Лунные кружева, серебряные нити

ГЛАВА 30

Не ищите счастья — оно у меня…

(из воларской свадебной песни)

Осень. Золотая-золотая… Нет, пожалуй, охровая. Или даже медовая. Хотя, если присмотреться, можно увидеть рубиновую и карминную, терракотовую и гранатовую, рдяную и брусничную, коричную и даже винную. Она, украдкой ступая по шуршащей под ногами листве, играет множеством красок и едва различимых оттенков на кронах деревьев, на дальних, поросших вереском холмах, на сонных травах и поздних цветах, оттеняет сиротливо плывущие облачка и купол безбрежно-синего небосвода, искусно смешивая палитру и раскрашивая всё вокруг в свои, известные ей одной, цвета.

Я сгребаю в охапку пёстрые листья и подношу их к лицу. От них исходит слабый, едва уловимый аромат — это запах покоя и безмятежности. Встав на цыпочки, срываю гроздь рябины и сжимаю её в руке. Спелая, тяжёлая, налитая живительными соками земли, мягкостью и лаской последнего осеннего солнца.

— Ла-а-а-да! — слышится вдалеке голос матери. — Вы где? Возвращайтесь за стол, сейчас дядька Тадэуш тост казать будет. И тётка Заряна на очереди!

— Давай сбежим отсюда, а? — вздыхаю я.

— Потерпи, завтра уже будем в Белобреге. Одни, — стоящий позади Данияр крепко обнимает меня, целуя в шею.

Вот так мы и стоим, долго-долго, боясь пошевелиться и упустить это волшебное мгновение, пока до нашего слуха не доносятся удивлённые возгласы, крики и испуганные вопли.

— Что-то случилось, — отрываюсь я от Данияра и настороженно смотрю в сторону двора.

— Тадэуш, наверное, выступил…

— Паника какая-то, слышишь? Пойдём, проверим, — тяну я его за руку.

Приблизившись к навесу, под которым на случай дождя разместился длиннющий стол, невозможно было не заметить, как поредели ряды гостей. Кто-то уже улепётывал прочь со двора, кто-то, не выпуская из рук чарок и тарелок, надумал перебраться в дом, кое-кто залезал под стол, решив схорониться под длинной, расшитой цветами скатёркой. Лишь сын аптекаря Тэодор, так и не осмелившийся пригласить Любаву, с грустью и тоскою вглядывался в свою пустую кружку, не обращая внимания на творящийся кавардак…

Сейчас только я заметила ползущую по земле тень, неумолимо поглощающую деревья и встреченные по пути домишки, и подняла голову. Со стороны моря прямо на нас надвигалось нечто диковинное: громадный шар с крепящейся к нему корзиной, напоминающей корпус корабля, украшенный не то парусами, не то крыльями.

— Неужто, и впрямь, война? — послышался из-под стола жалобный голос тётки Заряны.

— Я — за ружьём! — напуганный такой перспективой дядька Тадэуш, словно молодой, бодро перемахнул через изгородь, не забыв прихватить пузатую бутыль смородиновки, и скрылся в чужом огороде.

Странная штуковина тем временем пошла на снижение. Спускающийся из неё якорь, ломая верхушки деревьев и крыши сараев, совершенно развалил наш плетень и вонзился глубоко в землю.

Я, крепче сжимая руку Данияра, очумело стояла посреди двора, не в силах пошевелиться. Неужели королева призналась, от кого она получила список заговорщиков, и сейчас начнутся допросы, или это и правда, война?

С замиранием сердца я следила за разматывающейся верёвочной лестницей.

— Моё почтение! — на лестнице появился мужчина с букетом в руках. — Мы — по адресу? — обратился он к присутствующим, грациозно снимая шляпу.

— Мать-Богиня! Винсент! — рассмеялась я. — Ну и напугали же вы нас!

— Прошу простить мне дерзкую выходку, — размахивая ногами, он неуклюже спускался по раскачивающейся ветром лесенке.

Данияр поспешил помочь ему, а любопытные гости повылезали из своих закутков, приводя себя в порядок и с интересом ожидая продолжения.

— Мои поздравления, — спрыгнув на землю, Гдышек вручил мне порядком измятый букет.

— Благодарю. Но как вам удалось найти нас?

— Это было нелегко. Ведь Эйва и Кастусь здесь ни разу не были. Пришлось прокладывать путь из их слов. А они, в свою очередь, пересказали слышанное от вас. Сами прибыть не смогли, передавали поклоны, наилучшие пожелания и обещание свидеться в следующем году.

— Прошу, — я указала жестом в сторону накрытого стола.

— О, если только совсем ненадолго. Нам с Тэо еще предстоит дальнее путешествие — по правде сказать, мы здесь проездом.

— С кем-с кем путешествие?

— С Тэо, Теоной, то есть. Что-то долго она прихорашивается.

— Уже готова! — свесилась через борт моя давняя знакомая с многочисленными свёртками в руках.

Как только Гдышек, придерживая за талию, помог ей спуститься, и eё нога коснулась земли, она бросилась мне на шею:

— Как же я рада видеть тебя!

— Взаимно. У тебя всё хорошо?

— Лучше не бывает. Ой, про подарки чуть не забыла! Вот, возьми, поздравляем! Вот этот, с белой лентой, от Эйвы, это — от нас с Винсентом, а это — лично от меня, — Теона почему-то хитро подмигнула.

— Спасибо, не стоило… Так куда же вы собираетесь, если не секрет? — я с любопытством разглядывала её дорожный костюм, скроенный на подобие мужского, и высокие сапоги.

— В Селинор. Я ведь оттуда родом, так Райна сказала. Хочу своих родных разыскать. Даже не знаю, с чего начать — абсолютно никаких сведений. Но, в любом случае, путешествие обещает быть интересным и многообещающим, учитывая тот факт, что чужеземцев там совсем не жалуют.

— А что это за устройство? — Данияр просто не мог остаться равнодушным.

— А это, мой друг, летучий корабль, — обрадовался такому вопросу Гдышек, — единственный в своём роде! Каково, а? Топлива не требует, большой шар наполнен воздухом, а боковые паруса служат для поворотов. И никакой качки, даже при сильном ветре. Пойдём, покажу, как там всё устроено. Как насчёт прокатиться? — обернулся он ко мне. — Наблюдать за всем с высоты птичьего полёта — непередаваемые ощущения!

— Если хотите, можем и в Селинор вместе махнуть, — заметив мой восторг, добавила Теона.

Я с надеждой взглянула на Данияра. Поняв, что он тоже не против, я поставила ногу на верёвочную лестницу.

— Ладомира?! Чего опять удумала? — вмешалась в беседу моя мать. — А ну слезай немедленно! Данияр, ну ты хотя бы ей скажи!

Он улыбался. Так, как умел только он — одними глазами, и в них плясали лукавые чёртики. И молчал, зная, что никакие уговоры не возымеют на меня действия. Уж коли я что удумала — то держись! Ведь при рождении Богиня преподносит нам лишь серебряные нити, а кружева судьбы мы вправе плести самостоятельно, не озираясь и не прося совета В моём орнаменте жизни нет больше места потерям, невзгодам и разочарованиям — я оставляю эти узоры позади, вплетая в судьбу светлые нити благополучия, любви и заслуженного мною счастья…

Ох, и знатная же из меня мастерица выйдет!