Любовь в фокусе

10

Ольга

Я зашла в квартиру.

Скинула обувь, одежду, на автомате разобрала оборудование, вытащив карты памяти — завтра посмотрю. И встала под душ, надеясь смыть с себя неприятный осадок, что остался от всего произошедшего.

И почему остался-то? Ведь он мне ничего не обещал, ни о чем не договаривался. В нашем обществе, где даже секс уже не повод для знакомства, общий проект и совместное поедание десертов точно не говорит о глубине отношений. Так что же меня так задевает?

Кажется, я знала, что.

Это как ветрянка. Если переболеть ею в детстве — то все отлично. Почесался немного, поныл, и вот ты уже снова бегаешь по двору в остаточную крапинку.

Взрослым же не поздоровится.

Температура сорок, капельницы и полностью невменяемое состояние.

С такой влюбленностью также… ну или с первой любовью. Ты вроде и не должен сразу и глубоко, вроде всему следует происходить легко и искрометно, с задором подростков, вроде бы приходит самое светлое чувство…

Вот только я взрослая, и чувствую себя в данный момент будто меня придавило бетонной плитой. И впору вызывать МЧС, чтобы бравые спасатели вытаскивали меня из-под обломков своими сильными мускулистыми руками…

Мне худо — думаю о Савелии с другой женщиной. В голове роятся отвратительные видения: они вдвоем делают… разное.

Я вылезла из душа, натянула старый халат и с некоторой злостью открыла бутылку вина. Налила себе полный бокал, достала толстенький ежедневник, который от партнерских щедрот перепал каждому сотруднику агенства. и вывела там на первой странице:

С Нового Года я:

— перестану тратить время на соцсети и тиндер

— не буду жрать по ночам

— брошу курить

— обязательно займусь спортом

— начну откладывать деньги на черный день

— буду ложиться спать сегодня, а не завтра

— и перестану мечтать о Савелии Зимине…

Некоторое время я смотрела на последнюю запись и пыталась понять… а не слишком ли я жестко поступаю со своими желаниями и намерениями, обращенными ко Вселенной? А вдруг я и правда… перестану мечтать, и он вовсе исчезнет с горизонта? Может стоит написать то, что я действительно — пусть и самоуверенно — хочу?

Чтобы он бросил все свои дела и женщин и мчался ко мне с распростертыми объятиями — признаваться в чувствах, а затем повторять все позы из «Путеводителя по сексу»

Вокруг имени Савелия появилось сердечко, больше, правда, похожее на задницу а затем я решительно зачеркнула все прочие слова относительно него.

Будет другой план.

«С Нового года я хочу быть с Савелием Зиминым».

Пусть по факту я проведу новогодний вечер в кофте, заляпанной оливье, и поедая торт-наполеон под слезливые мелодрамы.

Звонок застал меня на пике жалости к себе. Я взяла телефон и недоуменно уставилась на незнакомый номер. В декабре столько маньяков активизируется…

— Алло? — получилось осторожно.

— Оля? — голос я узнала.

Вздрогнула, вскочила в шоке, опрокинула бокал с вином прямо на свой новенький ежедневник, желания из которого, похоже, исполнялись мгновенно — или это не то, что я думаю?! — попыталась смахнуть вино с плотных страниц, но смахнула только бокал. Тот разбился о плитку на кухне, посыпая все вокруг осколками…

— Оля? — голос среднего Зимина теперь звучал озадаченно.

— Здравствуйте… — прошептала хрипло и бочком обошла зону стихийного бедствия. И прислонилась лбом к стеклу, чтобы хоть как-то удержаться в этом пространстве.

— Это… Савелий Зимин.

— Я поняла.

Молчание.

Целую секунду я изображала из себя Мисс Железные Штаны, но все-таки спросила: — А вы звоните потому что…

— Потому что… захотелось?

— Поговорить?

— И увидеть.

— Но мы же виделись…

— Не слишком удачно.

Это еще мягко сказано. Я вздыхаю и смотрю на свой темный двор с заснеженной детской площадкой и припаркованными автомобилями, рядом с которыми стоит…

Снова вздрагиваю. И говорю тихим голосом:

— Савелий Витальевич, а ваше желание увидеться… могло привести вас под мои окна или у меня галлюцинации?

Смешок.

И вопрос почти жизнерадостным тоном:

— Я могу подняться?

— К-конечно… К-код пять-шесть-семь-три…

— Я и в прошлый раз запомнил. С цифрами-то у меня все хорошо…

— Ас чем плохо?

— С людьми и их взаимоотношениями… так себе.

Я вижу как он убирает телефон и делает шаг к подъезду.

Секундный ступор — и я превращаюсь в электровеник. Хватаю мусорное ведро, сметая туда все что было на столе, в том числе залитый ежедневник — черт с ним, у Игоря их полно — протираю тряпкой все, до чего дотягиваюсь, а потом подметаю осколки…да хотя бы под стол.

Беру большой чистый мусорный пакет и кидаю туда все, что попадается под руку — брошенный наряд, сушащиеся трусы и лифчики, какие-то бумаги и счета. Продвигаюсь в сторону спальни, где одной рукой пробую нащупать на туалетном столике духи, а другой — стянуть халат и полотенце с головы, и надеть на себя хотя бы футболку…

Так меня и застает звонок в дверь.

С занесенной в беге ногой, с полуснятым халатом, пакетом в зубах и крышкой от духов в руке.

Матерюсь и смеюсь немного нервно.

Запихиваю все в шкаф, одним движением натягиваю старую длинную футболку и трусы, и бегу к двери, примерно представляя, какое душераздирающее зрелище я собой представляю.

Савелий… Витальевич стоит, прислонившись к косяку и смотрит на меня немного… странно. Будто не понимает, что он вообще тут делает Я тоже понимаю не очень, но мне-то простительно. Не я ж к нему приехала.

— П-прошу.

Заходит. И замирает в моем крохотном коридоре. Пахнущий зимней свежестью и… мандаринами?

— Это вам.

Я смотрю на съедобный букет из цитрусовых, еловых веток и шишек и стараюсь не выдать овладевшего мной оцепенения. А потом отмираю:

— Вы раздевайтесь… проходите. Сейчас, только букет в воду поставлю.

— Мне кажется, ему не надо… в воду.

— Ну да.

Мы топчемся еще немного, пытаясь разминуться в тесном пространстве. Руки влажнеют, а голова кружится… Черт, я не была так смущена даже в пятнадцать, когда впервые позвала мальчика в гости!

Что же происходит со мной?

С нами?

— Не туда! — получается так громко, что Зимин замирает. — В смысле… не на кухню. Там немного опасно. Давайте в гостиную.

Провожаю его в проходную комнату и, пытаясь показать себя рачительной хозяйкой, ставлю на стол открытую бутылку, два новых бокала и… мандариновый букет, повторяя про себя «внутреннее достоинство, внутреннее достоинство».

Да какое достоинство, если на расстоянии протянутой руки сидит смущенный Мистер Совершенство?!

— Савелий Витальевич, а вы… — выдыхаю.

— Мы можем на ты? — спрашивает почти жалобно. И разливает вино. И выпивает залпом свой бокал, морщась, будто там самогон.

— Конечно, — моргаю и тоже присаживаюсь, рассматривая свои сцепленные руки. — Ты… разве не должен быть на корпоративе?

— Я свое отработал.

— А что… — розовые облака постепенно рассеиваются, и я начинаю чувствовать тревогу,

— С твоей спутницей?

— Мы… расстались.

Поднимаю на него удивленный взгляд.

— К-когда?

— Ну, — он смотрит на часы, прикидывает что-то в уме и выдает, — примерно час назад.

Снова глупо моргаю.

— Почему?

— Потому что понял, что хочу быть с другой. — он снимает очки, протирает их зачем-то полой пиджака, смотрит на меня с какой-то фантастической нежностью, так что я чувствую, как меня заливает теплотой и светлой радостью. — И очень надеюсь, что эта девушка тоже захочет быть со мной. Ну… хотя бы попробовать.

— Но ведь так не бывает, — почти шепчу, — Мы два взрослых человека, с которыми… не может произойти новогоднего чуда. Это все сказки…

— И я так думал.

Я тоже выпиваю вино залпом. А потом до меня доходит.

— Погоди… я правильно понимаю, что ты заявил своей… бывшей, что вы расстаетесь, прямо на новогоднем корпоративе и поехал ко мне?

— Ну… да, — выглядит немного смущенным.

— Но это не правильно! Еще бы по телефону сказал! — вскрикиваю в ужасе и вскакиваю, — Мы должны немедленно ехать туда!

— Куда?! — он тоже вскакивает в волнении.

— Назад. В ресторан! Ты должен с ней нормально поговорить, объяснить… наврать что-нибудь и вообще…

Он перехватывает меня, когда я уже бегу в прихожую, пронзенная стрелой женской солидарности, притягивает к себе, впечатывая в мужскую грудь и крепко обнимая руками. Я замираю, а Савелий втягивает носом мой запах и шепчет в макушку:

— Оля… Я поговорю. Обещаю. Но сегодня я позволю себе делать не правильно, а так… как хочу я сам.

И я сдаюсь.

Хотя о чем тут говорить? Я сдалась еще тогда, когда сделала первый шаг в его кабинет и захотела незнакомца для себя так, как не хотела никого и ничего…

Поднимаю голову и тянусь к его губам.

Я знала, что наш поцелуй будет именно таким.

Страстным настолько, чтобы заполнить меня желанием до кончиков пальцев и нежным настолько, чтобы растаять, как льдинка на искрящемся солнце.

Он отрывается от меня ненадолго, тяжело дыша, а потом снова приник, будто не в силах противиться этой жажде.

Куда-то полетели очки, галстук, пиджак… я рванула несколько пуговиц и пробралась ладонями под тонкую ткань рубашки, едва не застонав от удовольствия. Он не был чрезмерно мускулист или накачан — поджарое, гладкое тело и твердая грудь.

Идеально.

Куда-то делать моя футболка и совесть… А потом меня подхватили под бедра и бережно уложили на диван, придавливая своим весом и желанием.

Савелий поднял голову, встретился со мной слегка расфокусированным взглядом и пробормотал.

— Да, ты права — так не бывает Так сказочно… Но я офигенно рад, что это не сказка, а наша реальность.

И это были, пожалуй, его последние связные слова.