Любовь в формате «плюс один»

Глава 12

Дэн стоял на террасе своей квартиры и смотрел туда, где город смыкался с небом. Сегодня оно было серым и туманным от моросящего дождя. Влага окутывала тонкой пеленой, его волосы и кожа медленно, но верно намокали, а пол становился скользким.

Итак, Эмма его бросила.

Его никто не бросал. Никогда. А она сделала это дважды за пару месяцев.

Ощущение неуверенности, зародившееся впервые в картинной галерее, снова всплыло на поверхность. Неужели это действительно случилось почти два месяца назад. Казалось, прошли годы.

А ведь он не собирался снова совершать ту же ошибку, терять контроль над ситуацией и оставаться открытым для второго тяжелого удара.

Если это и правда просто тяжелый удар.

Ничего, он переживет.

В первый момент после того, как она ушла из ресторана, оставив его приходить в себя от удивления, ему казалось, что это преодолимо. Неразбериха ему совершенно ни к чему. Еще одно подтверждение тому, что нужно держаться подальше от любых близких отношений. Ему еще повезло, что все так быстро кончилось.

Но время шло, и с каждым днем становилось все трудней верить в это. Хотя нельзя сказать, что он допустил Эмму во все сферы своей жизни. Их пути по-прежнему пересекались по работе, они переписывались по электронной почте и иногда разговаривали по телефону. Вполне деловое общение. Без лишней близости. Два или три раза Эмма была у него дома, но там всегда находился кто-то еще, они не оставались наедине. Поэтому он не мог сказать, что с ее уходом возникла пустота. Как можно тосковать о том, чего у тебя никогда не было?

Дэн знал это лучше, чем кто-либо другой.

Но где-то в глубине души он понимал, что тосковал о том, как чувствовал себя рядом с ней. С Эммой он начал воспринимать жизнь по-новому.

Долгое время Дэн жил с уверенностью, что никто другой не представляет для него ценности, но ей каким-то образом удалось пробиться сквозь эту стену. Она сделала это так тихо и осторожно, что лишь после ее ухода он понял, насколько она ему нужна, и он до последнего дня считал себя господином положения.

Казалось, все прекрасно, он держит необходимую дистанцию. Так почему бы не реанимировать светскую часть их прежних договоренностей? Чтобы отношения опирались на прежний опробованный фундамент? Почему бы не оставить некоторые стороны его жизни вне ее досягаемости, не вкладывать душу в то, что может закончиться неудачей?

В своем глупом высокомерии он ждал, что Эмма будет принимать все его прихоти и просто смирится с тем, что их отношения всегда будут носить отчасти деловой характер. Особенно после того, как она призналась в том, что влюблена в него. Весь год она соглашалась с теми условиями, которые он ей предлагал. Никогда не требовала ничего взамен, а он воспринимал это как должное.

Тем сильнее поразила ее готовность настаивать на том, чего хочет она. Эмма ушла, потому что не пожелала оставаться на вторых ролях. После стольких лет, которые прожила в тени Адама, после обиды, которую нанес ей этот идиот Алистер Вудс, она пошла на риск, лишь бы быть с ним. А он обманул ее ожидания потому, что не сумел ответить взаимностью.

Теперь дом, где она почти не бывала, а он всегда чувствовал себя комфортно, казался пустым. С тех пор как отказался от любой мысли о семье, Дэн, оглядываясь вокруг, считал, что создал для себя новую жизнь, успешную и неподвластную влиянию чувств. Однако теперь она представлялась ему одинокой. Он ощутил вкус другой жизни. Именно этого ему не хватало.

Он полюбил Эмму. И понимал, уже слишком поздно сожалеть о потере, дело сделано.

Дэн оглянулся. Горячая ванна в углу террасы, перила, не защищавшие от возможного падения. Что там говорила Эмма? Его обстановка недружелюбна к детям? Да, это так. И это сделано намеренно. Однако сейчас он задавал себе вопрос, нравится ли все это ему самому. Хотя всегда нравилось.

Он вошел внутрь и закрыл за собой распашные двери. В квартире стояла полная тишина. Никакой суматохи, никакого беспорядка.

Он мог бы и дальше так жить. Посмотреть, может быть, все пройдет. Черт, работа всегда его выручала. Возможно, выручит и на этот раз. Удастся выкинуть Эмму из головы.

Или все же рискнуть.

Дэн снова оглянулся вокруг. В конце концов, что он теряет?

— Адам и Эрни возвращаются с Маврикия. Адаму уже удалось заинтересовать публику своими новыми картинами, поговаривают, их будут тиражировать на циновках и подставках для бутылок. Ты представляешь? — Мать на мгновение замолчала, чтобы подчеркнуть величие момента. — Вот насколько все его любят.

Эмма немного отодвинула телефон от уха. Дэн мог бы потребовать долю в бизнесе Адама за то, что помог ему. И неплохо заработать при этом. Впрочем, он бы, конечно, на это не пошел. Это была бы еще одна обуза, еще одно обязательство, еще одна нить, связывающая его с семьей, от которой он хотел держаться на безопасном расстоянии.

Стиснув зубы, Эмма попыталась выбросить Дэна из головы, куда он возвращался снова и снова по любому малейшему поводу.

Она снова приложила трубку к уху.

— А как ты? Есть какие-нибудь новости? — говорила мать. — Этот Дэн выказывает какие-нибудь признаки того, что сделает тебя порядочной женщиной? — Мать делала совсем маленькие паузы, очевидно, заведомо не сомневаясь в том, что ответом будет «нет». — Думаю, нет. Тогда как работа?

Сколько раз Эмма слышала разные вариации одного и того же разговора? Издавала нужные звуки просто для того, чтобы избежать лишних расспросов, очередного вмешательства в свою жизнь, не выходить за пределы зоны собственного комфорта. Ей никогда не удавалось добиться таких успехов, которые бы впечатлили мать, как, впрочем, и крупных неудач.

Спокойная средненькая жизнь. Когда же она сумела так вляпаться?

Она открыла рот, чтобы сказать что-нибудь такое, что заставило бы мать успокоиться на очередную пару месяцев, пока ее радар снова не заработает и она не затеет очередной бессмысленный разговор. Пожалуй, могли бы сойти любые байки насчет ее юридической карьеры. Что-то настолько скучное, чтобы заставить мать перейти к очередной сплетне и не совать нос в жизнь дочери. Последние два года подобная уловка работала выше всяких похвал.

Впервые за эти годы Эмма засомневалась.

Никогда, сколько себя помнила, Эмма не чувствовала себя такой жалкой, и это отвратительное чувство обострялось донельзя из-за того, что она успела почувствовать себя объектом поклонения, перед тем как Дэн вернулся в свое обычное состояние. Собственно говоря, никакого возвращения не было. Он никогда не менялся. Ей лишь почудилось.

Осталось ли вообще в ее жизни хоть что-нибудь настоящее и стоящее?

— Мы с Дэном больше не вместе, — неожиданно буркнула она в трубку и тут же в ужасе закрыла рот рукой, испугавшись собственных слов. — И никогда не были.

Если не считать тех двух недель, когда я считала себя исключительной женщиной, которая смогла его изменить.

— Мы просто вместе работали и договорились играть роль партнеров на приемах, вечеринках и деловых обедах.

Впервые за все время на том конце провода повисла недоуменная тишина, вызвавшая у Эммы странное ощущение. Какой-то всплеск возмущенного неповиновения. Ухватившись за него, она бросилась вперед.

За долгие годы она свыклась с ролью незадачливой сестры Адама, потчуя себя сказками о том, как это тяжело, в то время как на самом деле это самый простой вариант. Ярлык неудачницы, который она на себя навесила, означал отсутствие необходимости оправдывать чьи-либо ожидания.

С годами Эмма поняла, о ней нельзя судить по детским промахам, но этого оказалось недостаточно. Самое главное заключалось в том, верит она в это или нет. Неужели до сих пор не переросла ту девочку с потными ладошками?

Она впервые призналась себе в том, что это так. Но насколько сама виновата? Кто вознес Адама на золотой пьедестал и поддерживал там? Она сама. Жить в его тени было легче, чем доказать собственную состоятельность.

Разве не проще было согласиться с тем, что она неуклюжая? Незадачливая? Неспособная? Одинокая? Отказаться от попытки завести отношения, потому что это может плохо кончиться. Ограничить себя одной работой, потому что там все зависело только от нее и она чувствовала себя уверенно. Разве не проще обвинять в своих неудачах родителей, чем жить собственной полноценной активной жизнью?

— Я беру отпуск на полгода. И уезжаю путешествовать.

Радость, которую Эмма испытывала, думая о том, что уедет с Алистером, заключалась в возможности сбежать от прежней спокойной, но унылой жизни, обычных серых будней. Порвав с ним, она порвала и со своими мечтами. И вот теперь вдруг снова вернулась. Но теперь Адам женился. Ее влюбленность, партнерство и роман с Дэном, черт, непонятно, как это назвать, закончились. И что удерживает ее здесь? На кой черт ей понадобился Алистер? Чтобы устроить себе приключение?

Эмма не понимала, чего хочет от жизни теперь. Почему бы не взять таймаут, разобраться в этом?

Сняв с плеча сумку, Эмма села на парапет уличного кафе с видом на гавань. Заказала кофе и принялась наблюдать за туристами, подыскивавшими катер для прогулки, изучавшими местные магазинчики. Солнце пригревало плечи сквозь простое льняное платье. Самое время для кофе, пока дожидается отправления своего кораблика на дневную прогулку вокруг острова.

Увидев чьи-то ноги, топтавшиеся напротив, Эмма подняла голову, и сердце подскочило в отчаянном кульбите.

Похоже, у нее галлюцинации. Наверное, такое случается, когда очень скучаешь о ком-то, каким бы глупым и бессмысленным ни было это занятие.

Дэн снял темные очки, улыбнулся ей. Эмма сразу поняла, насколько бесполезны были попытки убедить себя, что все в прошлом. Отчаянно бьющееся сердце подсказало правду.

— Как ты меня нашел?

Он махнул официанту и тоже заказал кофе.

— Пришлось спросить у твоей матери.

Черт, значит, всерьез решил ее разыскать.

— И как, сработало? — Она старалась говорить нейтральным тоном.

— Что ж, могу сказать, пришлось нелегко.

— Она не знает, где я. Я не бронирую отель заранее, поскольку не знаю, куда поеду дальше. Все зависит от настроения.

— Понятно. Хотя на тебя это совсем не похоже. Никакого плана действий? Никакого заранее выбранного маршрута?

Эмма улыбнулась. Как хорошо он ее знает.

— Последние несколько лет моя жизнь была сплошным планом действий. Все зависело от того, какое впечатление хотелось произвести на того или иного человека. Надо было это изменить. Но моя ошибка в том, что я ждала кого-то еще, кто придет и все изменит, вместо того чтобы сделать все самой.

— Твоя мать сказала, что получила электронное письмо, где говорилось, что ты заказала однодневный тур на кораблике, который отправляется отсюда сегодня. Она только не знала, во сколько.

Эмма уставилась на него.

— Хочешь сказать, ты болтаешься тут весь день, на случай если я появлюсь?

Дэн пожал плечами.

— Как сказала твоя мать, весьма вероятно. — Он помолчал. — И, как видишь, своего дождался.

Кровь начала тихо закипать от злости. Стиснув зубы, Эмма сделал глоток кофе. Ничего не изменилось. И не изменится. И хотя он прилетел сюда, чтобы увидеть ее, перед ней все тот же прежний Дэн. Возможно, как всегда, хочет оставить за собой последнее слово. Денег у него куры не клюют, так что перелет на Балеарские острова его не обременил. Но она не станет играть по его правилам. Теперь уже нет.

— По правде сказать, мне стоило больших трудов уговорить ее помочь. После того как ты рассказала ей, что наши отношения были фикцией.

Эмма прищурилась и искоса взглянула на него.

— Но это правда, Дэн.

Поставив локти на стол, он наклонился вперед, она впервые заметила, как он напряжен.

— Не говори так.

— Зачем ты приехал? Хочешь что-то доказать? Закончить наши отношения на своих условиях? Ну, давай, говори, что хотел, если тебе это так нужно. Пусть твое слово будет последним. Я не хочу опоздать на катер. У меня свои планы.

Она выпрямилась, чтобы немного отодвинуться от него.

— Я тебя понимаю. Я действительно раньше так себя вел. Мне страшно не понравилось, что ты встретила Алистера и решила разорвать наше дурацкое соглашение. Я потратил много времени, чтобы увериться в том, что сам решаю все в своих отношениях с женщинами. Организовал свою жизнь так, чтобы держать под контролем все, что меня окружает. Когда ты в одночасье разорвала чертово соглашение, я не мог это так оставить. Стал манипулировать событиями так, чтобы обернуть ситуацию себе на пользу, оставить за собой последнее слово в наших отношениях. Мне казалось, я так волнуюсь, потому что лишен инициативы. Думал, дело в том, чтобы доказать, кто главный. Но на самом деле, ты всегда значила для меня гораздо больше, чем я думал.

Он замолчал и посмотрел Эмме в глаза.

— Я разыскивал тебя не для того, чтобы что-то доказать, хочу извиниться и попытаться все объяснить.

Сердце Эммы проделывало акробатические номера, и она невольно прижала руку к груди, удерживая его.

— Говори.

— Я тебе рассказывал, как вышло с Мэгги. Это был не просто удар, с которым можно справиться со временем. У меня возникло ощущение, так и не смог от него избавиться, что это был мой единственный шанс, а я его упустил. В детстве у меня никогда не было ощущения принадлежности к семье, и, когда Мэгги забеременела, это стало настоящим подарком. Моим шансом иметь семью. И я сделал бы все что угодно, чтобы удержать его.

Он вздохнул.

— Конечно, это были только мечты. В сознании я рисовал себе идеализированное будущее. Дни рождения, праздники, дом, где мы будем жить. Благополучие. Думаю, Мэгги все понимала гораздо лучше меня. Честно говоря, когда она ушла, я страдал гораздо больше от утраты иллюзорного будущего, чем от потери самой Мэгги. Теперь я это понимаю. Если бы она не забеременела, мы, наверное, повстречались бы еще несколько месяцев, а потом каждый пошел своей дорогой. Словом, мы просто развлекались. Без обязательств. Это никогда не стало бы чем-то серьезным. Все изменила беременность. Ребенок — это самое большое обязательство. Но когда Мэгги потеряла его, у нас не осталось ничего общего. По крайней мере, для нее. Она решила, что проще порвать, чем попытаться строить будущее со мной. И я знаю, она права. Жизнь в семье не была моим звездным часом.

Эмма не отрываясь смотрела на него. Не удержавшись, протянула руку и тихо коснулась его плеча.

— Но это совсем не значит, что ты неудачник. Просто ты не дал себе подходящей возможности.

— После того как все закончилось, я не имел ни малейшего желания снова искать счастье в семейной жизни. Гораздо проще раз и навсегда решить, что я не создан для нее. Тем более это давало определенные преимущества.

Он усмехнулся. Она улыбнулась в ответ.

— Ты имеешь в виду маленькую черную книжечку?

— Я решил, если семья не для меня, значит, надо пользоваться всем, что может предложить жизнь холостяка. Не стоит думать, что все эти годы я непрерывно страдал. Нет. Я прекрасно провел время. И только совсем недавно… — Он осекся.

— Что?

Дэн посмотрел ей в глаза, у Эммы екнуло сердце.

— Я начал ощущать, не знаю, какую-то пустоту. Ничто уже не радовало меня так, как раньше. Я попытался поднять ставки. Стал искать новые деловые контакты, разрабатывать новые идеи для бизнеса. Но развлечения с девушками утратили свою привлекательность. Стало казаться, что я хожу по кругу. Те же разговоры, ощущения. Я не мог понять, что мне нужно, чтобы от этого избавиться. И тут ты встретила Алистера.

Эмма взглянула на причал. Очередь на катер заметно уменьшалась по мере того, как люди входили на борт. Ей надо поторопиться.

Но внезапно она почувствовала, что сейчас самое важное в мире выслушать Дэна. Это ведь совсем не значит, что ее решимости поубавилось. Да и катер, черт его возьми, тоже не последний.

— Не думаю, что когда-нибудь смотрел на тебя с этой точки зрения. Я просто не позволял себе этого. Вся моя жизнь вращалась вокруг работы. И вдруг ты со своими грандиозными планами. Вся прямо светилась от счастья, готова была рискнуть. А я по-прежнему сидел за деловой перепиской. Мне это не понравилось. Думал, мне хватает той жизни, которую я веду. Но это продолжалось так долго. Я искренне считал себя холостяком плейбоем, надеясь, что это и есть мое внутреннее, и я не могу быть другим.

Эмма накрыла его руки ладонями и пожала их. Жест сочувствия, а вовсе не готовность немедленно броситься ему на шею. Именно сочувствие. И Дэн ощутил, как постепенно крепнет надежда, зародившаяся в сердце, когда Эмма не ушла, увидев его.

— Знакомство с Алистером пошло мне на пользу. До встречи с ним я думала, что могу катиться по старой колее бесконечно долго. И надеяться, что в один прекрасный день ты возьмешься за ум, обратишь на меня внимание.

— Эмма.

Она покачала головой и подняла руку, не давая ему говорить.

— Самое глупое, я отлично знала, что ты собой представляешь. Постоянно новые женщины, одинаково короткие связи. Ни одной из них не удавалось изменить тебя. Мне казалось, они все с ума посходили. Неужели не видели, какой ты? Неужели не понимали, чем закончится связь с тобой? А потом я и сама пошла по этому пути.

— Нет, это не то же самое. У нас с тобой по-другому. Я был другим.

Эмма отрицательно покачала головой.

— Мы хотим разного, Дэн. Мы совершенно не подходим друг другу. Если я и вынесла что-то полезное из дурацкой истории с Алистером, так это то, что мне нужен человек, для которого наши отношения будут важнее всего остального. Важнее какой-нибудь идиотской мечты сделать карьеру в кино. Важнее нелепого кодекса деловой этики.

— Я хочу, чтобы мы были вместе.

— Давай вернемся к свадьбе Адама. Ты сказал, что мне нравится жить в тени брата, меня постоянно недооценивают, и я научилась этим пользоваться. Ты прав. Знать, что тебя воспринимают как неудачницу, это отличный предлог, чтобы не пытаться что-то изменить и тем самым нарушить собственный покой. Все эти годы, начиная со школы, когда мне казалось, что все делаю неправильно, я жила в тени Адама и постепенно смирилась. Казалось, так лучше, проще. Зачем куда-то рваться, если все равно никто не оценит?

— Но ты стала блестящим профессионалом. Тебя знают. Ты многого добилась.

Она покачала головой, ее губы тронула едва заметная невеселая усмешка.

— Да, знаю, это единственное, в чем я могу добиться успеха. Но и тут я выбрала беспроигрышный вариант. Сделала все, чтобы успех моей работы не зависел от того, как меня воспринимают люди. Прямая противоположность тому, чем занимается Адам. Причем я сделала это почти подсознательно, следуя инстинкту самосохранения, который культивирую с тех времен, когда была глупым и не в меру ранимым подростком.

Эмма посмотрела на Дэна, этот взгляд затронул самые глубокие струны в его сердце.

— Я обманывала сама себя. Казалось, если я кого-нибудь встречу, самое главное, чтобы он ставил меня выше всего остального. Такой у меня был критерий в выборе мужчины. Стать для кого-то самым главным в жизни. Не важно, для кого. Алистер мог подойти. Да любой дурак вроде него! Если бы он продолжал обращаться со мной как с принцессой, возможно, я бы до сих пор была с ним, довольная собой и убежденная в том, что счастлива с этаким самодовольным болваном. Я упустила самое главное. На самом деле, человек, для которого бы хотела стать чем-то важным, я сама. Это ведь я всегда считала себя никчемной, но проще приписывать это другим. Мне казалось, я смогу поднять самооценку, если уеду от родителей, устроюсь в Лондоне и заморочу им голову, изображая жизнь, которую, по моему мнению, должна вести. Но возникла другая проблема, моя фиктивная жизнь стала нравиться мне больше настоящей. Я никак не хотела становиться такой, какая есть.

— Я хочу, чтобы ты была такой, как есть. Мне ничего не хотелось бы в тебе изменить. Даже твою манеру тащить с собой на выходные целую тонну вещей, от которой бросает в дрожь, когда я думаю, сколько барахла ты способна привнести в мою жизнь. Мечтаю об этом. Просто я боялся. Боялся вложить в наши отношения слишком много, не хотел рисковать. Слишком уж печальным был прошлый опыт. Я не мог позволить себе полностью доверять им, потому что не смог бы вынести, если бы потерял тебя.

Дэн протянул руку и заправил упавшую прядь волос Эмме за ухо. Перехватив его руку, она прижалась к ней щекой. Но в ее глазах он увидел мучительную борьбу, словно она собиралась придерживаться своего решения, как бы ей ни было больно.

— А что насчет детей? — тихо спросила она, и его сердце сжалось. — Как быть с твоей холостяцкой берлогой, стеклянной мебелью, решением никогда не заводить семью? Это важно, Дэн. Сейчас только я начала разбираться в себя, а что, если в будущем захочу иметь детей? Ты побежишь до канадской границы?

Эти слова вызвали у него улыбку, но ее лицо оставалось серьезным.

— Я никогда не думал, что у меня будет другой шанс завести семью. Исходя из этого строил свою жизнь. Но мебель и прочее это лишь внешняя оболочка, созданная, чтобы убедить не только других, но и себя в том, что холостяцкая жизнь просто мечта. На самом деле, это чертовски одинокая жизнь. А я хочу быть с тобой. Во что бы то ни стало.

Мысль о том, что Эмма будет с ним и они создадут свою семью, наполняла его таким невероятным счастьем, что к горлу подкатил ком, он, отчаянно моргая, попытался сглотнуть.

— Ну и что ты предлагаешь? Попытать счастья с очередным соглашением о персоне «плюс один» с несколько другими условиями? Например, я буду жить у тебя?

Дэн покачал головой и заглянул ей в глаза в надежде, что сможет убедить ее.

— Соглашение расторгнуто. С ним покончено, как и предполагалось после уик-энда. Я просто искал способ продолжать с тобой видеться, удержать тебя. В то же время начал понимать, что недооценивал тебя. И лишь когда тебя потерял, я понял, что со мной. Я люблю тебя, Эмма. Я в тебя влюбился.

Наступила полная тишина, если не считать слабого звука, вырвавшегося у нее, когда перехватило дыхание.

— Все это очень хорошо, но ты должен думать о своем бизнесе, а я хочу путешествовать. Я делаю это для себя. Мне нужны перемены. Я хочу, чтобы моя жизнь пошла в другом направлении. Не желаю закончить испорченной язвительной женщиной, которая пытается жить жизнью своих детей, потому что собственную превратила в полное дерьмо и теперь недовольна всем на свете. Тебе не следует ждать, что я выброшу в помойку свои планы потому, что ты решил повернуть наши отношения в нужное русло. Особенно после того, что уже было.

— Я не жду, чтобы ты отказалась от своих планов. Я поеду с тобой.

Эмма громко рассмеялась, Дэн понял, насколько непробиваемой казалась другим его приверженность работе.

— Мы оба знаем, это невозможно. Что будет с твоим бизнесом? Ты даже на уик-энд не можешь выбраться, не прихватив ноутбук с мобильным офисом. Ты самый отчаянный трудоголик в мире.

Эмма встала, у Дэна упало сердце.

— Я передам полномочия!

— Что ты сделаешь?

Она посмотрела ему в глаза, уголки рта слегка приподнялись от удивления.

— Передам полномочия. Ради тебя. Дай мне неделю, я найму менеджера, подготовлю все бумаги и присоединюсь к тебе. Мне не важно, где ты будешь. Ты выбираешь маршрут. Я тоже возьму отпуск на полгода.

В какой-то момент ему показалось, что он навсегда потерял ее, больше не может ничего сказать или сделать, чтобы убедить ее.

Он встал и, взяв ее за руки, снова посадил на место. Эмма не возражала. Дэн увидел в этом добрый знак. В конце концов, она же не побежала на катер, не дослушав его.

— Эмма, прошу тебя. Я понимаю, как это звучит. Знаю, что никогда не пробовал обходиться без работы. Но теперь все иначе. Речь идет не об отдыхе, а о тебе. Ты для меня важнее, чем бизнес. Ты для меня самое главное.

Эмма опустила глаза на руки. Ощущение счастья робко и медленно наполняло все ее существо. Он готов на все ради нее. Она понимала, чего это ему стоило после того, что случилось в прошлом. Последние десять лет он старался избегать этого.

Она сплела пальцы с его пальцами и, наконец, позволила себе поверить. Потом улыбнулась и кивнула.

— Но, я надеюсь, ты понимаешь, что, принимая меня, принимаешь и мою семью?

Дэн опустился перед ней на колени.

— Твоя мать может заняться свадьбой.