Любовная история виконта

Глава 2

Новость эта протрясла деревушку Чизлбери. Хлоя не смогла пойти на похороны, поскольку простудилась и слегла. Свежий деревенский воздух пошел ей явно не на пользу. К тому же Доминик превратился для нее в призрака задолго до своей смерти и посещал ее днем и ночью. Однажды ей приснился тот поцелуй под дождем. Утром она поклялась себе при следующей встрече отшить нахала. Но в памяти снова всплыл тот поцелуй. И она твердо решила с помощью братьев разыскать убийц виконта.

После похорон Хлоя проплакала два дня по своему красивому грубияну избавителю. Ее старшие братья – Грейсон, Хит и Дрейк – приехали отдать последний долг усопшему. Но похоже, никто даже понятия не имел, кто же мог убить Стрэтфилда. Дядя покойного, сэр Эдгар, немедленно примчался из Уэльса, с тем чтобы расследовать все обстоятельства убийства и заняться практическими делами.

Но преподобный позволил себе обмолвиться однажды, что покойный Стрэтфилд в годы войны подвизался на ниве шпионажа и нажил себе немало врагов. Вот один из них и мог его убить. Не говоря уже о том, что привычка покойного виконта заводить романы с молодыми замужними женщинами снискала ему мало друзей. Одним словом, покойный виконт прожил свою жизнь, заботясь лишь о собственных удовольствиях, не слишком утруждая себя заботами о том, чтобы доставить удовольствие другим. Так что нечего удивляться, что мало кто его оплакивал.

Итак, виконт умер, и Хлое не осталось ничего иного, как забыть о нем. Да и останься он в живых, все равно было бы неблагоразумно принимать его ухаживания.

Кто знает? Может, его не просто так убили, может, он заслужил смерть? Этот красивый грубиян мог погубить ее. И все же Хлоя надеялась, что убийцу найдут. Голос Памелы прервал ее размышления.

– Он явился сразу же, как только вы уехали!

– Кто явился? – отозвалась Хлоя.

– Твой брат, само собой.

Хлоя подумала, что кузина говорит о Стрэтфилдском Призраке! Впрочем, не то у нее положение, чтобы позволить себе такую роскошь, как размышления о деяниях мертвых. Это живые отравляли ей существование. И среди них первый – ее брат Девон, который находился в розыске из-за дурацкой проделки, учиненной им в прошлом месяце.

Возвращаясь однажды вечером из игорного дома в Челси, Девон и парочка его самоуверенных дружков остановили карету, в которой, как они полагали, находилась молодая куртизанка, весь этот вечер с большой благосклонностью принимавшая знаки их внимания и с большим успехом опустошавшая их карманы.

Однако это оказалась карета одного пожилого банкира. Началась стрельба, один из лакеев был ранен, Девону пришлось залечь на дно, пока его старший брат маркиз делал все возможное, чтобы расхлебать кашу, которую заварил его легкомысленный братец.

Хлоя расстегнула голубое муслиновое платье и опустилась на кровать. Взгляд ее упал на битком набитый кожаный сундук, один из двух, что прибыли сегодня днем – второй уже отволокли в гардеробную, – и невольно содрогнулась. Сестрица Эмма прислала ей наряды на все случаи жизни, не подозревая, что в деревне они не потребуются.

– Полагаю, Девону опять понадобились деньги, – сказала Хлоя, окинув взглядом комнату.

Что это, игра воображения? После всех этих разговоров о призраках? Почему ей так тревожно? Или все это из-за гнетущей мысли, что их семья разваливается потихоньку? Если не считать Грейсона, который жил счастливо со своей умницей женой, все отпрыски Боскаслов так и остались неприкаянными. Может, стоит повнимательнее присмотреться к своему новому воздыхателю, лорду Сент-Джону? Он недурен собой, у него красивые карие глаза и задорная улыбка. Ну почему он ей не нравится?!

– Твой братец снова влез в окно, как раз когда я разбирала вещи, – негромко произнесла Памела. – Этот красивый чертяка понятия не имеет о приличиях.

– Приличиях? – переспросила Хлоя и ахнула: – Боже мой, я совершенно забыла о сорочке, которую Девон вывесил за окном!

Памела уставилась на нее в недоумении:

– Какой еще сорочке? Девон пришел с сорочкой? Я не заметила.

– Сорочка висит за окном гардеробной! Я увидела ее еще из окна кареты! Впрочем, теперь уже все равно, – сказала она и добавила: – У моего брата своеобразное чувство юмора. Напомни мне убрать эту сорочку, прежде чем лягу спать. Надо будет также затолкать сундук в гардеробную.

– Ты даже не посмотришь, что тебе прислали? – разочарованно спросила Памела.

– Не сегод… – Хлоя медленно поднялась с постели, и взгляд ее уперся в дверь гардеробной.

Расстегнутое платье сползло с плеч, и ее вдруг пробрала дрожь. Неужели снова простуда?

– Что это за звук?

Памела оглянулась через плечо.

– Какой звук?

– Похожий на стон, – отозвалась Хлоя.

– Ах это! Должно быть, калитка у ворот – она старая, скрипучая. С тех пор как убили лорда Стрэтфидда, мама стала запирать ее на ночь, не знаю, это она от убийц лорда запирается или от его призрака. Впрочем, зачем призраку через калитку входить, скажи на милость? Ах, ты посмотри, какая прелесть!

Памела опустилась на колени и принялась перебирать надушенные веера и шали с бахромой, грудой наваленные в сундуке. Глаза у нее так и засверкали, когда в руках ее оказался французский корсет на китовом усе, крытый шелком цвета слоновой кости и сконструированный таким образом, что, стягивая талию, он в тоже время увеличивал объем груди.

Хлоя не сдержала смех, взглянув на кузину: Памела была и шокирована, и восхищена.

– Этот корсет прибыл из Парижа.

– Что ж удивляться, что у них там революция!

– Хочешь, примерь его. Мне-то он вряд ли пригодится в ближайшем будущем.

– Мне примерить? – Памела встала, посмотрела на себя в зеркало, приложила корсет к скромным выпуклостям, которые обрисовывались под ситцевым платьем.

Хлоя сняла платье и растянулась на постели. На ней остались только сорочка, чулки и корсет.

– Будь я одета так сегодня вечером, лорд Сент-Джон не колеблясь сделал бы мне предложение.

Странно, но мысль об этом не доставила ей особой радости.

– Скорее, он изнасиловал бы тебя не колеблясь, – заметила Памела. – Вообще-то тебе следовало чувствовать себя польщенной. Джастин считает, что ухаживать за барышнями в Чизлбери ниже его достоинства.

– А почему бы тебе не надеть этот корсет с воскресным платьем, в церковь? – Хлоя приподнялась на локте, мельком отметив, что, должно быть, плохи ее дела, если мысль приобщить провинциальную кузину к упадническим столичным модам показалась ей столь завлекательной. – Памела, спусти его ниже!

– Ниже? Хорошо. Но как же в эту штуку засовывают… э-э… бюст?

– С виду все сложно, но на самом деле такой корсет и в самом деле подчеркивает все достоинства фигуры. – Хлоя села на постели, и ее снова пробрала дрожь.

Ну что за невезение! Неужели она опять сляжет с простудой. Джастин говорил, что в конце недели собираются кататься на лодках большой компанией.

– Когда я сама впервые примерила этот корсет, моя горничная так ловко меня зашнуровала, что бюст оказался наполовину внутри, наполовину снаружи. Я была точь-в-точь как амазонка, которая отчикала себе одну грудь, чтобы ловчее было целиться из лука.

Памела покраснела как маков цвет.

– Не понимаю, о чем это ты, Хлоя Боскасл. Ты, верно, шутишь надо мной?

– Нет, вполне серьезно.

Девушки примолкли и сидели тихонечко до тех пор, пока тетя Гвендолин не позвала Памелу.

– Ну, – сказала Памела, – на сегодня все. – Она бросила корсет на кровать и, хихикая, выплыла из комнаты.

Хлоя поднялась с кровати и вновь окинула взглядом комнату.

Тут тишину снова нарушил звук, походивший на стон. Он донесся из ее гардеробной.

Хлоя была барышня городская. Она даже не пыталась притворяться, что разбирается в устройстве деревенских поместий. Да и не было у нее такого желания. Но одно было ясно даже ей: жалобный стон не имел ничего общего со скрипом ржавой калитки.

Доминик пришел в себя и жалобно застонал. Еще сквозь бред ему слышался женский голос, такой нежный и манящий, напоминавший о тех временах, когда он, виконт Стрэтфилд, еще имел возможность предаваться обычным удовольствиям. Когда еще доверял женщинам. Где же он слышал этот голос прежде? Где он вообще находится? Тут Доминик вспомнил, что он лежит в ворохе дорогого женского белья.

Он с трудом приподнялся, сел. Какое дурацкое положение! Несколько недель назад он почти так же лежал в гробу, изображая покойника. Только сейчас его била лихорадка, видимо, он бредил. Потому что слова, которые он услышал, не могли быть не чем иным, как бредом:

– Когда я сама впервые примерила этот корсет, моя горничная так ловко меня зашнуровала, что бюст оказался наполовину внутри, наполовину снаружи. Я была точь-в-точь как амазонка, которая отчикала себе одну грудь, чтобы ловчее было целиться из лука.

Доминик нахмурился, окутанный словно саваном шелковой нижней юбкой, поднялся на ноги. Мгновение он стоял, пытаясь сориентироваться, дрожа и тупо глядя на дверь. Раны, нанесенные ему убийцей месяц назад, наверняка сведут его в могилу.

Наконец он вспомнил. Ну конечно: его преследовал его собственный егерь в его собственном лесу. Честный ирландец не имел дурных намерений, просто оберегая от непрошеных гостей владения нового хозяина, пригрозил выстрелить в чужака, не подозревая, что чужак-то и есть его хозяин, которого все считают покойным. Да, глупо было так близко подходить к дому. Тем более что в его планы не входило быть узнанным. В свете его считали покойником.

И как только у него хватило сил вскарабкаться вверх по дереву? Он спрятался в этой комнате. Впрочем, не такой уж это был удачный маневр. Не в той он сейчас форме, чтобы вступать в физическую борьбу с кем бы то ни было. Но ничего, придет день, когда силы вернутся к нему, и тогда он отомстит тому, кто злоумышлял против него.

А сейчас ему надо отлежаться, дать ранам затянуться, продумать дальнейшие действия и как-то разобраться с женщиной, чье замечание вывело его из забытья. Голос ее вызывал в памяти какие-то приятные, но ускользающие воспоминания. Аромат дорогого мыла, нежная кожа, женственная фигура и… Странно. Откуда ему знать, каким мылом пахнет от незнакомки, какая у нее кожа и фигура?

Незнакомка разговаривала с какой-то девушкой. Возможно, девушек было много. Что ж, если его явление в качестве призрака не окажет должного эффекта, придется прибегнуть к мерам физического воздействия, хотя и не хотелось бы.

Он коснулся инкрустированной черным деревом рукоятки пистолета, заткнутого за пояс, шагнул к двери и приготовился.

Хлое послышалось подлинное страдание в этом стоне, мольба о помощи, которую она не могла оставить без внимания. Ей живо представился мужчина, страдающий от боли, возможно, от страшных ран. Мужчина, раненный, в полубреду нашедший себе убежище в ее гардеробной. Мысль о том, что ей самой грозит опасность, не пришла ей в голову.

Хлоя накинула халат и не колеблясь бросилась к дверям гардеробной, в глубине души уверенная в том, что стонет проказливый братец Девон.