Айви и посмотрел ей в лицо.

Она засмеялась, ее пальцы сжали его руку. Ей совсем не хотелось, чтобы Гриффин сейчас вставал. Не хотелось снова возвращаться к расследованию.

– Я очень рад, что твоя ракушка уцелела, – тихо, почти шепотом, проговорил Гриффин. – Я никогда не был близок со своим отцом, а в последнее время и вовсе растерял остатки уважения к нему, но ведь все-таки это мой отец. У меня есть несколько его вещей. Эти вещи что-то значили для него, и я, глядя на них или держа их в своих руках, всегда ощущаю, что между мной и отцом устанавливается незримая связь. Поэтому я хорошо понимаю, что значит для тебя эта раковина.

Айви почувствовала, как у нее что-то сжалось в груди, а к горлу подступил ком. Сейчас ей казалось, что она полюбила этого мужчину в ту самую минуту, когда увидела. Но поняла она это позже – когда они занимались любовью.

– Да, я понимаю. Эти вещи – они для тебя словно живые. Они – посредники между тобой и отцом. От этих вещей исходит тепло его рук…

Гриффин кивнул, а потом сжал ее руку. Закрыл глаза. Айви вдруг поняла, что обо всем этом Гриффин нечасто говорит с кем-либо. Джоуи он ничего такого скорее всего не рассказывал. Да Джоуи ничего бы и не понял, ведь он еще подросток, почти ребенок, который к тому же нуждался в Гриффине, в его руководстве, который видел в нем опору. А потому Гриффин не мог в глазах Джоуи выглядеть слабым и сентиментальным. Впрочем – и Айви была уверена в этом – Гриффин тоже нуждался в Джоуи.

Айви закрыла глаза, потому что только так она переставала смотреть на Гриффина. «Я люблю тебя, я люблю тебя», – шептала она про себя.

Потом зевнула и прижалась к нему. Она отчетливо слышала биение его большого сердца. Это действовало на нее успокаивающе, и Айви погрузилась в сон.