Любовь в формате «плюс один»

Глава 10

Эмма вошла за ним в номер и ненадолго задержалась у двери, чтобы успокоить трепещущие нервы. Внизу под навесом продолжался праздник. Сквозь приоткрытое окно доносились звуки музыки и приглушенный смех. Легкий ночной ветерок колыхал задернутые шторы. Комнату освещал мягкий янтарный свет прикроватной лампы.

Когда Дэн повернулся, ее сердце сжалось в сладком предвкушении. Он обнял ее и прижался к губам, нежно лаская языком полную нижнюю губу.

Его пальцы, скользнув под водопад волос, нащупали молнию платья и одним медленным движением расстегнули. Спустив платье с плеч Эммы, он покрыл поцелуями острую ключицу, потом потянул платье ниже, пока оно с шелковым шуршанием не упало на пол. Она почувствовала, как его руки скользят по телу, словно исследуя его. Расстегнув бюстгальтер, он отбросил его в сторону и нежно накрыл ладонями груди. Слегка сжал пальцами соски. По спине Эммы побежали мурашки и, опустившись к ногам, вспыхнули россыпью горячих искр.

Она почувствовала, как слабеют колени, но в этот миг Дэн, подхватив снизу, поднял ее. Эмма обхватила его ногами за талию. Почувствовала возбужденную плоть, когда он, крепко прижимая к себе, поднес ее к комоду и смахнул стоявшие на нем бесчисленные косметические средства. Лосьон для тела, крем, лак, расчески и щетки с мягким стуком упали на мягкий ковер. Он опустил ее на прохладное гладкое дерево.

До него у Эммы было несколько мужчин. Когда-то в далеком прошлом, когда она училась в университете, случалось, хотя и не часто, проводить время с парнями. Но никогда она не испытывала ничего похожего. И хотя в последний год иногда представляла себе, как это могло бы быть с Дэном, реальность превзошла все ее ожидания. Каждое прикосновение заставляло сердце трепетать. Это были ласки искушенного мужчины, в которых нет ничего случайного. Казалось, он читает ее мысли и, точно зная, что ей нужно, готов удовлетворить любое желание.

Его руки снова легли ей на бедра, нежно разводя их в стороны, губы, осыпав поцелуями шею, опустились на грудь и сомкнулись вокруг соска. Жар, хлынувший потоком откуда-то из глубины, залил низ живота. Дэн встал на колени, и его губы, проделав медленный путь вниз, добрались до края трусиков. Он отвел тонкую ткань в сторону и коснулся языком заветной точки, у Эммы перехватило дыхание.

Она вцепилась ему в волосы, он продолжал ласкать ее до тех пор, пока она не застонала от наслаждения.

На этот раз все было по-другому. Хотя бы потому, что речь не шла о том, чтобы немного развлечься и получить удовольствие без последствий. Удовольствие, о котором можно тут же забыть.

На этот раз все ради нее. Дэн хотел доставить удовольствие ей. И новизна ситуации обостряла его чувства.

То, как менялось ее дыхание, когда его пальцы касались бедер, как она вцепилась ему в волосы, когда они скользнули между ног, радовало и возбуждало его еще сильней.

Дэн приподнял ее, прижимая к себе, Эмма, обхватив его руками, с готовностью прильнула к нему. Он ощутил у себя на губах ее горячее прерывистое дыхание. Ее нескрываемый восторг, так непохожий на обычную сдержанность, трогал до глубины души, и он с удивлением понял, что желание доставить ей удовольствие сильней потребности удовлетворить собственную страсть.

Теперь он осознал, что все это время обманывал себя. Его подружки, бесконечная череда случайных связей. Все это путь в никуда. Ни одна из них не могла дать ничего кроме поверхностного физического удовлетворения. Сочетание физической страсти, обоюдная потребность наслаждения поднимало его на другой уровень. В этом не было ничего обыденного, заурядного.

На мгновение осознание того, что это означает, вызвало страх, но Дэн уже не мог остановиться.

Его руки скользнули по прохладному шелку ее ягодиц, губы жадно впились ей в губы. Нараставшее с каждой секундой желание неудержимой волной несло вперед. Эмма обхватила его ногами, он поднял ее, перенес на кровать и осторожно опустил на мягкое покрывало.

Теперь его движения сделались медленными. Он хотел насладиться каждым мгновением близости. Нежные пальцы Эммы, скользнув по его животу, коснулись твердого члена, лаская по всей длине. Из груди Дэна вырвался низкий утробный стон.

Он едва сдержался и, поймав ее за руку, отвел в сторону. Снова овладев собой, наклонился и осторожно вошел в нее. Эмма резко втянула воздух и замерла, а потом с нежным стоном приподняла бедра и жадно потянула его к себе, словно хотела, чтобы он погрузился как можно глубже.

И лишь когда она снова вскрикнула от наслаждения, он наконец дал себе волю и ринулся за ней в блаженную бездну.

Смутное ощущение дежавю было первым, что почувствовала Эмма, проснувшись от солнца и пения птиц на второе утро уик-энда. Но уже в следующую секунду полностью пришла в себя и замерла, медленно повернула голову на подушке.

Нет, это не галлюцинация от стресса или избытка шампанского.

Дэн лежал на кровати рядом с ней. Почти всю ночь они провели, наслаждаясь друг другом. Черт, ее щеки вспыхнули от одной мысли о том, что они делали, она поспешила прижать к лицу прохладное покрывало. Неужели это действительно она? Всегда сдержанная, деловая Эмма? Бесстыдная, вот какая она была.

Темные волосы Дэна спутались и торчали во все стороны, на щеки и подбородок легла легкая тень отросшей щетины. Взглянув на рельефные мышцы его торса, она невольно вскинула руку к пересохшим губам. Он был воплощением мечты. Но…

В окно светил холодный неумолимый свет дня. Теперь она присоединилась к длинному списку имен, которые он заносил в свою маленькую черную книжечку. Сколько времени это продлится? День? Два?

Эмма затаила дыхание и, не садясь, начала дюйм за дюймом сползать на край кровати с одной-единственной мыслью — натянуть на себя что-нибудь из одежды. Может, они и провели полночи, кувыркаясь в постели, но это не означало, что надо давать ему шанс насладиться зрелищем ее целлюлита при дневном свете.

Она добралась до самого края и уже обдумывала, как изловчиться, чтобы незаметно спустить ноги на пол, когда Дэн глубоко вздохнул во сне и открыл глаза.

Эмма застыла, как кролик, ослепленный фарами.

— У тебя удивленный вид, — потягиваясь, сказал он.

И улыбнулся ей той короткой улыбкой, от которой у нее всякий раз вздрагивало сердце. Наверняка и вид у нее, как у кролика, ослепленного фарами.

— Неужели проснуться рядом со мной — это такое разочарование?

Она натянула одеяло выше, прикрывая соски, и попыталась снова затолкать зад на кровать, чтобы он не заметил, что она собиралась встать.

— Просто у меня были сомнения, что это случится. Мне казалось, ты можешь стремительно исчезнуть под покровом темноты. Ты же сам говорил, что это твой модус операнди. Не доводить дело до завтрака.

Дэн приподнялся на локте и с улыбкой повернулся к ней. Постоянно торчащие вверх волосы давали преимущество: утром они выглядели ничуть не хуже, чем вечером. Эмма с ужасом подумала о том, какой колтун, должно быть, украшает ее голову после столь бурной ночи.

— Эмма, мой модус операнди не имеет никакого отношения к тому, что произошло.

Его глаза смотрели прямо на нее, сердце Эммы слегка дрогнуло, когда в сознании мелькнула мысль о наслаждении, которое он подарил ей. Протянув руку, он погладил ее по щеке. Эмму охватил радостный трепет. Он прав. С ней он совсем другой. И все же она с трудом могла заставить себя поверить в это.

— Я слишком хорошо тебя знаю, вот в чем дело. Со мной твои фокусы не пройдут.

— А разве я что-то такое сделал?

В его словах был резон. Он спас ее брата. Не уехал в Лондон, не бросил ее одну на этой безумной свадьбе. Весь вечер вел себя просто идеально. И не исчез до завтрака. Похоже, она может успокоиться.

Неуверенность. Впрочем, было бы странно ждать от нее другой реакции.

Один взгляд на ее стройное тело с длинными конечностями, лежавшее рядом с ним, на ее спутанные волосы, на ее неуверенный вид, и внутри снова начинал подниматься огонь. В сознании Дэна мелькнуло воспоминание о прошлой ночи, как медленно росло доверие Эммы, как она преодолевала свои комплексы, учась брать столько же, сколько отдавала. Ему захотелось изгнать из ее сознания всю неуверенность до последней капли, убедить в том, что она ошибается, считая, будто для него это очередная ночь, о которой можно без сожаления забыть.

Потянувшись, он обнял ее, прижимая к себе хрупкое тело, вдыхая слабый аромат ванили, сохранившийся на ее волосах. Припав к губам, нетерпеливо раздвинул их языком и впился жадным поцелуем.

Когда Дэн перевернул ее и нежно поцеловал в плечо, Эмма почувствовала острую вспышку желания. Соски напряглись, лоно вспыхнуло огнем.

В своих мечтах она представляла его достаточно искушенным в любовной игре. В реальности он оказался совершенством. Откуда он знал, как довести ее чувства до такого экстаза? К чему прикоснуться? Когда быть решительным, а когда нежным?

Теперь он лежал позади и был занят только тем, чтобы доставить ей удовольствие. Его рука, скользнув по ее животу, мягко раздвинула ей ноги, стремясь прикоснуться к лону. Когда его пальцы ощутили влажную плоть, она услышала удовлетворенный стон. Нащупав самую чувствительную точку, они затеяли медленную игру, лаская и маня до тех пор, пока желание не охватило Эмму с такой силой, что она больше не могла терпеть.

Наконец, после краткого мгновения сладкого ожидания, когда Дэн отодвинулся, чтобы взять презерватив, он снова прижался к ней, и она почувствовала его внутри. Мягкие ритмичные движения сопровождались поцелуями в шею, в то время как рука ласкала соски, превращая их в плотные набухшие бутоны. Не в силах сдержаться, Эмма вскрикнула от наслаждения, Дэн вторил ей страстным стоном, не прерывая ласк, пока не понял, что она достигла вершины блаженства.

А потом она лежала в его объятиях, ощущая горячее тело, прильнувшее к ней, и тихое дыхание, ласкавшее волосы. Им было так хорошо вместе, словно они созданы друг для друга, и Эмма впервые робко позволила себе поверить, что это может быть правдой. Проснувшись, он не спешил уйти. Вместо этого снова занимался с ней любовью. Вот и сейчас снова был с ней. И это требовало объяснений.

— Я так и не поблагодарила тебя, верно? — тихо начала Эмма. Дэн ничего не ответил, и она слегка повернулась, чтобы через плечо увидеть выражение его лица. — За то, что ради меня ты воскресил Адама.

Она почувствовала, как он немного напрягся, а затем, перевернув ее лицом к себе, твердым взглядом посмотрел прямо в глаза.

Заметив ее робость, мысленно одернул себя.

— Я не это имел в виду. По правде сказать, его дело дрянь. Я понял, какие трудности ждут вашу семью. — Он помолчал, будто искал нужные слова. — Я сделал это не потому, что хотел поддеть тебя. Скорее это была реакция на то, что ты велела мне убираться.

— Последнее слово всегда должно остаться за тобой. Я давно это заметила. Почему? Почему тебе так трудно смириться с тем, что ситуацию могут контролировать другие? Знаешь, у них тоже есть на это право. Не только ты живешь в своем мире.

Неужели таким она его видела? Неужели он действительно глух к чувствам других?

— Это не нарочно. Извини, если ты так это восприняла. Я… — Ему хотелось найти какое-то объяснение, чтобы не выглядеть полным дерьмом. — Мне нравится держать все под контролем, — наконец объяснил он. — Самому принимать решения. Наверное, это уже вошло в привычку. — Помолчав, он добавил: — Защитный механизм.

Тот самый, которым он успешно пользовался с самого детства.

— Если не воспринимаешь никого кроме себя, никто не сделает тебе больно.

— Я не понимаю.

Дэн уставился в потолок.

— Однажды со мной такое случилось. Я говорю не о девушках, с которыми встречаюсь сейчас. Это просто секс, и ничего больше. Но тогда, давно, все было по-другому.

Он не смотрел на Эмму. Так проще.

— Мы с Мэгги жили вместе, когда учились в колледже. Нас было шестеро. Четверо парней и две девушки. У каждого своя спальня, а кухня и ванная общие. Ну, ты понимаешь. Студенческое общежитие. Первый раз, когда я жил не дома.

Он вспомнил, какое ощущение свободы испытал, оказавшись предоставленным самому себе.

— Мы с Мэгги дружили и однажды после очередной вечеринки оказались в одной постели. Мы не придали этому значения. Каждый мечтал о карьере. Она собиралась стать учительницей. Начальные классы, маленькие дети, понимаешь?

Он взглянул на Эмму. Она слушала, не перебивая, и понимающе кивала. Вот и хорошо. Потому что, если он не расскажет об этом сейчас, не сделает этого никогда.

— Мэгги приехала с севера. Там у нее большая семья, и после окончания колледжа она собиралась вернуться. Между нами не было ничего серьезного. И никогда не могло быть. — Дэн засмеялся. — Черт возьми, я только что вырвался из дома на свободу и не собирался связывать себя в первый же год.

Эмма выглядела озадаченной.

— Но вышло иначе? Ты влюбился в нее? Что случилось?

Он помолчал, собираясь с мыслями. Кому он говорил о ребенке? Никому.

— Мэгги забеременела.

Эмма напряженно приподнялась на локте, глядя на него. Он собрался с силами и, посмотрев ей в глаза, увидел в них сочувствие и вопросы.

Однако она ничего не спросила и никак не проявила свое любопытство. Давала ему возможность самому рассказать все, как сочтет нужным.

— И это все изменило.

Внезапно он вспомнил все с такой легкостью и ясностью, словно кто-то насмехался над его уверенностью в том, что ему удалось оттеснить эти воспоминания в самый дальний уголок памяти.

— Сначала я страшно испугался. Подумал о том, что этого мне хотелось бы меньше всего. Мэгги твердо стояла на своем. Сказала, что оставит ребенка независимо от того, как я себя поведу. — Он вздохнул. — Она сказала это так, словно предлагала мне свободу, но, оглядываясь назад, думаю, я с самого начала ничего для нее не значил.

— А ты? Что ты сделал?

Эмма выглядела озадаченной, гадая, нет ли у него где-нибудь в провинции тайной семьи.

— Когда прошел первый шок, я обрадовался, и чем дальше, тем больше росла моя радость. С каждым днем я все яснее видел наше будущее. Я собирался стать самым лучшим в мире мужем и отцом, которого свет не видывал.

— Вы поженились?

Дэн горько улыбнулся и покачал головой.

— Я хотел, но этого так и не произошло. Я мечтал создать семью, ничем не напоминавшую мою собственную. Чтобы каждый исполнял свои семейные обязанности, чтобы мы стали хорошими родителями, связанными крепкими здоровыми чувствами. — Он снова замолчал. — Я уже почти видел домик за белой изгородью. Собаку. Барбекю по выходным. Все стереотипы. И мне это нравилось. А потом все рухнуло, потому что она потеряла ребенка.

Острая, рвущая душу боль в груди вернулась. Немного притупившись от времени, она не исчезла, как старая незажившая рана.

Эмма села на кровати и взяла его за руки. Ее глаза были полны печали.

— О, черт, Дэн. Мне так жаль.

Он отмахнулся, покачал головой и с трудом проглотил стоявший в горле ком.

— Это было давно.

Если считать годы.

— Я покончил с этим.

— Мне бы и в голову не пришло, что ты можешь интересоваться семьей и детьми. И не только потому, что все твои флирты быстро заканчивались, и не потому, что ты никогда не ездил навещать родителей. Ты самый неприспособленный к детям человек из всех, кого я знаю. У тебя пентхаус с открытой террасой, битком набитый стеклянными предметами и мебелью с белой обивкой. У тебя даже машина двухместная.

— А зачем мне семейный дом или «вольво»? У меня нет ни малейшего желания повторять этот путь. Однажды я уже сделал все, что мог, но все равно ничего не вышло.

По лицу Эммы пробежала тревожная тень, Дэн поспешил улыбнуться, как бы говоря: «Все в прошлом».

— Поэтому я не спешил сразу вмешиваться, когда Адаму понадобилась рука помощи. Мне нужно было сесть в машину и поехать в Лондон, прежде чем я понял, что не могу этого сделать. Я пытался вести себя, как обычно. А обычно я не связываюсь с другими людьми. Мне нравится, когда все просто.

— И понятно.

— Да, именно. После Мэгги я решил, что серьезные отношения не для меня. Семья не для меня. Вместо этого кинулся в работу. В конце концов, это всегда помогало выбраться из прошлого. Помогло и в тот раз. — Он пожал плечами. — Хотя, возможно, это уже превратилось в привычку. Я вовсе не хотел показаться эгоистичным и жестоким, когда говорил, что ты бережешь свой покой. Это ответный ход, и ничего более.

Он убрал ее локоть и, обняв, снова прижал к себе. Она покачала головой.

— Может, это и ответный ход, но в нем есть Доля истины.

Он отодвинулся, бросил на нее вопросительный взгляд, она слабо улыбнулась.

— Небольшая доля истины, — поправилась она. — Ты никогда не замечал, что я была влюблена в тебя, как какая-нибудь глупая школьница?

Дэн снова ощутил внезапную вспышку понимания, как прошлой ночью, будто все время что-то видел, но не придавал этому значения. Будто за деревьями не видел леса.

— Правда?

— Почему-то меня не удивляет, что ты ничего не замечал. — Эмма тяжело вздохнула. — Возможно, я втюрилась в тебя так сильно именно потому, что ты такой, как есть. Ни разу не посмотрел на меня дважды. Я не входила в область твоей компетенции.

— Моей компетенции? — Дэн улыбнулся и крепче прижал ее к себе.

— Простота, никакой привязанности и никаких последствий, вот к чему я стремился. Ничего из этого нельзя сказать о тебе.

— Вот и я о том же. Постепенно я узнавала тебя, видела девушек, с которыми ты встречался, и поняла, все твои связи ненадолго, и я никогда не смогу тебя заинтересовать. Потому стала мечтать о тебе со стороны, с безопасного расстояния.

Эмма взмахнула рукой, будто только что осознала это со всей ясностью.

— Плюс это стало причиной не связываться ни с кем другим и отличным способом избежать критики со стороны родителей, когда они приставали с расспросами. Теперь понимаешь? Когда сказал, что я живу в тени Адама и под бдительным родительским оком, ты был прав. Я действительно старалась делать все, чтобы не усложнять себе жизнь.

— Ты хорошо скрывала интерес ко мне. — Прокручивая в уме последние двенадцать месяцев, он видел некоторые признаки, которые раньше ускользали от него. Готовность, с которой Эмма являлась на все деловые встречи, даже если он извещал ее совсем незадолго. Ее тщательно продуманный внешний вид. Тогда казалось, что с другими она вела бы себя так же. Потому что ему хотелось, чтобы так было, иного он не допускал.

— Сомневаюсь, что смог бы о чем-то догадаться, если бы ты не вывалила все это мне на голову, — признался он. — Мне очень комфортно было видеть тебя в роли «коллеги по работе». Именно в этом качестве ты была мне нужна. Я никогда не стремился к чему-то большему между нами.

— О да. Соглашение о персоне «плюс один».

Дэн не ответил, хотя в повисшей неловкой тишине скрывалось еще много вопросов. Что теперь будет с этим нелепым соглашением? Он говорил, оно закончится вместе с уик-эндом, и дальше каждый пойдет своим путем. Но с каждой минутой, проведенной с Эммой, он чувствовал, что претворить это решение в жизнь становилось все труднее.