Людовик XIV и его век. Часть первая

1

Государь, я с удовольствием увиделась с г-ном де Люином, который сообщил мне добрые вести о здоровье Вашего Величества. Я молюсь за Вас и полна желания сделать для Вас то, что может быть приятно моей матери; так что мне не терпится завершить мое путешествие и поцеловать руку Вашему Величеству. АННА. (Примеч. автора.)

2

Это заявление имело страшные последствия, говорит г-н де Монмерке в своих примечаниях к «Занимательным историям» Таллемана де Рео, ибо королева пожаловалась маркизу де Мирабелю, испанскому послу, на дерзость Ришелье. Маркиз известил об этом графа д'Оливареса, который приказал убить кардинала за то, что он осмелился говорить так с дочерью испанского короля. За более подробными справками обратитесь к «Мемуарам Лене» и «Занимательной истории о кардинале де Ришелье» Таллемана де Рео. (Примеч. автора.)

3

Так называли семнадцать самых элегантных вельмож, блиставших при дворе Людовика XIII. (Примеч. автора.)

4

«Архивы полиции». (Примеч. автора.)

5

В понедельник, 21 июля 1578 года, в одиннадцать часов вечера, Сен-Мегрен, молодой дворянин из Бордо, красивый, богатый и знатный, один из завитых и разукрашенных кружевами миньонов короля, выйдя из Луврского замка, где пребывал король, и двинувшись по Луврской улице по направлению к улице Сент-Оноре, подвергся нападению двадцати или тридцати незнакомых людей, которые набросились на него с пистолетами, шпагами и тесаками и, нанеся ему множество ран, оставили его умирать на мостовой, вследствие него он и скончался на следующий день, и было еще удивительно, как он мог столько прожить после этого, получив тридцать четыре или тридцать пять смертельных ранений. Король приказал перенести его останки в находящийся возле крепости Сент-Антуан особняк Буаси, где умер Келюс, его товарищ, и похоронить в церкви Сен-Поль с такой же помпой и так же торжественно, как незадолго до этого были погребены в той же церкви Келюс и Можирон, его товарищи.

Хоть он и был миньоном и фаворитом короля, никакого расследования этого убийства проведено не было, и никого к ответственности не привлекли, ибо его величество уведомили, что сделано это было по приказу герцога де Гиза, из-за слухов, будто этот миньон любезничал с его женой, и что среди тех, кто наносил ему удары, был человек, бородой и телосложением напоминавший герцога де Майе на, брата герцога де Гиза».

«В среду, 19 августа 1579 года, Бюсси д'Амбуаз, первый дворянин герцога Анжуйского, губернатор Анжу, аббат монастыря Бургей, который держался с таким высокомерием и спесью по причине милостей, оказанных ему герцогом, его господином, и принес столько несчастий землям Анжу и Мена, подвергая их разграблению, был вместе с уголовным судьей Сомюра убит сеньором де Монсоро, в дом которого упомянутый судья, служивший Бюсси вестником любви, сопроводил его ночью, дабы он провел эту ночь с женой вышеуказанного Монсоро, за которой Бюсси уже давно ухаживал и которая нарочно дала ему притворное согласие на это свидание, чтобы его мог застигнуть там Монсоро, ее муж; явившись к ней, он был тотчас окружен и подвергся нападению десяти или двенадцати сопровождавших сеньора де Монсоро слуг, которые в ярости ринулись на него, стремясь убить его. Видя себя столь низко обманутым, Бюсси, явившийся туда один, ибо на подобные свидания не ходят с сопровождающими, продолжал защищаться до конца, показывая, что в его сердце никогда не было места для страха. Ибо, как ему нередко доводилось говорить, он всегда сражался до тех пор, пока в руке у него оставался хотя бы обломок шпаги; затем он пустил в ход столы, лавки, стулья и табуреты, сумев ранить и покалечить ими трех или четырех врагов, пока окончательно не лишился всякого оружия и всех орудий, дававших ему возможность обороняться, и нападающие, одолев его численностью, не убили его возле окна, из которого он хотел выпрыгнуть, надеясь спастись бегством.

Таков был конец капитана Бюсси, обладавшего непоколебимым мужеством, невероятно смелого, гордого и дерзкого, столь же доблестного, как и его шпага, и в своем всего лишь тридцатилетием возрасте достойного не менее любого французского полководца командовать целой армией, но при этом развратного и не страшащегося Бога, что и стало причиной случившейся с ним беды, ибо он не прожил и половины отпущенных ему лет, как это обычно и происходит с людьми такого рода, как он».

Что же касается Келюса, о котором говорилось выше, то вот как рассказывает о том, что случилось с ним, все тот же Л’Этуаль:

«В воскресенье 27 апреля 1578 года, дабы расквитаться за ссору, по какому-то весьма незначительному поводу завязавшуюся накануне во дворе Лувра между сеньором де Келюсом, одним из самых известных миньонов короля, и молодым Антрагом, фаворитом герцога де Гиза, вышеупомянутый Келюс вместе с Можироном и Ливаро и Антраг вместе с Рибераком и молодым Шомбером сошлись в пять утра на Конном рынке (там, где прежде стоял дворец Турнель, возле крепости Сент-Антуан) и сражались с такой яростью, что красавец Можирон и молодой Шомбер остались лежать мертвыми на поле боя. Риберак скончался от полученных ранений на следующий день, в полдень; Ливаро, который был сильно ранен в голову, болел полтора месяца, но все же выжил; Антраг остался целым и невредимым, отделавшись лишь царапиной на руке; Келюс, зачинщик ссоры и главный задира, получивший девятнадцать ран, угасал в течение тридцати трех дней и умер в четверг 29 мая, во дворце Буаси, куда его перенесли с поля боя как в самое гостеприимное и самое близкое жилище. Ему не принесла пользы великая благосклонность к нему короля, который постоянно навещал его, не отходя от его изголовья, и обещал хирургам, перевязывавшим раненого, сто тысяч франков, если он поправится, а самому красавцу-миньону — сто тысяч экю, чтобы заставить его воспрянуть духом и усилить его желание выздороветь; но, невзирая на эти обещания, он перешел в мир иной, и с уст его при этом, даже среди последних вздохов, все время слетали слова: "О мой король! О мой король!", которые он произносил с великим трудом и с великой печалью, не поминая никак ни Господа, ни свою мать. И правда, король питал к Можирону и к нему удивительную дружбу, ибо он поцеловал их обоих мертвых, велел постричь их и унес с собой их белокурые волосы, а также снял с ушей Келюса серьги, которые он когда-то сам подарил ему и своей собственной рукой повесил на него». (Примеч. автора.)

6

Это отец того самого Сен-Симона, что оставил нам знаменитые «Мемуары», рассказывающие о его времени и носящие его имя. (Примеч. автора.)

7

Эти два письма, чрезвычайно необычные и почти неизвестные, хотя они совершенно подлинные, не приводит, насколько я знаю, ни один историк. (Примеч. автора.)

8

Перевод Н.Рыковой.

9

См. в «Мемуарах г-жи де Мотвиль» перечень драгоценных предметов, содержавшихся в этих ларцах. (Примеч. автора.)

10

Козимо I. (Примеч. автора.)

11

Псафон — это знатный ливийский вельможа, притязавший на то, чтобы его признали богом; он собирал в одном месте всех говорящих птиц, каких ему удавалось раздобыть, и учил их говорить; «Псафон — великий бог», а затем, когда они правильно повторяли эту фразу, отпускал их. Птицы разлетались, повторяя то, чему научил их хозяин, и ливийцы, пораженные этим чудом, единодушно провозгласили Псафона богом. (Примеч. автора.)

12

Перевод Г.Адлера.

13

Посмотрим, что породит эта муза. (Примеч. автора.)

14

Женщина, которая осмеливается соперничать с мужчинами, становится выше их. (Примеч. автора.)

15

Перевод Г.Адлера.

16

«Тень, или Суждения и воззрения мадемуазель де Турне». — Париж, 1635. (Примеч. автора.)

17

Нам неизвестно, узаконено ли академическим словарем это слово, употреблявшееся в то время, однако мы находим, что оно весьма выразительно, и используем его. (Примеч. автора.)

18

Перевод Ю.Денисова.

19

Извольте ознакомиться со свидетельством такого недоверия, приведенным дочерью самого Гастона.

«Король, — говорит она, — выехал из Парижа, намереваясь совершить поездку в Руссильон, в феврале 1642 года; королеву и двух своих детей он оставил в Сен-Жермен-ан-Ле, отдав перед этим все необходимые приказы и приняв все возможные меры предосторожности для обеспечения их безопасности. Оба принца находились под надзором г-жи де Лансак, их гувернантки, а в качестве охраны они имели лишь роту полка французских гвардейцев, капитаном которой был славный Монтиньи, самый старый во всем полку. Каждый из них, и она, и он, имели свой особый приказ: тот, который получила г-жа де Лансак, говорил, что в случае, если герцог Орлеанский, остававшийся в Париже главным после отъезда короля, явится повидать королеву, то следует отдать распоряжение ротным офицерам оставаться подле дофина и не впускать герцога Орлеанского, если он придет в сопровождении более трех человек. Что же касается Монтиньи, то король дал ему половинку золотого экю и четкое указание ни за что не покидать принцев, которых ему было доверено охранять, а если случится так, что он получит приказ перевезти их или передать в руки кого-нибудь другого, то ему было запрещено подчиняться этому приказу, будь даже он написан собственной рукой его величества, если только тот, кто вручит ему такой приказ, одновременно не предъявит ему другую половинку золотого экю, которую король оставил у себя. Но, славу Богу, не было предпринято ничего такого, что могло заставить предположить, будто что-то давало повод к подозрениям на этот счет». («Мемуары мадемуазель де Монпансье», часть первая, 1642.) (Примеч. автора.)

20

Жаклин де Бюэй, графиня де Бурбон-Море, которую Генрих IV купил за 30 000 экю, которую он выдал замуж за г-на де Сези и от которой имел сына, Антуана де Бурбона, графа де Море, родившегося в 1607 году в Фонтенбло и убитого в сражении при Кастельнодари. (Примеч. автора.)

21

Госпожа де Шеврёз удалилась в Тур. Ришелье послал к ней полицейского пристава, который должен был арестовать ее и отвезти в замок Лош. Она приветливо приняла пристава, прекрасно угостила его и сказала ему, что они отправятся в путь на следующий день; однако ночью она надела мужское платье, которое у нее было приготовлено на всякий случай, и сбежала вместе со своей компаньонкой, переодетой так же, как и она. Мужское платье настолько было ей к лицу, что по этому поводу сочинили следующий куплет, который распевали на мотив «Прекрасной пьемонтки»:

Во время этого бегства с ней приключилось занятное приключение, рассказать о котором здесь у нас едва хватает смелости:

«Приехав однажды вечером вместе со своей горничной в какое-то расположенное близ Пиренеев местечко, где не нашлось никакого пристанища, кроме дома кюре, у которого, вдобавок, была только одна кровать, г-жаде Шеврёз сказала ему, изъясняясь по-прежнему так, как если бы она была кавалером: "Я настолько устал, что мне необходимо лечь, чтобы отдохнуть". Но, поскольку кюре запротестовал, заявив, что он не покинет своюкровать, им в конце концов удалось договориться, что они будут спать на ней все вместе втроем; так и произошло на самом деле. Поутру оба кавалера вновь сели на лошадей, и герцогиня де Шеврёз, уезжая, дала кюре записку, которой она уведомляла его, что он провел ночь с герцогиней де Шеврёз и ее горничной и если он не воспользовался этой благоприятной возможностью, то дело было вовсе не в них». (Рукописи Конрара, сборник в поллиста, XIII, стр. 633). (Примеч. автора.)

22

Позднее стал известен истинный автор этих знаменитых писем. Они были написаны г-жой де Фукероль и адресованы г-ну де Молеврье. (Примеч. автора.)

23

П.Корнель, «Лжец», II, 5. — Перевод М.Кудинова.

24

Все эти подробности заимствованы из прекрасного и добросовестного труда, написанного г-ном Вату и посвященного королевским резиденциям. (Примеч. автора.)

25

См. «Мемуары» г-жи де Мотвиль. (Примеч. автора.)

26

«Мемуары», глава II.

27

Не следует путать академиков с академистами, занимавшими то же положение, какое в наши дня занимают управляющие манежем. (Примеч. автора.)

28

«Мемуары мадемуазель де Монпансье», глава IV.

29

Знаменитый роман г-на д'Юрфе. (Примеч. автора.)

30

Возвращения короля все страстно желали, если верить стихотворению, которое пользовалось тогда широкой известностью и которое мы приводим ниже по причине его своеобразия.

31

Винёй состоял на службе у принца де Конде и был предан ему всей душой. (Примеч. автора.)

32

«В самые трудные для Республики времена я не покинул Город; во времена благоденствия ничего не требовал для себя, в годину отчаяния ничего не убоялся».

Коадъютор явно затруднился бы сказать, у какого античного автора он почерпнул это изречение; ему необходимо было оружие, он выковал его сам и раскаленным метнул в своих врагов. (Примеч. автора.)

33

Вот текст этого приказа:

«Господин де Бар, направляю Вам данное письмо, дабы приказать неукоснительно выполнять все то, о чем мой кузен кардинал Мазарини уведомит Вас о моих намерениях относительно освобождения моих кузенов, принца де Конде, принца де Конти и герцога де Лонгвиля, находящихся под Вашей охраной, и не принимать во внимание никаких других писем, которые вы можете получать позднее от меня или от короля, моего сына, и которые будут противоречить данному письму. Засим молю Господа хранить Вас.

34

Как-то раз в пятницу, во время сильной грозы, Дебарро, находясь на постоялом дворе, заказал себе яичницу с салом; подобное кощунство чрезвычайно возмутило трактирщика, но, уступая настоятельному требованию Дебарро, он, тем не менее, был вынужден подчиниться. Так что он подал запретное блюдо, но в ту минуту, когда он собирался поставить его на стол, раздался такой сильный удар грома, что затрясся весь дом, и трактирщик упал на колени. «Черт побери, — воскликнул Дебарро, проникаясь жалостью к испуганному человеку, — столько шума из-за какой-то яичницы!» И, открыв окно, он выбросил ее на улицу.

Что же касается сонета, сочинить который его побудило раскаяние, то это стихотворение знают все; оно начинается строкой:

Правда, авторство Дебарро в отношении яичницы и сонета оспаривают. Его друзья приписывают яичницу Башомону, а враги называют автором сонета аббата де Лаво. Но тогда не остается ничего, чем можно было бы прославить Дебарро, за исключением того, что он стал первым любовником Марион Делорм; но был ли у Марион первый любовник? (Примеч. автора.)

35

Страдалец (ит.)

36

Перевод А.Долина.

37

Мы со знанием дела говорим об этом сборнике, ибо видели его в руках одного из наших друзей. (Примеч. автора.)

38

В нашей драме «Кристина» мы несправедливо приписали эту честь Ла Кальпренеду. (Примеч. автора.)

39

Среди жеманниц маркиза де Рамбуйе была известна под именем Артенисы. (Примеч. автора.)