Лунь юй

Глава III «Баи»

Говоря о роде Цзи, Кун-цзы сказал:

— Восемь рядов танцуют в храме. Если такое можно вытерпеть, то что же вытерпеть нельзя?

В Трех семьях убирали под напев гимна «Плавно».

Учитель сказал:

— Здесь помогают в служении предку князья.

Разве можно воспевать такое в храмах Трех семей?

Учитель сказал:

— Если человек не обладает человеколюбием, то как он может соблюдать ритуал? Если человек не обладает человеколюбием, то о какой музыке может идти речь?[30]

Линь Фан[31] спросил о сущности церемоний.

Учитель ответил:

— Это важный вопрос! Обычную церемонию лучше сделать умеренной, а похоронную церемонию лучше сделать печальной.

Учитель сказал:

— Если даже у [варваров] и и ди есть свои правители, им никогда не сравниться со всеми ся, лишенными правителей.

Цзиши собирался совершить жертвоприношение горе Тайшань.

Учитель обратился к Жань Ю с вопросом:

— Ты не можешь помешать ему?

Он ответил:

— Не могу.

Учитель сказал:

— Разве гора Тайшань [окажется] хуже Линь Фана?

Учитель сказал:

— Благородный муж не соперничает ни с кем, кроме тех случаев, когда он участвует в стрельбе из лука. После взаимных приветствий он поднимается [в зал для стрельбы], а по выходе [ведет себя соответствующим образом] при питье вина. Подобное соперничество пристойно благородному мужу.

Цзы-ся спросил:

— Что значат слова: «Чарующая улыбка придает красоту, блеск глаз создает привлекательность, простой фон с помощью раскрашивания обретает разноцветные узоры»?

Учитель ответил:

— Рисунок появляется на простом фоне.

Цзы-ся сказал:

— [Это значит, что] ритуалом пренебрегли?

Учитель сказал:

— Шан, вы уловили мою мысль. С вами можно беседовать о «Ши цзин».[32]

Учитель сказал:

— Что касается ритуала династии Ся, я могу рассказать о нем. Но [не могу рассказать о ритуале] государства Ци, так как недостаточно свидетельств. Что касается ритуала династии Инь, я могу рассказать о нем, но [не могу рассказать о ритуале] государства Сун, так как недостаточно свидетельств. Причина всего этого в том, что недостаточно [исторических] документов. Если бы их было достаточно, я бы мог опереться [на них].[33]

Учитель сказал:

— Я не хочу смотреть большую церемонию, после того как земля полита вином.[34]

Кто-то спросил [Кун-цзы] о большой церемонии.

Учитель ответил:

— Не знаю.

И, указывая на свою ладонь, сказал:

— Тому, кто знает ее сущность, легко управлять Поднебесной.[35]

[Кун-цзы] приносил жертвы предкам так, словно они были живые; приносил жертвы духам так, словно они были перед ним.

Учитель сказал:

— Если я не участвую в жертвоприношении, то я словно не приношу жертв.

Ван Сунь-пзя спросил:

— Что означают слова: «Лучше выразить почтение духу очага, чем духу внутренних покоев»?

Учитель ответил:

— Не так! Тот, кто нанес обиду небу, не может обращаться к нему с просьбами.[36]

Учитель сказал:

— [Установления династии] Чжоу основываются [на установлениях] двух династий. О, как они богаты и совершенны! Я следую им.[37]

Учитель, войдя в великий храм, спрашивал обо всем, [что видел].

Кто-то сказал:

— Разве сын человека из Цзоу знает ритуал? Войдя в храм, он спрашивает обо всем, [что видит].

Услышав это, учитель сказал:

— Это и есть ритуал.[38]

Учитель сказал:

— Стрела не обязательно пронзает мишень, ибо силы людей не одинаковы[39]. Это древнее правило.

Цзы-гун хотел положить конец обычаю принесения в жертву барана в первый день месяца.

Учитель сказал:

— Сы! Ты заботишься о баране, а я забочусь о ритуале.[40]

Учитель сказал:

— Когда, служа государю, соблюдаешь ритуал, люди считают это угодничеством.

Дин-гун[41] спросил:

— Каким образом государь использует чиновников, а чиновники служат государю?

Учитель ответил:

— Государь использует чиновников, следуя ритуалу, а чиновники служат государю, основываясь на преданности.

Учитель сказал:

— [Песнь] «Встреча невесты»,[42] будучи радостной, не непристойна, будучи печальной, не ранит.

Ай-гун спросил Цзай Во [о деревьях, которые сажают у] алтаря.[43]

Цзай Во ответил:

— [При династии] Ся сажали сосны, [при династии] Инь — кипарисы, [при династии] Чжоу — каштаны, и [все для того], чтобы заставить народ бояться.

Учитель, услышав это, сказал:

— Не следует говорить о том, что уже совершено. Не следует противиться тому, что уже делается. Не следует порицать за то, что уже упущено.[44]

Учитель сказал:

— Гуань Чжун[45] не обладал большими способностями.

Кто-то спросил:

— Гуань Чжун был бережлив?

Учитель сказал:

— У Гуань Чжуна было три жены. Слуг у него было много. Из чего же можно заключить, что он был бережлив?

Тот снова спросил:

— В таком случае, знал ли Гуань Чжун ритуал?

Учитель ответил:

— Ставить [в воротах] деревянную ширму мог только государь, но Гуань Чжун также поставил [у себя в воротах] деревянную ширму[46]. Только государи во время встречи ставят чаши для вина на земляную горку, но Гуань Чжун у себя также завел такую горку. Если Гуань Чжун знал ритуал, то кто его не знал?

Учитель говорил лускому «старшему наставнику» (тайши) о музыке так:

— Музыка — ее можно знать! Когда начинают играть, то как бы слитно. Когда дают музыке свободу, то она как бы едина и проста, как бы светла, как бы тягуча. И таким порядком заканчивают.

Начальник пограничной службы в И, желая встретиться [с Учителем], сказал:

— Когда сюда прибывали благородные мужи, я встречался с каждым.

Ученики попросили [Учителя] принять его.

Выйдя от Учителя, он сказал:

— Почему вы так обеспокоены, что нет у вас чиновничьих постов? Поднебесная уже давно лишилась Дао-Пути, скоро Небо сделает Вашего Учителя колоколом.

Учитель говорил о Шао:

— Это вполне красиво и, кроме того, вполне нравственно.

Сказал об У:

— Это вполне красиво, но не вполне нравственно.

Учитель сказал:

— Как я должен относиться к людям, которые, находясь наверху, не проявляют великодушия [по отношению к низам], совершают церемонии без почтения, на похоронах не скорбят?