Лузеры (декабрь 2008)

И советская система, и то, чем оказался российский либерализм в его современном воплощении, построены на одной и той же идейной базе - марксизме, иными словами, на искренней убежденности в том, что экономика - все, остальное - ничто. Что все поступки отдельных людей и общества в целом обусловлены исключительно экономическими мотивами, а идеальный человек - это Человек торгующий. Соответственно, только этот индивидуум имеет право на существование и на звание «добившегося успеха». Именно поэтому либерализм так органично перетек в госкапитализм, а чиновники стали по совместительству главными олигархами.

Из того же марксизма исходит одна из основополагающих либеральных идей - о «профессиональной армии». Ее авторы искренне уверены, что готовность умереть за Родину можно купить. Баксов за 100-200 в месяц. Что служба в армии - это «такая же профессия, как и все остальные».

Беда в том, что к некоторым профессиям принцип «все продается и все покупается» не подходит категорически. Армейская профессия - главная из них, поскольку она совсем не такая, как все остальные. При этом армия является частью общества и не может противостоять основным тенденциям его развития.

Коммерциализация армии началась еще при позднем СССР, в эпоху перестройки, когда ни о какой «профессиональной армии» и речи не было. Она стала естественным следствием общей коммерциализации жизни на фоне размывания патриотических устоев, на которых держалась армия (ни на каких других устоях она держаться не может и не должна). Военнослужащие, которые не могли существовать в изоляции от общества, узнали о стране, которую защищали, очень много крайне неприятных (причем, увы, чаще всего правдивых) вещей. А потом эта страна начала расползаться, и вслед за ней стала расползаться армия (в ней ведь на равных служили представители всех национальностей, «томившихся под русским игом»). Кроме того, в связи с новыми веяниями и резким уменьшением финансирования, она стала резко сокращаться, одновременно упало благосостояние офицеров. Поэтому армия стала торговать своим оружием. Внутренняя ситуация в ВС ухудшилась чрезвычайно, хотя она и до этого была не замечательной. Если в 50-е - 60-е годы не пойти в армию считалось позором, то уже с конца 70-х от армии все активнее начали «косить» по причине ширящейся дедовщины, к коей затем добавился Афганистан. В 90-е дедовщина совсем усугубилась, а вместо Афгана появилась Чечня. Зато теперь от армии стало можно просто откупиться. В армию стали попадать в основном те, кто откупиться не мог, а в вуз поступить не сумел. И в советское время у солдата прав было не очень много, а в постсоветское исчезли последние, солдат тоже стал товаром. При этом новая власть даже не попыталась дать армии новую идею, ради которой в ней можно служить. Для подавляющего большинства либералов слово «патриотизм» и сегодня остается грубым ругательством.

То, что в этих условиях армия не только сохранила некоторые элементы боеспособности, но и, пусть со второго раза, сумела выиграть сложнейшую войну в Чечне, нельзя охарактеризовать никаким другим словом, кроме слова «чудо». Это одно из ярчайших подтверждений мысли о том, что «умом Россию не понять». И это притом, что обе чеченские войны были весьма сильно затронуты коммерциализацией. В ходе обеих войн порой складывалась сюрреалистическая ситуация, когда бандиты стреляли в федералов из оружия, купленного у этих же федералов, а техника последних ездила на бензине, купленном у бандитов. Однако войну мы выиграли.

Тем не менее до бесконечности так продолжаться не может. Ситуация в обществе такова, что при сохранении существующих тенденций коренное изменение мотивации военнослужащих станет неизбежным.

Офицерская служба скандально низкооплачиваема и уже поэтому предельно непрестижна. Нельзя сказать, что в советское время офицеры процветали в материальном плане, но по сравнению с большинством гражданских профессий их уровень жизни был выше. Кроме того, офицерская служба была престижна в моральном плане, офицеры, безусловно, являлись частью элиты. Сейчас оклады даже старших офицеров в разы уступают зарплатам разнообразного офисного планктона, притом, что уровень ответственности офицеров по сравнению с таковым у планктона выше примерно во столько же раз, во сколько раз ниже зарплата. Не менее унизительно то, что офицеры Вооруженных сил получают значительно меньше, чем их коллеги из других силовых структур. То есть защита Родины от внешнего врага официально объявлена делом гораздо менее сложным, ответственным и почетным, чем фиск и сыск. Тем более что мастера фиска и сыска очень хорошо приобщились к нынешнему госкапитализму, а армейских офицеров он обошел. После этого говорить о престиже, как минимум, странно. Какой престиж, если тебя целенаправленно унижают?

Но и внутри самой армии возникли не менее дикие диспропорции. К ним привела реализация Федеральной целевой программы формирования частей постоянной готовности (т. е. укомплектованных исключительно контрактниками). Военнослужащие этих частей стали, фактически, людьми первого сорта, военнослужащие остальных частей - людьми второго сорта. Например, на Камчатке рядовой-контрактник мотострелкового полка имеет более высокое денежное довольствие, чем служащий в соседней (с точки зрения дислокации) дивизии атомных подлодок капитан 3-го ранга, командир боевой части ПЛА. Совершенно очевидно, что по объему ответственности, компетентности, напряженности службы и значимости занимаемой должности командир БЧ на ПЛА должен получать денежное довольствие, как минимум, на порядок более высокое, чем рядовой мотострелок (особенно, если они служат в одной местности). Подобная ситуация окончательно подрывает престиж профессии офицера и свидетельствует об общей ненормальной ситуации в области военного строительства в РФ.

Здесь в самый раз перейти к ситуации с этими самыми контрактниками, нашей «надеждой и опорой».

Любимый либералами тезис, употребляемый ими при отстаивании идеи наемной армии: «Пусть служат те, кто хочет». На это можно заметить, что те, кто хочет, то есть сознательно связывает с армией свою жизнь, уже служат, им никто и никогда служить не мешал. Это офицеры и сверхсрочники (в разных странах эта категория военнослужащих называется по-разному, суть ясна). Это также действительно профессиональные наемники (головорезы, которые решили упорядочить и легализовать свои природные наклонности) - «дикие гуси», «солдаты удачи», контингент французского Иностранного легиона и разного рода частных армий, коих сейчас в мире развелось великое множество. В обычную же наемную армию рядовой состав идет отнюдь не по призванию, а за деньгами и льготами. В связи с этим лучше вспомнить другой тезис, либералами нелюбимый: «За деньги можно убивать, за деньги нельзя умирать».

Есть много профессий, подразумевающих повышенную вероятность гибели (шахтеры, летчики-испытатели), но только военная профессия подразумевает обязанность умереть. Именно в этом отличие военной профессии от всех остальных. И нет на свете таких денег, за которые можно умереть, деньги ведь не возьмешь в могилу. Умирать можно только за идею. За веру, царя, отечество, коммунизм, демократию, нацию. Можно умирать во имя мести (тоже идея). Но только не за деньги.

Соответственно, за деньги можно идти служить в престижную, высокооплачиваемую, «крутую», невоюющую армию. Или в армию, воюющую без потерь, что, однако, пока почти нереально, несмотря на технический прогресс. А вот если надо умирать - извините. Мотивация меняется принципиально. Самый яркий пример сегодня перед нами - Ирак.

Если в начале кампании потери американцев были низкими, успехи несомненными, при этом солдаты верили, что иракцы воспринимают их как освободителей, мотивация была. Когда успехи закончились, потери возросли, а отношение иракцев оказалось, мягко говоря, далеким от благодарности, мотивация исчезла. Пропала идея, остались только деньги, за которые не умирают. И это в США, где солдаты получают по-настоящему хорошие деньги и очень значительные льготы, где замечательные условия службы, где командование всерьез заботится о минимизации потерь, где на полную мощность работает пропагандистская машина, постоянно рассказывающая военнослужащим о том, что они не наемники, а гордость нации, патриоты и защитники свободы и демократии. То есть американцы понимают, насколько армии необходима идея. Однако проблема набора новобранцев сегодня стоит перед американским командованием как никогда серьезно, а качество набираемого контингента упало катастрофически. Как и в 70-е годы, когда строительство наемной армии в США только начиналось, в нее теперь берут всех подряд, в т. ч. дебилов, люмпенов и уголовников. Прослойка последних растет особенно быстро, бандиты идут в армию набираться опыта, который потом они успешно применяют в родных Штатах.

В условиях реальной войны устойчивость наемной армии быстро стремится к нулю. Это, например, показал опыт достаточно мощных ВС Кувейта, которые не оказали никакого сопротивления агрессии со стороны Ирака в августе 1990 г. А ведь в купавшемся в нефтедолларах Кувейте с окладами военнослужащих проблем не было. И с боевой подготовкой все было хорошо, на нее не жалели средств. И технику закупали самую новую, причем Кувейт был единственной из монархий Персидского залива, который приобретал оружие не только на Западе, но и в СССР и Югославии. И с количеством вооружения и техники все было нормально, оно было даже слишком большим для этого микроскопического государства. И престиж армейской службы был очень высок. Но в момент начала иракской агрессии армия Кувейта просто испарилась. «Высокооплачиваемые и хорошо подготовленные профессионалы» не проявили ни малейшего желания умирать, они не за тем в армию шли. Интересно, что сразу после освобождения в феврале 1991 г. Кувейт перешел на призывной принцип комплектования ВС.

У нас с идеей, т. е. с патриотизмом, гораздо хуже, чем в Америке, а с деньгами хуже, чем в Кувейте. И здесь надо говорить о состоянии общества в целом, ситуация в ВС лишь отражает его.

Сегодня в России имеет место «элитный» гламурно-попсовый (часто откровенно хамский) патриотизм от Bosco di Ciliegi. Пипл хавает целенаправленно навязываемую ностальгию по СССР, остается патриотом несуществующей страны. Более того, советский патриотизм синонимичен неприятию России, поскольку она была создана как системное отрицание СССР. А нынешняя ситуация - закономерное следствие советского проекта. Коммунистическая идейность «работала» довольно долго, но она прямо противоречила заложенной в основу марксизма чисто экономической мотивации, усугубленной необходимостью постоянной унизительной погони за самыми элементарными товарами. Противоречие это коммунизм и сломало. Крах СССР означал официальный сброс идеи, в которую самыми первыми перестали верить те, кто был призван ее охранять, а также связанных с ней обременительных внутренних и внешних обязательств.

В реальности же на месте России уже существует корпорация с условным названием «Газпром»-«Роснефть», а руководители страны почти не скрывают того, что рассматривают себя, в первую очередь, как одновременно менеджеров и владельцев этой корпорации.

Человек торгующий победил, он занял почти все места во власти и силовых структурах. Он же строит ту самую «профессиональную армию» (200-300 баксов за «профессионала», т. е. даже побольше, чем виделось авторам либеральных концепций), о которой мечтали либералы. А реальный патриотизм, т. е. готовность по-настоящему жертвовать во имя страны своими интересами, в том числе и жизнью, стал настоящим синонимом лузерства. Испытывать высокие чувства к чему бы то ни было сейчас предельно неприлично. Соответственно, армии совсем не на чем держаться.

Тут, конечно, возникает сложный вопрос - а надо ли платить за патриотизм? Ведь если человек готов умереть за свою страну, ему, строго говоря, неважно, сколько ему платят при жизни за эту готовность. Однако это уже вопрос к обществу. Высокий уровень благосостояния военнослужащих (в первую очередь, естественно, офицеров) должен быть символом благодарности со стороны общества тем, кто готов поступиться спокойной жизнью, повседневным комфортом, а при необходимости и отдать жизнь. Тут важно не перепутать причину со следствием. Высокие оклады военных должны быть не приманкой, а знаком признательности, это обязаны понимать и военные, и гражданские. Именно такой взгляд на военную профессию должен неуклонно проводиться в жизнь государственным руководством. И только при реализации такого подхода к делу у государства и общества появляется моральное право спрашивать со своих защитников, насколько они реально готовы защитить страну и ее граждан.

Если же общество сознательно ставит своего защитника в положение лузера и/или наемника - что ж, это его, общества, выбор. И выбор судьбы, которая будет печальной.

Даже в своем нынешнем виде, в значительной степени став всенародным пугалом, армия все же остается в сознании россиян очень важным «народным» институтом, уровень доверия к которому высок, несмотря на все «дела Сычева». Однако по мере становления «профессиональной армии» и закрепления в обществе описанных выше тенденций ситуация кардинально изменится. Служба в армии полностью и окончательно утратит всякую сакральность и превратится в сознании общества в место заработка для маргинала-неудачника, который «надеется поскорее срубить деньжат и под любым предлогом вернуться на гражданку» и на которого «не действуют не только призывы к патриотическим чувствам, но и материальное наказание» (это цитаты из высказываний двух современных российских офицеров о контрактниках, с коими им приходится работать). И сами военные будут рассматривать себя именно в таком качестве. При этом странно ожидать, что они захотят умирать за «Газпром» - «Роснефть».

Очень не хочется дожить до момента, когда у нас будет такая армия. Тем более не хотелось бы дожить до момента, когда эта армия должна будет защищать нас от вполне реальной внешней агрессии. А ведь доживем.