Любовь всей его жизни (ЛП)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Поцелуй и схватка

Маркус не часто нервничал, но утром он планировал вылететь на слушание из Далласа в Лос-Анджелес и не пытался это скрывать: он был в отчаянии. К тому времени, как он трижды поцеловал детей на прощание и дважды забыл, куда положил свой бумажник, даже Майлз понял, что происходит что-то необычное.

— Что с тобой, папа?

— Ничего, дружище. Я просто буду скучать по тебе, только и всего.

Райан подхватила мальчика, растрепала его волосы и поцеловала в щеку.

— Твой отец вернется прежде, чем ты заметишь, — сказала она. — Но нам нужно позволить ему уехать.

А затем обратилась к Маркусу:

— Тебе лучше уже отправляться, хорошо? Разве твой рейс не в девять тридцать?

— В десять, на самом деле, и аэропорт в пятнадцати минутах езды. Я не волнуюсь по этому поводу.

— Ты выглядишь слишком обеспокоенным, папа, — сказала Шарлотта.

Маркус, и правда, не хотел покидать теплые объятия кокона этого номера. Не прошел и месяц, а он уже был восхищен, каким чудесным единым целым стали он, Райан и дети. У них был свой привычный ритм жизни, и даже те стороны гастрольного быта, которые раньше были обыденными и раздражали, вместе с Райан стали приятными и легкими. Не то, чтобы он позволял Райан делать всю работу по хозяйству в одиночку. На самом деле, в дороге он больше занимался воспитанием детей, чем даже находясь в Бигфорке, где у него было немного обязанностей, и он не лез в дела суровой миссис Янссен. Ее стиль ухода за детьми можно назвать каким угодно, но только не открытым для вмешательства.

Маркус понимал, что эти мгновенья их совместного семейного счастья были иллюзией – Райан собиралась покинуть их в конце лета, и, что более важно, неверные представления о ее роли в его жизни стали причиной последней попытки Бьянки отобрать у него детей, – но, как ни крути, он все равно цеплялся за них. Ему никогда не было так весело, не считая моментов, когда он находился на сцене во время гастролей; он никогда не чувствовал себя ближе к детям, и Райан... ну, Райан постоянно была у него на уме.

Накануне вечером она вернулась с прогулки с сияющим Ником. Маркус сразу же это заметил и на мгновение испугался, что, возможно, они снова были вместе. Иначе почему бы она была в таком приподнятом настроении? Она выглядела более сильной и более уверенной, чем когда-либо.

— Что с тобой? — спросил он, но только после того, как они уложили детей. – Ты выглядишь...

— Какой? — заинтересовалась она.

— Такой красивой. Такой счастливой. — Это было правдой. Свет от настольной лампы освещал ее лицо, и глаза искрились. Такое привычное возбуждение мгновенно пронзило его, а может оно и не утихало вовсе. Возможно, он единственный чувствовал этот электрический импульс, в то время как она чувствовала то же, но из-за кого-то другого.

— Спасибо, — поблагодарила она. — Я действительно чувствую себя счастливой.

Маркус не хотел спрашивать – не из-за Ника ли это? Он знал, что не имел права ревновать, но такая девушка, как Райан, заслуживала гораздо большего. И коль дело дошло до этого, то если она предпочла кого-то другого, он, пожалуй, не хотел бы знать об этом вообще.

— Это здорово, Райан, — сказал он. — На самом деле. Ты это заслужила.

— Спасибо, это много значит для меня.

Он хотел схватить ее в свои объятия, поцеловать ее в шею, взять ее прямо там, в гостиной, несмотря на то, что его дети спали прямо за дверью.

— Ты великолепна, ты знаешь это? — сказал он, подходя на шаг ближе к ней.

— Да и ты не так уж плох. — Она сглотнула. — Это так здорово, что ты свел меня вместе с Ником.

— Свел вас вместе? — Рассмеялся Маркус. — Я надеялся, что все будет прямо противоположным этому.

— О, так и было, — заверила Райан. — Так и было.

Она подошла к нему и обняла, их тела прижались друг к другу, ее восхитительный запах заставлял его голову кружиться от желания.

— Ты удивительная, Райан Эванс.

— Я так хочу тебя прямо сейчас, — сказала она. — Если только...

Она отступила назад, посмотрела на него, и Маркус приблизил свои губы к ее. Но прежде чем поцелуй стал поцелуем, они замерли. Его глаза были открыты, потому что он хотел увидеть этот момент, запомнить и сохранить в памяти, подобно тому, как насладиться вкусной едой перед долгим, тяжелым путешествием. Ее глаза были большими и светились, как изумрудный океан. А дальше они одновременно глубоко вдохнули, словно водолазы перед погружением, и он со сладким стоном отведал нежный плод ее губ. Райан сначала целовала его медленно, целомудренно. Но это было первым, робким исследованием его языка, и вскоре он услышал такой же мягкий стон, слетевший с ее губ, когда он стиснул ее ноги своими руками.

Маркус слегка прикусил ее нижнюю губу, она запустила пальцы в его волосы и вздохнула. Они не могли остановиться несколько минут, терлись друг о друга, как пара подростков, танцующих медленный танец. Разрывали объятия, чтобы потрогать и почувствовать тела друг друга, а затем вновь сливались вместе, их рты и губы вдохновляли их на эту мягкую, нежную борьбу.

— Я так хочу, чтобы ты мог пойти со мной в мою комнату. — Улыбнулась ему Райан.

— Если бы не тот факт, что все места, вероятно, прослушиваются Бьянкой, — сказал Маркус.

— Или Бенджамином.

— Или ими обоими, — рассмеялся Маркус. — Не могу поверить, что весь мир имеет право голоса в том, будет ли позволено случиться чему-то подобному, чему-то такому, несомненно, хорошему.

— Знаю. Это несправедливо. Но...

— Что?

— Ну, если после слушания все закончится для тебя хорошо, тогда, возможно, это может случиться.

— Боже, это будет невероятно. И все-таки, я должен добиться положительного результата.

— Ну, если ты добьешься успеха в ЛА, тогда, может быть, ты сможешь прилететь сюда и добиться еще кое-чего.

Маркус расхохотался.

— Тс-с, — произнесла Райан, тоже смеясь, — ты разбудишь их.

— Ты действительно только что сказала это? — спросил он. — Это уж слишком.

— Я просто пытаюсь дать тебе какой-то стимул.

Он снова привлек ее к себе.

— Мне нравится ход твоих мыслей.

Теперь уже утреннее настроение стало иным. Да, поцелуи Райан дали основание Маркусу на что-то надеяться, к чему стремиться. Но сейчас, когда оставалось всего несколько часов до судебного заседания, он мог думать только о том, отнимут ли у него детей навсегда.

Стук в дверь.

— Войдите, — сказал Маркус.

Это была Серена, взволнованная и напряженная, она вошла в номер с бумагами в прозрачной папке под мышкой и с телефоном, прижатым к уху.

— Маркус, я могу минутку поговорить с вами? — Кивнула она в сторону прихожей. Серена знала его расписание и то, как важен для него сегодняшний день. Если ей потребовался конфиденциальный разговор в то время, когда он собирался ехать в аэропорт, то не жди хороших новостей.

— В чем дело? — спросил он, как только за ними закрылась дверь номера.

— Ты не будешь в восторге.

— Серена, выкладывай уже.

— Мне очень жаль, — сказала она, содрогнувшись, протягивая ему планшет. В браузере, открытом на сайте ТМЗ⁵⁰, где в передовой статье написано: «Дочь Троя подтверждает, что он любит няню».

Желудок Маркуса скрутило. Его дочь? Кто-то брал интервью у Шарлотты без его ведома? Он просканировал эту «статью», которая на самом деле представляла собой несколько предложений под фотографией двух людей, держащихся за руки. Снимок был такой размытый, что Маркус с трудом, но все же через мгновение понял, что на нем действительно он и Райан держатся за руки. Это была фотография, которую Шарлотта сделала в автобусе. Это случилось до того сумасшедшего вечера, но когда именно? Он не мог вспомнить.

Он посмотрел на имя автора: это снова был Бенджамин Литтл.

— Позвони Синтии, пожалуйста, — сказал он Серене. Он чувствовал себя виноватым в том, что рявкнул на нее раньше, но если прежде он только нервничал, то сейчас был в панике. — Она набросится на этого парня с такой яростью, о которой тот даже не догадывается.

Если Бенджамин думал, что может взломать телефон дочери без серьезных последствий, его ожидал большой сюрприз.

— Набираю ее прямо сейчас, — Серена почти так же хорошо справлялась со своей работой, как и Райан со своей. — Видимо, ее рейс прибыл в ЛА четыре с половиной часа назад, и она готовится к слушанию в отеле.

Когда Маркус перечитал текст под фотографией, то понял, что произошло, и впервые почувствовал, что испугался по-настоящему. Два дня назад Шарлотта разместила фото в Инстаграме с подписью: «Мой папа и его новая девушка (я надеюсь), Райан», и, хотя аккаунт Шарлотты был под вымышленным только-для-социальных-сетей именем, Бенджамин как-то смог его отследить. Фото было публичным, выставленным на всеобщее обозрение, и тот факт, что для десятилетних было незаконным даже иметь учетную запись в Инстаграм, ни черта не значил. Он и Бьянка обсуждали это несколько месяцев назад. Каждый четвероклассник в Северной Америке имел аккаунт в Инстаграме, и Бьянка, видимо, не помешала Шарлотте его создать.

Маркус чувствовал себя так глупо. Что еще хуже, он мог себе представить, что был бы таким же разгневанным, как и Бьянка, если бы она оказалась такой беспечной. Теперь она могла сказать судье на заседании, что новые свидетельства безответственности Маркуса становятся почти повседневным явлением, что личная жизнь Шарлотты была грубо нарушена, и Маркусу практически невозможно будет опровергнуть эти обвинения. Как ни парадоксально, первые пару недель тура Маркус похлопывал себя по спине за то, какую большую работу он провел с Шарлоттой и Майлзом. Но теперь всему миру будет казаться, что он не сумел обеспечить им даже самые элементарные меры безопасности.

— Ты все еще пытаешься дозвониться? — спросил Маркус Серену. Она кивнула. Какой еще клиент Синтии мог нуждаться в ней больше, чем сейчас он? — Еще две минуты, и я нанимаю другого адвоката.

Наконец, Серена протянула ему телефон.

— Синтия, — сказал он. — Скажи мне. Ты это видела, да?

— Да, — подтвердила она.

— Это катастрофа, так?

— Ну, это, конечно, усложняет дело теперь, когда Шарлотта сама стала непосредственным источником информации.

Маркус это понимал. Он никогда раньше так сильно не лажал. Увидит ли он снова когда-нибудь своих детей?

— Есть идеи? Я мог бы реально использовать одну прямо сейчас.

Адвокат помолчала.

— Привези ее, — сказала она. — Привези их обоих.

— Привести Шарлотту и Майлза? Нет, я не хочу втягивать во все это детей.

— Они уже втянуты в это. Если твои права на посещения детей значительно сократятся, то это затронет Шарлотту и Майлза больше, чем кого-либо, я права?

— Безусловно.

— Так давай включим их свидетельства.

— Я не знаю. — Они сумели избежать втягивания тогда, при первоначальном слушании дела, еще шестилетней Шарлотты, и этим решением Маркус гордился. Последнее, что он хотел сделать, это выставить обоих его детей перед судьей и заставить их выбирать одну из сторон. Такой ущерб никогда нельзя будет исправить.

— Маркус, я знаю, что я делаю. Я благоразумный человек и в любом случае не причиню ни Шарлотте, ни Майлзу неудобств.

— Но можешь ли ты сказать то же об адвокате Бьянки? Этот парень – бульдог.

— Если ты хочешь сделать все как лучше, пожалуйста, просто забронируй билеты для твоих детей и тащи свою задницу в Лос-Анджелес, тогда мы сможем начать готовиться.

— Это может привести к обратным результатам, Синтия.

— Увидимся через пару часов, Маркус.

Он и Серена вернулись в люкс, и Маркус объявил:

— Кто хочет совершить небольшое путешествие?

— Я-я-я! – воскликнул Майлз.

* * *

У Райан было пять часов, прежде чем команда сядет в «Улетный автобус» до Сан-Антонио. Получив неожиданно в распоряжение свободное время, она посчитала, что приятная, длительная пробежка – это лучшее, что она могла сделать. Если она интенсивно потренируется, то, вероятно, устанет достаточно, чтобы проспать половину пути.

После ее злоключений в лесу, Райан во время пробежки старалась держаться ближе к периметру отеля. Она чувствовала себя в безопасности в окружении возвышающихся офисных зданий даунтауна Далласа, но в безликой, я-могла-бы-оказаться-в-любом-похожем-месте, городской среде, она обнаружила, что тоскует по лесным тропам северо-западной Монтаны, которые она знала и любила. Размышляя, каким большим опытом в туре стала тщательная проверка безопасности и рисков, она впервые стремилась снова оказаться дома, вернуться к более простому существованию, где ее решения не оказывали такое влияние на ее жизнь и на жизни других тоже. Как Маркус мог так жить? Как же он мог просто дышать, зная, что все, что он делал, каждое решение, которое он принимал, влияло не только на его детей, но и на его сотрудников и его поклонников?

Она повернула направо на северную Перл-стрит, и начала наращивать скорость. Когда частота ее пульса увеличилась, она вспомнила последний раз, когда сердцебиение было таким же сильным: те невероятные, горячие поцелуи Маркуса прошлой ночью. «Я целовалась с Маркусом Троем», – подумала она, часть ее до сих пор не могла перестать думать о своем работодателе, как о кумире, которого любят миллионы. — «И я, к тому же, делала с ним и намного большее». Но он уже не был для нее Маркусом Троем – он стал просто Маркусом, мужчиной, которому она могла, наконец, признаться, что влюбилась в него. Она сумасшедшая? Или они оба?

Даже тот поцелуй, несмотря на уединенность люкса Маркуса, был опасной дурацкой идеей. Что, если бы Шарлотта проснулась, зашла в комнату и сделала еще один компрометирующий снимок? Что, если Бьянка или некоторые ретивые репортеры, такие, как Бенджамин Литтл, действительно прослушивали отель? Она и Маркус были слишком беспечны.

В холле, когда она возвращалась в свой номер, намереваясь посвятить себе некоторое время перед посадкой в автобус через час, к ней подошла Джейси.

— Я могу поговорить с тобой? — спросила она.

Райан делала все от нее зависящее, чтобы избегать девушку с тех пор, как произошла их мелкая стычка из-за номера в первую ночь тура. У нее не было с ней проблем, — Маркус убедил ее, что не заинтересован в Джейси, и она поверила ему – но на нее это совершенно не произвело впечатление, и она предпочитала сохранять дистанцию.

— Конечно, Джейси. Что случилось?

Джейси помедлила, не смотря ей в глаза.

— Я заметила, что ты и Маркус, кажется, хорошо поладили.

Райан позаботилась о том, чтобы не выглядеть неуверенной ни на секунду.

— Мы поладили. Я его сотрудник. Он мой начальник.

— Это не то, что я имела в виду, и ты понимаешь это.

— Джейси, извини. У меня есть работа, которую нужно делать, — она попыталась протиснуться мимо нее, но Джейси обошла и преградила ей дорогу.

— Какую работу? Благодаря тому, что Шарлотта выложила фотографию, ты заработала себе выходной.

— Слушай, автобус скоро уезжает. Мне нужно собираться.

— Пожалуйста, просто выслушай меня? — выдохнула Джейси. Райан никогда до этого не видела ее такой расстроенной. — Похоже, ты классная девчонка, хорошо?

— Ух-х-х, спасибо за это.

«Какая странная», – подумала Райан.

— Я действительно это и имею в виду. Поэтому, просто прими это как предупреждение, ладно? Маркус…

— Я, ей Богу, не нуждаюсь в советах от тебя о Маркусе, понятно?

— Он просто использует тебя. — Она покачала головой, не поднимая глаз. — Поверь мне, я точно знаю.

Райан перестала пытаться протиснуться мимо Джейси. Теперь девушка захватила все 100% ее внимания.

— Ты хочешь сказать, что ты и Маркус…

— Да, — подтвердила Джейси. — Вообще-то так я и получила возможность поехать на гастроли. Пока у Маркуса был перерыв в гастролях, Алекс организовал для меня пару туров по всей стране, и он пригласил Маркуса на мой концерт в Спокане. Позже Маркус восторгался, признаваясь мне, каким грандиозным было выступление, как я была великолепна, понимаешь? Он был поражен, как я выкладывалась на сцене, сообщил мне, что ему нравится, когда женщины были в такой хорошей форме.

— Я не желаю это слушать. — Райан так сильно ненавидела болтунов. Почему все считают своим долгом раскрывать друг перед другом свои глубокие, темные, глупые секреты?

— Именно поэтому ты должна услышать это. — Джейси, явно находящаяся на грани, сделала глубокий вдох, чтобы совладать с собой. — До конца тура он был со мной. Мы проводили вместе каждую ночь по пути из Омахи в Гейнсвилл. Это было здорово.

— Это касается только тебя и Маркуса. Это не имеет ничего общего с…

— Он называет тебя «потрясающей» все время?

Райан не ответила. Маркус, на самом деле, точно так же называл ее, но кого это волновало? Только потому, что Маркус был изобретательным и оригинальным композитором не означало, что он должен был изобретать колесо каждый раз, когда хвалил девушку, которая ему нравилась.

Но Джейси приняла молчание Райан как разрешение на то, чтобы не прекращать разглашать интимные подробности.

— Он хотел видеть тебя с распущенными волосами, прежде чем поцеловать тебя первый раз?

— Ты... шпионишь за нами? — спросила Райан и тут же пожалела об этом. Она не должна была дать понять Джейси, удовлетворенно сейчас улыбающейся, что та попала в цель.

— Нет, — сказала она. — Но, похоже, мне это и не нужно. Он говорил мне то же самое.

Райан не любила конфронтации, и у нее всегда было плохо с находчивыми ответами, но она не собиралась просто сидеть и терпеть это.

— Он, вероятно, просто репетировал, — выдала она.

— О чем это ты? — Джейси прищурилась, как двенадцатилетняя девчонка.

— Может быть, ты была просто разминкой, — повторила Райан.

— Разминкой для чего?

— Разминкой для меня, — объяснила Райан. — Как ты не понимаешь? Ты на разогреве, и никогда не будешь больше, чем на разогреве. Но я – гвоздь программы. Я хедлайнер.

Джейси отшатнулась, как будто ее ударили. Ошеломленная, она повернулась на каблуках и направилась обратно по коридору.

Но Райан не упивалась победой. Она была уверена, что Джейси лгала о ее романе с Маркусом, или, по крайней мере, серьезно приукрасила правду. Маркус, конечно, мог переспать с Джейси один или пару раз. Он был парнем, таким же, как и любой другой парень, а Джейси была, бесспорно, красива. Но если бы он имел с ней связь и проводил бы с ней каждую ночь в туре, к этому времени Райан должна была бы узнать об этом. Время, когда она сама была в центре внимания, показало ей достаточно. В любом случае, это было задолго до того, как Маркус встретился с Райан, и сейчас он определенно не страдал по ней – это было совершенно очевидно.

Но что действительно беспокоило Райан, так это то, до чего Джейси удалось ее довести. Она всегда гордилась, что не опускалась до уровня таких людей, как Джейси, которым так хотелось добиться от нее реакции. Но что сделало из нее то короткое время, что она провела в мире Маркуса? Хедлайнера? Гвоздя программы? Ее насмешки звучали так, как будто они вылетели из уст Джейси, а не ее.

На нее оказали давление, это было очевидно, но это не было оправданием. Она не могла снова поступать подобным образом. Она не хотела быть такой жаждущей внимания как, Джейси, или пресыщенной и холодной, как Бьянка. Но, может быть, время, что они находились в центре внимания, сделало их такими. Возможно ли для нее или для кого бы то ни было еще быть с Маркусом и в тоже время сохранить собственную значимость? Она беспокоилась о нем, теперь она точно в этом уверена. Но она не могла влюбиться в человека, если это означало предать саму себя.

«Мне нужно вернуться к себе прежней», – подумала она. – «Снова стать старой доброй Райан Эванс».