Любовь и преступная ненависть

Глава 2 Пресса хочет получить твою голову, прокурор Талбот

Барабанная дробь дождя по крыше прекратилась, но глухой шум воды удручал Талбота. Он с детства не выносил его. Тэд очень сожалел, что проснулся, ему хотелось бы проспать еще не меньше месяца. Голова его гудела в ритме потоков воды, во рту пересохло. Он с трудом открыл глаза. Оказывается, он лежал на широкой кровати коттеджа. На стуле было заботливо сложено маленькое белое платье. Кто-то гремел на кухне посудой. Талбот спустил ноги на пол и стал шарить на ночном столике в поисках сигареты. Он четко помнил, что в пачке оставалось еще одна штука. Сперва табак показался ему очень горьким, но затем все пришло в норму.

Платье принадлежало маленькой блондинке по имени Вики Пол. Это Талбот, по крайней мере, помнил. Она проводила его сюда, когда они вышли от Рили. Он очень много пил... на этом его воспоминания заканчивались. Только Конли неотступно сидел в его мозгу.

Талбот был Генеральным прокурором, значит, он был ответствен за все. "УЖАСНАЯ СУДЕБНАЯ ОШИБКА" – такова была юридическая формула. Пресса, в особенности "Таймс", напишет о нем на восьми столбцах жирным шрифтом. Но все самые жирные заголовки не воскресят Джима Конли. Бюро Райфорда ввело всех в курс дела. Это конец. Конли мертв, как будто он был виновен. Почему Тэд не послушал Джейн? Она говорила ему:

"Когда врач или прокурор ошибаются, принимают неправильное решение, его после списывают со счета, Тэд. А величайшая ошибка твоей жизни..."

Джейн была права – она всегда была права.

Талбот затянулся табачным дымом и стал рассматривать белое платье. Ему больше нечего было делать, как провести эту ночь так, чтобы было о чем потом вспомнить. По крайней мере, у Джейн найдется причина для развода, а этого ей как раз и не хватало. Правда, в Рено не слишком и искали причин для разводов.

В коридоре раздались легкие шаги и Вики просунула в дверь голову.

– Вы какие любите яйца? – улыбнулась она. – Вареные?

Мысль о еде была неприятна Талботу. В эту ночь словно кто-то разбил его череп и натолкал туда горячего песка. Он отрицательно покачал головой, но сразу же пожалел об этом.

– Доброе утро!

Маленькая блондинка оказалась очень славной.

– Добрый день, дорогой!

Она закатала рукава одного из купальных халатов Джейн и взяла с комода полный стакан виски.

– Вам не очень хорошо?

– Да, бывает лучше.

Она поднесла ему стакан.

– Так я и думала, и поэтому сохранила это для вас, подкрепиться.

Пеньюар Джейн был намного велик этой молоденькой девушке. В нем она казалась еще моложе.

Талбот одним махом проглотил виски и не ощутил никакого облегчения. Не было необходимости спрашивать Вики о том, что произошло. Ее слова "добрый день, дорогой" сказали ему все.

Вики склонилась над ним и поцеловала. От нее пахло зубной пастой и молодостью. Ее волосы цвета спелой ржи были заплетены в две косы, которые спускались ей на грудь. Глаза Вики были синими и ясными, а щечки розовыми. Если она и сожалела о прошедшей ночи, то не подала виду. Вики шаловливо улыбнулась.

– Теперь вы пойдете под душ и побреетесь. Когда вы покончите с этим, вас будет поджидать аппетитный завтрак.

– Который час?

Она подняла со стола часы и посмотрела на них.

– Одиннадцать часов пять минут. Вам пора на работу.

– Да, конечно, я доставлю себе эту радость.

Талбот принял горячий душ, потом пустил холодную воду. После того как он побрился, Талбот почувствовал себя лучше. Платье Вики уже исчезло, на кровати постелено свежее белье. Славная девочка эта Вики! Она ему очень нравилась, но он никак не мог понять, как она очутилась в его постели. А в сущности, не все ли равно... Для него, Талбота, так же, как и для кретина Конли, теперь не имело значения, что произошло.

Вики накрыла стол на веранде, поставив мексиканский сервиз Джейн. Кофе был черным и горячим, тосты хрустящими, яйца и бекон аппетитными.

– Ешьте! – приказала Вики твердым голосом. – Вы, конечно, может, и больны, но если будете нормально питаться, то вылечитесь и почувствуете себя нормальным человеком. – Тут она приняла шаловливый вид и добавила: – Тогда я тоже буду довольна, мне даже будет приятно.

– Благодарю вас, – проговорил Талбот.

Вики спокойно уселась напротив него. Он спрашивал себя, должен ли он признаться ей, что не помнит, переспал он с ней или нет, но потом решил, что это нетактично.

– Почему вы меня не разбудили?

– А что, вы думаете, я пила вчера вечером? Лимонад?

Вики налила себе кофе. Талбот покончил с яйцами и, подняв голову, обнаружил, что Вики наблюдает за ним. В этот момент казалось, что ей чуть больше лет, чем на самом деле, потому что она не улыбалась.

– Вы ничего не помните, правда? Вы ни о чем не можете сейчас вспомнить.

Талбот решил быть честным.

– Нет. Мое последнее воспоминание – это тот момент, когда мы вышли от Рили. Он говорил мне, что я слишком пьян, чтобы вести машину, и вы предложили свои услуги, чтобы довезти меня до дому.

– Все так. Вы жалеете об этом?

– Не знаю.

Талбот встал, вытащил из бумажника две купюры по двадцать долларов и уронил их на стол перед Вики.

– Во всяком случае, большое вам спасибо за все.

Вики сразу стала раздирать банкноты сначала пополам, потом на четыре части, потом на восемь. Она кинула их на свою тарелку с яйцами, скомкав обрывки. Когда она подняла глаза, они блестели от слез.

– Вот уже четыре года я ждала этого момента, молясь об этом каждый вечер. И вот, когда наконец это свершилось, вы даже не поцеловали меня и хотите заплатить мне как уличной девке!

Талбот хотел дотронуться до ее плеча.

– Послушай, Вики...

Она нетерпеливо отстранила его руку. В ее глазах зажегся нехороший зеленый огонек. Она подняла со стола хлебный нож.

– Уходите, а не то я вас ударю! Надеюсь, что вы лишитесь места и "Таймс" вас хорошенько ошельмует.

– Они не замедлят это сделать, – проронил Талбот, направляясь к своему автомобилю.

Можно было подумать, что дождь никогда не посещал эти места. Ни малейшего облачка, солнце сверкало, лужи испарились. Небольшие группы арестантов в черном подметали опавшие листья и сучья в палисадниках Дворца правосудия.

Талбот чувствовал себя очень скверно в создавшемся положении. Он сомневался, что сможет когда-нибудь засмеяться. Часы, дни и недели предстояли не из легких.

Он поднялся по служебной лестнице и прошел в свой кабинет. Огромная высокая зала, по которой он проходил и которая так нравилась ему вначале, теперь показалась заброшенной и пустынной. Талбот уселся за письменный стол и позвонил мисс Картер. Старшая секретарша плакала.

– Как я счастлива вас видеть, сэр. Моя комната забита журналистами. Многие прибыли из Талахасси и Майами, они ждут вас с девяти утра. И ни я, ни мистер Уонг не знаем, что им сказать.

– Я и сам этого не знаю. Предупредите Карла, что я уже тут но журналистам ничего не сообщайте. Я не желаю их видеть.

– Хорошо, сэр, – на пороге она остановилась и обернулась. – Я очень огорчена, сэр. Даже не могу сказать, до какой степени я огорчена, сэр.

– А я как огорчен!

У Хармана был такой вид, будто и он провел скверную ночь. Под глазами синие круги, лицо осунулось, губы сложились в горькую усмешку. Он сел в кресло и положил ноги на стул. Даже голос у него был усталый.

– Проклятое дело, да, Тэд?

– Действительно проклятое! Расскажи мне последние новости, Карл. Я забыл сегодня проснуться.

– Это из-за того, что в твоей постели оказалась маленькая красотка, которая была у Рили?

– Просто я ничего не помнил.

Помощник прокурора закурил одну из своих маленьких сигарет.

– Отныне нам нельзя будет так слепо верить свидетелям. Ты видел сегодняшние газеты?

– Еще нет. Представляю, что там написано!

– Те, которые из Тампы, не очень зверствуют. Большинство упрекают Марлоу в том, что он так долго ждал.

– А "Таймс"?

– Их ты хорошо знаешь. Они хотят твою голову и сделают все, чтобы получить ее.

Талбот подошел к окну и стал смотреть на улицу. Сун-сити был туристическим центром: нарядный и зеленеющий, он простирался от синих вод Тампы до берегов и пляжей Мексики. Это был небольшой и красивый город, и Талбот его очень любил. Здесь он родился, как, впрочем, и Харман. Джейн тоже родилась здесь, но это было не совсем одно и то же. Девичья фамилия Джейн была Понтер.

Понтеры – одна из самых известных и влиятельных фамилий в Сун-сити. Первый Понтер посадил здесь первое апельсиновое дерево, другой построил первый отель, третий заложил первый банк.

Талботу повезло, что он женился на девушке с такой фамилией. Это была необыкновенная удача для сына бедняка. На самом деле богатство Понтеров уже исчезло, осталась только фамилия и фанатическое желание Джейн восстановить прежний блеск. Для нее деньги значили очень многое. Женщины ее круга привыкли жить в достатке и даже в роскоши, а Джейн к тому же была еще и тщеславна. И Талботу приходилось стараться изо всех сил, зарабатывать как можно больше денег, чтобы удовлетворить желания жены. Когда его сделали прокурором, он решил, что достиг первой ступени лестницы, ведущей к достижению значительного общественного положения.

Он мечтал о суммах, которые он станет получать, чтобы оправдать надежды Джейн, и это были его единственные мечты на протяжении ряда лет, проведенных в джунглях Тихого океана. Он хотел занять значительное место в родном краю и сделать имя Талбот таким же известным и знаменитым, как имя Понтер. Это была очень красивая мечта.

У него еще болела голова и во рту все пересохло. Талбот вытащил из ящика письменного стола бутылку "бурбона" и налил два стакана.

– А чья это ошибка, Карл?

– Разумеется, не твоя.

– А чья же?

– Моя! Я должен был представлять Министерство юстиции.

– Но ведь прокурор я!

– А я твой помощник. Я должен был взять дело в свои руки, когда Джейн стала адвокатом обвиняемого, тогда ты не потерял бы ее.

– А ты верил в виновность этого Конли?

– Ну разумеется! Ты ведь отлично знаешь это. И судьи тоже. И судья Маннерс тоже верил, и даже "Таймс".

– Весь мир, кроме Джейн. Харман глубоко вздохнул.

– Но... весь мир, за исключением Джейн, – повторил он. – Она, вероятно, очень прозорлива или у нее есть волшебный кристалл.

Талбот допил свой стакан и поставил бутылку на место.

– Ладно. Ну что ж, теперь уже не о чем говорить. Передай мне газеты. Я хочу узнать, о чем они пишут, прежде чем давать интервью журналистам. И попроси мисс Картер зайти ко мне.

– Понятно. А что ты собираешься делать, Тэд?

– У меня нет тридцати шести различных выходов. Кстати, раз уж ты здесь, не сходить ли тебе в архив и не посмотреть, нет ли у нас дела на некую Вики Пол?

Харман сразу же вышел из комнаты. Через некоторое время появилась мисс Картер со своим блокнотом. Талбот загасил сигарету.

– Вы меня вызывали, сэр?

– Да. Пошлите губернатору телеграмму. Уведомьте его о моей отставке с поста Генерального прокурора и добавьте, что официальное письмо с прошением об увольнении последует немедленно за телеграммой.

– Вы ведь не обязаны уходить со своей должности? – спросила мисс Картер, кусая губы, чтобы не расплакаться.

– Нет. Никто меня к этому не принуждает, но мне кажется, что это лучший выход из создавшегося положения.

Когда мисс Картер выходила из кабинета, в него вернулся Харман с пачкой газет.

– Никакого дела на Вики Пол нет, а есть на некоего Ната Пола. С дюжину судимостей, публичное пьянство, плохое обращение с несовершеннолетними, побои и ранения, разбойные нападения с оружием в руках и все в этом духе.

Это имя было смутно знакомо Талботу, но он никак не мог связать с ним Вики. Харман принял удрученный вид.

– Ты бы лучше принял журналистов. Они знают, что ты тут, и очень недовольны.

– Сию минуту.

Талбот просмотрел передовую статью "Таймс" и горько усмехнулся, вспомнив первую мысль, пришедшую ему в голову сегодня утром.

– Что ты нашел здесь смешного? – удивился Харман.

– Ничего. Послушай, я оставляю свое место и отправляюсь путешествовать.

Он указал на крупный заголовок над статьей:

"ЧУДОВИЩНАЯ СУДЕБНАЯ ОШИБКА! Прокурор отправляет невиновного на электрический стул!"