Лягушачий замок

Блинчики

— Что будем делать сначала, — спросил меня гномик Умпин, — ловить головастиков, а потом кушать блинчики с земляничным вареньем или наоборот?

Правильный выбор тут было сделать совершенно невозможно.

— Давай-ка поскорее скушаем эти аппетитные блинчики, пока кто-нибудь не убрал их совсем из меню, — сказал я.

— Терпеть не могу, когда клянчат, — сказал он. — Это единственное, чего мы, гномы, не выносим. А вообще-то, мы привыкли вытягиваться в струнку перед подлинными принцами Пофферами, мой прадедушка однажды так вытянулся, что сломался пополам.

Я молча уставился на него.

— А вообще, думай, что говоришь, — сказал он. — Однажды моей бабушке довелось услышать такую чепуховину, что от удивления у нее глаза на лоб полезли, да так, что совсем вылезли. И долго-долго катались по лесу. Вот почему здесь так много черники. А гномы никогда не едят блинчиков с черничным вареньем. Ну что ж, пойдем, мой домик тут неподалеку.

Мы углубились в чащу леса. И вскоре подошли к невероятно толстому дереву, такого я еще никогда не видел. Оно было очень толстое и в то же время гораздо ниже других деревьев вокруг. Наконец, я понял, что передо мной ствол или пень. Вокруг этого толстого ствола алело множество земляничек. Тут я догадался, что это и был домик гнома Умпина, а все эти кустики земляники и были его садом, но убедился в этом окончательно только тогда, когда он открыл дверцу в стволе.

— Кристоффер Поффер! — произнес Умпин торжественно. — Если можно так выразиться: добро пожаловать в мой дом!

Мы вошли, и я увидел, что внутри все очень маленькое. Только один раз в жизни я видел такой домик, это был кукольный дом в саду у Камиллы, моей двоюродной сестры, которая живет в Телемарке. Все здесь так напоминало обстановку внутри ее кукольного дома, что я даже испугался, а вдруг гномик пришел ночью и украл всю ее кукольную утварь. Но ведь отсюда так далеко до Телемарка. Нужно ехать много часов в машине, а гномы не могут водить машину. Нет, наверняка это просто случайное сходство.

Тут я заметил и большую гору блинчиков. Но они стояли не в каком-то там меню и даже не на плите, а на маленьком столике, рядом с банкой варенья.

Мы уселись на зеленые стулья и взяли себе по блинчику. Поскольку было столько разговоров о лесной землянике, мне захотелось узнать, было ли и вправду что-нибудь лесное в этом земляничном варенье. Лучше бы я об этом не спрашивал, потому что гномик погрустнел.

— Должен уточнить: я ем землянику только из своего сада. Но время от времени случается, что среди ягод попадаются такие зелененькие иголочки…

Он покачал головой.

— Кристоффер Поффер, — сказал он. — Я заключил торжественный договор со всеми лесными иголками, чтобы они держались подальше от моего садика. Одновременно я дал им разрешение залетать в нос и в уши всех маленьких принцев, которые откажутся кушать мое земляничное варенье.

Я тут же поспешил пообильней полить блинчики вареньем, потому что, как мне показалось, у меня зачесалось, засвербило в носу.

— Ну, как тебе понравились блинчики? — спросил он после того, как мы скушали по четыре, а может быть и по пять блинчиков.

— Очень вкусно, — ответил я.

Но гномику мой ответ не понравился.

— Ты кажется не расслышал, что я сказал, — заметил он.

— Как понравились блинчики, — ответил я. — И если кто-нибудь меня спрашивает: «Как тебя зовут?» Я отвечаю: «Кристоффер». Нельзя же ответить, например: «Мама обычно зовет меня домой по многу раз».

Если честно признаться, мне и в самом деле было невдомек, как я должен был ответить на этот вопрос.

— На пять с плюсом, — попытался было исправиться я.

Умпин бросился убирать со стола.

— Тогда ты кушаешь здесь блинчики в последний раз, — проворчал он. — Совсем недавно у меня в гостях был другой принц Поффер и сказал, что я — настоящий волшебник в отношении блинчиков, прямо на все сто.

И тут меня осенило.

— Конечно же, я имел в виду, что ты — волшебник на пять с половиной сотен.

Тут Умпин заплясал вокруг стола, подскочил ко мне и поцеловал в щеку.

— Ну, вот и хорошо, а теперь мы можем выпрыгнуть прямо в летний день и начать ловить головастиков.

И он схватил банку из-под варенья, которая стояла на лавке.