Лунная соната

Глава 26

Зал «Эклиптика», несмотря на то что симпозиум «Контакт без контакта» официально завершился, снова готовился принимать гостей, среди которых числились и недавние делегаты, и селениты, принимавшие активное участие в расследовании нашумевшего дела Сирилла Белла.

Свет был притушен. Мягко освещалась лишь центральная часть, где сейчас установили большой круглый стол в форме буквы «О», за которым могли расположиться человек двадцать. В центре поставили прожекторный гологравизор, настраиваемый на одновременный просмотр разных программ тридцатью зрителями под любыми углами в индивидуальном режиме.

В помещении два дроида, поставив на стол десятка два бутылок с минеральной водой и соками, принялись расставлять стулья по периметру стола, за которым сидел Сноу и Блумберг. Агент собирался с мыслями перед тем, как начать разговор с действующими лицами этой «Лунной сонаты», как про себя назвал это дело Ричи. Разговор предстоял непростой, потому что несколько кусочков калейдоскопа еще не нашли своих мест в общей мозаике. Общая картина преступления была ясна, но вот мотивы, которые двигали Мюрреем и двойником Фу Тинпена, оставались непонятными. Сноу очень рассчитывал на то, что интуиция его не подведет и ему удастся так построить беседу, что недостающие детали всплывут на поверхность.

Раздался негромкий шум, и Ричард поднял голову. Один из дроидов неловко схватил стул своим манипулятором, не удержал и уронил.

— Извините, — направив на Ричарда красноватый телеобъектив, проскрипел дроид и аккуратно поставил стул на место.

Открылись двери, и в зал вошли несколько человек. Один из дроидов подлетел к гологравизору, и на столе, напротив каждого стула, засветилась табличка с фамилией приглашенного на необычное мероприятие. Вошедшие стали рассаживаться. Появились еще приглашенные.

Последним зашел Дон Кимура и встал у стола рядом со своей табличкой.

— Уважаемые дамы и… — Он осекся, осознав, что в зале находятся только мужчины. — Уважаемые господа, благодарю вас всех за согласие принять участие в небольшом, но очень важном для нас разговоре, который, я надеюсь, не займет много времени и будет к тому же вам интересен как непосредственным свидетелям и участникам разыгравшихся на базе событий. Я посчитал возможным провести это совещание, потому что оно может помочь нам расставить окончательные точки в деле убийства профессора Сирилла Белла.

При этих словах за столом прошелестели тихие голоса.

— Да, господа, убийства. Это непреложный, доказанный факт. Для начала я хотел, чтобы господин Сноу вкратце рассказал нам о том, как велось расследование. Но прежде чем дать ему слово, я попросил бы каждого иметь в виду, что всё, что здесь будет сказано, относится к секретным сведениям и разглашению не подлежит. Я не требую никаких расписок, мне будет достаточно вашего устного согласия. Надеюсь, возражений не будет? Вот и отлично. Прошу вас, Сноу.

Директор сел и жестом остановил готового подняться Ричарда. Агент оглядел присутствующих и начал говорить:

— Добрый день. Представляться мне необходимости нет, поэтому сразу перейду к делу.

— В ночь с девятнадцатого на двадцатое июня при выходе на поверхность погиб профессор Сирилл Белл. Смерть, согласно заключению доктора МакГрэгора, наступила в результате баротравмы, которая произошла из-за разгерметизации скафандра профессора. Сначала, изучив характер повреждений шлема, мы подумали, что речь идет о несчастном случае — исключительно редком факте попадания микрометеорита прямо в голову человека. Для вашего сведения сообщаю, что за всю историю человечества зафиксировано два случая попадания метеоритов в людей. Так что эта версия, хоть и была кем-то озвучена еще до начала расследования, выглядела, мягко говоря, сомнительно, учитывая теорию вероятности. Получалось, что несчастному профессору выпал один шанс из сорока миллиардов, с учетом всех людей, когда-либо проживавших на Земле.[25] Такое «везение» показалось и мне, и моим коллегам удивительным, и мы решили проверить и другие версии, в частности, умышленное убийство.

По залу опять пошел легкий шумок.

— Но даже если бы мы не поставили перед собой подобной задачи, такой вывод нам пришлось бы сделать всё равно под давлением многих факторов и событий. Вот смотрите, на видеокамере скафандра запечатлена неприятная сцена смерти Белла практически его же глазами.

Центральный гологравизор прокрутил страшноватенькие кадры. Никто не проронил ни слова. Когда демонстрация закончилась, все вновь внимательно смотрели на Сноу. Он откашлялся и продолжил.

— Вы наверняка обратили внимание на то, что в последний момент профессор обернулся и именно в это мгновение получил смертельный удар. Потом вы должны были заметить, что когда Белл уже был мертв, кто-то пошевелил тело. Прошу запомнить это. Дальше. Мы просмотрели запись видеокамеры в шлюзе номер три. Смотрите и вы. Теперь понятно, за профессором кто-то вышел и этот кто-то очень не хотел, чтобы его видели. Но удивительное заключается не в этом, а в том, что недавно установленная видеокамера снаружи должна была запечатлеть момент убийства. Мы собрались просмотреть эту запись, но буквально за несколько минут до этого кто-то выкрал управляющий модуль вместе с памятью. Что удивительно, так это то, что с учетом расстояния между камерой и местом происшествия и ее оптических характеристик мы, честно говоря, не очень рассчитывали получить четкое изображение, которое позволило бы нам вычислить убийцу. Вряд ли мы бы смогли рассмотреть номер на скафандре преступника. Но это должен был знать и убийца, и вполне мог бы не беспокоиться по поводу записи. Но нет! Он, рискуя попасться, выкрал запись под самым нашим носом. Значит, по его мнению, мы могли увидеть на записи нечто такое, что напрямую или косвенно выдавало злодея. Прошу вас это тоже запомнить.

— Дальше. Мы вас всех допрашивали… э-э-э, опрашивали, некоторых по нескольку раз. Допросили и стажера-диспетчера Ивана Басова, впервые заступившего на дежурство в ту ночь. Через некоторое время он связался с нами и сказал, что вспомнил кое-что, касающееся изображения с наружной видеокамеры — во время дежурства монитор находится в поле зрения диспетчера. Я верно говорю? — Последнее адресовалось Рику Дорнбозу.

Старший диспетчер молча кивнул.

— Хорошо. Так вот. Мы договорились о встрече, но Иван на нее не пришел. Сработано четко и жестко: вернувшийся из «Воздушной пещеры» Басов встречен убийцей у шлюза и получил роковой удар ледорубом по стеклу шлема. Стажер хорошо знал убийцу и вполне ему доверял, потому и подпустил близко, перешел по просьбе того на индивидуальную волну в радиообщении и не оказал никакого сопротивления, видимо никак не ожидая нападения. Он позволил завлечь себя в плохоосвещенный сектор и был убит. Видеокамеру внутри шлюза закрыли каучуковой заглушкой, она нам тоже не помогла. Но закралась одна мысль: а как убийца узнал о том, что мы собираемся просмотреть запись с внешней камеры, и что несчастный Басов хочет нам сообщить важную информацию? Мы раскинули мозгами, посоветовались и решили, что противник внедрил в оптико-молекулярную схему связи своего «жучка». Впоследствии мы его действительно нашли, вернее, инженер Джо Смит обнаружил.

Сноу слегка кивнул инженеру, и тот гордо завертел лысоватой головой. Некоторые лица повернулись в его сторону. Увидев это, Смит привстал и наметил поклон. Ричард едва заметно улыбнулся и продолжил:

— Теперь дальше. Допрашивая… или беседуя, выбирайте, что вам больше нравится, со многими из вас, мы выяснили несколько принципиальных моментов. Первое: идеи и гипотезы Сирилла Белла вызывали, мягко говоря, неоднозначную реакцию его коллег по научному цеху. Некоторые осторожно поддерживали или, правильнее, не критиковали его идею «контакта без контакта», другие категорически отвергали ее. Одно ясно — равнодушных во время обсуждения его теорий не наблюдалось. Второе: топоскоп. Несмотря на то что почти все из участников симпозиума, кто попал в сферу нашего внимания, отрицали возможность реального существования действующего образца прибора, у нас с капитаном Хэлвудом сложилось стойкое убеждение, что некоторые делегаты в той, или иной степени кривят душой.

Сноу увидел поднятую руку:

— Да, господин Вердей, у вас вопрос? Прошу!

Плешивый француз снял очки, прищурился и заговорил:

— Вот скажите нам, господин Сноу, по какому такому принципу вы отобрали меня, профессоров Лосева, Моралеса, Нортропа и некоторых других и совсем проигнорировали своим вниманием профессора Рейтмана, доктора Семенова, Сингха, Курбеля, которые не только не питали дружеских чувств к профессору Беллу, но и открыто враждовали с ним? Как-то несправедливо получается — одних допрашивают, подозревают, а других вроде как и не было тут вовсе. — Вердей развел руками и оглядел присутствующих, словно ища поддержки своим словам.

— Действительно, — хрюкнул толстяк Лосев.

Но никто больше его не поддержал. По крайней мере, явно. Остальные предпочли промолчать. Сноу про себя усмехнулся, но внешне вполне серьезно ответил:

— Месье Вердей, еще раз прошу извинить нас за доставленные всем вам неудобства, но уверяю вас, на то были веские основания. Дело в том, что те, кого вы изволили упомянуть, прибыли на лунную базу «Скотт» уже после того, как произошло убийство. А те, кого мы… с кем мы беседовали, то есть вы, уже находились на базе. Вот, собственно, и вся логика.

— Хороша логика — допрашивают, кого хотят, а другие… — скорее для себя, чем к кому-то конкретно тихо проговорил Вердей. — А потом отвечай на всякие дурацкие вопросы…

Сноу вдруг понял, что француз говорит всё это не из-за своей вредности, а потому что ему пришлось отбиваться от язвительных реплик и двусмысленных замечаний «доброжелательной» научной братии.

«Ну и порядочки у этих астрономов!» — удивился про себя Ричард, а вслух сказал:

— Завтра же КОНОКОМ выступит с официальным заявлением, в котором вам и другим невольным участникам дела будет выражена благодарность за неоценимую помощь в расследовании. — Сноу бросил взгляд на директора, но тот сидел с каменным лицом. — Уверен, что это заставит прикусить языки любителей поёрничать.

— Ну тогда что ж, ладно… — примирительно проворчал Вердей. — Конечно, почему не помочь?

Сноу несколько секунд помолчал, не зная, скажет ли еще что-нибудь француз или нет. Но тот угомонился, и Ричард продолжил:

— И вот во время наших, э-э-э… бесед, а также по мере продвижения расследования, стали выясняться некоторые вещи, которые, каждая сама по себе, вроде бы ничего не значили, а вместе складывались в нагромождение маловразумительных, плохо коммуникующихся между собой фактов. Поэтому мы с капитаном Хэлвудом решили построить четкую, желательно поминутную, модель событий той ночи. Итак. Сначала девятнадцатое июня. Поясню, этот день нам интересен по нескольким причинам. В этот день с десяти утра до восемнадцати вечера прибыли первые делегаты симпозиума. А именно. Оливье Вердей, Ганс Мюллер и Сергей Лосев прилетели рейсом с Земли в десять часов. В тринадцать часов прилетели Энтони Прайс и Энрико Моралес, в семнадцать — Тимо Пелтонен, Фу Тинпен и Сирилл Белл, и, наконец, в восемнадцать часов прилетел последний на тот день делегат — Уэйн Нортроп. Вердей, Лосев, Мюллер, Белл, Моралес и Нортроп разместились в «Хилтоне», Пелтонен, Прайс и Тинпен — в «гостинице „Сателлит“» на станции «Армстронг». Попал в поле нашего зрения и директор обсерватории «Око Вселенной» Кент Мюллер, тоже являвшийся делегатом симпозиума.

Ричард сделал паузу и окинул взглядом присутствующих. Большинство внимательно смотрели на него. Он продолжил:

— Теперь нам предстояло составить график, кто и как провел этот вечер на Луне в часы, совпадающие или близкие к убийству. Картина у нас получилась следующая. Вердей, Лосев и Моралес с девяти часов вечера и до четырех утра играют в покер в номере профессора Вердея и не покидают его до конца игры. Дежурный дроид гостиницы не зафиксировал выхода никого из них в это время.

— А вы, конечно, нас подозревали, детектив? — ворчливо пробурчал Лосев.

— Я обязан был подозревать всех, извините. Но вы трое — да, почти сразу выпали из списка подозреваемых…

— Слава богу, а то уж я и вещи собирать начал…

Сноу никак не отреагировал на очередную реплику русского и продолжил:

— Уэйн Нортроп в девятнадцать часов отбывает вместе с планетологами-ремонтниками и дежурным сменным инженером на «Разрез Готлиба» и почти всю ночь проводит в астролаборатории «Вега», изучая материалы, полученные в результате заказанных им наблюдений. Возвращается на базу утром. Кстати, в наше поле зрения попали и четверо ремонтников, которые вернулись на базу впритык ко времени убийства. Мы проверили их и выяснили, что они не могли физически быть причастны к убийству, так как вернулись на базу в двадцать три пятьдесят, пройдя через грузовой лифт, и зашли в жилую зону в ноль ноль пять, то есть за три минуты до происшествия. Судя по всему, в тот момент, когда они подходили к жилой зоне, преступник теоретически мог попасться им на глаза в коридоре, спеша к шлюзу номер три. Но этого не произошло. Они разминулись. Таким образом, мы вычеркнули из списка подозреваемых в свершении преступления и господина Нортропа. Но речь о нем еще пойдет немного в другом контексте.

Раздался мягкий металлический звук. Нортроп наклонился и поднял упавшую трость:

— Извините…

Взоры всех обратились на него, и канадец стащил с головы берет и стал нервно мять его в руках. Ричард тоже задержал на нем взгляд. Но спустя секунду продолжил:

— Следующий у нас Ганс Мюллер, один из друзей Сирилла Белла.

— Это, господин Сноу, сильное преувеличение, — не поднимая головы откомментировал Мюллер, специально прилетевший с Земли, чтобы присутствовать на встрече. — Хорошие знакомые — да. Но не более того.

— Как вам будет угодно, профессор, я не могу настаивать. Господин Мюллер, являясь продвинутым спортсменом, имеющим, как мы выяснили, серьезный опыт горного дельтапланеризма, не преминул использовать выпавшую возможность совместить приятное с полезным и в двадцать один тридцать отбывает в «Воздушную пещеру», где и летает в свое удовольствие почти до полуночи. В ноль часов пять минут он возвращается на станцию «Армстронг», прощается с друзьями по аэроувлечению и садится на монорельс. Через семь минут, или в ноль часов двенадцать минут Мюллер выходит на станции «Скотт» и направляется прямиком в гостиницу «Хилтон», куда и прибывает в ноль часов двадцать пять минут, что подтверждено дежурным дроидом (Мюллер заказывал у него чай) и косвенно еще одним свидетелем. Но об этом чуть позже.

Сноу прокашлялся, прочищая горло, открыл бутылку минералки и налил полный стакан. Его жест послужил своего рода сигналом, и еще несколько человек решили утолить жажду. Дежуривший в сторонке дроид тут же подлетел и заменил на столе всю опустевшую тару. Ричард поставил стакан и продолжил:

— Теперь Тимо Пелтонен. Прибыв в семнадцать часов на базу «Скотт», он устроился в гостинице «Сателлит», поужинал, затем работал в своем номере и, по его словам, лег спать в двадцать три десять. Из номера не выходил до утра. Мы проверили — всё так и было. Но тут выяснился один факт, на который мы не обратили сначала должного внимания. А как выяснилось впоследствии — зря.

— Пелтонен прилетел на Луну тем же рейсом, что и Фу Тинпен. Китайский ученый заболел то ли на Земле еще до полета, то ли во время рейса, точно неизвестно. Но в спейсфлаере ему стало плохо — сильно скакнуло давление, и на Луну профессор прилетел — хоть в шинельке выноси. К счастью, рядом оказался господин Пелтонен и помог больному добраться до гостиницы. Там к больному вызвали врача, и он просидел всю конференцию в своем номере, периодически принимая визиты врача. В первый раз он вышел прогуляться по станции двадцать четвертого вечером. Это как раз тогда, когда мы… Впрочем, обо всём по порядку.