М.С.

Глава 4

Хрустит снег под тяжелыми армейскими ботинками. Вдоль гудящих машин быстрым шагом идут высшие Чёрные Саргоновцы. Новая Чёрная тройка, возродившаяся после страшной войны.

Полушубки и перехватывающие их чёрные ремни. Злые, худые лица. И прежнее пламя во взглядах. Трое частенько появляются поодиночке, но всегда за спиной одного незримо стоят двое других.

Колонна уходила из города. Собственно, сегодня уходила основная масса грузовиков и танковый отряд. Лёгкие отряды и сапёрные части отправились ещё вчера. Они ушли километров за двадцать за линию постов, и доложили, что всё в порядке. Утром двинулись дальше, а из города двинулись танки. Вдоль кое-как расчищенной дороги патрулировали аэросани. Колонну возглавляли несколько лёгких танков. Головной машиной в колонне тяжёлых шла самоходка с расписанной рубкой. М. С. решила лично возглавить операцию.

На первый взгляд, основной проблемой представлялось расстояние, фактическое отсутствие дорог и взорванные мосты. Однако, лёгкие отряды донесли, что лёд на реках такой толщины, что выдерживает даже тяжёлые танки. Что же, проблемой меньше.

Вооружённых группировок особо не опасались. Многие из них, особенно те, что контролировали руины населённых пунктов, числились полусаргоновскими в том смысле, что сообщали в столицу что-то вроде сводок о своих делах, но, как правило, никогда не участвовали в боевых операциях столичных саргоновцев. А прочие группировки в основном подумывали либо о том, что надо убираться подальше от столицы, пока до них саргоновцы не добрались, либо, наоборот, о том, что к саргоновцам и надо перебираться. Хотя бы из тех соображений, что они сильнее всех. А что там дальше — посмотрим.

Саргоновцы решили двигаться по бывшему федеральному шоссе N8. Главным образом потому, что оно напрямую соединяло оба города, и на пути не было практически никаких населённых пунктов. А часть дороги километров в 150 проходил по полу заповедным Перенским лесам.

Те саргоновцы должны были обеспечить дорогу от переправы через замёрзшую реку. М. С. планировала, что от реки боевые отряды вернуться назад, возможно основав у переправы и перед въездом в леса опорные пункты.

Но как известно, ни один, даже самый гениальный план, ещё никогда не выдерживал столкновения с противником.

Первые дни колонны шли фактически без приключений. Несколько вооруженных группировок крутились вблизи патрулей, но вели себя корректно и даже вели переговоры с главной колонной на предмет присоединения и дальнейшего совместного путешествия. М. С. же наоборот рекомендовала идти назад к столице и там решать вопросы о присоединении. Некоторые так и поступили.

Когда подошли к лесам, появилась ещё одна группировка. Но переговоры с ними происходили как-то странно. Они не желали присоединятся, а сразу намеревались идти в столицу. А саргоновцам они рекомендовали разворачиваться и идти назад. ''Леса пройти невозможно. Там завелись белые демоны. Они едят людей. И убивают бесшумно. Вас много, но их гораздо больше. И лес — их дом''.

''Не пугай, пуганные'' — ответили саргоновцы.

Но командир группировки сказал, что он никого не пугал, и пугать не собирался. Саргоновцы не были в лесах после войны, а он был. И еле унёс оттуда ноги. И если командир саргоновцев хочет, то при личной встрече, он ему расскажет всё что знает.

У него поинтересовались, где он хочет, чтобы эта встреча происходила. Ответил — абсолютно всё равно. Пригласили в лагерь. Пришёл. С ним — ещё двое, тащившее третьего, весьма похожего на буйного сумасшедшего.

Командира провели в штабную палатку. Специально не предупреждали, кто командует колонной. Выражение лица сильно изменилось, когда увидел сидящую за столом М. С… Естественно, узнал.

— Я слушаю — сказала она — что за белые демоны?

— Нападают обычно с деревьев. И перегрызают глотки. Иногда в снег зарываются и засады устраивают. Людей едят. Очень быстрые. По- моему, даже оружием владеют.

— Я не поняла, кто они? Люди? Звери? Может чужаки?

— Я не знаю. Люди от них живыми не уходят, зверей они тоже едят. Тот, которого мы притащили, от них как-то сбежал. Он не говорит. С ума сошёл. Пусть ваши врачи посмотрят. На нём шрамы от их когтей. И зубов.

Шрамы на человек подозрительно напоминали те, которые саргоновцы уже видели у убитых под столицей.

— Спешу огорчить вас — сказала М. С. после осмотра — Мы такое уже видели. И под самой столицей. Так что, сами решайте, куда намереваетесь идти. Что бы это ни было, это не только в лесах водится.

— Тогда нам всем конец. Ибо нам с ними не справиться.

— Это мы ещё посмотрим.

А через лес вела только одна дорога. То самое шоссе N8. И она была завалена снегом. И деревья местами очень близко подходили к ней. Даже если никаких демонов и нет, но на такой дороге любая колонна очень сильно рискует, если в лесу есть мобильный противник. А он явно был. В разведку выслали две группы лыжников. Выходить на связь они должны были раз в сутки. Второго сеанса не было. Потом они вышли. Не все. Убит радист первой, и полностью выведена из строя рация второй группы.

М. С. вызвала авиацию, что бы на наиболее подходящие для засад места сбросили контейнеры с напалмом. Напалмом обработали и те места, где были атакованы разведчики, хотя и ясно что нет там теперь никого. И вообще, по возможности уничтожили лес непосредственно вдоль дороги. Двое суток бомбили почти без перерыва. Вдоль дороги образовалась зона выжженной земли местами метров на 50 в каждую сторону.

Только после этого один из лёгких отрядов отправился по дороге. Углубились в лес километров на пятнадцать. И всех подняло на ноги краткое, но жуткое сообщение.

''Атакован и веду бой. Те самые белые''.

Не кружи над лесом самолёты, отряду бы пришлось плохо. Штурмовики сразу послали на помощь отряду. В лес полетело ещё несколько контейнеров. Лётчики передавали, что несколько машин горит, а остальные ведут огонь.

На выручку двинулась рота тяжелых танков и батальон пехоты на бронетранспортёрах. Пока они шли, пришёл доклад, что нападавших прогнали обратно в лес.

Самоходка остановилась у ещё горевшего броневика. В колонне на головном частенько разъезжал командир. В данном случае Хьюг… Печально. Судя по докладам, подожгли ампулами с зажигательной смесью. Бросали из лесу, то есть почти со ста метров. Одновременно несколько десятков фигур в маскхалатах бросились к машинам. Остальные лёгкие танки и броневики развернулись и открыли огонь. К ним присоединилась выскочившая из бронетранспортёров пехота. Из лесу кинули ещё несколько ампул. Нападавшие двигались очень быстро. Но на изрытой воронками чёрной земле они очень хорошо заметны. Почему-то они почти не стреляли.

Один из самолётов весьма удачно прошелся прямо над ними. У него в контейнерах под крыльями пулемёты. И батарея из пятидесяти автоматов в фюзеляже стволами вниз. На землю обрушился шквал огня.

Белые убежали в лес. Но на обугленной земле осталось довольно много неподвижных фигур. Теперь, наконец, можно выяснить, кто это такие.

М. С. неторопливо направилась к одной из них, что лежит поближе, и выглядит почти целой. Ещё не дойдя, разглядела, что на фигуре нет маскхалата, а только мех. Белый густой мех. Один из танкистов перевернул тело лицом вверх.

— Да-а-а. — только и смог сказать — Охренеть можно.

М. С. вполне понимала его чувства. Зрелище, мягко говоря, непривычное. Перед ними лежит примерно человеческого роста существо, покрытое густым белым мехом. Чертами… лица оно напоминает кого-то из кошачьих. Мёртвые глаза с вертикальными зрачками, в оскаленной пасти — полный набор зубов хищника, рысьи уши с кисточками. Со спины свешивался короткий хвост. На передних и задних лапах крупные острые когти, которые ещё и убираются. А пальцы довольно длинные, и видимо, вполне могут управится с оружием. На существе надет пояс, на нем болтается десантный нож в ножнах и пустая кобура. И пропорции тела почти человеческие, хотя грудная клетка помощнее и руки и ноги (всё-таки это руки, а не лапы) подлиннее. С такими только по деревьям и лазать. На хвосте и брюхе просматриваются довольно малозаметные пятна. Существо самец, но насколько хватает познаний М. С. в биологии, половые органы недоразвиты.

И что же это такое, спрашивается? И откуда это взялось? И что с этим делать? И, как говорится, кто виноват? Вот тебе и бактерии из центра экспериментальной биологии! Поймать бы этого ''бактериолога'', да собственным созданиям скормить… А может, ''бактериолог'' в столице спокойно сидит, да опять комбинацию на двадцать пять ходов просчитывает? Вот только, что кормёжка ''бактерий'' даст?

М. С. при отсутствии фактов частенько полагается на свою интуицию, и в данном случае эта самая интуиция подсказывает, что существа связаны именно с ЦЭБ, а не допустим, с чужаками. Вот только, какой паразит такие эксперименты финансировал?

Однако, этой проблемой следовало бы заняться чуть позже. Время-то сейчас обеденное. А тебя на обед, как раз и пригласили. В качестве главного блюда. А на сегодняшний день совсем иные планы.

Ладно, всё как всегда проблемой больше, проблемой меньше. Будем разбираться. Пока понятно, что быстро грузовики в город не доставишь. Придётся задержаться здесь.

— Эй, собирайте этих кисок и грузите на танки, потом — полный назад. Передайте в лагерь, пусть готовят полевой аэродром, способный принимать ДТ-30. И начинают оборудовать укреплённый пункт по полной программе.

Навстречу попался лейтенант Хьюг. И вроде не раненный.

— Ха, здорово, комбат. Ты живой?

— Так точно! — официально его не повышали. Он так и оставался лейтенантом. Но все вокруг, считая и его самого, воспринимают его как комбата. И все считают это вполне справедливым. Он не спорил.

— Из броневика успел выскочить что ли?

— Никак нет. Меня в нём и не было. Повезло! Вчера рация полетела. Я на танке был.

— Все сгорели?

— Водитель. Из башни оба выскочили. Один обгорел, а второй ничего, даже не ранен.

Когда двое солдат подошли к одному из котов, тот неожиданно вскочил и бросился к лесу.

— Живьём его! — заорала М. С…

Метких стрелков хватает, и скотина повалилась с перебитыми ногами. Пока скручивали, он довольно сильно покусал двух солдат.

А котики-то твари довольно умные, в первую очередь подожгли первый и последний броневики, и пытались запалить те, что шли посередине колонны.

М. С. всегда славилась умением стремительно принимать решения и ни в каких ситуациях не терять головы. Сейчас — как раз из таких.

Работа кипела весь день. Стремительно сооружали блиндажи и рыли траншеи, благо леса навалом. М. С. велела ещё раз пригласить командира той группировки (они встали лагерем неподалеку) и продемонстрировала трупы белых демонов, а заодно и связанного живого. Парочку разрешили прихватить с собой. Наиболее опытный врач отряда произвёл вскрытие нескольких тел. С анатомической точки зрения, интересным оказался очень большой мозг и недоразвитость у всех половых органов (среди нападавших были и самки, которые по размерам практически не отличались от самцов). Ситуацию объяснили и столице, и союзникам. Те отнеслись с пониманием, и сказали, что ещё дней десять смогут протянуть, но не больше. М. С. в ответ велела им готовить бочки с бензином.

Ещё когда сооружали аэродром, М. С. приказала перебазировать на него две эскадрильи бомбардировщиков, а на транспортниках перебросить боеприпасы для них. Заодно, приказала перебросить несколько сторожевых собак с проводниками. И начать готовить запасы лыж и противопехотных мин. На следующий день прилетели транспортники, их загрузили наиболее калорийными из бывших в грузовиках продуктов и отправили в тот город. Конечно, десять самолётов не могли доставить много, но сам факт поддержки значил многое. Обратно самолёты шли загруженными бочками с бензином для самолётов.

Солдаты, покусанные белыми, чем-то тяжело заболели. Их немедленно отправили в столицу, Кэрт вскоре радировал, что сам он диагноза поставить не смог, и собрал консилиум, который установил что симптомы очень близки укусам некоторых тропических змей. И противоядие от укусов этих змей помогло. Укушенные быстро шли на поправку. Все бы ничего, но этот яд на морозе вообще не должен был действовать. Вновь осмотрели трупы белых, и действительно, у некоторых экземпляров обнаружили ядовитые железы, яд в организм жертвы попадал через клыки верхней челюсти. Да и мясо самих белых оказалось ядовитым.

''Герберт Уэллс. Остров доктора Морро. Книга вторая. Монстры из ЦЭБа'' — сказала по этому поводу М. С., хотя на деле естественно не до смеха.

М. С. и несколько офицеров весьма заинтересованно изучали предвоенную карту этих лесов, и полученные сегодня фотоснимки этого же района. За прошедшие дни ситуация вблизи лагеря несколько изменилась. Та группировка в полном составе решила присоединиться к саргоновцам. М. С. теперь не возражала. Люди, действительно очень нужны. На установленных минных полях пару раз находили подорвавшихся белых.

И надо вести разведку в лесах. А как? Собрали новую группу лыжников, на этот раз из бывших охотников. Через два дня вернулись. Все. В качестве доказательств своих подвигов притащили довольно много ушей и хвостов белых.

А на вопрос как им это удалось старший группы — седой солдат, в своё время промышлявший охотой на тигров, сказал: '' Вы на них шли, словно на чужих солдат. А они не люди, хотя и с оружием. Они звери. И идти на него надо не как на человека, а как на зверя. Вы с ними воевали, а мы на них охотились.''

Никогда еще, наверное, ни одна карта заповедника не изучалась столь пристально. Недалеко от дороги было несколько небольших селений, почти в центре лесного массива — маленький город, километрах в тридцати от него — руины ЦЭБ. Император ошибся, (вопрос, не намеренно ли) граница мёртвой зоны действительно проходит по лесному массиву, но ЦЭБ в неё не попал.

М. С. вызвала императора в лагерь, но из столицы сообщили, что их величество внезапно тяжело заболело. М. С. только хмыкнула. И так ясно, что Саргон просто струсил, и до смерти боится попадаться ей на глаза. Ну-ну, я ведь помирать не собираюсь, и в столицу вернусь рано или поздно. Узнаешь тогда, где раки зимуют. И кузькина мать обитает.

Самолёты несколько раз летали и к ЦЭБу и над городком. И там и там практически не видно разрушений. Но признаков человеческой жизни тоже не наблюдалось. Километрах в пятнадцати от места, где отряд попал в засаду, обнаружили несколько десятков разбитых и брошенных машин. В основном — гражданские.

Неплохой эффект также дало применение собак. Белые действительно атаковали преимущественно с деревьев. И саргоновцы быстро уяснили — если пёсик ни с того ни с сего начал гавкать на какую-то сосенку, то лучше дать по кроне несколько длинных очередей. Тогда есть шанс, что тебе голову не откусят. Из столицы вскоре сообщили, что практически все доставленные образцы, судя по всему имеют возраст от полугода до года. И они взрослые. Но откуда их столько развелось? Столичные учёные слёзно умоляют доставить останки способной к размножению особи. Ха! Легко сказать, да вот только где эту особь взять?

М. С. также запросила Бестию об работавших в ЦЭБе, с очередным транспортником прислан список, а по рации добавлено, что среди учёных, находящихся в столице нет ни одного, кто в последние десять лет имел хоть какие-то контакты с лицами из списка.

Отчасти удалось выяснить, как столь многочисленные существа решают проблему с питанием: как-то раз удалось захватить троих не слишком крупных существ. В лагерь вырыли довольно глубокую яму с отвесными стенами и посадили их туда. Ночью их осталось двое, одного загрызли и начали поедать. Двух оставшихся посадили в разные клетки.

У М. С. начала в голове шевелиться мысль, что проблему с белыми придётся решать радикально — сбросить на лес пару атомных зарядов. Смущало только то, что она знать не знала насколько твари устойчивы к радиации. Или же более простой вариант на отдалённую перспективу: поджечь лес. Но раньше лета об этом нечего и думать.

Да тут ещё и союзники ''обрадовали''. Осознав сложность ситуации, они переправились через реку. И тоже устроили лагерь вблизи леса. И то же вскоре столкнулись с белыми.

М. С. решила, что до городка всё-таки следует пробиться. А потом и посмотреть, что же творится в ЦЭБе.

Лес вдоль дороги уже сведён. Конечно, гнать танки в лес не самая умная идея. Но на подготовку профессиональных охотников времени нет. А хороших лыжников довольно мало. Теперь по подозрительным местам били из огнемётов.

Но всё равно, движение по дороге в ночное время сопряжено с немалыми опасностями. А время поджимает, и всю огромную колонну грузовиков надо как можно скорее доставить в город. Так что лес, по крайней мере, вдоль дороги, следовало очистить.

Больше половины расстояния до города проехали без приключений. Осмотрели разгромленную колонну. Сгоревших машин немного, из уцелевших на многих нагружен домашний скарб. Кое-где — следы от пуль. Но ни одного скелета.

Зато на переправе через небольшую речку белые напали. Небольшой группой, штук пятьдесят, но все с ампулами, а несколько обвязаны взрывчаткой. И бросились под танки. Большую часть удалось застрелить, но два танка они подорвали. Оба пришлось спихнуть с дороги.

К вечеру добрались до городка и расположились на окраине. Все дома пусты, никаких признаков живых или мёртвых жителей. Однако, похоже, что люди в спешке покинули городок спасаясь от чего-то угрожающего. Уйти им, похоже, не удалось.

С утра решили продвинуться к центру городка, и посмотреть, что творится в административных зданиях. Ночь прошла довольно нервно. Из лесу слышались вопли и мяуканье белых. Но, похоже, у них всё-таки были какие-то зачатки разума, или это инстинкт самосохранения? В общем, обошлось без нападений.

Засыпая М. С. слышала, как один солдат сказал другому.

— Что это они так орут? Гон у них что ли?

— Дурень. Они навроди меринов будут. Вот подстрелим не мерина — считай лейтенантские погоны с усиленным пайком и получим.

— Смотри, как бы они тебя самого мерином не сделали.

— Так они и ту, и другую голову откусывают.

М. С. хотела уже вылезти из фургона и устроить разнос, но тут заорал Хьюг. В эту ночь лагерь охранял его отряд.

— Заткнитесь оба, а то я вас обоих отделаю не хуже белых.

Всё стихло.

С утра двинулись в город. По улочкам медленно ползут танки. Впереди них — пехота с собаками. Заходят и осматривают каждый дом. Всюду пусто. Нигде никаких признаков жизни. Но довольно давно не было снега, и местами попадаются следы. Их следы. В погребах некоторых домов нашли умерших людей. Умерших от голода или задохнувшихся в собственных нечистотах. Они хотели спрятаться и надеялись пересидеть. Они смогли выкроить несколько лишних дней своей жизни. Жизнь без света, жизни в собственных испражнениях. Они просто не могли постоять за себя, и дать бой той нахлынувшей из лесов стихии, которую выпустил на свет какой-то очень чёрный ум… Или стихия сама вырвалась?

А сейчас в город пришли те, кто, по крайней мере, смогут отмстить за них. Только им вот тоже пока непонятно было, откуда взялась эта стихия.

М. С. сидит на рубке едва ползущей по улице самоходки. К счастью, белые до сих пор были не замечены в использовании снайперских винтовок, а то бы она рисковала. И сильно. Время от времени берёт наушники и слушает переговоры отделений и других танков. Пока всё тихо. А мёртвый город выглядит действительно жутко. Всё завалено снегом. И никаких признаков человеческой жизни, в первую очередь мусора и дымков над крышами. В нём довольно много двух — трёхэтажных домов. И много где даже целы окна. А есть ли кто за ними? Пока не зайдёшь, не узнаешь. Кое- где к домам ведут следы белых, но их самих не видно, да и следам явно несколько дней. А проверить надо каждый дом. Солдаты заходят ещё в один.

М. С. приказывает чуть развернуть самоходку, чтобы в случае чего легко было стрелять.

130-мм фугасный снаряд домик попросту развалит.

Должно быть, и здесь всё тихо. И точно, с первого этажа уже докладывают, что чисто. Поднимаются на второй. Вдруг по рации мат, стрельба, и из окна второго этажа высадив стекло, вылетает белый. Как-то неловко плюхается в снег, сразу вскакивает, и шатаясь пытается удрать. Не выходит.

Но больше в этом доме ничего нет.

— Откуда он взялся? — спрашивает по рации М. С…

— Валерьянку нашёл. Пьян был.

Вот те на, чудища, а в чём-то и типичные кошки. Учтём на будущее. Если оно у нас конечно будет. Где-то нашли полу съеденного кота. Но всё равно, пустовато в городе. Машины выходят на площадь. Она довольно широкая. А административное здание — новой постройки. И значит, под ним есть бомбоубежище. Под снегом видны несколько засыпанных машин. И на площади тоже все здания целы. До чего же нехорошо от этого вида! Человек всегда больше всего страшится непонятного. На крыши домов перед площадью уже забрались снайперы. Всё чисто…

Чисто-то чисто, а кто всю ночь в лесу орал? И куда они все попрятались. Канализация-то тут только в центре. И вблизи тех люков, что нашли — никаких следов. Но по гранате на растяжке возле них поставили. Так, на всякий случай.

— Так, два отделения, проверить административное здание. Не забудьте бомбоубежище. Отделение — осмотреть отделение полиции. Пять отделений — осмотр рынка. Три — все прочие здания. Остальным — готовность.

Она по-прежнему сидит, свесив ноги в люк своей самоходки. Её могут видеть все, и это главное. Смелостью тоже можно играть. И она про это прекрасно знает. Она вообще много про что знает. Вот только сейчас почти все её знания абсолютно бесполезны. Ну, ничего, выкрутимся, не в первый раз. На то я и М. С., что бы находить выход из безвыходных ситуаций.

Опять нигде ничего, вот только в рыночном комплексе обнаружили несколько замёрзших котов. Ну, ясное дело, перепили. Аптека разгромлена полностью. Да в бывшем ювелирном магазине нашли золотишко. Приказала описать и собрать. Не пропадать же добру.

Из отделения сообщили, что оружейная комната пуста. То же и с сейфами сотрудников. Правда нашли кое-какие бумаги датированные концом войны. Это надо собрать.

Пусто и в административном здании, и в бомбоубежище под ним. Правда, склад консервов наоборот переполнен. Это как говорится нагрузка к штатному довольствию. Сейфы раскрыты, оружия нет, зато есть бумаги. Почитаем!

Разумеется, ночевать в лесу Саргоновцы не собирались, поэтому обосновались в зданиях на площади. М. С. заняла бывший рабочий кабинет главы города с ещё висевшим на стене портретом императора. Генератор в здании наладить не удалось, а в бомбоубежище нашли немало свечей. Так что устроились почти с комфортом. М. С. расположилась в кожаном кресле за столом. Сам стол, пол подоконник и вообще всё что можно утыкано свечами. Обстановочка, в общем, полный интим, если не считать расположившихся у двери радистов с аппаратурой, да доносящегося из коридора храпа. В кабинет принесли почти все найденные в административных зданиях бумаги. М. С. проглотила парочку тонизирующих таблеток чужаков, велела принести термос с кофе и погрузилась в чтение.

Ситуация в общем, вырисовывалась следующая: в первые дни войны ничего особенного в городе не происходило. Даже корабли чужаков ни разу не атаковали. В ЦЭБе велись какие-то работы, учёные время от времени появлялись в городе. М. С. насторожилась, когда в одной из бумаг, датированной вторым месяцем войны было сказано, что один из учёных по пьяни сболтнул, что если чужаки высадят десант, то ему крепко не поздоровится. Уточнено не было. Ещё один документ имеет дату дней через десять после первого, и представлял собой стандартное заявление в полицию о нападении бешеной собаки большого размера и пятнистой как рысь. Приняты или нет какие-нибудь меры по этому заявлению, так и осталось невыясненным. Дня через два — уже протокол — все жители небольшой лесной деревеньки почти рядом с ЦЭБом зверски убиты неизвестными. Тела разрублены на куски и валяются по дворам. Убита и домашняя скотина. Из вещей, судя по всему, пропало только огнестрельное оружие.

Попытались позвонить в ЦЭБ — ни ответа, ни привета. Послали для разбирательств полицейских — охрана их не пустила внутрь. Глава города разозлился и послал уже почти половину городских полицейских во главе с начальником, а заодно добровольцев из местных жителей, что бы всё-таки выяснить, что в этом ЦЭБе творится.

Они не вернулись. А потом начались нападения. Эти самые пятнистые твари нападали на людей и пожирали их. Нескольких тварей застрелили. Но их не становилось меньше. Скорее наоборот.

Так продолжалось несколько дней. Многие жители к тому моменту уже просто прятались либо по своим домам, либо перебрались в административные здания. Потом глава города решил, что надо уходить в. Это ближайший к лесному массиву город, сейчас его считали полусаргоновским. Уходить решили почти все. Погрузили машины. И тронулись. Это было через полтора месяца после войны. Перед тем, как выпал снег.

М. С. задумалась. Картина начинала вырисовываться довольно оригинальная. Значит ещё примерно месяц после начала нападений ЦЭБ ещё функционировал. И чем же они занимались? И почему не выходили на связь с местной администрацией? Ведь у них были мощные рации. Вполне способные поддерживать связь с любой из ставок и заодно со столицей. И не исключено, что и поддерживали. А с кем? Кандидатов-то немного… Её люди пытались выйти на связь и с ЦЭБом, и с этим городом. Но связи не было. Кроме как у неё, мощные радиостанции были в подразделениях Бестии. И у императора. Он притащил с собой, вместе с остатками своей армии несколько радиомашин. И отказался передать их М. С… Равно как и переводить в её части хоть одного радиста. Тогда М. С. этому не придала значения. Сейчас же всё это выглядит в новом свете… Знал он или нет нечто неизвестное отряду М. С.? Шансов теперь поровну. А если знал, то что именно знал? И кто, кроме него в это ещё посвящён?

Вопросов как обычно, много больше, чем ответов. Опять своих подставил? В любом случае, не в первый раз…

А до войны никто толком не знал, чем в ЦЭБе занимаются. Финансирование шло как раз через императорскую канцелярию. Но к этому имел отношение и один из соправителей. Он после революции лишился многих своих полномочий, но кое-что у него всё-таки осталось.

Так вот значит, на что они расходовали неподотчётные Главному Совету Обороны суммы! Понятно, почему император от неё прячется. При встрече разговор будет ну очень нервным. Судя по сведениям, полученным из столицы ЦЭБ представляет из себя довольно обширную территорию, обнесённую трёхрядным бетонным забором с колючей проволокой. Для танков — не преграда. Разделён на несколько секторов — жилые помещения, административные и помещения лабораторий. Очень большой сектор для содержания подопытных животных. Имеет собственную электростанцию и систему водоснабжения. На поверхности далеко не всё, судя по планам, есть как минимум два подземных этажа и связанное с ними убежище класса А. Судя по штату, сотрудников — 300 человек, обслуживающего персонала до 1000, столько же и охраны. Но это по штату. А что там на деле — пойди разберись. Штат-то чёрт знает сколько лет назад создавался. Ещё до первой войны. Тогда же и центр строили. А перед самой войной с чужаками на нужды центра было выделено большое количество стройматериалов и техники. Что же они там ещё отстроили?

Из состояния размышлений её вывел голос одного из радистов.

— Столица на связи. Экстренно.

Новость в одну фразу, но того стоит: ''Начальник центра — бывший ассистент Кересса''. Одним словом приехали! Только этого нам и не хватало! Биолог-чернокнижник, так его называли, разгадавший секрет бессмертия Кересс — одни считали его гением, другие — безумцем. Биолог- фанатик, великолепный анатом. Это он много лет назад разработал ту теорию и провел по ней операции, сделавшие императора и ряд других высших сановников практически бессмертными. Но роль Кересса в этой операции мало кому при жизни автора известна. Тогда он заявил, что сделает десять операций, и он их сделал. И успешно. Он работал в великолепных условиях, но к его документам не имел доступа никто. И буквально на следующий день после последней, он сжёг все свои бумаги, уничтожил все препараты, и сделал себе укол сильнейшего яда, оставив записку ''Человечество не стоит того, чтобы его облагодетельствовали''.

Так звучала озвученная для широкой публики легенда.

Публика прочла между строк нечто совсем иное: это было не самоубийство, а убийство, организованное кем-то из новых бессмертных, благо возможности имелись у всех. Власти как обычно, решили спрятать от народа опасное благо.

Марина в период юношеского радикализма думала, что вся история с бессмертием ловкий трюк министерства пропаганды, направленный на улучшения обеспечения безопасности имперской элиты. На бессмертного как то бессмысленно готовить покушения.

Несколько позже узнала- Керресс существовал. Только он очень сильно отличался от привычного по книгам в ярких обложках с таинственным названиями образа. Был зол, желчен, невыносим для окружающих настолько, что Кэрдин сказала ''Когда он… Так сказать, скончался, одной из серьезно рассматриваемых нами версий была- с ним свел счеты кто-то из смертельно обиженных коллег, каковых было две трети''. Бессмертных тоже было не десять. Операции стоили баснословных сумм, но денег на такое перспективное направление не жалели. Честолюбие у Керресса было развито сильнее некуда, мало кто так любил всевозможные звания и награды. Не деньги. Не раз и не два говаривал- ''Если бы я был верующим, то сказал бы, что деньги создал дьявол. Я атеист, и поэтому говорю- всё зло в мире- от человека''.

И на самом пике карьеры- смерть. Ночью в институте случился пожар, уничтоживший все материалы. На пепелище нашли тело.

Книги в ярких обложках уже который десяток лет намекали, что не подлежащее опознанию, и следовательно, гений до сих пор может где-то скрываться. ''Если хоть раз был у зубного, то тебя опознают всегда. Это был Керресс. Материалы погибли безвозвратно''

''Разве у нас не принято передавать резервные копии всех секретных работ в спецхран безопасности?'' — поинтересовалась молодая М. С.

''Принято, но головотяпство имеет быть место везде: пока организация работает, мало кто интересуется, что там в этих копиях понаписано. После его кончины подняли все материалы… ''

''И что?''

''И ничего! Он сплавлял в спецхраны ничего не значащие бумажки. С той поры за содержимым спецхранов следят очень четко.''

''И что же ты думаешь?''

''Всё-таки самоубийство. Версия для широкой публики- просто причесанная версия того, что произошло. Гений решил, что человечество ещё не доросло до подобного счастья. Не желал оставлять секрета в ненадежных руках. Умен был. И нас, властьпридежащих, до глубины души презирал. Мне кажется, он был на пороге второго по значимости открытия- раскрыл механизм передачи бессмертия по наследству. Кажется, поняла чего он боялся- презирая людей, он в глубине души все-таки любил их. Операции сложны, они для немногих… Он не хотел, что бы образовалась крохотная раса господ, из века в век издевающаяся над людьми. Возможно, думал, что при появлении такой расы прекратится прогресс''.

''На одном из закрытых объектов безопасности до сих пор живет, как у нас острят, ''Памятники Керрессу''- пара бессмертных свиней, первый удавшийся эксперимент. От них ни раз получали потомство- самых обычных розовеньких поросят

Его охраняли как императора, если не лучше. Ни один посторонний не смог бы проникнуть в здание… Хотя… Мы ведь не знаем всех методик подготовки диверсантов, практикуемых в других странах. Только за границей в то время не знали, над чем он работал.

Ассистенты. Четверо наиболее близких его сотрудников умерли в течении трех дней после этого… Он их убил. Один… Керресс подарил заядлому курильщику коробку уникальных сигар… Они были пропитаны очень редким ядом, выделяющим активные компоненты только в процессе горения''.

Хотя толика сомнений у М. С. всё же имеется. Может, Бестия озвучила не страхи Керресса, а свои собственные? Что же, Кэрдин признанная мастерица по упрятыванию концов. Но ведь не только у неё были возможности и мотивы. Остались Саргон, Херт, мирренская разведка, и другие. Относительно некоторых из них, даже Бестия не владеет всей полнотой информации.

Может, Керресс и в самом деле покончил с собой почти пятьдесят лет назад.

А вот над чем работал ассистент, явно знавший о многих секретах начальника? Тогда он был очень молод, но как говориться, подавал надежды. Он давно попал в разряд засекреченных людей. И тоже возможно неофициально подвергался той самой операции, ибо, судя по присланной фотографии, для своих 80 лет он выглядит более чем хорошо. А фотография — то двухлетней давности… Секретели у нас всё что надо и не надо, ну вот и досекретились, деятели, мать вашу.

А я расхлёбывай. И даже без той информации, что скрываете разберусь.

В коридоре послышались шаги.

— Эй, комбат, давай сюда.

Вошёл Хьюг. Перед М. С. он по-прежнему чувствует себя несколько скованно.

— По вашему приказанию…

— Отставить. Садись — она показала на кресло возле стола. — Кофе будешь?

Тот отрицательно мотнул головой.

— Ну, а я выпью. Бумаги можешь почитать. Осознай, что здесь творилось.

Хьюг взял один лист. У него есть один недостаток, здорово ему мешавший в подобных обстоятельствах. Он считает себя довольно малообразованным человеком, и он не очень быстро читает. Он робеет, оказавшись в кампании умных людей, ибо он чувствует себя неловко даже среди прочих секторных. А тем более, перед М. С… Ещё совсем недавно он и представить себе не мог, что вот так будет разговаривать с ней, сидя за одним столом.

Рос он среди людей, в среде которых одним из оскорблений было ''Да что, умный что ли?'' Может, они и были не настолько плохи. Но культ тупости сознательно насаждался сверху. И не таким малообразованным субъектам противостоять ему.

Он в жизни не видел столько книг разом, сколько в доме генерала. Насколько же она умна. И как много знает. Это просто непостижимо.

И… Он старательно гнал эту мысль, но она вновь и вновь приходила. Ему хотелось увидеть дочь М. С.

Но его считают равным всем остальным, а он чувствовал себя ниже их.

— Предупреди своих. Возможно, кроме котиков нам попадутся и бывшие спецназовцы. Именно они охраняли ЦЭБ. Их было около тысячи. То есть вероятнее всего, восемь боевых рот и две роты обеспечения.

— Откуда они там взялись?

— Вернёмся в столицу, я кое у кого поспрашиваю. Что-нибудь на постах заметил?

— Никак нет, за исключением инициативы одного рядового касательно борьбы с белыми.

— Что именно?

— Ну, они же того, вроде кошек будут. Значит валерьянку любят. Солдат на рынке капканы медвежьи нашёл, и решил их поставить на котиков с приманкой, в которой лекарство. Да и к растяжкам кое-что подбросил. Утром посмотрим.

М. С. усмехнулась.

— Чем чёрт не шутит, может и сработает. А что ты думаешь на тему завтрашнего дела?

Естественно, М. С. не особенно нуждается в советах. Ей просто интересно узнать мнение Чёрного Саргоновца послевоенного образца. Что так резко изменило взгляд на мир этого бывшего уголовника? И до какого придела изменился этот взгляд? А новообращённые всегда ценят когда к ним проявляют большое доверие.

Утром поступило две довольно интересных новости из лагеря. Первая — ночью разведывательные броневики на дороге не подвергались атакам, чего никогда раньше не было. И второе: союзники донесли, что белые от дороги. М. С. приказала отправлять колонну. Риск невелик. Белые явно увязались за её отрядом.

На дороге показалось несколько разбитых машин. Видимо, та самая колонна из города, ездившая в ЦЭБ. Ну точно, они примерно половина машин — полицейские. И бревно толстенное перед первой валяется. Словно бобрами поваленное. И опять тел нет. Группы, шедшие по лесу, тоже докладывают, что всё чисто, и собаки не беспокоятся. А кто тогда всю ночь орал?

А до ЦЭБа — километра полтора. И опять всё чисто. А вот и бетонный забор и насколько хватает глаз — целый, а он очень длинный. Огромные металлические ворота и калитка возле них. На вышках никого не видно. Часть стекол и прожекторов разбита. Танки расползаются с дороги и перестраиваются как для атаки.

Сначала на всякий случай проорали в громкоговоритель предложение о переговорах. Молчание в ответ. Послали добровольца постучать в дверь. Сходил, постучал и вернулся. Ни ответа, ни привета.

Танки и бронетранспортеры двинулись вперёд. Почти на все танки надеты минные тралы. В том числе, и на ''Малышку''. Со стены — никакой реакции. Бетон на подобные заборы шёл лучшей марки, так что подойдя метров на пятьсот остановились развернули башни, и врезали бетонобойными. Снова нулевая реакция. Двинулись дальше. ''Малышка'' высадила ворота. Опять ничего. Сразу за воротами стоянка для машин, а за ней — что-то вроде небольшого парка.

Через проломы в стене въехали бронетранспортёры. Из них повыскакивали пехотинцы с собаками. Несколько человек полезли на уцелевшие вышки. Занялись осмотром и караульного помещения. И опять ничего!

Да что же здесь, в конце концов, творится? В караулке есть электричество, на колючей проволоке — нет. Хотя это не удивительно, на них ток обычно подаётся от разных генераторов. Хотя может и от одного. Все телефоны молчат. В кабинете начальника за столом лежит труп. Человеческий в форме капитана. Судя по всему, он застрелился. И похоже, когда ещё тепло было. А на столе — начатая пачка сигарет, какие-то объедки, бутылка и ни одной бумаги в здании. Вообще ни одной. И документов у покойника нет. А оружейный шкаф заперт, хотя по логике должен быть отперт. Взломали. Оружие на месте. Вот те на!

Броневик отправили в разведку до следующей ограды. Не прошло и нескольких минут, как он вышел на связь.

— Вторые ворота открыты. Никого нет. В воротах — свечение.

— Не поняла.

— Пульсирующий шар вроде как из огня, в центре зелёный, к краям красный. Около метра в диаметре. Висит на высоте около двух метров. Непонятно, как. Отсвечивает вниз чем-то жёлтым. Что за воротами не видно. Какие будут приказания?

— Возвращайтесь.

И положив наушники, говорит.

— Прямо Half-Life какой-то. Вот уж не помню, какая именно часть. Только я вот никак ни Фримен, и ни Шепард. И даже ни человек в чёрном, к сожалению.

А идти дальше всё равно надо. Двинулись через парк к следующей стене. Что довольно интересно, в лесу — ничьих следов. И собаки ведут себя очень спокойно. Остановились у ворот. Не ясно как другие, а М. С. ощущает себя примерно как небезызвестный баран. Ибо она, как и он ничего не понимают. Хотя ворота и не новые.

Светящийся шарик-то точно не к биологии относится. Или этот Керессовский ассистент ещё и физикой на досуге баловался? Через ворота явно идти никому не хочется. Ну, снарядов пока полно.

Снова зарядили и ухнули. Стена, как ни странно, рухнула без проблем. За стеной уже видны корпуса центра. И шарики, вроде того, что в воротах. И много их, висят метров в десяти один от другого. И все на одинаковой высоте. И без всякой системы. И снега нет. Так, травка пожухлая.

А в бинокль видно, что в первом из корпусов центра выбиты все окна на первом этаже. Зато на остальных всё цело.

— Добровольцы есть?

Нашлись.

— Значит, так добраться до здания, и зайти на первый этаж. От шариков держитесь подальше.

Пятеро пошли. Остальные с тревогой следили за ними. Шарики пульсировали. Но ничего не происходило. Все дошли до здания.

Уже изнутри передали.

— Тут полный разгром, всё выбито и переломано. Но стрельбы не было.

— Осмотрите остальные помещения.

Прошло примерно полчаса. Доклады не менялись. Только полный разгром всюду. Проходы на второй этаж и в подвал забаррикадированы. Второй корпус выглядит также как и первый, только двор без шариков.

— Ещё добровольцы есть?

Этим было приказано добраться до корпуса на броневике, только зацепив хотя бы один шар.

(Ещё раньше проверили — они не радиоактивны). Поехали. Броневик проехал прямо через желтоватое свечение. И ничего.

Остановился у корпуса, экипаж вылез и помахал танкошлемами.

''Была не была!'' решила М. С. захлопывая люк и командуя водителю ''Заводи''. Не померла от огня марева — небось, и от шариков не загнусь.

А в здании действительно, бардачок ещё тот. Сломано и разбито не просто всё, а абсолютно всё. Пол завален бумагами, побывавшими в уничтожителе, мебель разбита буквально на щепки, вся аппаратура разломана. Огнетушители на стенах и лампы на потолке тоже кому-то помешали. И так — во всех помещениях.

Лестницы на второй этаж и в подвал не только завалены, а ещё и кирпичом заложены. Ну, это-то не проблема. Когда подошли остальные танки, и в здании собралось довольно много народу, стали ломать кирпичные стены. Сразу на всех лестницах.

На втором этаже палаты и лаборатории. И всё было абсолютно чисто. Можно даже сказать, стерильно. Как в морге. И ни листа бумаги. Аппаратура в операционных вся знакомая. На третьем стало уже интереснее: пулевые отметины на стенах и мебели, да несколько мёртвых тел в форме и лабораторной одежде. Причина смерти — совершенно ясна — убиты в перестрелке друг с другом. Судя по одежде перед самыми холодами. А так как температура в здании почти не отличалась от наружной, то тела сохранились неплохо. А ведь на улице ни одного тела. Интересно всё это!

Тоже, но в гораздо большем объёме на следующем этаже. Да! Ребятки, похоже усиленно применяли гранаты. Пол и стены далеко не в лучшем виде. А что на полу-то творится!

Трупы, куски тел и оружия, стреляные гильзы, штукатурка и переломанная мебель. И по самым примерным подсчётам здесь лежит не меньше половины всех тех, кто должен был находиться в ЦЭБе. С чего это они тут собрались? И что не поделили?

Но если начать разбираться, то непохоже, что учёные передрались с охраной. Тут было что-то другое. На пятом и шестом этажах примерно тоже самое. Похоже, стрельба началась где-то здесь. И кого-то сознательно оттесняли на нижние этажи. И либо всех перебили, и ушли, замуровав за собой выходы. Либо, наоборот перебрались на седьмой этаж, входы, на которые также замурованы, и ушли на вертолётах, благо в ЦЭБе их было несколько штук.

Из подвала донесли, что стенку сломали, но за ней — бронированная дверь, для взлома которой потребуется довольно много времени. Разведка, посланная во второй корпус доложила, что там почти всё цело, но вход в подвал также заблокирован.

Уже интереснее, ибо подвалы всех корпусов сообщаются между собой. А шариков по всей территории навалом.

М. С. было подумала о портале в параллельный мир, но во первых, в этом регионе случаи перехода никогда не отмечались, а во вторых порталы выглядели совершенно иначе. По крайней мере те, которые активизировали люди. А как выглядели возникающие время от времени природные порталы, так сказать, никто толком не знал, ибо визуально они были не видны, и фиксировались только приборами. И искусственные порталы требовали колоссальных энергозатрат. Во всяком случае, гораздо больших, чем мощность всех генераторов ЦЭБа. Конечно, если здесь научились открывать порталы, то где-то ещё могли научиться делать тоже самое. И не факт, что по такой же теории. Но это всё-таки не порталы. Опыт или интуиция, называй как хочешь, но М. С. в этом была уверена.

Сломали стенку, закрывавшую вход на седьмой этаж. И ломавшие стенку чуть не отправились в лучший мир, ибо лестница оказалась заминированной. Ну, да мы не такие дураки, что бы на растяжках подрываться. Добрались сюда чёрт знает откуда — и уж сможем разобраться, что же здесь происходит. Может быть.

К М. С. подошёл один из комбатов. Козырнул.

— Разрешите обратиться.

— Обращайтесь.

— Я про эти светящиеся объекты. Скоро будет темнеть. А что если они по ночам работают? Ну молниями бить начинают или что-то иное.

— Предлагаете убраться восвояси?

— Нет, отойти в лес. Там, конечно котики, но к ним уже привыкли.

— Одно вытекает из другого. Эти, по всей видимости, откуда-то отсюда. Может, они по ночам через шарики телепортируются, или ещё что. Останемся здесь. И точка.

— В парке, и даже на поле не было их следов.

— Не было их свежих следов. Это не о чем не говорит.

Комбат не уходил.

— Что-нибудь ещё нужно?

— Да, — явно было видно, что ему тяжело задать вопрос. — Что вы думаете по поводу того, что здесь творится, ну города вот мёртвого, котов этих, шариков да того, что мы здесь нашли. Да кто это всё затеял?

М. С. ответила.

— Думаю, что это всё одной цепи звенья. А затейники — император с соправителями. Помудрили с биологией, да физикой приправили — ну и сам видишь что вышло!

— Как же вы могли такое допустить!

— Солдат, посмотри на меня внимательно. У меня две руки, две ноги и одна, правда, очень неплохая голова. Я ведь страной только два года правила, и физически не могла во всё вникнуть. А этот центр лет двадцать назад построили. В столице вообще никто не знает, чем они тут занимались.

— Голову императору надо за это оторвать!

М. С. хитро взглянула на него.

— Не время ещё.

Наконец пробили проход в подвал первого корпуса. И сразу же стало ясно- старые планы ЦЭБа можно выбрасывать. Должно быть стандартное бомбоубежище — а вместо этого какие-то помещения охраны и лестницы ведущие на нижний этаж. И шахты лифтов. И генераторы. А этажом ниже — комнаты отдыха. Но никаких проходов на нижние ярусы. Никаких следов людей. Вот только тускло горят красные лампы аварийного освещения.

Сколько ещё ярусов внизу? Непонятно, здесь их в принципе не должно быть.

Среди солдат нашлись электрики. И вскоре зажегся нормальный свет. Запустили лифты. А в них оказалась довольно интересная приборная панель. Два верхних этажа. Десять нижних. Причём для доступа на все кроме первого, нужен специальный ключ.

Интересный вопрос, когда же это всё отстроили? Кто это всё профинансировал? И главный вопрос: Чем они здесь, мать их, занимались!?

Вниз вело шесть лифтов. Каждый мог вместить десять человек. Решили сначала спуститься на одном. Послали четверых человек, ибо они могли стоять так, чтобы при открывании двери их было не видно. Поехали.

Едва двери распахнулись, как внутрь ударил пулемёт. Будь в проёме люди — срезало бы всех. В ответ полетели гранаты. Стрельба прекратилась. Осторожно высунулись из лифта.

Вместо убитого пулемётчика обнаружилось какое-то механическое устройство. Сплошные рычаги, шестерни, цепи, разбитые объективы и пулемёт с несколькими тысяч патронов. Всё это на тележке с электромотором на гусеничном ходу. А вот интересно, почему это аккумуляторы свежие, словно вчера заряженные. Прямо от лифта шёл коридор. И эта штуковина преграждала доступ. Уже интереснее. В ЦЭБе ведь вовсе не должны были заниматься робототехникой. Впрочем, много чем в нём не должны были заниматься, однако занимались. И, к сожалению, весьма небезуспешно.

И у всех лифтов нашли подобных сторожей. Четверых взорвали, два оказались неисправными, их следовало поднять на поверхность и отправить в столицу. А больше на этом этаже нет решительно ничего интересного. Только мебель, да увядшие растения в горшках. Впрочем, в раковинах кое-где обнаружился бумажный пепел. А в столах и шкафах — решительно ничего. В общем, предстоит лезть на нижние этажи. Что же там их ждёт?

Да ещё сверху передают, что связь пропала, а шарики изменили цвет на зелёный и вроде как начали вибрировать и ярче светиться. Что делать — решительно непонятно.

Тем, кто оставались наверху, приказано занять круговую оборону. Вопрос в том, от кого обороняться, есть ли тут этот самый враг. А если есть, то подействуют ли на него пули со снарядами? Как говориться, вопрос остаётся открытым.

На трех нижних этажах обнаружили ни много, ни мало отключенный реактор. Плюс несколько покойничков с пулевыми ранениями. Один прямо возле пульта управления реактором расположился. Питать реактор должен был занимавшую этаж под ним установку.

А вот о её назначении на первый взгляд сказать что-либо сложно. Разрушали её долго и старательно с использованием тяжелых инструментов, взрывчатых веществ и крепких кислот.

Только как ни разрушай, а колонны аппарата ''Портал'' слишком массивны.

Только как они здесь оказались? М. С. считала, что таких аппаратов пять. Но вот перед ней разрушенный шестой.

Так что же здесь всё-таки творили? Котики вон к ограде ЦЭБа ближе чем на сто метров не подходят. А пустые вольеры имеются. Явно для крупных хищников предназначенные. Только версия о разбежавшихся зверушках никакой критики не выдерживает. Все вольеры абсолютно целые. Даже замки на некоторых висят. И напряжение на колючую проволоку подаётся.

Какой-бы не был разгром в биологических лабораториях, да и по всему ЦЭБу, учинили его люди. И кое-где попадаются кучи бумажного пепла. Компьютеров немного, и они абсолютно пусты. Вся информация стёрта.

Кому же это так хотелось, что бы никто и никогда не добрался до материалов ЦЭБа? Что же тут было ну очень интересное для субъектов вроде М. С.?

К непонятному, если оно непосредственно тебе не угрожает, люди привыкают очень быстро. Уже к вечеру на шарики совершенно перестали реагировать. Светят и светят, жалко, не греют, а то холодно очень, а горючий материал ещё нарубить надо. Ночевать в зданиях никому не хотелось.

Звериный крик М. С. разорвал морозный воздух. Бросились к ней. Кто к ней, а кто и к лесу с оружием наизготовку. Генерал стоит на коленях. Скрюченные пальцы вцепились в лоб. Из под век — слёзы, из под ногтей — кровь, из носу — кровь. Зубы сжаты в каком-то зверином оскале. Так, скрюченную и оттаскивали. Кто-то, недолго думая, всадил шприц обезболивающего из индивидуальной аптечки. Пока за медиками бегали, генерал более менее в норму пришла. Оглядела всех ошалевшими зелёными глазами. Стерла кровь из-под носу — и взгляд метнулся по сторонам и как прилип к одному из шаров. С минуту разглядывала, потом потребовала ещё обезболивающего. Тяжело встала, качнулась, с трудом равновесие удержала.

Сипло выдавила, кивнув в сторону леса.

— Не оттуда…

Но к одной из машин побрела, опираясь на кого-то.

— Там уже тропинка. Уже многие проходили.

— А ударило меня… Такая боль… Словно раскаленная игла… В каждую клеточку тела. И всё глубже и глубже. Что же это?

— Значит, мне всегда становится плохо, как только я подхожу к этому месту на расстояние пяти метров. А любой другой проходит свободно. Вопрос — почему. С чем это может быть связано?

Молчала недолго. Потом приказала.

— Объявите всем: если в отряде есть пришедшие из того мира, пусть явятся немедленно. Это приказ.

Таковых в отряде оказалось двое. Маленький, крепенький, славящейся тяжелым характером и любовью к выпивке капитан-танкист с весьма редкой для грэда фамилией Иванов. И сухощавый полковник- связист. Всегда очень опрятно одетый, с моноклем в глазу, довольно неприятный в обращении из-за почти не скрываемой спеси и презрения ко всем и вся, но при этом как-то умудряющейся не переходить определенных границ. Что в нем сквозит подспудно-неприятное.

На первом привале капитан и полковник чуть не убили друг друга. Причем каждый заявил, что драку начал он, и оба отказались называть причину. Плюнули и решили отложить разбирательство до возвращения в столицу.

Капитана М. С. не знала, а доклады полковника слушала регулярно. Краткие и предельно информативные. Ничего лишнего. Вроде бы идеальный офицер. Только не забывала М. С. про умение в людях разбираться. Что-то в полковнике и в самом деле отталкивало.

А М. С. едва увидев этих двоих рядом сразу поняла причину драки, сопоставив фамилию капитана с высоковерхой и вовсе не уставной фуражкой полковника. Пусть у того и грэдская фамилия. Только манера держаться говорит о многом. Эти двое старых врагов обид друг другу никогда не забудут, пусть здесь и не Восточный фронт, и оба прекрасно знают, чем кончилась их Великая война.

Похоже, здесь было и в самом деле две независимо работавших лаборатории. Одна и в самом деле занималась экспериментальной биологией. Пресловутые идейки о создании совершенных солдат. Не то что бы совсем безуспешные и бесперспективные.

А вот вторая… Теоретическая физика. Жутко специальные её ответвления. Проблемы контакта с параллельным миром. Точнее, мирами. Только работы велись над тем, как бы предотвратить нежелательные проникновения оттуда.

— Так. Каковы результаты обследования, так называемого, подсобного хозяйства?

— Почему так называемого? Самое настоящее! Перенский селекционный центр! Разведение породистых животных. Такие хозяйства раньше звали образцово-показательными. Голов тысяч на пять. Разрушение полное. Часть помещение сгорела, а свиней киски похоже слопали.

— Что именно сгорело?

— Лаборатории и часть хлевов. Свиней ведь тоже искусственно оплодотворяют. Наверное, центр и был прикрытием для всего остального. А тут экспериментировали с наиболее крупными породами вроде мирренской белой, а она очень плодовита, меньше десятка поросят никогда и не бывает. Каких же хряков отсюда привозили! В жизни не видал более скороспелой скотины!

С опозданием вспомнила, что прикрытием каждого подобного заведения служило что-то совершенно мирное. Вроде свинофермы. Надо было проверить по архивам министерства сельского хозяйства…

М-да, а проверить-то по архивам и не получиться. Большая часть их сгорела, и можно не сомневаться — все, что касается этого центра с гарантией обращено в пепел. Правда, можно точно установить временные рамки пожара.

Что-то все-таки есть в разрушенных корпусах. Много тайн скрывается в этих руинах. И одна из них именно в руинах лаборатории. М. С. битый час лазает по пепелищу. Что же здесь не то? Когда-то очень давно, она увлекалась биологией настолько, что император поинтересовался не желает ли дочь получить высшее образование по данной специальности. Она сказала: подумаю. Ей тогда только что исполнилось пятнадцать лет…

Мучительно вспоминает все, что знала тогда, и что потом от скуки и смертельной тоски читала в том мире будучи прикованной к инвалидному креслу. Разобраться и понять нужно самой, ибо неясно, когда удастся вызвать из столицы биологов. И пресловутая интуиция подсказывает — то что здесь будет найдено, придется скрыть. Ибо это опасно, очень опасно. И одновременно, просто, как и многое созданное недобрым разумом. Разумом, во многом подобным твоему собственному.

Биологическую лабораторию так легко спрятать! Требуется буквально несколько помещений, и небольшое количество аппаратуры. Клетки и бактерии они же такие малюсенькие! И лабораторию по производству гарантированной смерти для миллионов гарантированно можно спрятать даже в городской квартире. А уж здесь их мог быть не один десяток.

Металлические столы не сгорели. Всюду осколки стекла. Иногда попадаются целые чашечки Петри. Нужно ли это для искусственного оплодотворения свиноматок? Вроде бы нет… Вроде бы или точно? Точно!

Свиньи, свиньи. Ключ, разгадка, именно в них. Что же она помнит об этих животных? Количество видов. Поведение. Питание. Характер размножения в различных частях ареала. Естественные враги. Не то, не то, но где-то близко…Карбонат, буженина, корейка, ветчина, окорока и сало. Не то. Тушенка, кожа и щетина. Ещё, ещё что-то ещё… Свиней использовали при атомных испытаниях для выяснения характера действия облучения на человека. Почему их? Почему не коз, овец или собак? Стоп.

М. С. застыла на месте словно пес в охотничьей стойке. Морфологическая структура многих органов, кожи и крови близка к человеческой. На полигоне после первых атомных испытаний доживала свой век хрюшка, как раз знаменитой мирренской породы, по кличке Тим V, официально получавшая пенсию от государства. И заслуги её действительно из ряда вон: пережила два наземных атомных взрыва. Облучилась, но уплыла с острова, и явилась на материковый полигон. Ученые и военные, как её увидели, так просто обалдели. Результаты обследования полигона впечатляли, никто не верил, что на земле может быть что-то живое. Но вот живое существо, пришелец с того света…

Вряд ли хоть одна свинья в истории была окружена такой любовью и вниманием представителей рода Homo Sapiens…

В мозгу стучит словно часы. Характер кожи и крови сходен с человеческим. Сходен с человеческим. Сходен…

Стоп! Вот кажется, оно! Матка тоже подобна человеческой! И значит, в теории, свинья может вынашивать и яйцеклетки приматов!

— Две роты сюда! Срочно! Явится всем, служивших ранее в структурах МВД и безопасности.

— Задача установить причину пожара, затем — разбор завалов, и сбор материала. Собирать любые, подчеркиваю любые предметы обнаруженные в этих корпусах. Особое внимание — баллонам, ящикам и сейфам. В случае обнаружения докладывать немедленно! Действовать осторожно — возможна минная опасность. Запрещается брать что бы то ни было! Докладывать о каждом обнаруженном теле!

Тел не нашли. Но всего другого — в избытке.

Значит, сначала сожгли лаборатории. Перестрелка в центральных корпусах случилась уже позднее.

Возбуждение такое, что чуть ли не трясет. Император хотя бы с некоторыми своими тайными играми наконец-то пойман за хвост. Пусть он у тебя и как у ящерицы — но не тот это случай. Не вырвешься!

Вечером доложили — обнаружен вход в подвальные помещения, подготовленные к взрыву. Аппаратура управления радиофугасом оказалась неисправной.

В подвалах такой же раздрай. Только в холодильном отделении среди перевернутых стеллажей и не оттаявших туш нашли

М. С. уже видела такие контейнеры для транспортировки биологических образцов.

Гениально аж жуть. Свиней они разводили видите-ли! Кабанчиков на продажу, свинок в загон. Усиленно пичкать всевозможными препаратами. Не для быстрейшего созревания, с целью отправки на сырье для тушенки. Для скорейшего достижения половой зрелости. А там искусственно помещать в них генетически модифицированные яйцеклетки. Кого-то из приматов, возможно и человека. И обработка яйцеклеток велась почти поточным способом. И количество котиков зависело от количества свиней. А новорожденные монстры отличались всеядностью, и за три-четыре месяца развивались до взрослого состояния. Ферма по их выращиванию находилась была рассчитана тысяч на десять голов. Плюс здания где содержали взрослых, но ещё не дрессированных животных.

Просто заводское производство: свиньи-станки, корм-сырье, а качество готовой продукции не зависит от квалификации рабочих.

Разве что продукция большинства других заводов не нуждается в длительной дрессировке.

Даже возможность контроля оставалась: клетки-то производили люди, и они спокойно могли контролировать количество белых. Видимо, серийное производство было начато, и достаточно быстро остановлено. Из-за проблем с обучением тварей или из чего-то иного — теперь не узнать. Супоросых свиней уничтожили.

Потом в ЦЭБе произошло то, чему не было объяснений. Оголодавшие белые разломали вольеры. Какое-то время они кормились свиньями, но тех хватило не на долго. Начались нападения на людей. Неясным оставался вопрос о количестве произведенных белых. И об успехах по их дрессировке. Ибо здесь было два тренировочных комплекса. Один-то стандартный. А вот второй… Тут спортивные снаряды покрупнее, полосы препятствий посложнее, забор повыше, колючей проволоки побольше. И дистанционно открываемые клетки вместо казарм. Очевидно, в ходе дрессировке тварей приучали в первую очередь к совместным действиям.

С разумом у тварей все-таки были проблемы, ибо в человеческих казармах нашлось довольно много оружия.

А жаль, что методик подготовки не сохранилось. А вот довольно большое количество готовых яйцеклеток нашлось в специальных контейнерах. Пусть нет технологии их производства, но в столице хватает биологов… В этих контейнерах клетки могут храниться сотни лет. И клеток тут сотни тысяч.

В общем, имеющуюся у каждого крупного государственного деятеля коллекцию скелетов в шкафу пополним не самым плохим экземпляром. Только вопросец маленький: контейнеры-то с яйцеклетками маленькие. Транспортабельные. И нету ли их у кого в столице? Напару с несколькими пухлыми томиками, от которых нам достался только пепел. Да проблемка всплыла: были и другие организации вроде ЦЭБа. Так что у кого-то ещё немало интересного в шкафу припрятано. Может быть.

Хорошо хоть хрюши в окрестностях столицы сейчас относятся к стратегическому сырью, и контроль за их поголовьем как раз на ведомстве Кэрдин. И чувствуется, долго ещё все места, где содержаться поросята будут под пристальным вниманием.

Только это будет верным лишь в том случае, если до весны доживет хоть одна домашняя хрюшка. А то ведь шансы у них пока гораздо хуже, чем у любителей ветчины и бекона.

Как бы ни остались к весне только дикие кабаны в самых глухих лесах, им-то этот год точно понравился, ибо не до них было охотникам. Хотя и их могут схрумкать очень расплодившиеся волки.

Версия произошедших событий для личного состава и неизбежных вопросов в столице выглядит несколько иначе. По докладам осведомителей, солдат заинтересовал реактор и установка, плюс причины побоища. А свиноферма вызвала только вздохи сожаления у солдат сельских уроженцев. Мол, столько скотины зазря погубили.

На построении М. С. объявила следующее: занимались тут исследованиями параллельных миров, и в одном из них обнаружили большое количество полу разумных животных. Завезли их сюда, и решили дрессировать как солдат. Сначала все хорошо было, но потом выяснилось, что попадая сюда животные утрачивают способность к размножению. Поголовье стали наращивать с помощью установки, воруя животных с их родины.

Но те, кто обслуживали установку прикинули, и решили — котики-то наполовину, да разумные. Всех мы не выловим, кто-то дома останется. А ну как из полу станут вовсе разумными, и через какое-то время, нескоро правда, заглянут к нам.

На этой почве и поцапались с теми, кто зверушек дрессировал. Им только успевай скотину отгружать. Хотели побыстрее послушную армию сколотить, да и показать всем, кто тут главный. Не сложилось. Поубивали друг друга, а установку уничтожили. Шарики эти — какие-то следы разрушения установки. А недоученное зверье разбежалось в лес. Ухаживать за свиньями их не учили, и с голоду они стали нападать на всех подряд. Спросили и про контейнеры — М. С. сказала в них возбудители опасных болезней.

По докладам осведомителей, версия устроила всех. В общем прав был талантливый пропагандист-хромоножка — говорите только правду, ничего кроме правды, но упаси вас бог говорить всю правду.

Из столицы сообщили- вылетел Кэрт, и требует, именно требует! Встретить его на аэродроме. Можно и встреть. Только непонятно, почему самолет на запросы с земли не отвечает.

Дверь открылась. Кэрт вывалился колодой. Пьян вдрабадан.

''Приплыли'' — зло подумала М. С. -''Вопрос только куда''

Кэрта подняли и понесли. Недалеко стоит палатка для охраны. Направились туда. Кэрта с некоторыми трудностями взгромоздили на стул. С ним всё понятно. Привести его в чувство можно только одним. М. С. высунулась за дверь. Охрана выглядит несколько обалдело. От приказа они обалдели ещё больше.

— Выпить! Быстро! Много!

Приказы надо выполнять.

Говорить Кэрт смог только после третьего стакана. Напуган. И выглядит удивлённым — М. С. готова поклясться- удивленные статуи она видела гораздо чаще. Он абсолютно не захмелел. М. С. не торопится с расспросами. Сам всё расскажет.

Лезет под полушубок. Вытаскивает упакованные в целлофан листы. Протягивает М. С.

— На. Ознакомься.

М. С. торопливо пробегает взглядом первую страницу. Стандартная медицинская карта. На старых бланках. Заведена недавно… Блин, да это же карта Рэтерн! Но вроде ничего необычного.

— И что же интересного ты нашел?

— Я генетический анализ её тканей провел. Просто из любопытства.

— И каковы результаты?

— Хорошо сидишь? Упасть не боишься?

— Не в цирке.

Кэрт замолчал на секунду. Барабанит пальцами по столу, и всё куда-то в сторону смотреть старается.

Усмешка сползает с губ М. С… Чем-то очень серьёзным попахивает.

— Я жду.

Он по-прежнему старательно пол разглядывает. Слова выплюнул скороговоркой со скоростью пулеметной очереди.

— По результатам полной проверки у объекта обнаружены человеческие гены.

И замолчал, словно скалу с плеч сбросил. Прямехонько на шею М. С… Тащи как хочешь.

— Операция производилась в младенческом возрасте. Опять обман! Хотя как-то яснее становится, почему от неё так жаждали избавится. Ещё одно блестящее подтверждение нашей биологической совместимости. Я знал её отца. Только как ученого. Крупные работы по генетике, в основном направленные на увеличение продуктивности скота. Работал и с человеческим геном. Но так, я думал полу любительски- ведь многие недостатки внешности передаются по наследству. Пластическая хирургия- это хорошо, но устраняет следствие, а не причину… Как он раздобыл материал, хотел бы я знать? Хотя, рискну предположить, что прятали только от меня, и лиц моего круга, а остальные, не слишком любопытные, могли работать свободно. Очень выше средней квалификация нужна, что бы понять что два вида совместимы.

— Самоотверженные у вас ученые. Прям как у нас! Кошечек не нашлось, на собственном ребенке эксперимент поставили! Или просто препаратик разрабатывали что бы меньше возится с мед. обслуживанием десанта! Но опять же, до чего замечательная кошечка для эксперимента!

— Марина, от твоего остроумия…

— Иногда повесится охота. Я знаю. Бредовую версию можно?

— Валяй.

— А что если некие… ну не знаю как их называть в очень давние времена сеяли семена разумной жизни, так сказать, создавая очень пластичные и легко адаптирующиеся к внешней среде виды. Отсюда и сходства в геноме. И к схожей среде схожие виды адаптировались близким образом?

— Сеятели, странники и как их там? Ну есть и такая теория. Не слишком популярная, по причине нашего почти врожденного снобизма. Только нас-то волнуют куда более близкие теоретики.

— Новаторы-практики, раз уж на то пошло.

— Если серьезно, то даже усиленной проверкой ничего обнаружить невозможно. Любой бы карантинный пост её пропустил. Глаза бы квадратные сделали, но в историю о помешавшейся на межзвездной романтике девчонке поверили пожалуй.

— А с чего это тебе взбрело человеческие гены поискать?

— Вспомнил просто наше так сказать, генетическое знакомство.

— Знаешь, когда я впервые задумался о возможности существования гибридов?

— Когда потрошил мою обворожительную недопрожаренную тушку.

— Нет. Несколько раньше. Когда впервые за казенный счет ехал в вашем БТРе, несколько часов была возможность рассматривать прилепленный к борту портрет кэртерской женщины. Такой, где она в костюме для верховой езды, и белый скакун рядом. А ушей женщины из-под кепи не видно, а в остальном- красавица, какую я мог встретить где-то очень далеко. Сначала подумал, что солдатики разжились трофеем, но присмотревшись понял, что технология печати иная. И подпись смог разобрать. Простенько и со вкусом: Автопортрет. Софи Саргон.

— Твою мать! И здесь сестренка обошла!

Он словно не слышал.

— Запах. Я снова узнал его. Не слышал многие годы. Бензин. Запах бензина. Запах самых кровавых войн в истории. Кровь, грязь, и железо. Я просто смотрел. На образ. Не замечая, что оборван угол, и сам портрет потерт. И этот портрет. Немыслимое сочетание. Тогда и произошел надлом. Не выдержала броня. Или просто впервые за несколько дней появилась возможность анализировать. Масштаб лжи. Масштаб ярости. Вашей ярости. Грязное и кровавое время отчаянных людей. Я не забыл, ибо сам был таким. Давно. Очень давно.

Кому, и зачем всё это понадобилось? Вы не вписались ни в одну схему… Мы столкнулись словно с самими собой. С теми, какими были столетия назад… Долго живя, мы так и не научились ценить жизни… По крайней мере, чужие.

Последняя война там… Дома… Много лет назад… Долго объяснять, почему началась… Но было- или мы, или они… Пленных не брать, никого не щадить… И не щадили. Резня. Резня жуткая творилась тогда. — мотнул головой- нечего вспоминать, и нечем гордиться. Только потом понял- конфликт долго и старательно провоцировался в верхах. Хотели просто избавится от них. Странных… И сознательно по благовидными предлогами удаляли с планеты тех, кого они могли бы послушать. Их лидеры… Двое, да пожалуй и третий… Для них многое значило мое мнение… Но меня не было там… А когда вернулся… Все уже было кончено. ВСЕ! — отчеканил слово, словно гвоздь в стену вбил- были мертвы.

Рука сползла со стола. Из под ярости во взгляде проступила боль.

"Кого же ты там потерял, друг дорогой? Кто же был настолько дорог, что для тебя очень надолго не стало "после"? Но этого он не откроет никогда. Хотя… Тогда, именно тогда он сломался. От всего остался только долг. А потом и его не стало… Сначала предали его. И не однажды. И только потом… И только потом появился тот, кого могу назвать единственным другом".

— А больше ничего не искал?

— Чего именно? — совершенно безразличный тон.

— Ну…Микробиология у вас высокоразвитая. Может, в неё ещё чего-нибудь вкатили. И бомбу ходячую наполненную бактериями нам подкинули.

— Местечко, где она лежала убивает всю известную микроскопическую живность.

— Известную. Подчёркиваю.

— Слишком уж извращенно.

— А почему бы и нет? Похоронить-то надо не всех, а кого-то конкретного. Длинноухого такого, к примеру.

— Или зеленоглазую. Слушай, а что мы мучаемся? Давай её просто шлёпнем. Тем более, если версия о бактериологической бомбе верна, то мы уже столько всего нахватали.

— Знаешь, все ваши, и наши бактерии крайне плохо переносят внутреннее промывание организма медицинским спиртом в больших количествах… Да и шлепнуть такую пожалуй рановато.

— Отшлепать уже поздно.

— Не учи меня генетике. Всем вашим, да и нашим специалистам до одного меня расти и расти!

— Хм. А я и не знала, что от переохлаждения может мания величия начаться.

Кэрт глянул ей в лицо. М. С. с трудом удержалась, что бы не поежится. Взгляд генерала вполне мог заморозить.

— Родная. Генетика, это такая наука, у которой есть всеми признанный возведенный на пьедестал основатель. И эту самую статую ты видишь перед собой. Даже сейчас мои заслуги в данной области никто не смеет оспаривать.

— Дрозофилы и военно-полевая хирургия. Странное сочетание.

— Ничуть. Меня заинтересовали существа, имеющие большое сходство с нами. А где лучше всего изучать таких существ, как ни у них на родине.

— А у вас там сейчас запарка! Все школьные учебники переписывать надо, да кому-нибудь иному создание новой науки приписывать.

— Зачем ещё это? И проще средства найти можно: написать, что я от тяжелейшей психической травмы просто сошел с ума. И все.

Тогда… Только теперь я стал понимать, как грамотно оттирали меня от привезенной экспедицией генетического материала. Попади он ко мне… Возможно, вся история пошла бы по-иному.

При определенных обстоятельствах, решающим бывал как раз мой голос.

— В общем, ей о некоторых аспектах своего происхождения знать вовсе не обязательно.

— Полностью с тобой солидарен. Но можно я её препарирую?

— Убью!

— И кто из тебя железо в следующий раз выковыривать будет?

— Иногда смотришь в небо, дневное, ночное — без разницы. Смотришь, и думаешь, как ребенок: а что там наверху? Загадка, тайна, другой мир… Что там, у звезд?

— Оказавшись у звезды видишь просто другое небо и новые звезды. И так без конца. Найдешь у звезды всё что хочешь, кроме одного — своей детской мечты.

* * *

Марина, как обычно проснулась рано. Но Рэтерн уже не было. Она всегда спала очень мало, зато Дина отсыпалась до полудня.

Рэтерн налаживала кухонную аппаратуру. В корабле были большие трюмы с различными товарами, предназначенными для обустройства новых поселений. Всё это саргоновцы по мере возможности использовали теперь для собственных надобностей. В доме М. С. за счёт трофеев и под ''руководством'' Рэтерн оборудовали кухню, ибо люди неплохо умели обращаться с оружием и боевой техникой чужаков, жизнь как говорится заставила их этому учиться, но учиться обращению с бытовыми приборами было и некогда и незачем. А трофеев оказалось довольно много. Поэтому Рэтерн почти каждый день вызывали в какую-нибудь часть для настройки аппаратуры. Спец Рэтерн не бог весть какой, но кое-что после её визитов какое-то время работало. А потом опять ломалось, чаще всего из-за нестабильного напряжения, к которому аппаратура чужаков совершенно не приучена.

М. С. после пары подобных визитов вызвала её к себе и поставила в известность, что ей присвоено звание военного техника 2-го ранга, и теперь довольствие она получает не по своей прежней норме, а по 1-й категории. И заодно, дала пистолет.

Самой Рэтерн вся эта беготня доставляет определённое удовольствие — наконец-то слушают, что она говорит, наконец-то с её мнением считаются, и явно уже весьма и весьма уважают. И она никому не говорила, но впервые в жизни оказалась в месте, где её просто считают своей. А она сколько себя помнит страдала от одиночества. И постоянно ощущала себя никому не нужной, а тут она вдруг оказалась нужна очень многим.

И вскоре едущая куда-либо на джипе или бронетранспортёре тоненькая фигурка девушки-чужака в полушубке и больших меховых наушниках стала такой же привычной частью жизни города, как размалёванные языками пламени аэросани или самоходка с расписанной рубкой. Рэтерн стала своей.

За ночь почти все установки вновь перестали работать. Но Рэтерн меньше чем за полчаса почти все снова запустила.

— У тебя здорово получается, — сказала Марина входя.

Рэтерн усмехнулась.

— Там, у нас, меня, как бы это сказать? А! На орудийный бы выстрел не подпустили.

На грэдском Рэтерн говорит почти как на родном, акцент у неё очень лёгкий и почти незаметный. В провинции разницу в говоре между Рэтерн и Мариной и не заметят. Марина тоже неплохо владеет кэртерским. Но с Рэтерн на нём практически не разговаривает.

— Впрочем, — продолжила Рэтерн, — как оказалось я с этими установками неплохо обращаюсь — она явно весьма довольна собой — А вот к чему меня готовили, здесь оказалось совершенно не нужным.

— Ты не рассказывала об этом.

— А и не о чем рассказывать. Персонал для наблюдения за резервациями. Персонал для обучения, — Рэтерн ухмыльнулась, — обучать аборигенов надо ровно настолько, что бы они различали наши дорожные указатели и не попадали под наши транспортные средства. В общем, полный бред, и я в него, по крайней мере, не верила. И оказалась права.

Только сейчас Марина заметила ремни и кобру под мышкой Рэтерн.

— Откуда у тебя пистолет?

— Твоя мама приказала что бы я носила, вроде как для безопасности.

Рэтерн осторожно вытащила пистолет из кобуры и двумя пальцами положила его на стол.

— Ты хоть стрелять-то умеешь?

— Не-а. Но с твоей мамой не поспоришь.

— Что, верно, то верно — Марина взяла пистолет. Ей приходилось стрелять. И довольно много. Но это не то умение, которым бы хотелось хвастаться.

Она прицелилась в потолок. Разумеется, дав Рэтерн пистолет, М. С. попросту забыла показать, как надо ставить оружие на предохранитель, и как им вообще пользоваться.

— Осторожнее! — испуганно произнесла Рэтерн, прячась под стол.

— Да он не заряжен, — сказала Марина.

Грохнул выстрел. Одна из ламп на потолке с грохотом разбилась. Во все стороны брызнули осколки стекла.

Марина роняет пистолет.

Рэтерн осторожно выглядывает из-под стола.

— Всё? — испуганно спросила она.

— Всё. — с не меньшим испугом ответила Марина. Обе расхохотались.

Вбежали трое охранников.

— Что за стрельба? — спросил старший.

— Я баловалась, — ответила Марина.

— Не умеете обращаться с оружием, так лучше не беритесь, — сказал охранник, поднял с полу пистолет, разрядил и положил на стол.

— Так он мне внушает больше доверия, — сказала Рэтерн, убирая оружие в кобуру. Обойма остаётся на столе. Марина торопливо прячет её в карман. Подальше от греха. То есть от Дины.

— Похоже, ты ''любишь'' оружие ещё больше чем я, — сказала Марина, когда охранники ушли.

— Надо мной из-за этого всегда смеялись — ответила Рэтерн — кэртерец, не умеющий обращаться с оружием. Вот потеха! У нас многие считают, что человек либо оружие, либо мишень. И я никогда не могла постоять за себя, и до меня никому не было дела. И следовательно, я могла быть только мишенью. У вас же большинство людей тоже делятся на эти две категории. Но в отличии от вас у вас есть место и таким, как мы с тобой. Ваш мир, что бы про него не говорили, добрее нашего.

— Моя мама, послушав тебя, уже помирала бы со смеху. Слыхала её шуточку про самого страшного зверя?

— Нет.

— Что находится в зоопарке в клетке с такой надписью?

— Не знаю. Никогда не была в ваших зоопарках.

— Зеркало. Нету зверя, страшнее человека. Она так думает.

— А поступает именно как человек.

Одна из установок издала какой-то звук.

— Готово, — сказала Рэтерн, — сейчас будем есть.

— Когда же ты успела её зарядить?

Рэтерн усмехнулась.

— Она сама заряжается, если исправна. Пойти, что ли Дину разбудить?

— Не надо. Может, она хоть так научится ценить чужой труд.

— Чужой труд. Чужой труд. Ха-ха. А что это такое? — раздался откуда-то насмешливый детский голосок. — Большие вы и тупые. Ха-ха.

— Динка! — в один голос вскрикнули Марина и Рэтерн.

Рэтерн вскочила.

— Держись Динка, если я тебя поймаю, все уши оборву.

— Не поймаешь, не поймаешь. Ха-ха.

— Когда же она проснуться успела? — сказала Марина

— Когда вы по потолку палили. Мазилы! Ха-ха.

Рэтерн тем временем крадучись плавными движениями обходит стол. И как это она умудряется ходить так, что шагов вовсе не слышно? А сейчас ещё и крадётся… Она к зверю в лесу таким шагом могла бы подойти.

— Вот я маме скажу, как вы здорово стреляете. Она у вас обеих пистолеты поотбирает. А-а-а. Больно! — закричала вдруг Дина. Рэтерн за ухо вытаскивает её из какой-то щели.

— Попалась!

— Больно, отпусти! — взмолилась Дина.

— И не подумаю!

— Отпусти, дура длинноухая! — длинноухие — презрительное прозвище кэртэрцев. И оно использовалось только в газетных карикатурах. Сейчас данное слово — сознательное оскорбление.

Рэтерн побледнела. И отпустила Дину. Та проворно хотела смыться. Но напоролась на не предвещавший ничего хорошего взгляд Марины. Её Дина не слушается, но немного всё-таки побаивается. Как ни крути, а на М. С. дочь всё-таки весьма похожа. И взгляд зелёных глаз мало кто может выдержать и не опустить глаза.

— Сейчас же извинись перед ней! — неожиданно властно говорит Марина.

— Ни за что!

Марина чуть повернулась на стуле так, чтобы мимо неё Дине было бы точно не выскочить и сказала.

— Заруби себе на носу: Она такой же Чёрный Саргоновец, как ты, или я. Хорошенько это запомни. Она равна любому из нас. Точнее, даже не так. Она не равна. Она просто одна из нас. А среди нас нет национальности. Мы Чёрные по нашему делу, и никак иначе. И запомни чётко. ОНА — ТАКАЯ ЖЕ, КАК И МЫ. И ты не имеешь права её оскорблять. И никто такого права не имеет. Даже М. С… Поняла?

— Да поняла. — сказала Дина с весьма надутой физиономией.

— Тогда, что ты должна сделать?

— Извиниться перед ней.

— Правильно.

Дина упёрла руки в бока

— И не подумаю. Тоже мне большие и сильные, справились! Даст мне мама пистолет — получите у меня.

Интересное у ребёнка представление о том, кто большой и сильный — наличие оружия.

— Большие, говоришь, — протянула Марина — сильные… — и резко выкрикнула, — Пистолет! Быстро!

Дина невольно попятилась. Да и Рэтерн стало не по себе. Очень уж знакомо прозвучали интонации. И полоснуло зелёное пламя.

— Марина… — начала было Рэтерн.

Но огнём сверкнул брошенный в её сторону взгляд. И повторен приказ.

— Пистолет!

Оружие у неё в руках. Дочь М. С. смотрит на Дину. Та бы пятилась и дальше, да некуда. Упёрлась в стену.

— Оружие — с очень странной интонацией произносит маленькая М. С. - оружие… Хочешь его?

Тишина.

— Я не слышу ответа.

— Да… — словно шелест листьев перед грозой

— Оно будет твоим. Может даже сейчас. Смотри сюда!

В считанные мгновения разбирает пистолет. Резкими и отточенными движениями профессионального солдата.

— Подойди и собери его! И он твой! Навеки!

— Я не…

Марина ощерилась. Никто никогда не видел такого выражения её лица. И вряд ли бы захотелось видеть снова.

— Не можешь… Слабачка! Смотри!

И теми же резкими движениями оружие собрано вновь.

— На той стене. Горошины над выключателем. Видишь? — говорит, а сама смотрит прямо в округлившиеся глаза ребёнка.

— Да…

Дочь М. С. резко разворачивается на кресле. Пять секунд — три выстрела. Не целясь. В каждой горошине сидит по пуле.

Марина резко швыряет оружие на пол.

— Запомни. Я сильная. Очень сильная. И многое повидала. Такое, чего тебе ввек видеть не пожелаю. Сила тебе дана для защиты слабых. И больше ни для чего. ЗАПОМНИ НАВСЕГДА. Защищать тех, кто слабей. Как сейчас М. С. защищает меня, её или тебя.

Марина зла, зла как миллион чертей. Всё бессмысленно. Ничего-то она Дине не доказала. Не страх был в кругленьких глазёнках. Восхищение. Безмолвное восхищение. И щенячий восторг. С абсолютно таким же выражением смотрит она на М. С… А показать-то Дине хотелось что-то иное. А результат прямо противоположный. На Марину попал отсвет того жуткого огня, который так притягивает Дину.

— Ты знаешь, я очень боюсь за Дину. Мне страшно за неё. Она ведь совсем недавно чуть не погибла. А теперь она какая-то странная. Сейчас только и думает о том, когда ей позволят иметь патроны, и как она будет убивать врагов.

Потом она принялась вновь расхаживать по коридору второго этажа. Она уже довольно давно стала учиться ходить без костылей. Это она скрывает от всех, и в первую очередь, от М. С… Людям решила показаться только после того, как сможет ходить нормально. Гордая она, очень гордая. А первые шаги без костылей не хотелось вспоминать. Марина часто падала, и только случайно не разбила лица. Страшно болели натруженные ноги, и она не раз просыпалась от жуткой боли. Хотелось плакать, и кажется она даже плакала. Без звука, уткнувшись лицом в подушку и до боли сжав зубы. Никто не должен видеть, как она страдает. Никто. И никогда. Ибо она Марина-Елизавета Саргон.

Но с каждым днём она на один или два раза больше проходила коридор из конца в конец. По дому Марина теперь может передвигаться без костылей. И решила, что с сегодняшнего дня их вообще можно забросить куда подальше. Она доказала сама себе, и теперь собиралась доказать окружающим, что намного сильнее, чем кажется.

Провели эксперимент в разгар войны. Защищаясь от вас, если угодно. Хотели лишить вас возможности проникнуть ещё куда-либо. Знали каковы будут результаты эксперимента. И чего он всех лишит в результате. Прямо польский менталитет: пусть Польше будет плохо, лишь бы России было ещё хуже. Не очень умно. Мы потеряли намного больше, чем приобрели.

— Так вот это значит что такое. Замки. Замки на дверях. Блоки, если угодно. Значит, больше не будет людей из ниоткуда. Старой теории конец. Это не позволит осуществлять переходы в иные миры. И будет препятствовать проникновению оттуда. Каждый шар — замок. Замок от одной двери. А со мной — неувязочка. Я была уже там, и вернулась.

— Похоже, Кэрт, покончено с проклятием твоего мира. Они больше ни придут никогда. И вы не сможете расквитаться с ними. Когда тут всё закрывалось, какая-то их группа проникла сюда. Возможно, и из других миров заскочил кто. Сейчас в районе ЦЭБа жесточайший биологический карантин. И пока не ясно, не поздно ли уже. Но никто уже больше не придёт. Никогда. И мы не сможем кого-либо отправить туда, или вытащить оттуда.

— И ты первая поняла — ещё одна страница перевернута. Ещё одной заманчивой возможностью меньше. Каждый мир замкнут в себе. И столько оборвано нитей.

— Раз кто-то миры замкнул, то рано или поздно кто-то другой их разомкнет вновь. Путь, пройденный одним разумом, рано или поздно повторит другой. И тогда…

— Боюсь, что даже я этого не увижу.

Ни о чём глобальном Сашка не думает. Не думала раньше, и не собиралась думать сейчас. Всё-таки она была человеком не такого склада, как большинство известных ей чёрных саргоновцев. Ей всегда хотелось тишины, уюта, покоя, нормальной семейной жизни. Но скрывала она это свое стремление. Скрывала ото всех. Иногда даже от самой себя. Всегда ей хотелось того, чего у неё никогда не было. Ни в том мире, ни в этом. Не было никогда. И теперь никогда уже не будет.

В глубине души она завидует Софи и М. С. пусть у обеих была тяжёлая жизнь, пусть их страшно ломала судьба. Но каждой из них повезло и каждая встретила того единственного человека, который был предназначен именно ей. И пусть недолгим у них было счастье. Но всё-таки оно было. Было…

И у М. С., и у Софи были дети. Они обе знали, что значит быть матерью.

А вот у Сашки не было ничего. Ни счастья, ни любви, ни детей. Были только её ордена, тяжёлые ранения, плен и как финал всему — полная слепота. Больше ничего она не получила за тридцать лет своей жизни. И знала, что большего уже не будет.

Дело идёт к финалу. Надо признать. Но жизнь всё-таки прошла так, что есть чем гордится. Крепко перекроили эти две странные сестры её судьбу. Защитили в трудную минуту. И выдрали из серого болота и серой рутины. Одно дело безучастно наблюдать конец цивилизации, смерть империи. Рассуждая при этом в стиле ''Мы люди маленькие, от нас ничего не зависит''. И совсем другое — понять наконец — если не я, то кто же? И задушить в зародыше многие стремления, и отказаться от много. Стать способной на жертву.

А то о чем мечтала… Мещане пусть переживают, дуры пусть сочувствуют. Она не такова. Не сгорела в ней прежняя ярость. Не потух огонь. А то, что никогда не будет тишины и покоя… Так я не пескарь из норки.

Только жаль все-таки, что не растет рядом маленькое существо, способное сказать тебе Мама. Частица тебя…

Как там сказала М. С. ''Самые несчастные на свете это те, кто считают себя лучше всех, и те, кто считают себя хуже всех. Лучше всех живут исповедующие принцип ''Как все'', попросту серость. Тяжело быть золотым, но и чёрным жить на свете нелегко.''

А что теперь? Сашка понимает: ей придётся смириться с мыслью, что до смерти ей оставаться калекой и жить на иждивении М. С..И с этим ничего не сделаешь. А М. С. кроме всего прочего вполне в состоянии проявлять заботу о людях. И никогда ничего не забывать. И ни о ком она и не забывает. Не было для Сашки места в новом мире. В том мире она была чужой. Здесь — теперь сама себе она кажется ненужной.

— Кажется, я только сейчас начинаю что-то видеть. А до этого была слепой. И там, и здесь.

Ты слышишь хруст человеческих судеб? Хруст под твоими сапогами. Когда теряешь зрение, начинаешь лучше слышать. Слышишь в том числе это. А им больно. Им страшно, когда их ломают. Ты думала об этом?

— Типичные рассуждения российского интеллигента. Душевно мучаться над слезой ребенка, и одновременно тысячами расстреливать во имя высоких целей, или ханжески рассуждать, глядя на умирающие города и вырождающийся народ. Они не вписались в рынок, зато никто не глушит Голос Америки, и можно поехать в Париж.

— Ты умеешь быть жестокой, Марина.

— Я просто слишком давно разучилась плакать.

— А я только недавно снова научилась.

Присвоили себе право судить.

— Если бы этого не сделали мы, право судить присвоил бы кто-то иной. Гораздо худший чем мы. В принципе Не судите, да не судимы будите, есть много от позиции страуса или премудрого пескаря.

Забыла слово Не могу. Должна! Ибо если не я, то больше никто. Людям иногда надо просто помочь подняться. Но знала бы ты, как это мучительно — всегда первой вставать на пулемёты! Я слишком давно играю со смертью. Пока везёт. Но в этой игре победа всегда остается за безносой. А тебе так много надо успеть!

Война властной рукой разорвала миллионы судеб. Слишком стало потерянных детей, и матерей и отцов, лишившихся своих. В столице (да и почти в каждом крупном городе, контролируемом саргоновцами) пришлось создавать детдома. Многие части, словно бездомных зверюшек, пригрели у себя по одному, а и по несколько, потерявших все ребятишек.

Как-то на совещании встал вопрос, что делать с такими детьми. Решили- оставить всё как есть, но что бы кто-либо из военнослужащих в течении месяца стал официальным опекуном ребенка.

Когда обмен пленными и учет продовольствия только начинались, М. С. вызвала кэртэку к себе, и предложила ей отправится назад, при условии что будут получены гарантии её безопасности от старшего офицера "Комиссии по обмену военнопленными". Перспектива возвращения напугала девочку чуть ли не больше чем пребывание в ящике и обстоятельства знакомства с М. С.

Рэтерн продолжала жить в доме М. С… Почти каждый день бывавшей Кэрдин это откровенно не нравится. Марина и Рэтерн ничего не замечают- актерскому мастерству Кэрдин иная звезда позавидует, но М. С. видит- присутствие кэртерки в доме, да ещё в непосредственной близости от Марины (они спят в соседних комнатах) Бестии неприятно.

Логичная мысль о отправке Рэтерн в интернат отпала автоматически- к кэртерке очень привязалась Марина. Девочки почти все время проводят вместе. Даже Дина частенько составляла им кампанию, хотя гораздо больше любит играть в войну с мальчишками, и почти всегда назначается командиром.

Ни с того ни с сего позвонил император.

— Я как главнокомандующий незамедлительно требую объяснить, почему генерал-полковник до сих пор не выполняет ряд пунктов приказа N987- М. С. не сразу сообразила, что это N приказа, в шутку уже прозванного "сиротским". Император в своем репертуаре — возможность булавочного укола никогда не упустит. Но и М. С. не лыком шита.

— Генерал-полковник неукоснительно соблюдает все пункты данного приказа.

— Имеются более чем серьезные основания сомневаться…

— В течении двух дней вы получите неопровержимые свидетельства неукоснительного соблюдения генерал-полковником всех пунктов данного приказа.

— В противном случае, последует заявление в Безопасность о вопиющем нарушении прав ребенка, творимыми на протяжении длительного времени.

— Могу вас заверить, подобного заявления писать не придется.

— Только в случае неукоснительного соблюдения всех пунктов данного приказа.

Кривую ухмылку М. С. не видел никто. На неисполнении приказов решили подловить… Можете не сомневаться, М. С. приказ выполнит. Так выполнит, что долго потом ни на чем ловить не захочется.

Неожиданно пришел начальник охраны и напомнил, что… срок выполнения приказа N987 приближается к концу, и судьбу Рэтерн надо как-то решать. Какие у генерал-полковника имеются приказания по данному вопросу? М. С. поинтересовалась его мнением. Он ответил, что возвращать обратно девочку не следует, и знает достойных кандидатов, согласных стать её опекунами. Да и он сам в принципе не против.

Он воевал на юге. Пришел в столицу перед самыми холодами. М. С. увидев имя генерал-майора в списке вновь прибывших, сразу поняла, что впервые за несколько дней сможет сказать человеку что-то хорошее — жена и дочери-близняшки генерала живы и здоровы.

— Я тоже знаю одну очень достойную личность. Которая и будет опекуном девочки. Да и напомни мне, кто в Госбанке за сокровища Великих домов отвечает.

Как приятно работать с умными людьми!

М. С. снова вызвала Рэтерн.

Входит. Стоит возле двери. Робеет жутко.

— Подойди.

Протягивает руку. На раскрытой ладони массивный золотой перстень.

Кэртерка дернулась. М. С. ухмыльнулась.

— Знаешь что это такое?

— Похоже на клановый перстень…

— Верно, в принципе, это перстень принадлежащего к Великому Древнему Дому, или как у вас говорят, клану. Моему. Более того, я глава Великого Дома. Знаешь какого?

— Еггты.

— Да. Бери, и носи с честью!

Девочка осторожно берет кольцо.

Сверкнуло что-то в серых глазах. Рэтерн вытянулась, перстень сжат в кулаке, кулак прижат к сердцу.

— Вайде! — приветствие главы клана на кэртерском

Всё-таки есть что-то в девчонке от предков- заправских вояк!

— Теперь ты Четвёртая из Великого Древнего Дома Еггт Рэтерн.

Церемониальный кивок в ответ. Теперь понятно кто она. По каким правилам жить. Перед ней- глава её клана. Первый Еггт. Она- говорит. Рэтерн- слушает. Заговорит- если глава клана разрешит.

М. С. тяжело вздохнула. Ну почему подростки так любят играть в сказки о рыцарски-самурайских временах.

— Да расслабься ты девочка. Я вот глава дома, а даже перстня не ношу. Просто все должно быть по закону. Слово Еггта- так, фикция больше. Пустая формальность. Я подала бумаги на право опеки над тобой. Надо же было обоснования придумать. Да и право жить здесь тебе дать. Кстати, теперь имеешь полное право оттаскать Динку за уши на правах старшей сестры.

— Она Третья, я Четвертая. Первый Еггт.

М. С. демонстративно барабанит пальцами по столу.

— У нас другой счет. Заверяю, если уж тебе так хочется, как Глава Дома, право таскать Динку за уши у тебя есть. Старшая — ты, младшая — она. О других правах и обязанностях разговаривай с Мариной. Да, и не вздумай её второй назвать. Она ещё не совсем поправилась, поплохеть ей может. Можешь идти.

Церемониальный кивок. Такой же разворот. За дверь выходит какой-то особой, очень плавной походкой.

— Вот блин!!! — сказала М. С. закрывшейся двери.

На следующий день получены два письма: от Саргона и от Кэрдин.

В обоих одни и те же три слова. По-русски. "С Дуба рухнула". Большое Д в обоих случаях намекало на высоту дерева. Отвечать не стала. Пусть в своем древнем праве по уши сидят. Ребенок просто не должен быть один.