Любовь и смерть Геночки Сайнова

А! А! А!

Ххххххх-хо! Хо-рошо, Аллочка, пойдем…

А в женском тубзике на третьем этаже Бэлла Сергеевна отмывала в раковине Васькину морду, так как она делала это разве что любимому бульдожке Дотти…

Васильев, ты совсем одурел!

Мммм-ммм…

Васильев, у тебя могут ведь быть большие неприятности…

Мммм-мммм…

Васильев, какую характеристику тебе дадут? Куда ты с такой характеристикой пойдешь?

Мммм-мммм…

Васильев, ты совсем одурел, разве можно так пить?

Ммм-ммм…

И Бэлла Сергеевна прижималась бриджит-бордоевскими достоинствами к мощному боксерскому Васькиному плечу.

Когда Гешка зашел в тубзик на третьем этаже, там на подоконнике стояла початая бутылка венгерского брэнди.

Сайнов, коньячку выпьешь?

Ну, можно…

Щедрым купеческим жестом Розен плеснул в граненый стаканище сразу граммов сто…

Ну, за что то?

За то, что Перя Аллку в раздевалке отодрал, вот проставился…

Гешкина рука самовольно, без команды из мозга, сделала движение, и сто граммов бренди выплеснулись в розовое Розеновское лицо. ….