Любовь без правил

11

Тэсс и Доминик сидели в кафе на набережной. Доминик смотрел на море, лениво наблюдая, как покачиваются под ветром паруса лодок. Неподалеку гомонил рынок: рыбаки предлагали свою добычу, свежую, еще бьющую хвостом. При желании можно было выбрать понравившуюся рыбину и попросить зажарить ее прямо тут, на месте. Тэсс глотнула горький кофе без сахара, надеясь, что с очередным глотком ее осенит гениальная идея. Идея не спешила.

— Итак, их нет в отеле, где они должны были обитать, и на встречу они не явились, — подвела она неутешительный итог. — Остается предположить, что ребят взяли. Но так как нас не схватили у мечети, значит, условленное место встречи Дэвид и Том не выдали. Где остановились мы, они не знают. У нас есть шансы.

— Ты не думаешь обратиться к местным информаторам?

Тэсс посмотрела на него, как на щенка спаниеля, который только что обделал ковер.

— Это же совершенно очевидно! Ребят сдал кто-то из них. У нас утечка информации именно здесь, в Рабате, потому что Трэвелс понятия не имеет, куда именно мы направились и каким составом. Логично предположить, что кто-то из наших информаторов одновременно и информатор Дерриды. Они взяли ребят и теперь пытаются выбить из них все, что им известно. Возможно, у нас есть шанс их вытащить, только вот я понятия не имею, где их могут держать. И Деррида с его конференцией приоритетнее. Сначала мы должны выяснить, что он затевает, а уже потом по возможности найти своих людей.

— И каким образом ты собираешься это выяснять?

— Отправившись на его яхту, разумеется. Завтра вечером.

Доминик резко поставил чашку на жалобно звякнувшее блюдечко.

— Но тебя там могут убить! И почти наверняка убьют, если ты пойдешь туда одна, без поддержки!

— В Рабате мне некому доверять, а помощь из штаб-квартиры запрашивать рано.

— Почему?

— Потому что это мое дело, Ригдейл! — разозлилась Тэсс. — И я способна завершить его сама! Чего я буду стоить как агент, если за помощью каждый раз буду кидаться к большим дядям? Нас учили работать в одиночку. Один пройдет там, где нескольких остановят.

— О, профессиональная гордость! — усмехнулся Доминик. В его карих глазах была смесь удивления и интереса. — Что ж, звучит потрясающе. Настолько, что я составлю тебе компанию в этой маленькой морской прогулке.

— И думать не смей! — отрезала она.

— Ты же знаешь, что не можешь мне запретить.

Тэсс застонала.

— Доминик, у меня нет сил с тобой спорить, поэтому я просто прикую тебя наручниками к батарее.

— Ты этого не сделаешь, и я скажу тебе почему. — Подавшись вперед, он сжал ее руку. — Если тебя поймают одну, тебе не жить. Я знаю местных. Когда они одержимы религиозной идеей, их ничто не остановит. Но если нас поймают вдвоем… Меня они убить не посмеют — во всяком случае, сразу. Я слишком большая птица. Скажу, что ты меня в это втравила, постараюсь отвлечь их внимание, дам тебе время.

— В Манаме они стреляли нам вслед с завидной настойчивостью.

— И потом наверняка жалели об этом. — Доминик заговорил мягче и еще убедительнее: — Тэсс, ты должна мне довериться.

— О господи! И это говорит гражданский, находящийся у меня на попечении!

— Кем бы я ни был, я иду с тобой, и точка. Неужели ты думаешь, что я смогу сидеть в отеле, думая о том, как ты там одна?

Тэсс застыла с открытым ртом.

— То есть тебя заботит мое благополучие, а не новое приключение?

— Разве это столь маловероятно? — сварливо сказал Доминик. — Да, меня это заботит — и что? — Он выглядел сердитым и совсем нестрашным — словно нахохлившийся воробей. — Мне жаль твою шкурку не меньше, чем свою собственную.

— Я не смогу все время за тобой следить.

— Не нужно.

— И… ты умеешь обращаться с оружием?

— Не со всем, но пистолет держать смогу.

— И… я сошла с ума, точно. — Она уткнулась лицом в ладони, потом развела пальцы и посмотрела на Доминика. — У тебя последний шанс сказать, что ты шутил.

— Я не шутил, Тэсс. Я иду с тобой.

— Отлично! — бросила она и встала. — Тогда, к сожалению, приятный вечер откладывается. Пойдем, я преподам тебе краткий курс молодого бойца.

Для того чтобы вложить в голову Доминика некие базовые сведения о том, что нужно делать, чтобы выжить, понадобилось немного времени. Он оказался удивительно понятливым и все схватывал на лету, а Тэсс с ужасом обнаружила, какой огромный опыт приобрела и передать его за считанные часы — задача абсолютно невозможная. Поразмыслив, она решила не путать Доминика ненужными подробностями и показала ему несколько основных приемов: как ходить, карабкаться, пригибаться, уходить от пуль. Он честно выполнял все указания и клятвенно пообещал, что будет держаться так, что Тэсс не придется за него беспокоиться. Она все равно заранее беспокоилась. Не в последнюю очередь потому, что этот человек стал ей дорог. Излишне дорог.

Вот эта глубокая симпатия, которая заставляет сердце сжиматься, колотиться быстрее, туманит разум, и есть настоящая влюбленность? Или… любовь? Как это оказалось сладко и страшно одновременно. Тэсс не могла предположить, что объектом влюбленности станет Ригдейл. Он ведь ей с самого начала не понравился. Он раздражал. Как быстро исчезло раздражение!

В какой-то момент Тэсс остановилась и решила, что хватит. Доминик усвоил то, что поможет ему в простых случаях, а тонкости работы ему все равно не постичь за несколько часов. Он предложил прогуляться, и Тэсс согласилась — в качестве награды ему за хорошую работу. И просто потому, что ей хотелось прогуляться с ним.

Они бродили по набережной и улицам Рабата, где встречалось немало туристов. Фонари, словно гигантские светлячки, светили сквозь листья пальм. Отовсюду доносилась зажигательная музыка — работали бары и диско-клубы, молодежь веселилась, люди постарше чинно прогуливались или оккупировали столики в ресторанах. Доминик привел Тэсс в какой-то маленький ресторанчик, где, как оказалось, божественно кормят. Они сидели за столиком у стены, болтали и смеялись, словно обычная влюбленная парочка. У Доминика был приятный смех — негромкий и мягкий, и Тэсс все больше погружалась в волшебство мгновения, которое не замечала раньше.

Даже у нее, агента ЦРУ, могут быть такие вечера. Можно быть собой и получать удовольствие от жизни, можно научиться брать у нее маленькие радости вроде рыбы под острым соусом или взгляда мужчины, который сидит напротив. Рыба была вкусной, а взгляд Доминика — влекущим, обещающим. Позже, в номере, Тэсс в очередной раз поняла, что он обещал.

Они занимались любовью почти до рассвета и заснули, обнявшись и крепко прижавшись друг к другу. Утренние сумерки были серебристо-жемчужными, и, засыпая, Тэсс смотрела на профиль Доминика, едва видный в полутьме. Скоро взойдет солнце, волшебство исчезнет и момент канет в вечность, оставив после себя только память. Тэсс закрывала глаза и кончиками пальцев исследовала тело Доминика: запоминала навсегда.

Утро было ярким и жарким, словно раскаленная сковородка с яичницей-глазуньей. Тэсс проснулась позже, чем Доминик, и некоторое время лежала в кровати, с наслаждением потягиваясь. Потом встала и, завернувшись в халат, позвонила Джобсу вкратце доложить о ситуации. Начальник выслушал ее молча.

— Тебе понадобится поддержка?

— Возможно, вечером. Пусть прилетают и будут наготове.

— Хорошо, я переброшу к тебе команду. Пожалуйста, когда вернешься с яхты Дерриды, доложись немедленно.

— Что мне предпринять в связи с пропажей Томаса и Дэвида?

— Не заботься об этом. У меня есть проверенный человек в Рабате, он займется их поиском. Пожалуйста, сосредоточься на Дерриде и Аркетте.

Джобс ни слова не сказал, услышав новость, что Ригдейл пойдет с Тэсс, а значит, тому и не такое позволено. Тэсс начинала восхищаться оборотистостью и пронырливостью Доминика. Это же надо — начальство ЦРУ ест у него с рук и он может вытворять что хочет! Наверное, Ригдейл все-таки сумасшедший и на него махнули рукой, считая, что он может делать что угодно за свою помощь и деньги.

Интересно, в каких делах он участвовал до встречи с ней? В его досье об этом написано до смешного мало. В основном рекомендации и советы, а приключений вроде сегодняшнего не наблюдалось. Неужели Доминик в первый раз дорвался до возможности поучаствовать в работе полевых агентов? Неудивительно, что ему так хочется попробовать все и сразу.

Он ведет себя как мальчишка, с нежностью подумала Тэсс. Словно его привезли в Диснейленд, и у него день рождения, и по этому поводу можно все: кататься на каруселях, перепробовать все аттракционы, заглянуть в комнату ужасов и есть мороженое огромными порциями. Наверное, в его доме в Майами очень скучно, особенно вечерами. Никто не предлагает заткнуть пистолет за пояс и полезть на яхту, доверху нагруженную важными гостями и чокнутыми террористами. Какой уж тут Диснейленд…

Днем они снова бродили по городу. Тэсс осматривалась. Притащила Доминика в портовый район, чтобы издалека взглянуть на яхту Дерриды, покачивавшуюся на волнах. Зрелище впечатляло: яхта походила скорее на круизный лайнер, на котором путешествуют богатые американские туристы и прижимистые французы, экономящие на сандвичах в баре. Белоснежный корпус сверкал под лучами солнца, и даже с берега можно было рассмотреть название: «Джуманна».

— Это ведь значит «серебряная жемчужина»? — прищурившись спросила Тэсс.

— Верно. Ты не уверена в своем арабском?

— Он у меня слишком академичен. До сих пор не приходилось часто пользоваться.

Доминик усмехнулся и произнес что-то на певучем незнакомом языке, слегка раскатывая согласные.

— Что ты сейчас сказал?

— Я сказал, что даже небо меркнет перед твоей красотой, — объяснил он.

— Это ндонга? — Тэсс припомнила, как он подчеркивал свое лингвистическое превосходство.

— Да.

— С тем же успехом ты бы мог сказать «Пойдем пообедаем, детка», и я бы ничего не поняла.

— Преимущество у того, кто знает тайный язык. Так?

Он повернул к себе Тэсс, сдвинул на лоб солнечные очки и поцеловал ее. Обычная картинка из рекламного проспекта — парочка, целующаяся на фоне океана. Кричали чайки, паря в восходящих потоках воздуха, и по небольшим волнам скользили лодки. Мир кругом был сине-белым с желтоватым оттенком местного камня, и, оторвавшись от губ Доминика, Тэсс почувствовала себя словно внутри картинки, которой не бывает.

— Это нереально, — вырвалось у нее. — Все это… спецэффект.

Доминик нахмурился.

— Ты о чем?

— Это… — Тэсс махнула рукой, не зная, как объяснить. До сих пор от нее не требовалось выражать словами потаенные ощущения: большую часть жизни она хладнокровно лгала. Врагам отечества в основном. — Обычно в глянцевых журналах такие картинки печатают, чтобы завлечь глупых туристов в дальние страны. Скучающих пенсионеров, домохозяек, мечтательных студентов. Там обязательно должен быть привлекательный мужчина, обнимающий милую женщину. И на картинках изображено их счастье. Счастье от того, что они находятся в раю, который можно обрести, позвонив по указанному телефону. И вот мы внутри такой картинки, а я не привыкла доверять рекламе. Особенно обнимающимся парочкам на фоне солнца, медленно погружающегося в океан.

— Вот ты о чем! — Доминик взял ее под руку, снова скрыл глаза за темными очками и повел ее прочь от причалов. — У рекламы есть одно полезное свойство, Тэсс. Не факт, что она врет. И потом… ты заговорила о счастье. Что для тебя счастье? Только не торопись, подумай, прежде чем отвечать.

— Мне не нужно думать. — Если бы Тэсс была кошкой, на загривке у нее сейчас вздыбилась бы шерсть. — Найти убийцу Эррола — вот настоящее счастье. И пусть он понесет наказание. То, что для него страшнее всего.

— Ну вот, лгать может не только реклама. Эй, не спеши меня убивать! — Доминик ловко увернулся от тычка в бок. — Я еще не договорил. Да, ты хочешь наказать убийцу твоего опекуна. Это понятно. Но это не счастье всей твоей жизни.

— Я не мыслю счастьем жизни, Доминик. Я просто работаю.

Они шагали по теплому тротуару, и ленивые собаки валялись под заборами, меся хвостами пыль, и тени от пальмовых листьев скользили по лицам. Доминик задавал человеческие вопросы, а у Тэсс человеческих ответов не было. Только нечеловеческие, на пределе возможностей и за пределами законов.

— Я люблю свою работу, — медленно произнесла она, подумав. — Я счастлива, когда удается сделать ее хорошо. Она и есть моя жизнь.

— Ты, значит, трудоголик? — поддразнил ее Доминик.

— Сегодня вечером увидишь, если будешь вести себя хорошо.

— Я обещал!

Ей удалось увести разговор на безопасную тропку, и Доминик больше не спрашивал ее о счастье. А что ему можно было ответить? Правду, которая возникла из глубин сознания и была правильным ответом на вопрос здесь и сейчас? Правду, которая звучала как: «Счастье — это быть с тобой».