Мадемуазель Каприз (СИ)

12 глава

Вскоре рана Валентины зажила полностью. После того, как это было официально подтверждено словами доктора, девушка могла считать себя совершенно здоровой. Впрочем, здоровой она чувствовала себя гораздо раньше.

Как-то в один из погожих дней Валентина прогуливалась по саду, наслаждаясь солнечной погодой. Анриетта рядом не было и это был один из весьма редких случаев, поскольку после случившегося кузина постоянно ходила с ней, не выпуская девушку из поля зрения. Она очень боялась, как бы с той снова чего-нибудь не случилось. Но как говорится, молния в одно и то же дерево дважды не попадает.

Заметив невдалеке скамейку под сенью высокого раскидистого дерева, Валентина направилась к ней и села, расправив складки платья. Легкий ветерок слегка шевелил ее волосы и это было даже приятно.

— Мисс Лефевр! — услышала вдруг она чей-то голос и резко обернулась.

Невдалеке у ограды стоял Патрик. Глаза Валентины лихорадочно заметались, выискивая безопасное место, либо хоть одну живую душу, за чьей спиной можно было бы спрятаться.

— Вы живы, мисс Лефевр? — спросил Кейн и этот вопрос был довольно глупым.

Но в тот момент Валентине так не показалось.

— Вы целы? — уточнил он, — господи, какое счастье! Я уж, было, подумал… Ради бога, простите меня. Я не хотел этого делать, честное слово, не хотел. Я просто хотел вас немного попугать. Мисс Лефевр, вы в самом деле целы?

Валентина присмотрелась к нему повнимательнее и признала, что Патрик выглядит сейчас куда сдержанней и ведет себя гораздо более адекватно, чем две недели назад.

— Да, месье Кейн, я цела и невредима, — наконец ответила она.

— Но ведь вы были ранены. Я точно это знаю.

— Я понимаю, что это была случайность. Вы не хотели стрелять, — признала девушка, — но рана была не опасная. Ничего страшного.

— Как это, ничего страшного? Вы упали в обморок.

— Да, — хмыкнула Валентина, — я не выношу вида крови, вот и упала. Я потеряла бы сознание, даже если б порезала палец.

— Все равно, я не должен был даже доставать этот проклятый пистолет, — продолжал сокрушаться Патрик, — мне теперь так стыдно, передать нельзя. Сам не знаю, что тогда на меня нашло. Наверное, вы правы. Я — чокнутый.

Девушка фыркнула.

— Самую малость, — сказала она, — хорошо, месье Кейн, хватит об этом. Со мной все в порядке. Конечно, вы немного погорячились, с кем не бывает, но и я хороша. Не спорьте, я знаю, что говорю. У меня отвратительный характер, я и черта доведу.

— Что вы! У вас замечательный характер. Во всяком случае, мне он очень нравится.

— Тогда вы — единственный, кому он нравится.

— Я уезжаю, мисс Лефевр, — помолчав, продолжал Патрик, — зашел к вам попрощаться.

— Уезжаете? Куда?

— В Южную Америку.

— Хорошее место, — одобрила это Валентина, — говорят, там легко устроиться.

— Я знаю, что вы не согласитесь поехать со мной. Это я так сказал. Глупо. Мне бы очень хотелось, но… Вы ведь меня не любите.

— Мне жаль, — только и сказала девушка.

А что еще она могла сказать?

— Простите, — добавила она.

— Я понимаю. Нельзя заставить любить. Теперь я это понимаю. Прощайте, мисс Лефевр.

— Прощайте.

Патрик развернулся и ушел. Валентина проводила его глазами и вздохнула. Может быть, это было и эгоистично, но с одной стороны, она была очень рада тому обстоятельству, что Патрик наконец исчезнет из ее жизни навсегда. Но с другой, ей было его немного жаль. У него был такой грустный и печальный вид!

Побыв еще немного в саду, Валентина вернулась в дом. Анриетта ждала ее в гостиной и почти кинулась навстречу.

— Где ты пропадаешь? Я тебя ищу. Мадам Маршалл прислала записку и пригласила нас на ленч. Ты представляешь?

— Я представляю, — кивнула кузина, не понимая, что же так взвинтило Анриетту.

— Она очень редко кого-либо приглашает. Со всего острова у нее побывало человек десять, не больше.

— Майор? — не без задней мысли предположила коварная Валентина.

Мадам Леруа фыркнула.

— Майор и его дочери. Да, мадам Маршалл умеет быть любезной, но иногда ее чувство юмора трудно понять. Не знаю, собирается ли она на самом деле замуж за майора, но он-то в этом уверен. Особенно, после ее приглашения.

— По-твоему, это была такая шутка? — девушка приподняла брови.

— Мне кажется, да. Мадам Маршалл прекрасно знает, как боится майор возможности обзавестись новой супругой. Вот и развлекается.

— Забавно, — Валентина засмеялась.

— Или я в корне ошибаюсь, — продолжала Анриетта, — возможно, мадам Маршалл в самом деле собирается выйти за него замуж. Тогда это подготовка. Она приучает майора к мысли, что скоро станет его женой. Глядишь, спустя некоторое время он сдастся и сам попросит ее руки, — она фыркнула.

— Да ну, — кузина передернула плечами, — Элен еще достаточно молода и симпатична. Она может найти себе мужа поприятнее.

— Вдове с двумя детьми выбирать не приходится, — немного безжалостно, но вполне разумно отозвалась мадам Леруа, — лучше уж такой уж, как майор, чем вообще никакого.

Валентина была еще слишком молода, чтобы так считать, поэтому она поморщилась.

— Не понимаю, почему она тянет в этом случае? Майор Фолье — самая подходящая для нее партия. У него вполне приличное состояние и положение в обществе. Правда, у него четыре дочери, но от них можно легко избавиться, выдав замуж. Думаю, женихов на Барбадосе достаточно. Кристину, например, уже пора отправлять на самостоятельное житье. Ортанс и Марианну тоже. С Жюли, правда, нужно подождать, ей всего пятнадцать.

— Что-то ты слишком бойко разобралась с чужими проблемами, Анриетта, — хмыкнула Валентина, — словно сама вот-вот станешь мадам Фолье.

— Боже меня упаси. Никогда бы не вышла замуж за этого зануду.

— А как же двое детей? — припомнила ей кузина и рассмеялась.

— Да ну тебя, — отмахнулась та, — давай лучше подумаем, когда поедем в гости к мадам Маршалл.

— Сегодня уже поздновато для визита. Может быть, завтра?

— О, завтра Луи занят. Впрочем, спрошу у него. Он никогда не был в особенном восторге от мадам Маршалл.

— Почему?

— А почему все должны быть от нее без ума?

На этот вопрос Валентина ответить не смогла, поэтому просто пожала плечами.

— Не знаю. Я думала, тут есть какая-то причина.

— Причина есть. Мадам Маршалл слишком властная женщина, а он таких не любит.

— Значит, мы поедем вдвоем?

— Наверное. Если Луи не захочет.

— Что-то подсказывает мне, что он не захочет, — съехидничала девушка.

Как она и предполагала, Луи ехать в гости решительно отказался, сославшись на обилие дел, которые у него скопились и которые нужно было срочно решить. Прямо завтра. Но против их визита он не возражал, только заметил:

— Поезжайте, но возьмите с собой Годье. И пусть он прихватит ружье. Вы, надеюсь, не забыли, что произошло совсем недавно?

— Разумеется, нет, — возразила Анриетта, — но брать Годье, да еще и с ружьем… Ты что, издеваешься? Он ведь либо нас пристрелит, либо сам застрелится.

— Не выйдет, — Луи фыркнул, — он промахнется.

— Тогда зачем вообще брать его с собой? — недоумевала Валентина.

— Он как-никак мужчина. А мужчина с ружьем уже является предостережением.

— Старый болван с ружьем, — тихо пробормотала Анриетта, — пусть лучше возьмет палку поувесистее. Тоже страшно, но в это случае я смогу вздохнуть спокойно.

— Ладно, успокойся. Ничего Годье не натворит. Пусть только не убирает ружье с предохранителя.

— Господи, Луи! Да ни он, ни я не знаем, что это такое.

Валентина не выдержала и рассмеялась.

— У меня есть предложение, которое всех устроит. Давайте вообще не будем заряжать это злосчастное ружье.

На что Луи заметил, что лучше уж тогда взять палку.

На другой день кузины сидели в пролетке со старым лакеем, в руках у которого все-таки было ружье и как говорил Луи, оно было заряжено. Валентина не обращала на это внимания, а Анриетта всю дорогу подозрительно на него косилась.

Старый Годье устроился рядом с кучером. По пути он громко жаловался на ухабы, ямы и собственный радикулит. Ружье он держал подмышкой, словно веник, так что опасения Анриетты были вполне реальны.

— Он поставил его на предохранитель? — вполголоса поинтересовалась Валентина у кузины.

— Даже думать об этом не хочу. Иначе заберу у него это проклятое ружье и выброшу в ближайшую канаву. Видеть его не могу.

— Все-таки, держит он его весьма оригинально.

Анриетта презрительно фыркнула.

— Может, ему повезет, и он напугает им каких-нибудь несмышленых младенцев.

Мадам Маршалл встретила гостей очень сердечно. Отсутствие Луи она, конечно, заметила, но тактично не стала выяснять, что к чему. Анриетта сама сказала об этом.

— Мне очень жаль, сударыня, но мой муж не смог поехать с нами. Ему было очень неловко, но дела…

— Я понимаю, — кивнула Элен, — у мужчин всегда есть какие-то дела. Жаль, конечно, но с другой стороны это даже хорошо. У нас собралось исключительно женское общество. Как ваше здоровье, Тина? — спросила она, поворачиваясь к Валентине.

— Прекрасно, — отозвалась та, — честно говоря, я почти забыла об этом.

— Я вижу, вы приняли меры предосторожности, — слегка улыбнулась хозяйка, бросив короткий взгляд на пролетку.

— Меры, — пробурчала Анриетта себе под нос, — да, вот оно сидит, наше пугало. И всем сразу стало невыносимо страшно.

Они засмеялись.

— Прошу вас, — пригласила их Элен в дом.

Гости прошли вслед за ней в гостиную, где расселись в мягкие кресла. Валентина с любопытством осматривалась по сторонам и нашла, что у Элен очень уютно и мило.

— Я хочу познакомить вас со своими детьми, — сказала Элен, — сейчас гувернантка приведет их.

В самом деле, через несколько минут в гостиную вошла женщина, держа за руки двух симпатичных детей. Старшая, Энн, была очень похожа на мать. Те же черные прямые волосы, заплетенные в две скромные косы, то же спокойное и уверенное выражение серых глаз. Младшему Томми было всего пять. Пышные, вьющиеся каштановые волосы и озорные синие глаза намекали на непокорный и непоседливый нрав, а также вздернутый веснушчатый нос и исцарапанные руки с коротко остриженными ногтями.

Энн присела перед гостями. Томми неуклюже шаркнул ножкой и счел, что обмен приветствиями закончен. Выдернув свою руку у гувернантки, он прошелся по гостиной, рассматривая гостей без малейшего смущения, а потом подошел к Валентине.

— А у меня что-то есть, — сказал он, — хотите, подарю?

Девушка улыбнулась. Ее опыт общения с детьми был очень мал. А если быть совсем точным, то его вообще не было. Но все-таки она рискнула ответить:

— А что это?

Мальчик сунул руку в карман и довольно долго там рылся. При этом его лицо покраснело от усилий, словно карман был бездонным. Но наконец он выудил оттуда какую-то круглую и блестящую штуковину и показал ее Валентине:

— Вот.

— О-о, — протянула она, рассматривая ее и не понимая, что же это такое, — какая красивая. Ты и в самом деле хочешь мне ее подарить?

— Ага, — кивнул Томми и сунул подарок ей в руки.

— Боже мой, — проговорила Элен, шагнув вперед, — Томми…

— Что? — спросил тот, предусмотрительно отойдя подальше и зайдя за спинку кресла гостьи.

— Где ты это взял?

— Нашел.

— Я всюду ее ищу! Скажи мне, когда ты успел ее открутить?

Валентина сдержала улыбку.

— Все-таки, что это? — спросила она, протягивая хозяйке занятную штуковину.

— Крышка от чайника, — пояснила та, — очень старого. Подарок моей матери на свадьбу. Говорят, ему уже почти двести лет. А этот сорванец… — не договорив, женщина строго посмотрела на сына.

Тот совсем спрятался за креслом.

— Двести лет чайнику? — прошептала Анриетта еле слышно.

— Но ведь ее можно приладить назад? — спросила Валентина.

Элен пожала плечами и положила многострадальную крышку на стол. Подозрительно взглянула на сына и переложила ее на каминную полку. Валентина не выдержала и фыркнула.

— Он всюду сумеет залезть, — пояснила Элен, — редкий непоседа. Совсем как Джим.

— А дядя Джим не стал бы на меня ворчать, — отважно подал голос Томми, причем, из-под стола, куда успел залезть, пользуясь тем, что внимание остальных было отвлечено.

— Если ты будешь так плохо себя вести, я тебя ему подарю, — пригрозила Элен.

Эта угроза нисколько не огорчила Томми. Он отозвался:

— Вот здорово!

— Не сомневаюсь, что ты-то будешь рад. Дядя Джим — нет.

— Почему? — искренне удивился мальчик.

— А зачем ему такой обормот, как ты?

Валентина хихикнула.

— Я не обормот, — насупился Томми.

— Еще какой. Вылезай оттуда. Немедленно.

На помощь матери пришла Энн, вытащив непослушного брата из-под стола за руку и весьма строго отчитав его. Томми ничем не дал понять, что ее слова произвели на него впечатление. Он показал ей язык и высвободился.

— Миссис Корриган, пожалуйста, уведите Томми в его комнату и проследите за ним.

Гувернантка увела мальчика, который напоследок скорчил гостям страшную рожицу, чем немало их повеселил. Энн осталась в гостиной, но сидела в уголке так тихо, что о ее присутствии почти забыли.

— Чтобы за ним следить, его нужно связать, — проворчала Элен, имея в виду своего сына, — только тогда можно гарантировать какой-нибудь положительный результат.

Валентине понравился Томми, поскольку в детстве она тоже не была паинькой. А Анриетта заметила:

— Ваша дочь удивительно на вас похожа, мадам.

— Да, верно. Это все замечают. Уверена, когда она вырастет, ее нельзя будет отличить от меня в молодости. С ней у меня нет никаких хлопот, и этим она тоже похожа на меня. В детстве я была тихой и скромной девочкой. Это Джимми постоянно шалил и безобразничал, вовлекая в свои проказы и меня. Не скажу, что я была против, но самой мне никогда ничего подобного было не устроить. У моего братца была безудержная фантазия в этом вопросе.

— Если ваш брат приедет к вам в гости, они с Тиной быстро найдут общий язык, — съехидничала Анриетта, — она в детстве тоже постоянно шалила и безобразничала.

— Я не безобразничала, — возразила Валентина.

— Да? А кто залез под стол и связал шнурки гостей между собой?

— Это было сто лет назад, — проворчала девушка.

Элен рассмеялась.

— Умоляю, не говорите об этом Томми. До этого он еще не додумался.

Когда гости допили чай, мадам Маршалл пригласила их на прогулку.

— У меня, конечно, нет такого великолепного фонтана, как у вас, мадам Леруа, но в моем саду тоже найдется, на что посмотреть.

— Что вы, я нисколько в этом не сомневаюсь, мадам, — улыбнулась Анриетта.

Они вышли в сад. Элен не преувеличивала, он разительно отличался от сада Анриетты. Для начала, кузины дорожки были безупречно ровные, посыпанные песком, клумбы подстрижены, деревья одного роста, как солдаты на параде. А сад Элен казался лесным уголком, все было предельно естественно, если не считать ухоженных газонов и вычищенных до блеска бордюров.

Мадам Маршалл повела их дальше, указывая на самые выигрышные с ее точки зрения места, но внимание Валентины привлекла статуя, изображающая девушку, держащую кувшин воды на плече. В этой фигуре не было ничего особенного, разве что, статуя находилась в весьма живописном месте и великолепно смотрелась. Валентина шагнула ближе, присматриваясь и в ту же секунду была окачена мощной струей воды. В результате этого девушка оказалась мокрой с головы до ног.

От неожиданности Валентина окаменела. Не в силах пошевелиться, она стояла, чувствуя, как по ее телу стекает вода и капает на землю.

Элен и Анриетта обернулись. Увидев свою мокрую кузину, Анриетта сперва ахнула, потом сдавленно фыркнула и наконец расхохоталась. Элен метнулась к гостье. Лицо у нее казалось встревоженным, хотя она кусала губы от сдерживаемого смеха.

— О, простите, Тина, ради бога! Я совсем забыла вас предупредить! Мне очень жаль. Пойдемте в дом, я дам вам переодеться в сухое.

Анриетта тем временем просто умирала от хохота. Валентина посмотрела на нее очень злобно и рявкнула:

— Если ты не прекратишь, я спихну тебя в фонтан, Анриетта! Хватит!

— Прости, но ты так смешно выглядишь! — никак не могла успокоиться кузина, — ой, не могу, ха-ха-ха!

— Сейчас ты у меня попляшешь.

— Мисс Лефевр, успокойтесь, прошу вас, — Элен взяла ее под руку, — пойдемте же. Не обращайте внимания.

Она потянула девушку в сторону, взглянув на Анриетту укоризненно. Женщина так спешила увести Валентину в дом, что совершенно забыла еще об одном обстоятельстве. Ступив на опасную плитку, Элен не успела сориентироваться и ее постигла участь гостьи.

Этого Анриетта, конечно, не могла выдержать. Она упала на скамью, задыхаясь от хохота. Валентина перевела взгляд с нее на Элен и присоединилась к кузине. Элен всегда отличалась завидной реакцией и хорошим чувством юмора, поэтому ей ничего не оставалось, как засмеяться тоже.

— Замечательно, — заключила она чуть позже, — сама попалась в собственную ловушку. Ну, теперь вы отомщены, Тина.

Они вернулись в дом, оставив Анриетту в гостиной. А сами поднялись наверх, чтобы привести себя в порядок. Через некоторое время обе предстали перед Анриеттой с длинными распущенными волосами.

— Признаю, наш фонтан не выдерживает никакого сравнения с вашей статуей, — сказала мадам Леруа, — я обязательно расскажу об этом Луи, чтобы он сделал такую же.

— Да, пусть непременно сделает, — поддержала ее кузина, — а я обязательно толкну тебя под струю, чтобы поумерить твое неуместное веселье.

— Ты сама смеялась, — возразила Анриетта и тут же перевела разговор на другую тему, — а кто вас надоумил поставить в саду эту статую, мадам Маршалл?

— Джим, — ответила та, как само собой разумеющееся, — более того, он сам привез мне ее из Англии.

— Боже правый, — покачала головой Анриетта.

— Я говорила вам, мой братец — отпетый сорвиголова.

— Что, даже сейчас? — удивилась Валентина.

— Он был таким с детства. Почему с годами он должен измениться? Просто его выходки стали более… более… — Элен задумалась, подбирая слово.

— Более изощренными, — закончила за нее девушка.

— Статуя, поливающая гостей водой — что может быть изощреннее, — фыркнула Анриетта.

— Да уж. Передайте ему мою большую благодарность, — съязвила Валентина.

— Скажете ему об этом сами, когда он приедет меня навестить. Мне иногда кажется, что в доме вполне хватает одного сорванца. Я имею в виду Томми.

За окном начинало темнеть и Анриетта поднялась с места:

— Простите, мадам Маршалл. Уже поздно, нам пора ехать, иначе Луи начнет волноваться.

Валентина опустила глаза и осмотрела себя. Ехать домой в таком виде она была решительно не готова.

— Ну что вы, — сказала Элен вслух, — Тина может простудиться, если поедет домой сейчас. Полагаю, она может остаться у меня погостить еще немного, если вы, конечно, не возражаете.

Анриетта задумалась, потом взглянула на кузину:

— Лично я не против, Тина. А ты?

— И я бы не отказалась.

— Вот и хорошо, — улыбнулась Элен.

Попрощавшись с ними обеими, Анриетта села в пролетку.

— Будьте осторожней, мадам Леруа, — на прощанье проговорила Элен, — не забывайте про грабителей.

— Разумеется, не забуду. Со мной Годье с ружьем, так что все в порядке.

Анриетта помахала рукой кузине, и пролетка скрылась в темноте.

Элен повернулась и посмотрела на свою гостью:

— А теперь, Тина, пойдемте в дом. Мне хочется спросить вас кое о чем.

Валентина взглянула на нее несколько недоуменно, но спрашивать ничего не стала. Она лишь кивнула и прошла за ней в гостиную.

Мадам Маршалл села в кресло рядом с ней и начала:

— Когда я услышала о том, что на вас напали грабители, Тина, я была немало удивлена. Дело в том, что на Барбадосе в жизни не было столь наглых бандитов. Нет, я не утверждаю, что воров тут нет вообще. Как и везде, они таскают кошельки, часы и прочее, но стараются не привлекать к этому повышенного внимания. Поэтому, ваша история показалась мне, мягко говоря, необычной.

Валентина едва сдержала изумленный вздох. Элен только что продемонстрировала ей недюжинную проницательность. Вслух, однако, она сказала:

— Что-то я вас не пойму, Элен.

— Дело в том, что мы не на континенте. Это маленький остров, Тина, где все друг друга знают. И если бы на вас действительно напали грабители, их давно бы уже поймали.

— Не понимаю, — повторила девушка, — что вы хотите этим сказать?

— Все, что я хотела сказать, я сказала. Тина, вам лучше рассказать мне правду. Я никому ничего не расскажу.

— Всю правду вы уже слышали, — упрямо заявила Валентина.

— Но это неправда, — мягко сказала Элен, — не бойтесь меня, Тина. Я все пойму и даже помогу вам, если нужно. Кто в вас стрелял?

— Грабители, — отрезала девушка.

— Увы, не подойдет. Нет никаких грабителей.

— Что же, я сама в себя стреляла, по-вашему? Полагаете, я так развлекаюсь?

— Нет, конечно. Кто-то стрелял в вас. Если б это были грабители, они бы вас ограбили и не стали бы привлекать к себе внимания стрельбой. Это нелогично.

— А это были нелогичные грабители.

Элен помолчала, а потом добавила:

— Вы мне нравитесь, Тина, и я не желаю вам зла. Почему бы вам не рассказать мне подлинную историю?

— Зачем?

— Чтобы удовлетворить мое любопытство, разумеется. Все-таки, я догадалась об этом сама.

— Так почему бы вам не подумать еще и не догадаться об остальном? — резко отозвалась Валентина, — у вас это хорошо получается.

Но Элен не обиделась. Она улыбнулась.

— Я и так кое о чем догадываюсь. Мне кажется, что стрелял в вас хорошо знакомый вам человек. Наверное, он совершенно потерял голову, раз решил выяснить отношения таким образом.

— Ничего подобного, — возразила девушка.

— Тогда что же?

— Не скажу.

Элен рассмеялась.

— Какая вы упрямая, Тина. Хотите, чтобы я умерла от любопытства?

— От него не умирают, — мрачно отозвалась та.

— Ну хорошо, хорошо, не надо дуться. Но все равно, я уверена, что права. Если в чем-то и ошиблась, то ненамного. Скажите хотя бы: да или нет? Тогда я тоже кое-что вам скажу.

— Что?

— Ну уж нет, — фыркнула женщина, — сперва скажите вы.

— Ладно. Да. Почти.

— Почти? В чем я ошиблась? Намного?

— Самую малость.

— Ну что ж, это радует. Приятно все-таки, быть умной.

— А что вы хотели мне сказать?

— Уверена, вас, как и весь Барбадос, волнует один и тот же вопрос.

— Неужели, майор?

Они переглянулись и рассмеялись.

— Как вы догадались?

— Не одна вы такая умная.

Элен хихикнула.

— Конечно. Все гадают, выйду ли я замуж за майора Фолье. Это столь очевидно, что даже смешно.

— Так выйдете или нет?

— Я еще не решила.

— Что? — Валентина пару секунд смотрела на нее непонимающе, а потом засмеялась.

— Я не думаю, что майор будет в восторге от женитьбы, но все зависит от точки зрения, Тина. Иногда мне кажется, что было бы очень забавно посмотреть, какие лица будут у людей, когда они узнают, что я стала мадам Фолье.

— Это единственная причина для замужества?

— Я — вдова, Тина. Всякие романтические глупости для меня в прошлом. Теперь я лишь стараюсь получать от жизни удовольствие. А жизнь с майором, как мне кажется, будет очень забавна.

— И пойдет ему на пользу, — вставила девушка.

— К тому же, одержать верх над военным всегда приятно.

— Военные привыкли подчиняться командам, так что, это очень просто, — авторитетно заявила Валентина, как дочь военного.

— Откуда вы знаете? Впрочем, думаю, у вас много поклонников, в том числе и военных.

— Мой папа был военным. И если уж даже тетушки вили из него веревки…

Элен расхохоталась.

— Вы разбили мои иллюзии в пух и прах, Тина. Я-то уже мечтала, как буду приручать майора. А оказывается, на него нужно только погромче рявкнуть. Странно только, что месье Леруа так легко попал под его влияние.

— Луи состоял в чине лейтенанта. Майор выше, стало быть, он должен подчиняться.

— Как вы хорошо в этом разбираетесь, Тина. У вас есть командирские задатки. Нужно познакомить вас с моим братом. Знаете, он ведь до сих пор не женат.

— Что вы говорите, — фыркнула девушка.

— Уверена, вы будете прекрасной парой.

— Неужели?

— Да-да, это точно. К тому же, Джим очень привлекателен для женщин. Они по нему с ума сходят.

— Вы уверены, что ему нужна сумасшедшая супруга?

Смеясь, Элен покачала головой.

— Вот поэтому я и хочу вас познакомить. Вы сумеете с этим справиться.

— Лучше уж я сыграю с ним в шахматы.

За их спинами раздался стук и грохот. Обе женщины одновременно резко обернулись.

Оказалось, пока они болтали, в гостиную прокрался Томми и под шумок решил достать с каминной полки понравившуюся ему фарфоровую статуэтку. Он давно положил на нее глаз. Но раньше ему не предоставлялось возможности. Сообразительный мальчик пододвинул стул с высокой спинкой и забравшись на него, приподнялся на цыпочки, протягивая руки к статуэтке, но его пальцы не смогли стиснуть ее достаточно крепко, и статуэтка полетела на пол, разбившись вдребезги.

Элен с минуту созерцала это зрелище, а потом сказала:

— Ты еще не спишь?

— Я уже почти собирался пойти спать, — пробурчал Томми, немного сконфуженный.

— Ну да, тебе не хватало только разбить что-нибудь.

— Она сама упала.

— Конечно, сама, кто сомневается в этом. Но только раньше ты ее уронил. А ну-ка живо иди спать. Как не стыдно!

Томми выскользнул за дверь, довольный жизнью. Валентина сдавленно хихикала.

— Со стороны это очень смешно, — признала Элен, — я тоже веселилась. Сначала. А потом это мне начало надоедать. Теперь же он меня только утомляет.

— Извините.

— Да нет, ничего. Я понимаю. Это забавно. И я вовсе не сержусь. Но уже в самом деле поздно и пора спать.

Валентина отправилась в свою комнату, размышляя по пути, сильно ли разозлилась Элен на ее хихиканье и сколько она намерена дуться. Но оказалось, что та и в самом деле не сердилась. Наутро женщина встретила гостью с радостью и огорчилась, когда той пришла пора уезжать.

— Я вас непременно жду на следующей неделе, Тина, — произнесла она, — у Томми-сорванца день рождения и я вас приглашаю. Думаю, и Джимми приедет. Он никогда не пропускает семейных торжеств.

— Было бы очень интересно с ним познакомиться, — вежливо отозвалась Валентина, садясь в пролетку, — до свидания, Элен. Я непременно приеду поздравить Томми и даже куплю ему подарок.

— Только что-нибудь не очень маленькое, мягкое и безвредное, — предупредила ее хозяйка, — не то, он непременно либо проглотит это, разобьет или разнесет весь дом по кирпичику.

— Я постараюсь, — засмеялась Валентина.

Она доехала до дому в очень хорошем настроении, размышляя, что же такое мягкое и безвредное подарить Томми на день рождения. Может быть, подушку?

Анриетта встретила ее с нетерпением, которое совсем не пыталась скрывать.

— Я уже совсем извелась, Тина, все думала, что ты останешься там навечно. Тебе понравилось у мадам Маршалл?

— Да, — не стала отрицать очевидного девушка.

— Ну, рассказывай. Что она тебе говорила?

— Что, прямо здесь? Может быть, ты дашь мне хотя бы пройти в дом и переодеться?

— Да, конечно. Ступай, только поскорее. Учти, что я умираю от любопытства.

Посмеиваясь, Валентина ушла переодеваться. Когда же вернулась, то первыми ее словами были:

— А вы знаете, что Элен и майор скоро обвенчаются?

Анриетта едва не выронила чашечку кофе из рук:

— Что ты сказала?

Луи оторвался от чтения газеты и с изумлением взглянул на кузину.

— Когда? — подскочила Анриетта, на сей раз уронив стул.

Но даже Луи не стал делать ей замечания. Они были слишком ошарашены.

— Скоро. Как только Элен все хорошенько обдумает, — тут Валентина расхохоталась.

— А что говорит майор? — поинтересовался Луи.

— Ничего. Он еще об этом не знает.

Теперь к ее смеху присоединилась и чета Леруа.

— Отлично! — заметила Анриетта, погодя, — это будет самая занятная пара на всем Барбадосе. Майор и мадам Маршалл. Господи, представить не могу!

— А я могу, — веселилась Валентина, — кстати, как продвигаются дела со статуей, кузен?

— Какой еще статуей? Ах, статуей! — сообразил Луи, — не уверен, что мне следует этим заниматься. Анриетта очень забывчива. Она будет ходить мокрой все дни напролет.

— Ах, так, — возмутилась его жена, — ты на себя посмотри. Вышагиваешь по саду с газетой, ничего не видя перед собой. Так что, еще неизвестно, кто будет ходить мокрым.

— Ха-ха-ха, это было бы забавно, — не смолчала Валентина, — нет, вы должны непременно установить эту статую. Ручаюсь, после этого вам никогда не будет скучно.

— Не думаю, что нам было скучно и без статуи, — сказала Анриетта — особенно, когда ты здесь. Нет, мы тебя раньше, чем через полгода не отпустим. Правда, Луи?

— Разумеется. Мы вас вообще не отпустим, кузина. И вот что, выдадим-ка мы вас замуж.

— Точно, — кивнула кузина, — и ты никуда отсюда не уедешь.

— Здесь что, болезнь такая? Все непременно хотят выдать меня замуж.

Однако, спустя пару дней радужное настроение милого семейства умудрились испортить. Все началось с того, что Анриетта вошла в комнату кузины, вытаращив глаза и со словами:

— Нет, ты только прочти это! Представь, пришло письмо от тети Марго. Все исключительно о тебе.

— Обо мне? Ну, тогда представляю, что именно она написала.

— На, прочти, — Анриетта протянула ей бумагу и села на стул с очень возмущенным видом.

Девушка взялась читать и чем дольше она это делала, тем больше становились ее глаза. Наконец, она отшвырнула от себя письмо и заскрипела зубами.

— Вот, старая карга, — кипятилась Анриетта, — ну, я ей покажу. Она у меня вообще писать разучится.

Валентина позабыла свой гнев на время, с изумлением уставившись на нее.

— Что ты сказала?

— Что слышала. Эта сплетница насочиняла такого, что у меня глаза на лоб лезут.

— У меня тоже. Но назвать ее старой каргой!

— Так ей и надо. Она просто завидует.

— Чему? Тому, что меня едва не поймали пираты? Или тому, что я почти месяц мучилась от морской болезни?

— Да, именно. Ей-то таких приключений больше не выпадет. Ну, тетя Марго, погоди у меня. Скажи-ка, а она случаем, не заигрывала с этим Рэдклиффом? — прищурилась Анриетта.

— А как ты узнала? — девушка захлопала ресницами.

— Я так и знала. Отлично, — она даже руки потерла в предвкушении головомойки, которую она скоро устроит тетке, — я напишу ей и напомню кое о чем. К примеру, о том, что в тридцать лет ей пора бы перестать отбивать кавалеров у молодых девушек. Это выглядит смешно и глупо. Старая кокотка!

— Кого отбивать? — возмутилась Валентина.

— Успокойся. Уверена, она сама хотела сбежать с твоим капитаном.

— Да он вовсе не мой капитан!

— Не кричи ты.

— И я вовсе не хотела ни с кем сбегать, — продолжала злиться та.

— Ну да. И с Кейном не хотела?

— Это другое. Я просто хотела оттуда уйти, вот и все.

— А Кейн удачно подвернулся под руку. Ясно. Ладно, не дуйся, я пропесочу тетю Марго на совесть. Так, что она только при звуке моего имени начнет плеваться.

Валентина фыркнула почти против воли.