Мадемуазель Каприз (СИ)

1 глава

На рассвете в порт острова Мартиника, Фор-де-Франс, причалил еще один корабль. Постоянно их в порту было немало. Население то пополнялось, в основном это были французские колонисты, то убывало. Не все могли сидеть на одном месте. Поэтому, порт Фор-де-Франс был открыт для всех кораблей. На берегу в бесчисленном множестве располагались таверны, лавки, трактиры и тому подобное, чтобы моряки после дальнего плаванья могли развлечься и отдохнуть. Разумеется, трактиры были разные. Чистые, светлые и просторные — для людей побогаче, чуть похуже — для людей победнее, а для матросов и грузчиков — грязные, темные, прокуренные. Среди трех этих категорий выделялись четыре заведения, пользующиеся наибольшей популярностью.

Самым известным был, пожалуй, трактир «Принцесса Генриетта». Там собирался весь цвет аристократии Фор-де-Франс и приезжих. Прислуживающие женщины там были как на подбор молодые, красивые и, помимо того, что были обязаны развлекать клиента, между делом выманивали у них денежки за выпивку. После «Принцессы Генриетты» шел трактир «Корона». Он был попроще, но зато там всегда хорошо кормили, по относительно дешевой цене, и там никогда или почти никогда не бывало пьяных дебошей. Из всех трактиров он был самым респектабельным и спокойным.

Ну, а самыми скандальными были два оставшихся трактира «Якорная цепь» и «Три дороги». Не проходило ни дня, чтобы там не случался скандал, драка, а то и поножовщина. Это было неудивительно, так как среди путешественников Мартиника считалась временным пристанищем, созданным лишь для развлечения и просаживания денег.

По всему было заметно, что новоприбывший корабль прибыл в Фор-де-Франс лишь для того, чтобы приятно провести время, отдохнуть, запастись провиантом и двинуться дальше по своему маршруту.

После того, как спустили трап, на берег спустились матросы. Они, шумно переговариваясь, сразу же завернули в «Якорную цепь». Потом последовала небольшая группа людей из пяти человек с ящиками и корзинами. Одного из них по габаритам и благодушной физиономии вполне можно было признать за корабельного кока. Самыми последними спустились двое мужчин, по их одежде можно было безошибочно определить, что они занимают на корабле гораздо более высокое положение. Они свернули в другую сторону и вскоре открывали дверь «Принцессы Генриетты». На судне остался лишь вахтенный.

По утрам в трактире «Принцесса Генриетта» было тихо и пусто. Основная жизнь начиналась вечером и затягивалась до рассвета. По утрам служанки мыли полы и выгребали кучи мусора, а также проветривали помещение, раскрывая настежь окна и двери.

Мужчины вошли вовнутрь трактира, огляделись по сторонам. Одна из служанок посторонилась, пропуская их, другая побежала за стойку предупредить хозяина о посетителях. Тем временем, мужчины сели за свободный столик. Один из них, лет двадцати двух — двадцати трех, снял шляпу, положив ее на стол подле локтя и огляделся по сторонам с любопытством. Он был высокого роста, хорошо сложен, темные волосы были коротко острижены, как у всех моряков, а карие глаза блестели добродушием и лукавством. Второй заслуживал гораздо большего внимания. Он тоже был высок и хорошо сложен, но помимо этого, обладал скрытой грацией пантеры. Его движения были ленивы и неторопливы, но в то же время точны и пластичны. Он обладал способностью за секунду собираться в комок. У него были черные волосы, тонкие брови, серые глаза, прямой нос и четко очерченные губы. Аккуратный подбородок выдавал упрямый нрав. Этот мужчина выделялся в любой обстановке, привлекая внимание. А женщины по нему с ума сходили. Поэтому, женским вниманием он был наделен сверх желания. Его имя было капитан Джеймс Рэдклифф. Другой был его помощником по имени Патрик Кейн.

— Кажется, здесь неплохо, капитан, — высказался Патрик тем временем.

— Для маленького отдаленного островка, — добавил Рэдклифф.

Звуки произнесенных фраз разнеслись по всему помещению. И в этот момент появился хозяин трактира, вызванный служанкой. Это был невысокий, полный мужчина лет сорока с небольшим, типичный француз. Он подошел к стойке.

— Доброе утро, господа, — сказал он по-французски, — что желаете?

Капитан Рэдклифф и его помощник по национальности были, разумеется, англичанами, но французский язык знали в достаточной мере, как и все торговцы или путешественники.

Приняв заказ, хозяин велел одной из служанок выполнять его, а сам удобно разместился за стойкой, подперев рукой подбородок и с интересом разглядывая посетителей.

Служанка, молодая и симпатичная женщина, поставила перед клиентами заказанное и улыбнувшись так, что на ее щеках появились ямочки, отошла.

— Надолго к нам? — спросил хозяин, намереваясь завязать разговор.

По натуре он был любопытен и общителен.

— На этом острове мы впервые, — ответил Патрик, — неделю, может быть, больше. Как вы считаете, капитан?

— Может быть, — подтвердил Рэдклифф.

— О, тогда вы в полной мере можете оценить красоты Мартиники, — воодушевился хозяин трактира, — какая у нас природа! А какие женщины! Красивее француженок нет никого на свете. Не правда ли, Мари? — он подмигнул служанке.

Она кокетливо поправила волосы и рассмеялась. Рэдклифф повернул голову и окинул ее оценивающим взглядом. Потом хмыкнул.

— Знакомые речи, — отозвался он, — так говорят и в Каракасе и в Бриджтауне.

— Не знаю, что говорят в Бриджтауне, — возразил хозяин, — но когда вы увидите мадемуазель Лефевр, вы не станете относиться к моим словам столь скептически. Уж поверьте, другой, подобной ей красавицы не видел свет. Уверяю вас, месье.

— А, очередная королева красоты, — пренебрежительно фыркнул капитан.

Этого ему не следовало говорить, так как подобные слова оскорбили хозяина трактира до глубины души. Он оскорбленно выпрямился, насколько ему позволял небольшой рост и заявил:

— Если вы в часов двенадцать заглянете на нашу набережную, где она всегда прогуливается по утрам, то поймете, что я прав. Мадемуазель Лефевр очаровательна, мила и непосредственна. Просто ангел, а не девушка. И поклонников у нее хоть отбавляй. Уже семеро просили ее руки, но мадемуазель Лефевр предпочитает пока не давать никому окончательного ответа.

— Проще говоря, мадемуазель водит их за нос, — уточнил Рэдклифф и усмехнулся.

Трактирщик ничего не имел против того, что мадемуазель Лефевр именно так и обращается со своими поклонниками.

— Почему бы и нет? — он пожал плечами, — Валентина Лефевр имеет на это право. Она каждый день смотрит на себя в зеркало.

— Понятно. Капризна и тщеславна, — не смолчал капитан.

Ему нравилось слегка подначивать трактирщика. Уж очень забавно тот заводился.

— Валентина, — задумчиво повторил Патрик, — красивое имя.

— Уверяю вас, месье, такое же красивое, как и она сама.

— Спасибо вам за описание местных достопримечательностей, — съязвил Рэдклифф напоследок и встал, — теперь нам будет, чем заняться.

Дав Патрику знак расплатиться, он направился к выходу. Трактирщик, пересчитывая деньги, мотнул головой в спину уходившего, заговорщицки подмигнул Патрику и прошептал, наклонившись вперед:

— Дамский угодник, не так ли?

Патрик слегка замешкался с ответом, но хозяину трактирщика он и не требовался. Все и так было ясно.

— Валентина Лефевр и не с таких спесь сбивала. Бывали у нее орешки покрепче этого. И что?

— И что? — повторил Патрик.

— Попались так же, как и другие. Мадемуазель Лефевр вертела ими, как хотела. Но не подумайте ничего дурного, месье, она — порядочная девушка.

— А какая она? Опишите ее, пожалуйста, — попросил Патрик, оглядываясь на дверь, за которой скрылся капитан.

— Ну, — трактирщик ненадолго задумался, — у нее каштановые волосы, поразительные зеленые глаза, таких вы еще не видели, ручаюсь. Среднего роста, тоненькая и изящная. С лицом ангела, — он задумался, — ну, я не знаю, что еще добавить, рассказчик из меня неважный. Трудно описать мадемуазель Лефевр словами. И в ней есть истинный французский шарм. Она прелесть, клянусь вам, месье. И совсем еще молоденькая. Увидите раз — не забудете никогда, попомните мои слова.

Патрик распрощался с ним и вышел за дверь. Рэдклифф ждал его на улице и недовольно произнес:

— В чем дело, Кейн? Что это вы там застряли?

— Я узнал, как выглядит мадемуазель Лефевр, сэр, — пояснил тот, — она…

— Не стоит, мы ее и так узнаем, раз за ней тянется столь внушительный шлейф поклонников. Занятно будет посмотреть на нее, — хмыкнул Рэдклифф, — трактирщик был просто вне себя, описывая ее неземные прелести. Впрочем, по сравнению с остальными местными красотками любая мало-мальски симпатичная девушка будет казаться красавицей. Да и что взять со столь захудалого городишки.

И он снова презрительно фыркнул. Патрик пожал плечами, давая понять, что уж он-то не возражает, но предпочитает увидеть собственными глазами. Так, на всякий случай.

Валентина Лефевр была дочерью французского офицера, обосновавшегося на Мартинике в незапамятные времена, еще до ее рождения. Мать умерла, дав девочке жизнь, так что Валентина совсем ее не помнила. Жак Лефевр был больше приучен к командованию солдатами, чем к воспитанию дочери. Он обращался с ней, как с игрушкой, боясь сломать, но не зная, что с ней делать. Задаривал ее подарками, но никогда в достаточной мере не занимался ее воспитанием, переложив это занятие на плечи своих сестер. Умерев два года назад, Жак Лефевр оставил дочь на их попечение, чем совсем не удивил ни Валентину, ни теток, которые видели девочку гораздо чаще, чем родной отец.

С детства Валентина ловила на себе восхищенные взгляды и как следствие, рано научилась кокетничать. Ее капризы были известны всему Фор-де-Франсу и сводили с ума юношей и более зрелых молодых людей. Однако, Валентине недавно исполнилось семнадцать и поэтому ее капризы большей частью носили чисто детский характер.

Девушка была среднего роста, ее темно-каштановые волосы сильно вились от природы и их не стоило завивать щипцами. Зеленые глаза цвета молодой листвы своей формой напоминали продолговатые морские раковины. Уголки глаз были чуть опущены, что придавало им хитрое, лукавое и в тоже время наивное выражение. Тонкие черты лица и обязательная кокетливая улыбка, оживляющая лицо — все это привлекало всеобщие взгляды и никого не могло оставить равнодушным. В подругах, помимо зависти, она вызывала еще и восхищение.

Сегодня утром Валентина поднялась в прекрасном настроении и даже напевала себе под нос веселую мелодию, пока служанка помогала ей одеваться.

— Сегодня на улице чудесная погода, — сказала она, на минуту прервав пение, — и мне хочется подышать свежим воздухом. Сразу после завтрака и направлюсь. Та-та-да-да-там, там-пам, там-пам…

— Но мадемуазель, — возразила служанка, — вы не можете отправляться на прогулку одна. Вам следует подождать мадам Савари.

— Я вполне могу прожить один день без опеки теток, — фыркнула Валентина, — тем более, что тетя Маргарита вечно спит до обеда. Пока ее дождешься, солнце сядет. Так что, я пойду одна, вот так. Та-та-да-да-та-а-ра, та-та-да-да-та-а-ра…

Служанка покачала головой на столь дерзкую характеристику близкой родственницы и предприняла новую попытку:

— Но мадемуазель, как же так…

— Пам-пам, пам-пам, — пропела Валентина и добавила, — отстань.

Та вздохнула и покорилась. Уж кого-кого, а Валентину она слишком хорошо знала, нянча еще с детства и давно выучив ее капризы и выкрутасы, а также настолько привыкнув к ним, что другие, более спокойные и воспитанные девушки казались служанке какими-то не такими.

Позавтракав, Валентина долго крутилась перед зеркалом, оценивая собственную внешность и любуясь новой шляпкой по последней парижской моде. Сдвинув ее немного набок, она поправила ленту, взбила пышные кудри и отступила на шаг, рассматривая то, что получилось. Ее вид в новой шляпке понравился ей чрезвычайно, так что девушка даже захлопала в ладоши и подпрыгнула. Но в это время увидела служанку, тоже в шляпе, которая, конечно, не могла сравниться новизной и красотой с ее головным убором, но это все-таки была шляпа и свидетельствовала о том, что ее владелица куда-то собралась.

— Куда это ты, Люси? — подозрительно спросила Валентина, поворачиваясь к ней.

— Я иду с вами, мадемуазель.

— Что? Ну уж нет, у меня и так нет ни минуты покоя, — плаксиво надула губы девушка, — меня постоянно все опекают, словно я несмышленый младенец. Ну, скажи на милость, как я могу заблудиться на острове, который знаю как свои пять пальцев? А?

— Речь не об этом, мадемуазель, а о приличиях.

— Приличия, — она презрительно фыркнула, — противная Люси.

— Я буду идти на некотором расстоянии от вас, мадемуазель, — примирительно сообщила Люси.

— Да, и с укором дышать мне в спину. Господи, да что же это такое? Вы сговорились, что ли с тетей Маргаритой? Пока она сладко спит, ты выполняешь ее функции. Это просто безобразие, вот что я тебе скажу. Что же это, я вообще никуда не могу сходить?

Валентина показала Люси язык, прыснула, так как это ее насмешило и отправилась к выходу.

— Надвинь шляпу на глаза, — поучала она по пути служанку, — все и так знают, что ты у меня служишь.

— Мадемуазель, — покачала головой Люси.

— Я пошутила, — смиренно отозвалась та.

Не успела Валентина пройти и половины пути, покручивая кружевным зонтиком от солнца, как к ней подошел молодой человек в щегольском цилиндре. Ему было лет двадцать и он, как и многие в Фор-де-Франсе, приударял за Валентиной.

— Мадемуазель, — воскликнул он, — какое счастье, что я встретил вас!

— Ах, это вы, — приостановилась девушка, улыбаясь и кокетливо поправляя волосы, — доброе утро, месье Леру. Солнечный день, не правда ли?

— О да. Куда вы направляетесь, мадемуазель Валентина?

— На набережную. Я всегда там гуляю, вы же знаете, — ответила она.

— Можно мне пойти с вами?

— О. Я обещала эту прогулку месье Бернару. Он ждет меня там. Но вы тоже можете пойти, почему бы и нет?

Лицо несчастного Леру вытянулось при упоминании имени соперника, но он покорно поплелся рядом с Валентиной.

Он и месье Бернар были давними и пока неудачливыми претендентами на руку девушки. Они осаждали ее ухаживаниями, постоянно ссорясь и стараясь перещеголять друг друга. Валентину же все это забавляло. Она поощряла их обоих и следила, чтобы отношения не слишком накалялись. А также, чтобы ее внимание было разделено между ними поровну.

— Вы будете на приеме у нового губернатора, Валентина? — задал вопрос месье Леру, завязывая разговор.

— О, даже не знаю. Я ведь поссорилась с Луизой. Это же такая гордячка, начала сильно задирать нос. Думает, что если ее дядю выбрали губернатором, то и она стала заметной личностью. А на самом деле ее еще надо постараться разглядеть. Пф! Видеть не могу эту противную Луизу. У нее ужасно заносчивый вид и он ей так не идет, — доверительно сообщила Валентина своему спутнику, — согласитесь, месье Леру, Луиза — самая отвратительная девушка в Фор-де-Франс.

— Вы совершенно правы, мадемуазель Валентина, — подтвердил Леру, готовый в данную минуту согласиться даже с тем, что земля плоская, а солнце вот-вот погаснет.

— Благодарю вас. Я так рада, что хоть кто-то здесь меня понимает.

— О, мадемуазель Валентина, ради вас я готов на все, что угодно!

Не успел Леру еще кое-что добавить, как к Валентине подошел еще один молодой человек. Он презрительно покосился на своего соперника и поклонился девушке.

— Доброе утро, мадемуазель Валентина.

— Здравствуйте, месье Бернар.

Валентина снова заулыбалась, столь очаровательно, что у обоих молодых людей перехватило дыхание. Ее зеленые глаза заискрились лукавством, а на щеках появились премилые ямочки.

— Вы уже здесь? — продолжала она, — давно меня ждете? Мы с месье Леру немного задержались.

Девушка, разумеется, видела, что оба ее поклонника терпеть не могут друг друга, но это не мешало ей постоянно сводить их вместе. Это ведь было так забавно и приятно. Если бы Валентина жила лет на сто раньше, вполне возможно, что ради нее они дрались бы на дуэли. Ей бы это очень понравилось.

— Я готов ждать вас всю жизнь, — Бернар покосился на Леру вторично и слегка оттолкнул его локтем, — что делает здесь этот тип?

— Мы гуляем, — пояснила Валентина.

Леру вспыхнул от негодования и разумеется, не мог снести это спокойно.

— Что это вы имеете в виду? — угрожающе спросил он у Бернара.

— Не ссорьтесь, — примирительно заметила девушка, — вы оба мне очень нравитесь. Пойдемте, господа.

Она рассмеялась, позабавленная ситуацией. Если в Валентине и было что-то женское, то это был ее смех. Грудной, мягкий, вкрадчивый и чарующий. Такой смех завораживал, а для ее поклонников казался чудесной музыкой.

Валентина обернулась и поймала укоризненный взгляд Люси, которая шла за ней на некотором расстоянии. Девушка фыркнула.

— Месье Леру, вы будете идти справа от меня, а вы, месье Бернар — слева.

Они беспрекословно подчинились, хотя глядели друг на друга ревнивыми взглядами.

Расписав роли и места действия, Валентина удовлетворенно улыбнулась и заговорила:

— Я недавно услышала забавную новость. Мадам Девуа завела маленького пуделя. Говорят, такой черненький, кудрявый, просто очаровательный милашка. Вот только говорят, что она обряжает его в жилет. Неужели, правда? Это же так смешно! Представьте только, собака в жилете! Не хватает только тросточки и высокого цилиндра — получится истинный лондонский денди.

— Вы забыли про монокль в правом глазу, мадемуазель, — вставил Бернар.

— Ха-ха-ха! Я представляю себе это! — развеселилась Валентина.

Леру, видя, что его сопернику уделяют больше внимания, скрипнул зубами. Правда, это продолжалось недолго, так как он быстро придумал, как отплатить нахальному Бернару.

— А вот еще одна новость, мадемуазель Валентина, — заговорил он, — говорят, три дня назад, вы, месье Бернар, были в «Принцессе Генриетте» и сильно там нашумели. Верно?

Валентина приподняла брови и взглянула на Бернара вопросительно. Тот сдвинул брови и насупился, метнув в Леру злобный взгляд.

— И кстати, — злорадно продолжал Леру, — кажется, он был там не один.

— Слушайте, вы… — сквозь зубы прошипел Бернар.

— Это интересно, — заметила Валентина, — а с кем же?

— С месье Леру, — отозвался Бернар не менее злорадно, чем его соперник.

— Ха-ха-ха! — засмеялась девушка, — нет, правда? Ой, не могу! Ха-ха-ха!

Разговаривая таким образом, они поравнялись с двумя мужчинами, стоящими у парапета. Один из них даже раскрыл рот от восхищения, откровенно любуясь Валентиной.

— Капитан, — прошептал он, — какая прелесть! Если это мадемуазель Лефевр, то трактирщик страдает беднотой воображения.

Рэдклифф оглядел девушку с ног до головы, ища хоть что-нибудь, к чему можно было придраться. Но не нашел ничего.

— Она действительно красавица, — продолжал Патрик.

— Это может быть вовсе и не мадемуазель Лефевр. Впрочем, узнать это просто.

Тем временем месье Леру, пытаясь отвести от себя подозрение, говорил:

— Вы же не верите этому болтуну, мадемуазель Лефевр?

— Умм?

— Он был там, могу поклясться, — перебил его Бернар.

— Ничего подобного. Как вы смеете? — вскипел Леру.

— Это совершенно неважно, — попыталась остановить их Валентина, но безрезультатно.

— Вы были там, — раздельно повторил Бернар, — и это могут подтвердить по крайней мере трое свидетелей.

— Боже мой, — прошептала девушка, сдерживая смех, — надеюсь, вы не собираетесь приводить ко мне этих свидетелей, месье Бернар?

Ее спутники остановились посреди набережной и принялись яростно спорить, да так, что слышно было далеко вокруг. Валентина немного послушала, признала, что все самое интересное уже было, а слышать в третий раз уже просто скучно, пожала плечами и отвернулась, чтобы уйти.

И увидела перед собой незнакомого ей человека.

— Мадемуазель, — сказал он, ослепительно улыбаясь, — вы обронили платок.

— Да? — удивилась Валентина и опустила глаза на протянутый ей кусочек ткани, — простите, месье, но это не мой платок.

— О, простите, мадемуазель Лефевр, значит, я ошибся.

— Откуда вы знаете, как меня зовут? — насторожилась девушка, позабыв спросить, почему незнакомец решил, что платок именно ее.

Она еще раз внимательно оглядела его, пытаясь вспомнить, видела ли его раньше. Память у нее была хорошая, но этого человека она припомнить не могла.

— Помилуйте, мадемуазель, как же этого не знать! Весь Фор-де-Франс твердит о Валентине Лефевр и о ее красоте.

— В самом деле? — переспросила девушка, улыбнувшись.

Комплименты ей, конечно, нравились, но люди, навязывающиеся в знакомые, вызывали подозрение.

В это время ее кавалеры закончили спорить и начали оглядываться в поисках своей спутницы. Заметив, что около нее находится какой-то незнакомый мужчина, они забеспокоились и поспешили к ней.

— Мадемуазель Лефевр?

— А, это вы, господа, — ехидно сказала Валентина, — вы закончили?

— Конечно, — подтвердили они в один голос.

— Хорошо. Месье, позвольте вам представить моих хороших знакомых. Месье Бернар, месье Леру… М-м-м…

— Мистер Джеймс Рэдклифф, мадемуазель, — представился капитан.

— О, вы англичанин, — заметила Валентина.

— Совершенно верно, — подтвердил тот, — я и мой спутник — мы англичане.

Патрик тем временем стоял словно столб и смотрел на Валентину, раскрыв рот. Рэдклифф, оглянувшись на него, чтобы представить девушке, фыркнул и прошептал:

— Закройте рот, Кейн. Эта девушка не про вас.

Он повернулся к Валентине и продолжал:

— Я возьму на себя смелость представить вам, мадемуазель Лефевр, этого человека. Это мой помощник — Патрик Кейн.

— Помощник? — не поняла Валентина, — в чем?

— Я — капитан, а он — мой помощник.

— Ах, вот, в чем дело. Я рада с вами познакомиться, месье Кейн, — девушка протянула Патрику руку в узкой белой перчатке, — или может быть, вам следует говорить «сэр»?

— Не следует, — помотал головой Патрик.

— Хорошо. Я — Валентина Лефевр. Или вы тоже это знаете?

— Нет… то есть, да, конечно. Я… э-э-э…

Он спохватился и осторожно пожал руку Валентины так, будто она была хрустальная. Подумав пару секунд, поднес ее к губам. Валентина прыснула и закусила губу.

— Мы слишком давно не были на берегу, — ядовито заметил Рэдклифф.

— Ну, про вас этого не скажешь, — достойно отозвалась девушка.

Она наконец отняла свою руку у Патрика, который, похоже, впал в прострацию и снова улыбнулась ему, не разжимая губ. Помощник капитана показался ей весьма забавным.

Леру и Бернар стояли рядом и переглядывались между собой, ища способ увести Валентину. На время они из соперников превратились в союзников и даже перешептывались между собой, как закадычные друзья.

Решив помочь человеку преодолеть неловкость, Валентина задала Патрику самый простой вопрос, из всех ожидаемых:

— Как вам понравился наш город, месье?

— О-очень понравился, — проникновенно прошептал тот, — очень, мадемуазель Лефевр.

— Мистер Кейн преувеличивает, — вмешался Рэдклифф неожиданно, — город как город, самый что ни на есть обычный. Бывают города и получше.

Валентина сперва даже глаза вытаращила, настолько это было неожиданно, невежливо и просто неслыханно. Пару секунд девушка молча переваривала сказанное, а потом ее брови стремительно сошлись в одну прямую черту. Да как он посмел! Сказать такое об ее городе, не посчитавшись ни с правилами приличия, ни с патриотическими чувствами! Да никто еще на ее памяти не говорил ей таких слов!

— Как вы любезны, месье Рэдклифф, — произнесла она столь ледяным тоном, что он способен был превратить любого в айсберг.

Ее кавалеры недоуменно переглянулись и почти одновременно пожали плечами. Легкое чувство ревности, которое охватило их сначала, бесследно прошло. По их мнению, ничто более не могло оттолкнуть Валентину, чем такие резкие слова.

Передернув плечами, Валентина повернулась к своим спутникам и произнесла:

— Проводите меня домой, господа.

— Да-да, уже пора, — спохватился месье Леру, — мы немного задержались.

Девушка холодно кивнула на прощанье своим новым знакомым и прошла мимо с таким видом, что Снежная Королева удавилась бы от зависти.

Леру и Бернар с готовностью направились вслед за ней, окинув вышеуказанных презрительными взглядами.

— Ну, черт, — пробормотал Патрик, глядя им вслед, — зачем вы обидели девушку, капитан?

— Ничего, заносчивым особам это только на пользу, — отозвался тот.

— Но мисс Лефевр вовсе не заносчива.

— Да-а? Правда? — протянул тот насмешливо, — нужно было внимательнее ее слушать вместо того, чтобы пялиться, раскрыв рот. И что такого особенного вы в ней нашли?

— Она очень красива, — утвердительно заявил Патрик, — и вы должны это признать. Трактирщик оказался прав.

— Ну и что из того? — с раздражением фыркнул Рэдклифф, — Мало ли красивых женщин на свете! Неужели, из-за них нужно выставлять себя таким идиотом, как вы?

Кейн насупился, но от данной темы не отступал.

— Значит, вы признаете это? То, что мисс Лефевр красива?

— Да что же вы ко мне привязались, Кейн? Какое это имеет значение? Ну, красива, ну и что? Зато заносчива, капризна и спесива. Много о себе мнит.

— Так вам она не понравилась? — не без задней мысли спросил помощник.

На что получил сердитый взгляд и приказание поторапливаться. Сколько можно торчать на этой набережной!