Любить не страшно!

6

За ланчем Кейд развлекал Энджи местным вариантом легенды о Ромео и Джульетте. Выслушав его, Энджи небрежно заметила:

— Очень романтично. Должно быть, влюбленные были очень молоды.

В ответ Кейд снисходительно усмехнулся.

— По-твоему, только юные и наивные верят в любовь, ради которой стоит умереть? Кейд откинулся на спинку стула и прищурился, неторопливо водя пальцем по ободку бокала с вином. — Что ж, наверное, ты права.

Энджи в смятении отметила, что, несмотря на кажущуюся расслабленность позы, Кейд очень внимательно наблюдает за ее лицом.

— Сколько тебе лет? Двадцать три? — огорошил ее новым вопросом Кейд и насмешливо заключил: — По сравнению со мной ты еще очень молода.

Энджи покраснела.

— Если неверие в великую любовь означает циничность, значит, я циник.

Кейд вскинул брови, в глазах появился металлический блеск, но его голос прозвучал неожиданно мягко:

— Я с тобой согласен, я тоже думаю, что любовь чрезмерно переоценивается поэтами и киношниками.

Сердце Энджи болезненно сжалось, но она не понимала почему, ведь она давно знала, что собой представляет Кейд.

— Поразительно! — воскликнула она. — У нас нашлось нечто общее!

Кейд кивнул.

— Мои родители, наверное, любили друг друга, но я хорошо помню, как они ссорились, а потом подолгу не разговаривали.

Энджи снова опустила глаза.

— Мои родители не ссорились, позже мама говорила, что считала нашу семью идеальной. Когда мы с ней вернулись из путешествия и обнаружили, что отец ушел к другой женщине, для нее это было полной неожиданностью. Наверное, поэтому она так тяжело переживала крах своего брака.

Едва договорив, Энджи тут же пожалела, что разоткровенничалась. В ожидании ответа Кейда она внутренне сжалась. Кейд внимательно посмотрел на нее и тихо сказал:

— Должно быть, тебе пришлось очень нелегко.

— Ничего, я справилась, — бодро проговорила Энджи.

— Но не твоя мать.

Энджи посмотрела ему в глаза.

— Допивай кофе, — сказал Кейд таким тоном, словно они только что вели незначащую беседу о погоде. — А потом советую тебе отдохнуть.

Позже, в своей комнате, Энджи мысленно воздала должное вежливости Кейда: желание от нее избавиться он ловко скрыл под видимостью заботы о ней же. И она ему почти поверила.

Лежа на кровати поверх покрывала, Энджи пыталась привести в порядок мысли, но загадочный разговор за завтраком снова и снова всплывал в ее памяти. Энджи глубоко сожалела, что рассказала о себе больше, чем следовало. Тем самым она дала Кейду преимущество, теперь он знает о ней очень много, а она о нем только то, что у него довольно специфические представления о браке. Ну и еще она узнала, что брак его родителей не был счастливым. Энджи задумалась, нарочно ли он это рассказал или у него вырвалось случайно. Наверное, нарочно. Кейд слишком хорошо владеет собой, чтобы поделиться столь интимными подробностями случайно.

Ее мысли плавно перетекли к другим способам интимного общения с Кейдом — общения, для которого не нужны слова. Энджи вскочила с кровати как ужаленная и принялась мерить шагами комнату, коря свое не в меру разыгравшееся воображение. К сожалению, в том, что касалось секса, ей только на воображение и оставалось полагаться. Энджи подумала, что из практических соображений было бы лучше, если бы у нее имелся хотя бы один любовник, минимальный опыт — все же лучше, чем никакого. Но, уж коль скоро опыта у нее не было, Энджи попыталась остудить свое возбуждение скептическими рассуждениями.

Если Кейд выглядит как герой эротических фантазий, сказала она себе, это еще не означает, что он непременно окажется этаким жеребцом в постели и в мгновение ока вознесет ее к вершинам блаженства. Энджи слышала, что первая близость обычно приносит куда меньше удовольствия, чем от нее ждут. Кейд — всего лишь человек, каким бы привлекательным он ни был, он не способен творить чудеса.

Энджи снова легла на кровать и пробормотала:

— Что толку думать о том, что никогда не произойдет?

Кейду не занимать опыта в отношениях с женщинами, и от своих любовниц он наверняка ждет равного опыта и мастерства. Рассудив так, Энджи постаралась направить свои мысли в практическое русло и стала думать о том, как по возвращении в Плимут найдет, наконец работу. Этим она тоже будет обязана Кейду. Постепенно ее сморил сон, но и во сне ее не покидал образ Кейда.

Энджи разбудил стук в дверь. Она вздрогнула, встала с кровати и, еще не до конца проснувшись, поплелась открывать.

Встретившись с ее озадаченным взглядом, Кейд нахмурился и отрывисто спросил:

— Ты в порядке?

Какое счастье, что он не знает, что мне снилось! — пронеслось в голове у Энджи. Опустив взгляд, она посмотрела на свою мятую одежду и залилась краской.

Ну и видок у меня, наверное! Разоспалась среди дня, как старушка!

— Я в порядке, — пролепетала она, — просто не до конца проснулась. Мне снилось, что за мной гонятся разбойники.

Энджи сочла за лучшее не уточнять, что разбойник был всего один и сон был вовсе не кошмарным. Она вообще сожалела, что рассказала о своем сне — под насмешливым взглядом Кейда она почувствовала себя дурочкой. Отвести взгляд от его лица ей удалось только большим усилием воли. Что-то важное у нее внутри словно разбилось на мельчайшие кусочки, и Энджи подозревала, что это «что-то» — ее независимость.

— Значит, даже хорошо, что я тебя разбудил.

Глаза Кейда стали как будто темнее. У Энджи пересохли губы, но она не рискнула их облизать.

— Д-да. Я пойду умоюсь.

На несколько секунд установилось напряженное молчание. Наконец Кейд пожал плечами и небрежно бросил:

— Конечно. Я подожду на террасе. Мы можем подняться на холм, который начинается за домом.

Энджи кивнула. Именно сейчас прогулка пришлась бы очень кстати, потому что помогла бы израсходовать хотя бы часть адреналина, с избытком бурлившего в ее крови.

Она бросилась в ванную и, умывшись холодной водой, несколько раз глубоко вздохнула, чтобы восстановить самообладание. Но все же, когда Энджи вышла на террасу, где ждал Кейд, ее сердце билось чаще обычного.

Кейд стоял к ней спиной, его крупная фигура вырисовывалась темным, угрожающим силуэтом на фойе освещенной солнцем зелени. Пользуясь тем, что Кейд не видит ее, Энджи позволила себе вдоволь полюбоваться его великолепной фигурой, узкими бедрами, обрисованными льняными брюками, широкими плечами, обтянутыми трикотажной рубашкой. Но оказалось, она совершила ошибку, позволив взгляду задержаться на бедрах Кейда: это снова пробудило запретные фантазии, которые Энджи с огромным трудом выкинула из головы пару минут назад.

Энджи подошла к Кейду и указала на тучи, собравшиеся над гребнем холма.

— Будет дождь?

— Очень может быть, ветер, как раз дует с той стороны. — Кейд быстро оглядел одежду Энджи и снова посмотрел на небо. — Но ветер слабый, а тучи дальше, чем кажется, так что мы вполне успеем прогуляться. Тебе не холодно?

Холодно? Скорее жарко. Невыносимо жарко! Энджи вдруг пришло в голову, что, наверное, ни одна из женщин, бывавших в этом доме, не одевалась так непрезентабельно, как она. Как человек воспитанный, Кейд, конечно, ничего не сказал, но он не может не видеть, что джинсы и простенькая футболка, не идут ни в какое сравнение с изысканными туалетами той же Селин Рокстен, к примеру.

— Нет, не холодно, — ответила Энджи. — Наверное, если долго живешь на острове, начинаешь чувствовать погоду интуитивно, — сказала она и тут же покраснела, вспомнив обстоятельства гибели отца Кейда.

— В наше время это уже не так важно, потому что появилась аппаратура для предсказания погоды, к тому же мы получаем прогнозы с крупных метеостанций. — Кейд показал на тропинку, бегущую через лужайку. — Нам сюда. Подъем довольно крутой, — с усмешкой заметил Кейд, — так что мы растратим часть энергии, накопившейся за день безделья.

Энджи мрачно подумала, что та энергия, которая не дает покою ей, не имеет никакого отношения к недостатку движения.

Тропинка петляла так прихотливо, что, казалось, она не проложена человеком, а возникла сама собой. Энджи молчала, чтобы Кейд не догадался, что она уже выдохлась. Они, естественно, шли в одинаковом темпе, но Кейд даже не запыхался. Сквозь густую листву пробился солнечный свет и, словно луч театрального прожектора, высветил на земле ярко-фиолетовый цветок. Энджи остановилась и перевела дыхание.

— Ой, смотри!

Но луч погас так внезапно, словно кто-то закрыл ставни. Энджи удивленно заморгала.

— Это туча?..

— Тише!

Воздух прорезал резкий, тревожный крик птицы.

— Гроза начинается! — пробормотал Кейд с досадой. — Я должен был это предвидеть!

Отдаленное ворчание грома испугало Энджи куда меньше, чем рука, которая легла на ее плечо. Кейд развернул ее и подтолкнул в обратном направлении.

— Быстро возвращаемся. Погода в здешних краях меняется очень быстро, буря может начаться в любую минуту, а мы почти на гребне холма, да еще и в окружении деревьев, каждое из которых — прекрасная мишень для молнии. Вперед!

Раскаты грома грохотали все чаще и все ближе. Энджи пустилась бежать, ей казалось, что она чувствует, как из туч исходят потоки какой-то пугающей энергии. Пару раз Энджи поскользнулась, но удержалась на ногах. Кейд мог бежать гораздо быстрее, но он держался ровно на шаг впереди нее, так что если бы Энджи стала падать, она бы уперлась в него. Энджи глубоко тронула его забота, хотя разумом она понимала, что это ничего не значит. Поведение Кейда — всего лишь отголосок тех времен, когда мужчина должен быть всегда готов защитить свою женщину от хищников. Хищные звери на острове не водились, да и Энджи не была его женщиной, но она начинала понимать притягательность мужской силы и власти. Ее охватило странное возбуждение, она поняла, что навсегда запомнит эту бешеную скачку по узкой горной тропинке. И Кейда, молча и целеустремленно двигающегося вперед.

В короткой паузе между раскатами грома Кейд успел сказать:

— Мы почти пришли. Нам повезло, основной удар стихии придется на море, а остров останется почти в стороне.

Но, когда до дома оставалось несколько сотен метров, Кейд схватил Энджи за руку и потянул в небольшую рощицу из низкорослых широколистных деревьев, чьи ветви, смыкаясь, образовывали подобие зонта.

— Переждем здесь.

— Но мы могли бы добежать до дома… — попыталась возразить Энджи.

— Не успеем, ты вымокнешь до нитки в считанные секунды, а этот дождь будет холодным.

Энджи действительно уже ощутила, что температура упала. Но она снова попыталась возразить, на этот раз уже не так активно:

— Я не сахарная, не растаю.

Кейд посмотрел на нее сверху вниз, в полумраке его глаза казались горящими.

— Я знаю, что не сахарная, но если дождь просто неприятность, то град, если он будет, может быть опасен.

Порыв холодного ветра выдул из Энджи все тепло, что она накопила, пока бежала с горы. Не стучать зубами ей еще как-то удавалось, но унять дрожь она не могла. Заслоняя от ветра, Кейд прижал ее к себе.

— Началось, — сказал он.

Дождь забарабанил по листьям, да так громко, что даже заглушил громовые раскаты. Внезапный порыв ветра тряхнул ветви, сбрасывая крупные капли воды на спрятавшихся под ними людей, но Кейд не дрогнул. Несмотря на холод, Энджи охватила эйфория, она чувствовала себя так, будто выпила бокал шампанского. Пытаясь хоть какой-то удержать в рамках разгулявшиеся эмоции, она напомнила себе причины, по которым ей не следовало доверять Кейду. Однако Кейд заслонял ее своим телом от бури, и от его близости внутри у Энджи разыгралась другая, не менее опасная стихия, все ее тело ожило и запело древнюю, как мир, песню. У Энджи мелькнула мысль, что эти минуты она будет помнить всегда, даже на смертном одре. И это ее пугало.

Она попыталась отодвинуться от Кейда и грубовато сказала:

— Может, все-таки пойдем? Я все равно уже промокла.

Энджи попыталась выйти под дождь, но Кейд схватил ее за руку и рывком вернул на прежнее место.

— Не глупи, еще град может пойти! Нам осталось подождать всего несколько минут, и все…

Кейд умолк, не закончив фразу. Повисла неестественная пауза, даже гром, как нарочно, сделал перерыв, только дождь по-прежнему барабанил по листьям.

Не буду смотреть на него, не буду, повторяла Энджи про себя, как заклинание. Но через секунду она уже смотрела прямо в глаза Кейда, одновременно и ледяные, и обжигающие. Кейд буркнул что-то, подозрительно смахивавшее на ругательство, и выпустил руку Энджи. Она с радостью отметила, что ему стоило большого труда разжать пальцы. Однако выяснилось, что она не может сделать шаг назад, даже если бы и хотела, — ноги отказывались подчиняться. Прогремел гром, и одновременно Энджи произнесла одно короткое слово:

— Кейд.

— Знаешь, ты впервые назвала меня по имени. — Охрипший голос Кейда стал еще ниже. — Энджи.

Ее имя прозвучало, как ласка, даже больше, чем ласка, — как чувственное обещание. Но Кейд чего-то ждал, жадно всматриваясь в ее лицо.

Чего он ждет? — думала Энджи. Чтобы я сделала первый шаг?

На губы Энджи упала дождевая капля, Энджи, не задумываясь слизнула ее. У Кейда вырвалось короткое хриплое восклицание, и в следующее мгновение он привлек ее к своему большому, сильному — и возбужденному — телу и припал к ее губам. Поначалу это был сдержанный поцелуй, но уже через секунду самообладание Кейда рассыпалось в прах, и он целовал Энджи с несдерживаемой страстью, как истосковавшийся любовник — любимую женщину после долгой разлуки.

И Энджи отвечала ему с равным пылом, словно она не была неопытной девственницей, словно они целовались уже много раз и словно это был последний поцелуй в ее жизни.

Когда бывший босс Энджи попытался ее поцеловать, она ловко увернулась и, изловчившись, пнула его ногой в голень. Но сейчас под натиском языка Кейда она с готовностью раскрыла губы и обняла его за шею, отдаваясь во власть сладостных ощущений.

Раскаты грома то и дело сотрясали воздух, но Энджи слышала только неистовое биение собственного сердца. Язык Кейда хозяйничал у нее во рту, но она радостно приветствовала захватчика, его интимные ласки пробуждали в ней не протест, а голод, жажду большего. Энджи узнала этот голод — то же самое она испытала, когда увидела Кейда впервые.

Кейд крепче прижал ее к своему телу. Инстинкт самосохранения приказывал Энджи вырваться и бежать, несмотря на грозу, но другой инстинкт, более древний и сильный, требовал остаться и узнать, в чем сила Кейда Рассела, почему только он сумел одолеть ее защиту, которую она долго строила и укрепляла. Энджи еще колебалась, не зная, к какому инстинкту прислушаться, а Кейд уже целовал ее шею, его рука коснулась ее груди. Энджи захлестнула нарастающая волна ощущений, когда Кейд погладил большим пальцем ее сосок и тот мгновенно отвердел. Сверкали молнии, грохотал гром, но буря, бушевавшая в природе, не могла сравниться с той, что разыгралась у Энджи внутри.

Подняв голову, Кейд посмотрел на Энджи. На ее побледневшем от ужаса лице появилась гримаса отвращения к себе. Она только что целовала неверного мужа покойной подруги, да как целовала — как свою единственную любовь!

— Отпусти! — онемевшими губами прохрипела Энджи.

Кейд мгновенно подчинился, убрал руки и сделал шаг назад, но по его следующему вопросу стало ясно, что он не считает инцидент исчерпанным.

— Что будем с этим делать? — спросил он сурово.

Лицо Энджи, только что мертвенно-бледное, залила краска стыда. Чувствуя пустоту и одиночество, она замотала головой и прошептала:

— Ничего.

Энджи со страхом, а может, с надеждой, ожидала возражений, но Кейд лишь улыбнулся ледяной улыбкой и безукоризненно вежливо произнес:

— Тогда пойдем в дом и забудем о том, что произошло. Кстати, дождь только что кончился.

Энджи вышла из укрытия и зажмурилась от яркого солнечного света. Небо прояснилось, словно и не было страшной грозы.

— Грозы будут еще не раз, — саркастически заметил за ее спиной Кейд, — и я сомневаюсь, что кому-нибудь из нас удастся это забыть.

Энджи распрямила плечи и чопорно — о чем тут же пожалела — проговорила:

— Думаю, тебе будет нетрудно забыть, как-никак женщины в твоей жизни не переводятся.

Кейд помолчал, переваривая ее реплику, потом с пугающей мягкостью поинтересовался:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Уверена, ты сам знаешь.

— Нет. Будь так любезна, объясни.

Энджи закусила губу, ругая свой бескомпромиссный характер, проявившийся на редкость не вовремя. Она с деланным безразличием пожала плечами.

— Только то, что для тебя не составит труда получить от женщины все, что тебе нужно, ведь тебя интересуют только сиюминутные удовольствия.

— Вот как?

Быстро склонившись над Энджи, Кейд впился в ее губы молниеносным, но сокрушительным поцелуем, потом выпрямился и как ни в чем не бывало заметил:

— Сиюминутные, говоришь?

В его спокойствии было даже нечто оскорбительное. Стыд вытеснил из сознания Энджи острую боль, само существование которой она не желала признавать. У нее слишком мало опыта, чтобы вести с Кейдом изощренные сексуальные игры. Она отвернулась и медленно побрела к дому. Но игнорировать Кейда было не так-то просто, точнее невозможно.

— С чего ты решила, что для меня отношения между полами — игра? — спросил он. — Это Аллегра тебе сказала?

Лед в его голосе больно царапнул Энджи по нервам.

— При чем здесь Аллегра? Я же не идиотка, сама понимаю, что, если мужчина богат, женщины легко доступны.

— Только женщины определенного сорта, — вкрадчиво уточнил Кейд. — Кстати, жадность не является прерогативой женского пола, существует немало мужчин, которые всегда доступны для богатых женщин. Но ты не ответила на мой вопрос.

Они вошли в сад. Кейд открыл калитку и со своей всегдашней галантностью пропустил Энджи вперед. Она прошла мимо него осторожно, как мимо тигра в засаде.

— Ты не имеешь права задавать такие вопросы, я никому не передаю наши разговоры с Аллегрой.

— Значит, она, — с циничной уверенностью заключил Кейд.

Энджи напряженно ждала, станет ли он опровергать обвинение. Не стал. Они молча прошли через сад, мимо теннисного корта, и почти у самого дома Кейд вдруг огорошил ее словами:

— Предательство отца больно тебя задело, а общение с Фэй только укрепило во мнении, что мужчины — безответственные и беспринципные существа.

Энджи сердито поджала губы, все еще горящие от поцелуев.

— Об этом мы уже говорили.

— Да, помню, просто меня удивляет, что ты так легко согласилась с мнением Аллегры.

Энджи бросила на него колючий взгляд.

— Аллегра поступила так, как считала правильным, женщины, знаешь ли, многое могут стерпеть, но не всем это легко дается.

— Тогда почему ты не раздеваешься на сцене вместе с Фэй?

Кейд окинул ее долгим взглядом с головы до ног, задержав внимание на груди, потом на бедрах, затем снова посмотрел в глаза и с безжалостной прямотой заключил:

— У тебя хорошая фигура, ты прекрасно танцуешь, пожалуй, ты могла бы зарабатывать больше, чем она.

От возмущения Энджи на время лишилась дара речи.

— Это не моя стихия, — наконец процедила она.

— Тогда предлагаю другой вариант. Я плачу тебе за то, что ты остаешься со мной… скажем… год, а потом ты сможешь уйти.

Энджи ахнула. Не может быть, чтобы Кейд говорил серьезно! — пронеслось у нее в голове.

— Ты шутишь? Это же нелепо…

— Вовсе нет. — Кейд ответил невозмутимо, да еще и с такой долей злой иронии, что Энджи покрылась гусиной кожей. — Наши поцелуи показали, что в моем предложении нет ничего нелепого. Думаю, мы не наскучим друг другу раньше, чем через год.

Энджи не ответила — просто не смогла, горло сжал болезненный спазм.

Она шла и молча слушала, как Кейд своим бесстрастным голосом разбивает ее тайные мечты, о существовании которых она и сама до сих пор не подозревала.

— Конечно, когда мы расстанемся, я обеспечу тебя материально, ты сможешь открыть свое дело, если захочешь. Первые несколько лет, пока твоя фирма, чем бы она ни занималась, не окрепнет, я буду оказывать тебе финансовую поддержку. — Кейд сделал паузу, но Энджи не ответила, тогда он продолжил все тем же бесстрастным, чуть насмешливым тоном: — От тебя требуется только одно: удовлетворять меня. А я, естественно, обещаю удовлетворять тебя.

У Энджи наконец прорезался голос.

— Я не продаю себя!

Она смотрела не на Кейда, а на цветущий куст — не потому, что ее уж так заинтересовал экзотический цветок, а потому что боялась встретиться с Кейдом взглядом. При его проницательности он запросто мог бы прочесть в ее глазах, что на какую-то секунду у нее возникло сильнейшее искушение согласиться.

Энджи резко остановилась и повернулась к нему лицом. Ее глаза метали молнии.

— Но я не могу сказать, как бы я себя повела, если бы мне нужно было заботиться о маленьком ребенке. Фэй думает, что ей нечего предложить, кроме своего тела. Она хочет, чтобы жизнь Джинни была лучше, чем ее собственная, она хочет дать дочери образование, а на все это нужны деньги. И она избрала самый быстрый способ их заработать. А ты, ты… ты просто узколобый сноб! — закончила Энджи с презрением.

На лице Кейда не дрогнул ни один мускул.

— Вижу, твоя преданность подруге безгранична, но ты забываешь, что женщины, подобные Фэй, встречаются во всех слоях общества. Возможно, те, с которыми сталкивался я, более искушенные, но они так же практичны, как Фэй.

— Тебе бы с годик пожить в ее шкуре, это отучило бы тебя судить людей.