Любовь без правил

10

Тело Адама Фейермана быстро забрали у властей и переправили в ближайшую лабораторию ЦРУ, где эксперты дали однозначное заключение: убит выстрелом с близкого расстояния, практически в упор. Неизвестно, спровоцировал Адам преследователей или нет, ясно было то, что убили его не случайно, а намеренно и хладнокровно. Видимо, живым он был не нужен. Вполне возможно, преследователи захотели сорвать на нем злость. Дать ответы на все вопросы могли только сами преследователи, однако из штаб-квартиры поступил приказ: телохранителей Аркетта не трогать и продолжать слежку за ним и Дерридой.

Теперь целые дни проходили в попытках проследить за объектами и собрать о них как можно больше информации. Руководствуясь сведениями, полученными от Кайи, Тэсс развила бурную деятельность по сбору доказательств того, что Деррида и руководитель «Аль-Хариджи» — одно и то же лицо. Официально пост лидера террористической организации занимал некий Икен Массин, коренной марокканец и человек отчаянного нрава, однако Тэсс не сомневалась: он всего лишь марионетка в руках Дерриды.

Руководитель «Тафсута» был неуловим. Тэсс не знала, какой гениальный человек на него работает, чтобы прикрыть все темные делишки Дерриды (возможно, именно этим и занимается Аркетт), однако нефтяной магнат казался честным человеком. На первый взгляд. И на второй — тоже, что весьма усложняло задачу. Дэвид целыми днями просиживал, подслушивая разговоры и шаря по местной сети в попытках взломать сервер «Тафсута», однако успехов не достиг. Слишком мало доказательств, слишком мало уверенности, да еще и этот плащ Абу-Бекра… Ну зачем он им понадобился, скажите на милость?

Одно радовало Тэсс: отношения с Домиником. Он, казалось, вошел во вкус и наслаждался пребыванием в Манаме. Он выполнял указания, которые давала ему Тэсс, и относился к ней со своеобразной нежностью. Им больше не нужно было изображать влюбленную пару, все равно они никуда не выходили вместе, однако Доминик настаивал, чтобы отношения продолжались, а Тэсс не хотела ему отказывать. Временами она ловила себя на мысли, что это уже напоминает сексуальную зависимость от определенного человека, и что это непрофессионально, и что Эррол не одобрил бы. Но Эррола больше нет, Тэсс сама себе хозяйка и может распоряжаться собственным телом как хочет. И душой — тоже.

Ей было приятно, что Доминик рядом. Временами, когда ему надоедало сидеть в квартире, он просил разрешения прогуляться по городу, и Тэсс скрепя сердце отпускала его. Доминик надевал вытертые джинсы, потрепанную рубашку и куртку, которую одалживал ему Дэвид, и превращался в обычного туриста. Легкомысленная кепка и черные очки завершали образ. Никто не признал бы в этом обычном с виду человеке владельца алмазных копей в Намибии. И все равно Тэсс беспокоилась за него гораздо больше, чем следовало бы.

Она с нетерпением ждала тех моментов, когда они с Домиником оставались наедине и могли поговорить, прикоснуться друг к другу. Его прикосновения вызывали у Тэсс странную жажду, словно Доминик был водой, а она никак не могла напиться. Раньше с благоразумной Тэсс, которую выдрессировал один из лучших агентов ЦРУ, такого не случалось. Временами эти чувства отвлекали, и ей было трудно сосредоточиться. Она злилась, в первую очередь на себя.

Она не знала, что с ней происходит, и это ее раздражало.

Неделю спустя Дэвид сообщил, что через три дня Деррида и Аркетт вылетают в Марокко.

— Они воспользуются частным самолетом Дерриды. Официальная причина — некая конференция нефтепромышленников, но, полагаю, у них там состоится сборище иного рода.

Тэсс обрадовалась.

— Хоть что-то сдвинется с мертвой точки! Отлично. Дэвид, вы с Томасом вылетаете в Рабат сегодня же. Я последую за вами завтра.

Позже, когда они с Домиником остались одни, Тэсс вновь заговорила о том, что ему стоит их покинуть.

— Я понимаю, что жалобы начальству не помогут, и прошу тебя сойти с дистанции сейчас. Дальнейшая работа не для тебя. Все это становится смертельно опасно.

— Не опаснее, чем во время нашей беготни по крышам.

— Доминик, у тебя, похоже, нет тормозов.

— Да, их забыли вмонтировать, когда меня создавали. — Он привлек Тэсс к себе и властно поцеловал. — Не беспокойся за меня, детка. Даже если меня убьют, это не принесет тебе неприятностей. Я предупредил всех моих высокопоставленных друзей, что это исключительно моя инициатива, и мне позволили рискнуть, хотя и настойчиво отговаривали.

Иными словами, Доминик связался с Майклом и каким-то образом его уболтал. Очаровательно.

— Но мне будет неприятно, — сопротивлялась Тэсс. — Ты, конечно, надоедлив до чертиков, но наш деловой секс мне нравится. И вообще, ты похож на мужчину. В наш-то век почти поголовной феминизации. Такой генофонд пропадет!

— А если бы меня убили, ты бы по мне плакала?

— Не заслужил.

— Действительно? — Он снова поцеловал ее, и Тэсс, проклиная себя, позволила разуму отступить.

Она будет защищать Доминика, будет внимательно следить и ограждать его от всех опасностей. А в случае чего все-таки свяжет и запрет в номере. Этот вариант всегда доступен. Как бы ни был хорош мистер Ригдейл, с Тэсс в поединке он не справится.

Трэвелс выправил для Доминика новый паспорт, и тот превратился в обычного бизнесмена средней руки, Билла Хансона. У Тэсс была собственная пачка документов. Подумав, она выбрала личину беззаботной девушки Мари-Клэр, не обремененной профессией и излишними предрассудками. Волосы пришлось укоротить и немного осветлить, выщипать в тонкую ниточку брови и густо накрасить глаза — и вот из зеркала смотрела легкомысленная бабочка-однодневка. С Домиником было сложнее: волосы он перекрашивать наотрез отказался и согласился лишь на то, чтобы их не укладывать, отчего сразу стал похож на большой отцветший одуванчик: дунешь — и семена улетят.

Тщательно подобранный гардероб также соответствовал новой легенде. Доминик «отдыхал» в Южной Африке, а Тэсс, снова изображавшая его любовницу, должна была выглядеть как можно анекдотичней. Поэтому в ход пошел белый костюм для Доминика (в котором он сделался абсолютно неотразим, несмотря на торчавшие во все стороны волосы), и блестящие блузки и короткие юбки для Тэсс. Полюбовавшись на себя и Доминика, Тэсс решила, что сойдет.

Дэвид и Том, добравшиеся до Рабата, тут же вышли на связь, и сведения полились рекой.

— Местные информаторы просто клад, — рассказывал Томас. — Мероприятие, замаскированное под конференцию, будет проходить на роскошной яхте Дерриды. Но присутствуют далеко не только местные дельцы. На встречу съезжаются лидеры исламских национальных группировок, руководители религиозных организаций, влиятельные члены правительств, а «Аль-Хариджа» обеспечивает охрану всего этого безобразия. Все это сильно смахивает на крупный международный заговор.

— Только международного заговора нам и не хватало, — скрипнула зубами Тэсс. — Хорошо. Продолжайте наблюдение и выудите все, что только можно, из местной сети. Мне нужен план яхты и примерный курс, а также точное время начала конференции.

— К вечеру сделаю, босс.

Дэвид не подвел: перед отлетом в Марокко Тэсс получила все нужные сведения в полном объеме. Доминик наблюдал за ее бурной деятельностью, но вопросов не задавал. Он был профессионалом в своей сфере и понимал, когда не нужно мешать другому профессионалу.

Ранним утром следующего дня парочка отправилась в аэропорт. Летели местными авиалиниями, где начисто отсутствовал бизнес-класс, но Доминик снова достойно перенес несправедливость судьбы. Он даже оторвался от газеты, чтобы поговорить с Тэсс, которая пробормотала, что беспокоится за Дэвида и Тома.

— Я вижу, ты очень нежно относишься к членам своей команды. В ЦРУ всегда так?

— О нет. Это специфика работы Эррола, семейный стиль. У нас нет семьи, кроме друг друга, и хотя мы стараемся не перегружать партнеров эмоциями, но все-таки относимся к своим людям более тепло, чем к чужим.

— Вы друзья?

— Нет, но мы все достаточно близки.

— И тем не менее ты не оплакала Адама.

— И Дэвида с Томасом не буду, если что-нибудь случится. А когда-нибудь оно обязательно случится. Мы все играем со смертью и не можем выигрывать до бесконечности. Очень мало агентов доживает до преклонных лет и благополучно выходит на пенсию. Обычно нас закапывают раньше. В песок пустыни, в бетон, в землю безлюдного леса, бросают в мусорный бак или просто оставляют лежать там, где лежим. Правительство обещает нам невероятно высокие пенсии, но Дяде Сэму редко приходится раскошеливаться. — Тэсс говорила абсолютно спокойно, эти мысли были привычными и понятными. — Пока мы живем, мы делаем вид, что смерти нет. Но, когда она приходит, не удивляемся.

— Ты так уверенно говоришь за всех? — спросил Доминик.

— Они такие же, как я.

— Словно ты знаешь всех агентов ЦРУ лично и они ходят к тебе на чай! А может, я просто не в курсе и это действительно так? — Он поддразнивал ее, уводя в сторону от разговора о смерти, неприятного для обычного, уверенного в себе человека. Тэсс милостиво поддалась на уловку.

— Нет, я почти никого не знаю. Мы все работаем обособленно, а многие — под глубоким прикрытием и в лицо их знают только непосредственные начальники. Есть также птицы высокого полета, чье прикрытие столь идеально, что их никто и никогда не видел и знает их лишь Майкл да его заместители. Вот это агенты высочайшего класса. Иногда случается крупная заварушка, а потом начинают ползти слухи: это дело Зорро, Робин Гуда, Льва или Василиска.

— Очень романтично звучит.

— О да. У всех этих ребят весьма романтичные прозвища. И дела, которые им достаются, не чета нашим.

— Крупнее, чем международные заговоры? — удивился Доминик.

Тэсс засмеялась.

— В конечном итоге мы имеем дело с террористической организацией и ее подстрекателями и вдохновителями, а также спонсорами, — объяснила она. — Это опасно, но довольно просто. Высококлассные же агенты работают там, где ситуация достаточно тонка: двинешься не в ту сторону — и спровоцируешь международный конфликт или, не дай бог, войну, локальную или, страшно подумать, мировую. В мире слишком много оружия, и излишнее бряцание им может плохо закончиться — баллистические ракеты стоят на боевом дежурстве без перерывов и выходных. Такие агенты, как Василиск или Зорро, в первую очередь дипломаты. Я же простой исполнитель. Мое дело найти убийцу Эррола и заодно, раз уж так получилось, выяснить, как Деррида дошел до такой жизни и чем можно его прижать. Я передам всю информацию в руки начальства, и с Дерридой поступят, руководствуясь недоступными мне соображениями и резонами. Но вряд ли будут плакать, если я его случайно убью.

— Все-таки у вас, агентов, странная логика.

— Мы просто мыслим другими категориями.

— Как гордо ты это произнесла! — улыбнулся Доминик.

— Я горжусь тем, что делаю. А ты? Разве нет?

— Тобой? — он провел пальцем по подбородку Тэсс. — Начинаю гордиться.

Она снова засмеялась, чтобы скрыть тревогу.

— Собой, глупый! Тем, что делаешь в жизни ты сам!

— Временами. Но иногда моя работа ставит меня в тупик.

— О, ну это же интересно — находить выход из безвыходных ситуаций!

— Ты так считаешь? — хмыкнул Доминик и снова уткнулся в газету.

А Тэсс до конца полета просидела, уставившись в иллюминатор и напряженно размышляя.

Он начинает гордиться ею — это что, шутка? Или попытка выказать особое отношение? Тэсс не раз и не два замечала взгляды, которыми одаривал ее Доминик: весьма внимательные, оценивающие. Может, он размышляет, согласится ли она остаться его любовницей после окончания дела? Секс у них был феерический. Испытывает ли Доминик хоть подобие симпатии к ней или она ему просто интересна, удобна, не скучна? Его руки заставляют ее забывать обо всем на свете, прикосновение его губ — закрывать глаза и погружаться в пучину грез, а ведь раньше она никогда себе такого не позволяла. А вот теперь позволила и не знала, к чему это приведет.

Она не хотела думать о Доминике Ригдейле, и все же мысли о нем занимали теперь каждую свободную минуту и часть несвободных.

В Рабате, столице Марокко, было гораздо теплее, чем в Манаме. Тэсс почувствовала это сразу, едва выйдя из самолета. Теплый сухой ветер овевал лицо, и ей захотелось на миг стать такой женщиной, какую она изображала сейчас: беззаботной, не обремененной долгом, не задумывающейся о том, как прожить сегодняшний день. Порхать с цветка на цветок, идти под руку с представительным мужчиной, на которого косятся другие женщины, и гордо вскидывать голову: он — мой! Быть не слишком сообразительной, но хорошенькой, покупать разноцветные блузки с декольте и открытой спиной и мечтать о пентхаусе в хорошем районе. Что может быть проще?

— Мне иногда не хочется выходить из образа, — пожаловалась Тэсс Доминику, когда они, взяв напрокат машину среднего класса, катили по улицам Рабата. Вел он, и Тэсс сидела, высунув ладонь в окно и ловя ветер.

— Устаешь быть собой?

— Временами. В таких случаях Эррол отправлял меня отдыхать.

— Может быть, нам и сейчас удастся. Ты сама сказала, что сборище у Дерриды только завтра вечером.

— Боюсь, у нас хватит другой работы, — вздохнула Тэсс.

Они поселились в неприметном маленьком отеле на окраине города, сняв номер на двоих. В окно лезла колючими листьями толстая пальма, шумело море, во дворе высокими голосами разговаривали служащие-арабы. Кажется, речь шла о том, кому мести двор: Тэсс не очень хорошо понимала местный диалект.

Пока Доминик тестировал душ, она разобрала вещи, переоделась в легкомысленную футболку и широкую белую юбку и раскинулась на кровати, отличавшейся изрядной скрипучестью. Покачиваясь на пружинном матрасе и рассматривая люстру на потолке, Тэсс продолжала думать о жизни, для нее недоступной и непонятной. Да, она могла бы превратиться в обычную женщину, не рисковать жизнью каждый день, не ходить по краю пропасти и не играть в игры без правил; но уже на третий день ей стало бы скучно. Она не для этого рождена, не для этого воспитана. Если она может сделать так, чтобы кто-то не убивал детей и их матерей, она сделает. Каждый раз, когда преступник нес заслуженное наказание, Тэсс вспоминала отца. Его налитое яростью лицо, глаза со страшными красными прожилками, трясущиеся громадные руки. Этот человек убил ее мать. Тэсс знала, что Эррол добился, чтобы отца посадили, хотя ей самой не пришлось давать показаний в суде. Отец умер в тюрьме несколько лет назад, и с тех пор Тэсс была окончательно свободна. Свободна выбирать, кто она. И она ни разу не пожалела о выборе.

А Доминик… Несмотря на все его миллионы, он обычный человек. Для него происходящее игрушки, и даже смерть Адама он не воспринял всерьез. Как будто все это голливудский боевик, а не реальная жизнь, где происходят подобные вещи. Потом он вернется в свой роскошный дом и когда-нибудь, когда его волосы станут полностью седыми от старости, а не как дань имиджу, станет рассказывать внукам, как обезвреживал террористов. Разумеется, не грех будет слегка преувеличить свою роль и местами приукрасить историю. Она все равно будет сдана в архив и изрядно зарастет пылью и паутиной.

А она, Тэсс, где будет тогда? Если, конечно, останется жива в бесчисленных перипетиях, которые ей еще предстоят. Она представила квартиру, которая досталась ей от Эррола, лет через пятьдесят. Вот она, сухая старушка, сидит у окна и перебирает в памяти воспоминания. Никто не стучит в дверь, никто не приходит с визитом — на службе в ЦРУ друзей нет. Спускается палевый вечер, и сумерки заполоняют комнату. Фигурка у окна не двигается. Зачем она живет? Зачем ей жить?

Тэсс передернула плечами и вскочила. Все это ерунда. Скорее всего, ее закопают гораздо раньше — похоронят в таком же гробу, как Эррола, и обязательно будет американский флаг и цветы. Если найдут, что похоронить. Тэсс улыбнулась. Жизнь прекрасна здесь и сейчас, остальное не имеет значения.

И все же что-то шевелилось в душе, когда она представляла себе внуков Доминика, сидящих вокруг деда и восторженно слушающих про реальность Тэсс, которая для них будет обычной сказкой.

— Опять задумалась? — Доминик появился из ванной, яростно вытирая волосы полотенцем. — Ты слишком много размышляешь для такой хорошенькой девушки.

— Собирайся, — бросила Тэсс. — Дэвид и Томас ждут нас меньше чем через час в условленном месте. — Откровенничать с Домиником она не намеревалась.

Однако спешка оказалась напрасной. У мечети Хасана, где была назначена встреча, помощники Тэсс не появились. Часовое ожидание ни к чему не привело, телефоны Дэвида и Томаса не отвечали.