Лягушка-путешественница (СИ)

Эпилог… который может стать и прологом

Громкий и настойчивый стук в дверь легко разорвал мягкую паутину беспокойного сна.

— Госпожа Юлиса! — кричала из соседней комнатки Лукста Мар. — Вставайте! Выезжаем с рассветом.

— Сейчас! — преувеличенно бодро отозвалась девушка, отбрасывая в сторону одеяло. — Риата, просыпайся!

— Да, госпожа, — широко зевнув, невольница с хрустом потянулась, недовольно бурча себе под нос. — Куда так торопятся? На улице темно, хоть глаз выколи.

— Давай, давай, вставай, — торопилась хозяйка, стаскивая ночную рубашку. — Как там угли? Ещё не погасли?

— Сейчас погляжу, — ответила рабыня, снимая глиняный черепок с укутанного тряпьём дырявого кувшина. — Тёплый, вроде.

Женщина осторожно подула, и её лицо озарилось тревожно-багровым светом. Вспыхнула припасённая лучинка.

— Зажигай светильник! — распорядилась путешественница, различая аккуратно сложенное платье.

Однако, когда на кончике маленького светильника, похожего на заварочный чайник, затеплился робкий огонёк, она первым делом нацепила пояс с золотыми монетами, потом ножны с маленьким ножом на лодыжку и только после этого стала одеваться.

Торопливо натянув хитон, Риата бросилась помогать, но Ника велела ей складывать вещи.

— Как прикажете, госпожа, — кивнула рабыня, сворачивая разложенное на полу одеяло.

Оправив платье, девушка поспешила на помощь, несмотря на робкие протесты невольницы.

— Нам надо торопиться, — пояснила хозяйка, укладывая волчьи шкуры в корзину. — Иначе актёры подумают, что мы с тобой медлительные, ни на что не способные копуши.

Они почти всё убрали, когда из-за двери донёсся насмешливый голос Анния Мара:

— Поспешите, госпожа Юлиса. Все уже собрались.

Судя по негромкому шуму, долетавшему с той стороны стены, он несколько преувеличивал. Поэтому путешественница, усаживаясь на лавку, небрежно бросила:

— Я скоро.

— Подождут, — недовольно проворчала Риата, принимаясь аккуратно расчёсывать волосы госпожи и жалуясь себе под нос. — Темно тут.

— Так не делай ничего сложного! — раздражённо посоветовала Ника. — Всё равно под накидкой никто ничего не увидит.

Невольница почти закончила возиться с причёской, когда в дверь требовательно постучали.

— Вы готовы, госпожа Юлиса.

— Ещё чуть-чуть, господин Меркфатис, — отозвалась девушка и попросила. — Пожалуйста, пришлите кого-нибудь помочь моей рабыне перенести вещи в фургон.

— Хорошо, — чуть помедлив, ответил отпущенник.

Когда он вернулся, путешественница тут же распахнула дверь, пропуская в комнату Рагула и Глина. В каморке сразу же сделалось очень тесно, поэтому путешественница вышла, чтобы не мешать невольникам распределять между собой тяжело нагруженные корзины. Семейство Маров и их нетрадиционные соседи уже унесли свои пожитки, оставив только мусор на грязном полу.

— Все во дворе, — объяснил Меркфатис, держа над головой маленький факел. — Вещи грузят.

— Мне тоже пора, — вздохнула Ника.

— Но прежде вы со мной рассчитаетесь, госпожа Юлиса, — с нескрываемой угрозой напомнил собеседник. — Я выполнил все ваши пожелания и хочу получить свои деньги.

— Разумеется, — покладисто согласилась девушка, выразительно похлопав себя по оттягивавшему пояс кошельку.

Испытывая искреннюю неприязнь к бывшему рабу, она ещё раз обошла вокруг своего фургона, словно выискивая какие-то огрехи и недоделки. Артисты, грузившие мешки и корзины, с нескрываемым удовольствием наблюдали за действиями своей попутчицы, а вот отпущенник явно начинал злиться.

Почувствовав, что дело может зайти слишком далеко, путешественница решила слегка польстить доверенному слуге Картена:

— Всё сделано замечательно, господин Меркфатис! Вы честно заработали каждый риал!

Шагнув к скамейке, она торжественно развязала кошелёк.

— Принимайте деньги.

С лица мужчины мгновенно исчезли все следы неудовольствия, а глазки масляно заблестели от предвкушения.

Пока хозяйка отсчитывала оставшиеся монеты, Риата с помощниками загрузила вещи и запрягла грустного осла.

Благоговейно переложив серебряные кругляшки в свой кошелёк, отпущенник довольно потёр руки.

— Прощайте, господин Меркфатис, — насмешливо усмехнулась Ника и направилась к Гу Менсину, который уже с минуту торчал шагах в десяти, как хорошо воспитанный человек, не мешая чужим денежным расчётам.

— Мы поедем первыми, госпожа Юлиса, — после короткого приветствия объявил глава урбы. — Торопиться не будем, надеюсь, вы не отстанете.

— Хорошо, — согласилась путешественница, чувствуя странное волнение. С одной стороны, она испытывала огромное облегчение от того, что покидала опостылевший Канакерн, с другой — ощущала непонятную грусть, словно оставила здесь какую-то частичку себя.

Сейчас девушке казалось, что уплывая от аратачей, она не испытывала ничего подобного. Прожив целый год среди Детей Рыси, сейчас Ника уже не могла без усилий вспомнить их лица. Несмотря на душевное прощание, дикари так и не стали для неё близкими и сколько-нибудь дорогими людьми. А вот образы Картена, матросов, гантов, Вестакии… Румса успели пустить глубокие корни в памяти. Возможно, их восприятие мира, людей и поступков оказались ближе жительнице двадцать первого века, чем склад ума и душевный мир жителей почти каменного века? Или дело в том, что впечатления от канакернских приключений ещё не успели поблекнуть и отступить под напором новых впечатлений?

С весёлым гомоном актёры забирались в фургон, шутливо кланяясь на прощание театральному смотрящему. Отвлекаясь от ненужного самокопания, путешественница подивилась: «Как они все туда влезли?»

— Помогай нам, благодатная Гиппия! — вскричал сидевший впереди Крайон Герс и ловко хлестнул бичом мулов.

Недовольно всхрапнув, животные подались вперёд, потащив за собой хлопавший полотняными стенками фургон.

Отстранив протянутую для помощи руку Риаты, Ника ловко вскарабкалась на повозку и уселась на узкую скамеечку рядом с невольницей. Получив лёгкий толчок прутиком, сообразительный ослик неторопливо зашагал за своими копытными приятелями, с которыми, видимо, успел сдружиться.

— Пусть хранят вас все боги, госпожа Юлиса! — прокричав ей вдогонку доброе пожелание, Меркфатис, зевая, приказал закрыть ворота.

Закончился ещё один театральный сезон. Теперь до следующей весны в Канакерне будут выступать только самодеятельные артисты.

В планы уезжающей урбы не входило посещение города. Державшаяся позади путешественница обратила внимание на то, что доехав до перекрёстка, они повернули на север. Столь странный выбор направления прояснился, когда фургоны съехали с центрального «шоссе» на, так сказать, просёлочную дорогу, тянувшуюся параллельно стенам Канакерна.

Здесь девушка с грустью убедилась, что следование в арьергарде имеет свои недостатки. Несмотря на черепашью скорость, колёса повозки актёров и копыта их мулов успевали поднять облако пыли, которой приходилось дышать путешественнице и Риате. Ворча на городские власти, которые не удосужились привести в порядок дорогу, хозяйка забралась в фургон, оставив невольницу щуриться и вытирать глаза.

Не желая зря тратить время, девушка прямо на ходу расставила корзины, привязав их к стенам так, что в центре осталось свободное пространство, где смогут улечься два человека.

Гу Менсин вчера вечером говорил, что если боги будут благосклонны, то на ночлег урба остановится на постоялом дворе Турпал Оола. Место, по словам толстяка, не самое лучшее, но ночевать в чистом поле здесь ещё слишком опасно. С гор часто спускаются шайки молодых варваров, чтобы побезобразничать.

— Госпожа! — послышался голос рабыни. — Посмотрите, пожалуйста.

— Что там ещё? — проворчала Ника, выглядывая их фургона.

Навстречу их каравану двигалась группа вооружённых всадников. Впереди на знакомом вороном жеребце, ссутулившись, сидел Румс.

Девушка сразу же усомнилась в случайности этой встречи.

«Чего ему надо?» — проворчала она, чувствуя, как по сердцу мягко прокатилась тёплая волна удовольствия. Видимо, молодой человек, действительно, испытывает к ней сильное чувство, если, позабыв про холодное расставание, решил попрощаться лично. А что, если он опять будет звать её замуж?

Путешественница твёрдо знала, что ничего на свете не заставит её стать женой сына консула Фарка. Тем не менее, такая настойчивость не могла не радовать.

Отвечая на приветствие Гу Менсина, десятник конной стражи пожелал ему счастливого пути и, не задерживаясь, проехал к следующему фургону.

— Здравствуйте, госпожа Юлиса, — кивнул он, пристально глядя на Нику. — Остановитесь, мне надо вам кое-что сказать. А вы…

Кавалерист обернулся к настороженно следившим за ними актёрам.

— Можете ехать. Госпожа Юлиса вас догонит.

Дождавшись, когда колёса их повозки вновь заскрипят, Румс, подавшись вперёд и упираясь на луку седла, негромко спросил:

— Вы подумали над моим предложением, госпожа Юлиса?

— Да, господин Фарк, — кивнула путешественница. — Но мой ответ тот же.

— Жаль, — скорбно покачал головой молодой человек.

— Мне тоже, — совершенно серьёзно сказала девушка.

Собеседник грустно усмехнулся, потрепав по шее коня.

— Прежде, чем мы расстанемся, я хотел бы сделать вам подарок…

Ника насторожилась.

— У меня есть друзья и знакомые в Империи, которые могут быть вам полезны, — Румс наклонился к седельной сумке.

— Империя большая, господин Фарк, — шутливо напомнила девушка.

— Но эта дорога ведёт туда через Гедор, — усмехнулся молодой человек, доставая круглый, кожаный футляр. — Здесь письмо к Миусу Арку, командиру тамошней конной стражи. Я как-то помог его сыну и бывал у них дома. Если понадобится помощь, обращайтесь и передайте от меня привет.

— Спасибо, господин Фарк, — поблагодарила собеседница, от всей души надеясь, что этого делать не придётся.

— И Цилкаг в долине Ишмы вам тоже не миновать, — продолжал десятник. — Там живёт Герас Влатус, деловой партнёр нашей семьи. Я написал и ему. Но советую обращаться к этому человеку только в самом крайнем случае.

Он скривился.

— Скверный характер. Не зря его прозвали «Барторен» — сквалыга. Но вот в помощи не откажет. А вот к Кед Дирку идите смело. К сожалению, его возможности ограничены. Он всего лишь держит гостиницу неподалёку от Цилкага.

Путешественница осторожно приняла цилиндр из тиснёной кожи, прекрасно понимая всю ценность такого подарка.

— Там ещё два письма, — проговорил сын консула, отводя взгляд. — К Асте Бронии… Это женщина из Этригии. Там проходит имперский тракт. Девушки вашего рода и положения не общаются… с подобными особами. Но у неё большие связи и влияние в городе, и она вам точно не откажет.

Собеседник кашлянул.

— Ну и самое главное. Письмо к Минтару Рутлину Калвиту, командиру конной сотни Третьего Победоносного Пограничного легиона. Он стоит в крепости Ен-Гадди. Это в стороне от вашей дороги. Но господин Рутлин — мой друг, и он обязательно поможет в случае нужды.

— Спасибо за очень щедрый подарок, господин Фарк, — искренне поблагодарила Ника, и голос её дрогнул. — Вы даже не представляете, что сделали для меня.

— Пустяки, госпожа Юлиса, — отмахнулся Румс, грустно улыбаясь. — Не думал я, что нам придётся расстаться. Прощайте.

— Это было неизбежно, Румс, — вздохнула девушка, чувствуя, как из глаз всё же сорвалась предательская слеза. — Такова воля богов.

— Не нам, смертным, спорить с небожителями, — бросил молодой человек и легонько ударил коня пятками.

Вслед за командиром тронулись и остальные всадники, до этого мирно беседовавшие шагах в тридцати.

— Ах, какой мужчина, госпожа! — выдохнула Риата, провожая жадными глазами десятника конной стражи.

— Настоящий полковник, — сама не зная почему, по-русски буркнула путешественница, с трудом откупоривая тугую крышку, набитого свитками футляра. Каждый из них украшала восковая печать и имя адресата.

— Что вы сказали, госпожа? — встрепенулась, выныривая из своих эротических фантазий, невольница.

— Ничего, — буркнула хозяйка. — Осла погоняй. Смотри, как артисты далеко укатили? Потеряемся и будем плутать.

Ника тяжело вздохнула, плотнее закутываясь в накидку.

— Мы же не знаем дорогу, которая нас ожидает.

2016–2017