Люди, корабли, океаны. 6000-летняя авантюра мореплавания

Восстание

Вечером 10 июля 1917 г. линкор кайзеровского флота Фридрих Великий снялся с якоря и вышел из Кильской бухты курсом норд-ост в Балтийское море. Около 22 часов на палубах раздались резкие сигналы боевой тревоги: «Корабль к бою приготовить!» Матросы и кочегары привычно заняли свои боевые места. Они знали, что это всего лишь обычная учебная отработка торпедных стрельб. Часами длились тренировки. Измотанные тремя трудными военными годами люди — у котлов, у орудий, в рулевой рубке, на сигнальном мостике — утомились и обессилили. Скудные пайки хлеба, выдаваемые сразу на целый день, давно уже были съедены.

Когда в предрассветных сумерках прозвучал долгожданный сигнал отбоя и бачковые отправились на камбуз за завтраком, им выдали один лишь ячменный кофе. А из офицерской кают-компании тянуло запахом свежих булочек, яичницы на сале, настоящего кофе… Словно грозовая туча разрядилась вдруг, выплеснулась через край месяцами копившаяся ненависть команды к роскошествующей кучке корабельных господ. Голодные люди решительно потребовали хлеба. Получив бесцеремонный отказ, они единодушно отказались от несения вахты. Командир корабля, капитан цур зее Фукс, едва сдерживая ярость, приказал офицерам подавить открытый мятеж силой. Однако унижаемые по всякому поводу и без повода «кули» не проявили на сей раз никакой робости. Молча, но непоколебимо, стояли они перед беснующимися офицерами. Командир корабля вынужден был уступить требованиям матросов.

Коллективный отказ от несения вахты на флагманском корабле германского флота был первым значительным успехом революционного движения матросов летом богатого событиями 1917 г.

Уже три года длилась первая мировая война. Однако чудовищные жертвы, которые принес ей народ, все еще, казались недостаточными. Колонии, рынки сбыта, источники сырья, прибыли — вот чего жаждали монополии, вот для чего спровоцировали они войну, для чего почти Два десятилетия снаряжали армаду из линкоров, линейных крейсеров, легких крейсеров, миноносцев, подводных лодок и воздушных кораблей-самолетов.

Техника на военном флоте шагнула с начала века Далеко вперед. Для ее обслуживания на кораблях потребовались образованные и квалифицированные специалисты. Правда, антагонизм между корабельным руководством и командой оставался при этом таким же, что и тысячу лет назад, однако матросы в начале XX в. в значительной своей массе принадлежали уже к тому классу, который Карл Маркс назвал могильщиком капитала.

В чистилище войны, до предела обострившем все противоречия империалистической системы, матросы все более проникались чувством отвестзенности за дело своего класса. Резкая революционизация германского рабочего движения, происходящая в эти месяцы, нашла свое отражение и в матросском движении. Будни «синих курток»[37] характеризовались прусской бессмысленной муштрой, унижающими человеческое достоинство придирками и скверным питанием. Командиры не давали им спуска, и за малейшую провинность или даже намек на нее щедро раздавали взыскания, заставляя людей в виде наказания многократно повторять весь артикул строевых упражнений. Часами. До полного изнеможения! Нередко в заключение своих ночных оргий господа офицеры любили потешить себя особо изощренной шуткой, так называемым маскарадом: команду сгоняли с коек, и, не давая передышки, заставляли на соревнование, кто быстрее, переодеваться из одной формы в другую.

Очень тяжелой работой была погрузка угля. Корзинами и тачками за весьма ограниченное время следовало перебросать в ненасытную утробу бункера тысячи тонн «чернослива». Офицеры тем временем заключали между собой пари: чей дивизион раньше закончит погрузку. И горе было команде, которая поворачивалась недостаточно быстро! Не успеешь оглянуться — и угодишь под арест в трюм в цепной ящик.

Все более катастрофическим становилось во время войны положение с питанием: сушеные овощи, вяленая рыба, картофельный хлеб и ячменный кофе — вот изо дня в день повторяющееся меню матроса. Офицеры же, как и в мирные дни, питались приличествующим званию образом, а ля картэ — на выбор. Например, в офицерской кают-компании линкора Позен обычное будничное меню в ноябре 1916 г. состояло из четырех блюд: королевский суп с печеночными клецками, шведское закусочное ассорти с тостами, филе с жареным картофелем и салатом из свежих овощей, кофе-мокко со сливочным тортом. О голоде среди своих подчиненных офицеры говорили обычно с иронией или с издевкой. Когда на крейсере Нюрнберг матросы пожаловались старшему офицеру на то, что им выдают слишком мало хлеба, тот цинично ответил: «В таком случае вам придется поголодать! Ну, а если кто из вас и умрет с голоду, я торжественно обещаю похоронить его со всеми воинскими почестями».

В связи с такими инцидентами все настойчивее становились требования матросов о создании продовольственных комиссий. Эти комиссии, образованные из представителей команды, должны были заботиться о справедливом распределении продуктов на корабле. Политически развитых матросов, еще до службы прошедших на заводах и фабриках хорошую школу острой классовой борьбы, понятно, не удовлетворяли одни лишь бытовые улучшения. Они стремились превратить продовольственные комиссии в политико-организационные центры революционного антивоенного движения матросов. Признанными вожаками этого растущего движения матросов стали Альбин Кёбис и Макс Райхпич. В летние месяцы 1917 г. они неоднократно обращались за помощью в центральное правление Независимой социал-демократической партии Германии в Берлине, установили связь с местными организациями в Киле и Вильгельмсгафене. Попытки найти деловые контакты с руководством СДПГ были резко отклонены правыми лидерами этой партии. Таким образом на флоте все сильнее росло влияние НСДПГ. На кораблях в огромном количестве ходили по рукам агитационные материалы германских левых, такие, например, как брошюры Карла Либкнехта, газеты НСДПГ, особенно «Лейпцигер Фольксштимме», и пацифистские сочинения типа романа Берты Суттнер «Бросай оружие!».

Горячо дебатировались все сообщения из России. Февральская революция в Петрограде произвела на матросское движение мобилизующее воздействие. Родился новый лозунг: «Разговаривать с угнетателями по-русски!» В течение немногих месяцев матросские вожаки создали обширную, хотя еще и не очень крепко сколоченную нелегальную организацию доверенных лиц. Готовилась большая демонстрация всех флотских экипажей за окончание войны.

Вечером 24 июля 1917 г. 24 активиста матросского движения собрались в вильгельмсгафенском кафе «Тиволи» на совещание, чтобы решить, с чем выходить к морякам. Командиры и офицеры, для которых матросское движение не было секретом, постарались в эти июльские дни еще крепче завинтить гайки. Они расставляли повсюду своих шпиков, провоцировали матросов на необдуманные по- ступки, чтобы вынести им потом строгие взыскания, ужесточили почтовую цензуру и установили непрерывный контроль за палубой и кубриками. Однако синеблузые были готовы к бою. Речь Макса Райхпича на собрании в «Тиволи» была встречена всеобщим одобрением. «Кочегарам и матросам продолжение войны принесет только новые несчастья, поэтому с войной надо кончать силой! — сказал он и закончил свою речь словами: — Если наш клич «вперед, разобьем оковы, как это сделали русские!» подхватят и солдаты, то каждый из нас знает, что ему делать!»

Несколько дней спустя, 1 августа, произошел роковой инцидент. Вахтенный офицер третьей кочегарной вахты линкора Принц-регент Леопольд вместо предусмотренного расписанием свободного времени приказал начать строевую муштру. В ответ на это 49 человек, не долго думая, самовольно сошли на берег. По возвращении на корабль, 15 первых попавшихся матросов были арестованы. Команда потребовала от своих вожаков решительных действий, чтобы освободить товарищей. Альбин Кёбис и его группа решили провести большую демонстрацию протеста всего экипажа.

Когда ранним утром 2 августа боцман просвистал в дудку свое каждодневное: «Вставать, койки вязать!», матросы и кочегары выскочили из своих гамаков быстрее, чем обычно. Лавиной прокатились они по всему порту и ворвались через большие ворота на расположенный неподалеку учебный плац. Почти все 700 человек экипажа, за исключением офицеров, унтер-офицеров и нескольких часовых, присоединились к маршу. Процессия двинулась к Рюстерсилю близ Вильгельмсгафена, где в ресторане «Белый лебедь» состоялся митинг. Перед собравшимися выступил Альбин Кёбис. Свою пламенную речь он закончил призывом: «Мы — истинные патриоты! Долой войну, мы не хотим больше воевать!»

Однако, брошенное в самый решительный момент на произвол судьбы центристским руководством НСДПГ, матросское движение было жестоко подавлено силами реакции. Альбин Кёбис и Макс Райхпич пали от пуль палачей. Сотни матросов, выданные полицейскими сыщиками, были приговорены к заключению в крепости или отправлены в штрафные роты.

И тем не менее выступление матросов с Принца-регента явилось первой массовой демонстрацией в германских вооруженных силах против милитаризма и империалистической войны. Лето 1917 г. обогатило матросов и кочегаров бесценным опытом классовой борьбы, который они умело использовали позже, встав в первые ряды бойцов германской революции 1918 г.

Синие куртки дают сигнал

29 октября 1918 г. кайзеровский флот, сосредоточившийся на рейде Вильгельмсгафена, получил приказ выходить в море. Флотское руководство затеяло авантюрную операцию против британского Грэнд флита (Большого флота). Эта коварная акция рассчитана была на то, чтобы ценой собственных кораблей еще раз нанести чувствительный удар по британскому морскому могуществу. Генеральный штаб и правительство надеялись занять лучшие исходные позиции в предстоящих мирных переговорах с западными державами, чтобы, несмотря на проигранную войну, выторговать для себя максимум возможного. Одновременно флотское командование преследовало и другую цель — избавиться от 80000 революционно настроенных матросов, которые после попытки восстания летом 1917 г. представляли собой потенциальную опасность для империализма.

Моряки раскусили эту дьявольскую игру. Всеми мерами, соблюдая строгую конспирацию, пытались они сорвать гнусный замысел. Когда корабли должны были выходить в море, оказалось, что на некоторых из них, как было условлено заранее, поломаны механизмы шпилей и невозможно поднять якоря. На других боевых кораблях кочегары загасили топки котлов. Несколько раз был повторен сигнал о выходе. Ничего не помогло. Матросы держались стойко. Запланированное морское сражение сорвалось. Флотское командование охватила паника. Начались бесчисленные аресты. Адмиралтейство немедленно отдало приказ снова развести корабли по разным стоянкам, надеясь, что в пунктах базирования эскадры им легче будет справиться с восставшими матросами, оказавшимися в изоляции от других экипажей.

В еще большей степени, чем Февральская революция, подъему революционного настроения на флоте содействовала победа русского рабочего класса в Великой Октябрьской социалистической революции. «Моряки германского флота! Долой угнетателей! Свергайте эксплуататоров вашей силы и вашего труда!» Так говорилось в телеграмме Центрального комитета русского Балтийского флота от 8 ноября 1917 г., адресованной матросам Германии. Синеблузые Вильгельмсгафена были полны решимости последовать этому призыву. После событий лета 1917 г. передовые матросы, преданные руководством НСДПГ, все более тесно стали смыкаться со спартаковцами. Программа союза «Спартак», призывавшая к свержению германского милитаризма и империализма и к передаче политической власти в руки рабочего класса, была хорошим компасом для матросских вожаков.

В эти дни, в конце октября — начале ноября 1918 г., революционная ситуация в Киле, как и во всей Германии, достигла точки кипения. Доверенные лица рабочих судостроительных верфей подготовили на 3 ноября митинг совместно с представителями базирующихся в Киле флотских соединений. Между матросами и кочегарами, рабочими верфей и местной организацией НСДПГ установились тесные связи. В воскресенье 3 ноября на кильском учебном плацу Вальдвизе собралось 10 000 рабочих, солдат и матросов. Карл Альтерт, старший кочегар 3 дивизиона миноносцев, отправленный за свои политические убеждения работать на верфях, вскарабкался на груду щебня и начал речь. Он призывал собравшихся выступить за освобождение матросов, арестованных во время восстания в Вильгельмсгафене. Представитель НСДПГ пытался было предостеречь участников митинга от «опрометчивых» действий, однако крики протеста заглушили его слова. «Даешь демонстрацию!» — гремело над плацем.

Участники митинга выстроились в колонны и многотысячная процессия двинулась к центру города. Офицерские патрули, пытавшиеся преградить путь колоннам, были смяты и обезоружены. На Карлштрассе перед кафе «Кайзер» стоял пулемет. Очередь вспорола воздух. Более сорока убитых и раненых остались лежать на земле. Терпение демонстрантов лопнуло. Охваченные яростью, ринулись они на пулемет и рассчитались с убийцами. Матросы с миноносцев, старые кочегары, резервисты третьей эскадры и рабочие кильских верфей, поддержанные женщинами и молодежью, решительно поднялись на штурм очагов сопротивления кайзеровцев. К вечеру революция в Киле победила!

Губернатор балтийских портов адмирал Сушон приказал срочно вызвать в Киль верные кайзеру войска, чтобы с их помощью подавить восстание, а пока, стараясь выиграть время, вступил в переговоры с только что избранным Советом рабочих и солдатских депутатов, который практически взял уже в свои руки всю военную и гражданскую власть. Он пригласил к себе председателя этого Совета Карла Артельта. Адмирал был сама любезность. Он гарантировал безнаказанность и обещал глубоко изучить требования матросов. Однако Карл Артельт и его товарищи явились совсем не в роли просителей. «У нас только одно требование, господин адмирал: немедленно отдайте приказ, чтобы войска, находящиеся на марше, безотлагательно повернули обратно!».

Сушон попытался было лавировать, однако Карл Артельт предложил адмиралу взглянуть в окно на Кильскую бухту. Там стояли линкоры, крейсера и миноносцы, и у всех на мачтах вместо имперского военного флага развевались красные знамена! Команды обезоружили офицеров и взяли распорядительную власть на кораблях в свои руки. «Если вы сейчас же не повинуетесь нашим требованиям, я отдам приказ Красному флоту обратить в щебень и пепел офицерский квартал Дюстернброк!», — заявил Карл Артельт.

Адмирал побледнел: «Но там ведь живут и женщины и дети!» — «А вы подумали хоть раз за всю войну о наших женах и детях, живущих впроголодь, в ежечасной тревоге за жизнь своих мужей и отцов? И о том, что сделали бы вошедшие в город войска с нами, с нашими женами и детьми, господин адмирал? Да знаете ли вообще вы и вам подобные, что такое пощада в отношении нас, рабочих? Разве не требует от нас кайзер стрелять в собственных наших отцов и матерей, братьев и сестер, если он прикажет? Довольно! Срок нашего ультиматума истек!»

Дрожащей рукой Сушон снял телефонную трубку… И все же, контрреволюция не сдавалась. В тот же день в Киль по поручению правительства явился лидер социал-демократов Носке, чтобы попытаться повернуть революционное движение вспять. Но искры революции разлетелись уже по всему побережью. Миноносцы и крейсера с красными флагами на мачтах входили во все порты Балтийского и Северного морей и поддерживали рабочих в их борьбе за политическую власть. Своим порывом и воодушевлением матросы подали сигнал к революционным действиям во всей Германской империи. Вместе с рабочими они взяли власть в Киле и по всему побережью.

После того как 9 ноября началась революция и в Берлине, Карл Либкнехт и его соратники сразу стали добиваться создания там Красной Гвардии, но правое крыло СДПГ отклонило этот план. Многие матросы прибыли в Берлин. Они объединились под руководством Генриха Дорренбаха, Пауля Вичорека и Фрица Радке, чтобы встать на охрану завоеваний революции. Так возникла Народная морская дивизия. Она не смогла, правда, заменить собою Красную Гвардию, однако в этой ситуации пошла дальше всех навстречу планам Карла Либкнехта. Матросы захватили в те дни Военное министерство и Имперскую канцелярию, Управление военно-морским флотом, городскую комендатуру, здание Главного морского штаба, а также замок и конюшни.

Уже через несколько дней после сформирования Народная морская дивизия понесла тяжелую утрату: одним из офицеров был убит Пауль Вичорек. Это была далеко не единственная жертва: контрреволюция вооружалась для ответного удара. Ее поддерживали правые социал-демократы — Эберт, Шейдеман и Носке, — творившие свое черное дело рука об руку с верховным командованием.

В Берлине было сконцентрировано девять дивизий из состава фронтовых частей под командой кайзеровского генерала Лекю. Их главный удар приняла на себя Народная морская дивизия, остававшаяся до конца гвардией революции. 6 декабря реакционные отряды заняли в Берлине здание Палаты депутатов, где заседал Исполнительный Совет — временное представительство всех германских советов рабочих и солдатских депутатов. Народная морская дивизия вступила в бой и вместе с подоспевшими на помощь рабочими выбила контрреволюционеров из здания. Путчисты были разогнаны и обезоружены. Освободили красные матросы и здание «Роте фане»[38], захваченное и разоренное контрреволюционерами.

А потом начались новые бои…

Славной страницей вошел в короткую историю Народной морской дивизии бой за замок и конюшни 24 декабря 1918 г. Около 7 часов утра пришло донесение о приближении вражеских отрядов, сопровождаемых артиллерией. Вскоре появились их парламентеры, потребовавшие от матросов в течение 10 часов очистить замок и конюшни. Матросы понимали, что у противника огромный перевес в силе, однако они решительно отвергли ультиматум. Вот уже хлопнули первые гранаты: это осаждающие ударили по историческим зданиям из пушек. Со всех сторон перебежками начали подбираться к ним штурмовые группы. Теперь матросы показали врагу, что они знают толк и в баррикадных боях. Пулеметные очереди снова и снова отбрасывали атакующих назад. Отряды Носке хорошо приготовились к осаде, однако они недооценили при этом берлинских рабочих. Вскоре они обнаружили, что сами окружены. На поддержку к отчаянно сражающимся матросам пришли даже женщины и дети.

Они добирались до самых пушек, вели агитацию среди солдат, срывали с офицеров эполеты и обезоруживали тех кто не сдавался добровольно. Так трудящиеся Берлина вместе с красными матросами отпраздновали в этот рождественский вечер свою победу.

Однако успех, достигнутый на баррикадах, был сведен к нулю дальнейшими переговорами между представителями Народной морской дивизии и правительственных отрядов. Руководство НСДПГ и СДПГ, «посредничающее» в этих переговорах, играло на руку реакции. Слишком велико еще было влияние на массы вождей НСДПГ, которые своим предательством и саботажем наносили рабочим удар в спину. Революционной боевой партии ленинского типа, которая была бы способна повести за собой рабочий класс, в Германии еще не было. Эти причины поражения Ноябрьской революции оказались в конце концов решающими и при кровавой расправе с Народной морской дивизией в марте 1919 г.

В те дни, когда союз «Спартак» пришел к убеждению что непосредственной и ближней задачей рабочего движения должно быть отделение от НСДПГ и создание собственной революционной боевой партии пролетариата, Народная морская дивизия получила последнее задание. Она несла охрану здания, в котором на рубеже 1918–1919 гг. состоялся учредительный съезд Коммунистической партии Германии. Моряки стояли на вахте у колыбели той партии, которая в последующие десятилетия неуклонно вела германский рабочий класс к победе социализма.

Сильнее ночи

Из политически развитых рабочих, одетых в матросскую форму, во время Ноябрьской революции и в последующие годы выдвинулось немало выдающихся борцов за дело рабочего класса. Это были люди, которые понимали, что жизнь матросов, являющихся частью рабочего класса, может измениться лишь тогда, когда будет покончено со старыми порядками на суше, когда рабочий класс возьмет государственную власть в свои руки.

Таким убежденным революционным моряком был Рудольф Эгельхофер. Он служил матросом на линейном крейсере Росток и участвовал в восстании моряков под руководством Макса Райхпича и Альбина Кёбиса, за что был приговорен к заключению в крепости. Освобожденный Ноябрьской революцией, он поспешил в свой родной Мюнхен, где вскоре стал членом вновь образованной Коммунистической партии.

14 апреля 1919 г. в Баварии победила Советская власть и Рудольф Эгельхофер получил от партии ответственное задание по формированию революционных военных частей. Таким образом, он стал главнокомандующим первой германской Красной Армией и председателем военной комиссии Баварской Советской Республики, а также и военным комендантом города Мюнхена. Почти 15 000 человек входило в состав красных батальонов, принявших боевое крещение во время штурма Дахау, — мюнхенского предместья, занятого контрреволюционерами. Революционные войска заняли Алах, Карлсфельд, Фрайзинг, Шляйсхайм и Розенхайм. Они гнали контрреволюционеров до Инголынтадта. В их рядах сражались 80 бывших русских военнопленных и 20 итальянских товарищей. Контрреволюция двинула против Красной Баварии свыше 100 000 вооруженного до зубов войска под командой генерала Риттера фон Эппа. Несмотря на героическое сопротивление, германская Красная Армия не смогла противостоять этому колоссальному превосходству в силах. Зверски расправилась реакционная военщина с сотнями рабочих и солдат. Пал их жертвой и Рудольф Эгельхофер.

Как и Эгельхофер, вступил в 1917 г. в революционное движение моряков и старший матрос Карл Мезеберг. Он был руководителем организации доверенных лиц на линкоре Вестрален. Во время Ноябрьской революции он приехал в Галле, где сформировал матросскую роту, ставшую ядром революционного караульного полка.

В начале 1919 г. Мезеберг занял со своими матросами вокзал в Галле, чтобы воспрепятствовать проезду контрреволюционных войск, направляющихся в Берлин. Совет солдатских депутатов Галле, находящийся под влиянием правых социал-демократов, принял в декабре 1918 г. решение выступить в поддержку правительства Эберта — Шейдемана: «Против путча справа и слева». В ответ на это Мезеберг мобилизовал революционных солдат гарнизона и добился отмены этого дезорганизующего, лишенного всякой партийной принципиальности решения. Попытка разложить революционных солдат оппортунистическими лозунгами и удержать их от революционной борьбы потерпела крах. Силы реакции попытались после этого добиться роспуска матросской роты, но, благодаря вмешательству рабочих Галле, этот план сорвался. Классовый враг встал на путь террора. Жертвой его пал и подло убитый из засады Мезеберг.

Одним из активнейших красных матросов 1918 г. был прославившийся на весь мир два десятилетия спустя Ганс Баймлер. Во время первой мировой войны его за подрывную деятельность отправили в бригаду траления. По тем временам это было равносильно зачислению в команду смертников. Возвратившись во время революции в свою родную Баварию, он стал там одним из основателей местной организации Коммунистической партии Германии и вскоре сделался любимым руководителем южнонемецких рабочих. Он был муниципальным советником в Аугсбурге и депутатом рейхстага.

Пришедшие к власти фашисты арестовали Баймлера и после страшных пыток бросили в концлагерь Дахау. С помощью лагерной подпольный организации ему удалось выбраться в одну дождливую ночь из бункера смертников и бежать из Дахау в Швейцарию. Когда фашистский зверь поднял голову в Испании, Ганс Баймлер поспешил на помощь оказавшейся под угрозой разгрома Испанской республике. Он стал политкомиссаром прославленного батальона имени Тельмана и пал смертью храбрых на баррикадах Мадрида.

Немало немецких моряков, не щадя своей жизни, боролись с фашистской тиранией за светлое будущее Германии. Был среди них и Август Лютгенс, ведущий функционер профсоюза моряков и руководитель Союза красных фронтовиков района Гамбург — Альтона. С ранней юности он ходил в море на немецких, английских и датских судах. Он знал мир, знал жизнь моряков и докеров. В конце первой мировой войны он стал одним из руководителей ноябрьских событий в Вильгельмсгафене. Нацисты считали его особо опасным противником и 1 августа 1933 г. учинили над ним расправу перед строем из 75 политических заключенных. Во время казни, перед тем, как лечь под топор палача, он успел крикнуть своим товарищам: «Я умираю за пролетарскую революцию! Рот фронт!»

Были революционные борцы и в фашистском военном флоте во время второй мировой войны. В Бинце на о. Рюген стоит памятник Фрицу Бену, уроженцу здешних мест, бывшему солдату морского саперного батальона. Вместе с неизвестным старшим матросом и еще одним морским сапером, Карлом Гёрсом, Фриц Бен, член штеттинской окружной организации КПГ, был расстрелян в г. Таллине эсэсовцами. В смертном приговоре, подписанном гросс-адмиралом Деницем, Фриц Бен и его товарищи обвинялись в сотрудничестве с советскими партизанами, в создании на флоте подпольной коммунистической группы из восьми матросов и в государственной измене.

В частях немецко-фашистского военного флота, размещенных в Греции, действовал член КПГ Макс Ханзен. В должности матроса он участвовал в пресловутой Нарвикской операции, после чего был переведен на Средиземное море. Здесь он стал одним из основателей антифашистского комитета «Свободная Германия» в Греции. Макс Ханзен, которого товарищи высоко ценили как находчивого и мужественного инструктора-подпольщика, установил контакт с греческими и югославскими партизанскими соединениями и помог вести политическую работу среди немецких военнослужащих, попавших в плен к партизанам.

В группе сопротивления комитета «Свободная Германия» на Западе, состоящей из трех человек, работал Курт Хелькер, впоследствии секретарь немецкого Совета мира в Берлине. Он служил в подразделении службы связи военно-морского флота в Париже, куда сходились все линии верховного командования с военно-морскими базами и опорными пунктами во Франции, Бельгии и Голландии. В задачу его группы входило распространение листовок и снабжение движения сопротивления оружием и боеприпасами. Когда союзники вступали в Париж, Курт Хелькер был среди тех, кто с оружием в руках защищал важнейшие здания французской столицы от уничтожения их бегущими фашистами.

Мужественно вели себя в последние дни второй мировой войны матросы-антифашисты катерного тральщика М612. Преемник Гитлера, нацистский гросс-адмирал Дениц, был полон решимости при любых обстоятельствах продолжать с остатками вермахта борьбу против Советского Союза и добиваться от западных союзников военного соглашения против СССР. Многочисленным кораблям военно-морского флота был отдан приказ идти в Курляндию, на поддержку окруженной советскими войсками группировки гитлеровцев. Матросы катерного тральщика М612, перенявшие от своих антифашистски настроенных родителей-рабочих революционные традиции матросов, обезоружили офицеров и подняли красный флаг. Однако тральщик был окружен группой торпедных катеров, а отважные матросы — арестованы. 12 смельчаков по законам военного времени были расстреляны. Среди них были Герхард Пренцлер, Хайнц Вилковски и Рольф Петере, имена которых носят в наши дни десантные корабли Народного Военно-Морского флота ГДР.

Под знаменем победы

Дело, за которое боролись и умирали красные матросы, восторжествовало ныне в ГДР. Для защиты своего рабоче-крестьянского государства трудящиеся ГДР создали боеспособные военно-морские силы, которые совместно с Советским Военно-Морским флотом и флотом Польской Народной Республики стоят на страже завоеваний социализма в Балтийском море. На мачтах кораблей и катеров Народного флота ГДР, носящих имена революционных матросов, как символы победы рабочего класса в этой части Германии, развеваются красные служебные флаги с государственной эмблемой ГДР, в сердцах матросов живы революционные традиции прошлого, а их умелым рукам вверено самое новейшее оружие.

Научно-техническая революция в военном деле произвела огромные изменения и в военно-морских силах. Достижение высокой степени автоматизации всего оружия и приборов, принятие на вооружение ракет и все более широкое использование электронного оборудования — вот основные тенденции технического развития военно-морских флотов.

Новейшая боевая техника, отличающаяся чрезвычайно высокой динамикой, требует от экипажа особой точности и внимательности, а также четкого взаимодействия и слаженности всех участвующих в операциях сила Иными стали и требования, предъявляемые к современным морякам. Сегодняшний матрос все более превращается в высококвалифицированного техника, в инженера. И все же моряк всегда остается моряком: ведь и в наши дни ему надо преодолевать и шторм и волны…

Народный флот ГДР, в соответствии с местными условиями западной части Балтийского моря, состоит из небольших, поворотливых, обладающих высокими боевыми качествами кораблей, которые доказали уже на деле свою способность выполнить любые порученные им задания. Матросы молодого Народного флота ГДР полны ответственности за постоянную высокую боевую готовность своего грозного оружия. Социалистические флоты Балтийского моря в крепком боевом братстве зорко следят за тем, чтобы никогда не сбылись агрессивные планы НАТО по использованию Балтики в качестве плацдарма против лагеря социализма.