Мадемуазель Каприз (СИ)

9 глава

На следующее утро, выйдя на палубу, Валентина встретилась с Ирэн Торрель и Фабьеном, завидя которых, преисполнилась самыми теплыми чувствами. Слава Богу, на этом судне есть люди, с которыми ей очень приятно общаться. Если б она с ними не познакомилась, сносить наглость Патрика было бы совершенно невыносимо.

— Вы одни? — поинтересовалась девушка после обмена приветствиями, — а где же Жозэ?

— Жозэ ужасно ленива, — сообщил ей Фабьен по секрету, — раньше двенадцати она не просыпается. И то, только после того, если ее хорошенько растолкать.

— Не выдумывай, — вмешалась мадам Торрель, — или ты снова начал рассказывать одну из своих историй?

— Ну что вы, тетя. Я просто…

— Я знаю, что если тебя не остановить, ты Бог знает, чего наговоришь. Находятся же люди, которые этому верят. Правда, только в первые пять минут знакомства.

Фабьен фыркнул.

— Кстати, а чем закончилась вчерашняя история, месье Лежан? — вспомнила Валентина.

— Расскажу за завтраком. Жозэ мне не простит, если ее не услышит и у нее не будет возможности всласть поязвить. О, а вот и месье Кейн. Доброе утро, месье.

— Доброе утро, — поприветствовала его и мадам Торрель, — вы уже завтракали? Если нет, то присоединяйтесь к нам. Мы как раз туда направляемся.

— Благодарю вас, сударыня, — отозвался Патрик.

Валентина всеми силами пыталась состроить приличествующее случаю выражение лица, и ей это неплохо удавалось, хотя очень хотелось сказать ему какую-нибудь гадость.

— Да, идемте же завтракать, господа, — сказала она вслух, — чего мы ждем?

— Не чего, а кого, — поправил ее Фабьен, — одну соню — засоню.

— Вон она идет, — хихикнула девушка.

— Доброе утро, — улыбнулась Жозэ честной компании, — вижу, все уже в сборе.

— Кроме тебя, — хмыкнул Фабьен.

— Уже со мной. Я здесь, ты этого еще не заметил? Или до сих пор спишь? Знаете, мадемуазель Лефевр, он ведь ужасный лентяй. Спит до полудня, — заговорщицки зашептала она на ухо своей знакомой, чем вызвала у той приступ подавляемого смеха.

Они направились в салон. По пути Жозэ не удержалась и спросила у Патрика:

— Вы любите путешествовать, месье Кейн?

— Да, — признал он, — вся моя жизнь — это сплошное путешествие, мадемуазель.

— Надо же, — удивилась она, — и моя тоже. Какое совпадение, правда?

— Смотрите, мадемуазель Лефевр, — вполголоса сказал Фабьен, обращаясь к Валентине, — чего доброго, Жозэ отобьет у вас ухажера.

— На здоровье, — отозвалась девушка без малейшего сожаления и с плохо скрываемой радостью.

— Вот как? Значит, вы не против?

— Ну что вы, месье, я буду только рада. Более того, я буду просто счастлива.

— Странно. Почему? Девушки обожают, когда за ними ухаживают.

— Не знаю. Наверное, я какая-то нетипичная девушка.

Фабьен рассмеялся.

— Да, месье Лежан, — вспомнила Валентина, садясь на стул, услужливо отодвинутый им, — чем же закончилась та история с акулами? Надеюсь, они вас не съели? Это было бы очень печально, — и она весело засмеялась.

Жозэ, разумеется, не могла пропустить этих слов и проговорила:

— Да, Фабьен, расскажи. Мне тоже интересно.

— В самом деле, — сказал и месье Торрель, — вчера ты нас заинтриговал. Ирэн всю ночь не спала, все толкала меня и спрашивала: «Что же приключилось с нашим племянником?»

Ирэн присоединилась к смеху девушек.

— Ну хорошо, раз вы так просите, — величаво согласился Фабьен, — итак, на чем я вчера остановился?

— На зубах, которых было видимо-невидимо, — со смешком подсказала ему сестра.

— Да. Так вот, зубов было много, все острые и со всех сторон, представляете? Кольцо сжималось. Я дрожал и трясся, думая, что мне пришел конец. Жозэ, не смейся, я серьезно.

— О Господи. Ну хорошо, я молчу, — она изо всех сил стиснула зубы.

— Акулы уже облизывались, предвкушая обед и вот в это время…

— Ха-ха-ха! — не выдержала Жозэ, — простите, но я больше не могу! Ха-ха-ха!

Ее поддержала смешливая Валентина. А за ними и все остальные, даже Фабьен, который пытался лихорадочно придумать, как же он удрал от акул. Не смеялся только Патрик, в упор глядя на Валентину. Впрочем, она была столь увлечена рассказом, что ничего подобного не замечала.

— А разве акулы умеют облизываться? — спросила она сквозь смех.

— Конечно, нет, — ответил месье Торрель, — впрочем, у Фабьена, наверное, умеют.

— Так чем же все закончилось? — осведомилась мадам Торрель.

— Да тем, что я чихнул, очень громко, на весь океан. Акулы испугались и уплыли, только мелькнули хвосты и острые плавники.

— Да-а, — протянула Жозэ, покачав головой, — большего абсурда я не слышала за всю свою жизнь. Ты превзошел самого себя, братец. Я уже просто не могу смеяться.

— Фабьен, — заметила Ирэн сквозь смех, — и в самом деле, ты бы хоть задумывался о правдоподобии своих историй.

— А зачем, тетя? Не приятно видеть, как это вас веселит. Завтра я вам расскажу историю, как я попал в плен к пиратам.

— Что-то я не припомню, когда это было, Фабьен, — фыркнула Жозэ.

— О, это самая леденящая кровь история из всех, что вы слышали, — зловещим тоном проговорил тот.

— Мне заранее смешно.

После завтрака Валентина собралась, было, пройти в свою каюту, но ей снова помешали и снова Патрик. Он взял ее за руку и отвел к борту корабля.

— В чем дело? — слегка дернулась девушка.

— Я смотрю, вы сегодня очень веселы, мисс Лефевр. Что у вас на уме?

— Я знаю, вы бы хотели, чтобы я все время рыдала и билась в истерике. Но этого вам не дождаться. Я веселюсь потому, что мне весело, вот и все. Такого простого объяснения вам в голову не приходило?

— Я слишком хорошо вас знаю. Вы слишком спокойны для того, что вас ожидает.

— Боже мой, — вздохнула Валентина, — мне надоели ваши вечные претензии, месье Кейн. У вас все вызывает подозрение, недоверие и неудовольствие. Вы постоянно предъявляете какие-то права на меня, но у вас их нет. Ни одного, ясно?

— Пока нет. Но скоро будут. Очень скоро.

Она презрительно фыркнула.

— Удивительно, но с каждым днем мое мнение о вас меняется к худшему, хотя хуже, казалось, уже некуда. Вы еще хуже, чем ваш капитан. Гораздо хуже. Странно, но раньше я почему-то думала, что вы очень вежливый, деликатный и добрый человек. Господи, как же я ошибалась! Да вы ведете себя еще хуже, чем пираты, которые хотели поймать меня на острове. Они по крайней мере, были честны в своих грязных намерениях.

С этими словами Валентина развернулась и удалилась. Сейчас она ни о чем так сильно не жалела, как о том, что согласилась на этот побег. Скучно ей было, видите ли. Зато теперь очень весело. Но что сделано, то сделано. Раз уж так случилось, то нужно потерпеть, тем более, что осталось совсем немного. Скоро она будет на Барбадосе. Да, лучше думать о приятном.

Интересно, как поживает Анриетта? Последний раз весточка от нее пришла около года назад. Она сообщила, что вышла замуж за лейтенанта Леруа. По тону письма можно было догадаться, что кузина очень счастлива.

В детстве они с Анриеттой очень дружили, были как сестры, как две неразлучные подружки. Когда кузина уезжала на Барбадос, они обе рыдали в голос, обнявшись. Их еле растащили. И в своих письмах Анриетта всегда в первую очередь спрашивала о ней. Поэтому, Валентина была уверена, что кузина не прогонит ее, примет с распростертыми объятиями. Хотя у нее сейчас есть муж и кто его знает, какой у него характер. Впрочем, Анриетта никогда бы не вышла замуж за плохого человека. Тем более, что она продолжила семейную традицию и вышла замуж за военного. А с военными они всегда знали, как обращаться.

Задумавшись, Валентина принялась напевать себе под нос детскую песенку, которую когда-то часто пела ее кормилица. Да и обе тетки тоже, бывало, мурлыкали ее себе под нос, когда думали, что их никто не слышит. Пропев два куплета, девушка услышала, как кто-то начал ей подпевать, громко и фальшиво. Сбившись, она обернулась и обнаружила Фабьена.

— Это всего лишь я, — весело объявил тот, прекратив свое пение, чему Валентина, признаться, была очень рада, — у вас красивый голос, мадемуазель Лефевр.

— Благодарю вас, сударь, — отозвалась девушка, не решаясь сказать тоже самое. Сказать такое ей не позволяла совесть.

Но Фабьен сам это сказал.

— А вот у меня хороший голос, громкий и звучный, зато слуха нет. Совсем, — прибавил он и рассмеялся.

Валентина прыснула.

— Ну что вы, — лицемерно произнесла она, — это не так уж…

— Так уж, так уж, — энергично закивал Фабьен, — Жозэ, к примеру, говорит, что от моих сладкозвучных трелей мухи дохнут.

Дождавшись, пока его собеседница закончит хохотать, он добавил:

— Ну, хоть какая-то польза есть от моего пения.

— Ты снова здесь, — сказала Жозэ, появляясь на палубе собственной персоной, — я повсюду тебя ищу.

— Зачем? — полюбопытствовал брат, поворачиваясь к ней.

— Сразу зачем. Может быть, я по тебе соскучилась.

— Ну конечно. Ты постоянно говоришь, что просто мечтаешь от меня избавиться. Сколько мы путешествуем, столько и говоришь.

— Да сколько мы путешествуем, скажите на милость? — фыркнула Жозэ, — пару месяцев, только и всего. Кстати, мадемуазель Лефевр, вы знаете, на кораблях существуют очень забавные обычаи. К примеру, в тот день, когда судно пересекает экватор, всех, кто это делает впервые, окунают в воду.

— В самом деле? — переспросила Валентина и задумалась, а не пересекают ли они, случаем, этот экватор сейчас. Очень не хотелось становиться мокрой.

— Да. В прошлый раз Фабьен сказал, что уже сто раз плавал через экватор, — со смехом добавила девушка, — но его все равно искупали. И правильно сделали. Потому что он соврал.

— Сто раз? — фыркнула Валентина.

— Точно. Хоть бы выдумывал более правдоподобно.

— Не нужно все слова воспринимать столь буквально, — надулся Фабьен, — я имел в виду…

— Ладно, братец, все и так прекрасно поняли, что ты там имел в виду. Лучше расскажи свою леденящую кровь историю.

— Да-да, — вспомнила и Валентина, — кажется, о том, как вы попали в плен к пиратам.

— Верно. Ну-ка, повесели нас, братец.

— Какое там веселье! У меня до сих пор мурашки по коже, когда я вспоминаю все те ужасы, что мне пришлось пережить. Брр! — Фабьен зажмурился и потряс головой, — у меня даже где-то шрам остался.

— Ух ты! — вырвалось у сестры, — покажи.

— Как тебе не стыдно, Жозэ! Ведь рядом с нами мадемуазель Лефевр.

— Ты хочешь сказать, что у тебя шрам на том месте, которое людям обычно не показывают?

Обе девушки расхохотались.

— Да ну тебя, — отмахнулся от нее брат, — итак, когда я восемь лет назад, настоящий морской волк, насквозь просоленный морем, решил совершить поход в Африку за грузом слоновой кости, я и представить себе не мог, в какую переделку попаду.

— Какое внушительное вступление, — покачала головой Жозэ с озабоченным видом, — но ты кое о чем позабыл. Восемь лет назад тебе было десять лет, братец.

— Ой, мама, не могу! — рассмеялась Валентина.

— Жозэ! — укоризненно заметил Фабьен, — ты постоянно мешаешь мне рассказывать. И сбиваешь меня с мысли.

— Боже мой, — фыркнула она.

— Так вот, команда у меня подобралась отличная, все ребята — бывалые моряки, опытный штурман. И разумеется, я, о котором во всех океанах ходят легенды. Итак, мы плыли без приключений, разве можно ими считать пустяковые штормы и бури, из-за которых нас знатно потрепало, три мачты пришлось ставить заново, а корабль дал течь, но мы быстро законопатили щели.

— О да, какие пустяки, — согласилась и сестра, пряча смех, — вы наверное постоянно возите с собой запас бревен на мачты и кучу пакли. Так, на всякий случай.

— Жозефина!

— Ладно, молчу.

— И вот, на двадцать пятой параллели дозорный заметил на горизонте корабль без опознавательных знаков. Я посмотрел в подзорную трубу и сразу понял: это пираты.

— А сам был ростом с подзорную трубу, — в тон нему добавила Жозэ.

Они с Валентиной захихикали.

Фабьен не обратил на это никакого внимания, увлекшись собственным красноречием.

— Я приказал прибавить парусов и наше судно помчалось, как ветер. Но пираты дали залп из пушки и ядро угодило прямо в главный парус и пробило в нем огромную дыру.

— Ты, разумеется, приказал ее заштопать.

— Ха-ха-ха! — закатилась Валентина.

— Ты будешь молчать или нет? — рассердился Фабьен, — невозможно ничего рассказывать в твоем присутствии.

— На это тебя не хватит, — и Жозэ показала ему язык.

— Продолжайте, месье Лежан.

— Только ради вас, мадемуазель Лефевр. Итак, паруса потеряли силу и мы позорно остановились. Но не собирались сдаваться. Пираты причалили к нашему борту и пошли на абордаж. Мои люди выхватили клинки и пистолеты, и кинулись с бой.

— Неся своего капитана на руках.

— Жозэ, в конце концов!

Валентина смеялась и молчала. Она давно поняла, что без ехидных реплик Жозэ рассказы Фабьена были бы и в половину не такими смешными.

— Я пошутила, — смиренно заметила девушка, — дальше, Фабьен.

— А дальше было большое сражение. Звенели клинки, слышались выстрелы, дым от пороха заволок все пространство кругом. Пиратов становилось все меньше и меньше. Горы трупов застилали горизонт.

— Горы? — скептически заметила сестра, — да сколько же их там было?

— Много, очень много. Но и я потерял много людей. И к концу боя нас осталось трое: я, штурман и один матрос. Пираты нас связали и потащили к себе на судно. Нас привязали к мачтам. Пираты смеялись и глумились над нами.

— Кажется, я знаю, что им показалось особенно смешным, — вполголоса произнесла Жозэ.

И они с Валентиной рассмеялись.

— Потом на палубу вышел их капитан, здоровый мужчина с одним глазом, а второй был перевязан черной повязкой. В зубах у него была трубка, в ушах — серьги кольцами, на голове красный платок, и в каждой руке он держал по пистолету. Он переложил трубку из одного уголка рта в другой и вскричал? «Ага-а! Попались!»

Его прервал очередной приступ хохота.

— Довольно, Фабьен, сочинять, — сказала Жозэ, — я уже знаю, чем это закончится. Ты чихнешь и всех пиратов сметет с палубы.

Девушки вновь залились смехом. Фабьен обиженно надулся:

— Вот и нет. Ты даже не хочешь послушать, каким пыткам мы подвергались?

— Наверное, тебе завязали рот платком капитана и не дали болтать. Ха-ха-ха!

— Все, никогда больше не буду ничего тебе рассказывать.

— А мне? — хихикая, спросила Валентина, — может быть, хоть эту все-таки доскажете? Как вы спаслись?

— А очень просто, — ответила за Фабьена Жозэ, — я приплыла на лодке, вооруженная до зубов и спасла своего маленького братца.

— «Маленького»! — фыркнул Фабьен, — тебе-то всего восемь лет было.

— Но раз ты в свои десять мог командовать кораблем, то я в восемь лет уж как-нибудь справилась бы с лодкой.

В этот вечер Валентина засыпала в отличном расположении духа. Для этого были причины, целых две. Во-первых, с ее знакомыми не соскучишься, а во-вторых, завтра они уже прибывали на Барбадос. Эта новость была самой замечательной из всех последних.

На другой день Валентина с утра уже была на палубе, наблюдая, как корабль входит в долгожданный порт. В то время, как он медленно шел вдоль берега, к девушке подошел Патрик и заметил:

— Доброе утро, мисс Лефевр. Вот и Барбадос.

— Да, — признала та очевидную вещь.

— Надеюсь, вы готовы.

— Если вы имеете в виду, собрала ли я свои вещи, то да. Собрала.

— Не только это.

— Что еще?

— Знаете, куда мы пойдем в первую очередь?

— Куда вы, не знаю, а куда я — вполне.

— Не делайте глупостей, мисс Лефевр. Здесь вам никто не поможет.

Валентина скривила губы и наклонилась вперед.

— Мы причаливаем, — заметила она, — пожалуй, надо пойти забрать вещи.

— Я жду вас здесь, — сказал Патрик.

Девушка пожала плечами.

— Не стоит утруждаться.

Оказавшись на берегу, Валентина удовлетворенно вздохнула. Слава Богу и наконец-то! Вот он, Барбадос. Здесь очень красиво. Пожалуй, по красоте этот остров не уступает и Мартинике. Впрочем, сейчас она была готова восторгаться и голой скалой безо всякой растительности, если б та избавила ее от Патрика.

На набережной Кейн догнал ее и схватил за руку.

— Куда вы намерены идти, мисс Лефевр?

— Вас это не касается, месье Кейн, — она дернулась, освобождаясь, — я — свободный человек и иду, куда хочу.

— Ну уж нет. Вы пойдете туда, куда я вас отведу.

— Оставьте меня в покое, — Валентина ускорила шаг, — не надо нарываться на скандал, сударь. Здесь довольно много народу.

— Стойте, мисс Лефевр! — вскричал Патрик, бросаясь за ней.

— Ах, так! Ну погодите же. Вы посмотрите на этого типа, господа! — громко сказала девушка, останавливаясь среди толпы, — среди белого дня он пристает к порядочной девушке!

Это, понятно, не могло остаться незамеченным. Люди начали оборачиваться и с интересом посматривать на зарождающийся скандал. Патрик немного сбавил темп и прошипел:

— Да вы что?

— Если вы думаете, что меня некому защитить, ты вы ошибаетесь, месье, — продолжала Валентина, как ни в чем не бывало, — я сейчас позову на помощь.

— Оставьте девушку в покое, — сказал пожилой мужчина, останавливаясь рядом с ней и грозно глядя на опешившего Патрика.

— Я ее знакомый! — рявкнул тот, шагнув вперед.

— Кто, вы? Да я вас не знаю, — проговорила она.

— Это уже слишком.

— Не знаю и знать не хочу.

— Да он пьяный, — послышался чей-то голос из толпы, — надо же совсем люди стыд потеряли. Среди белого дня!

Заметив, что круг людей сужается и выкрики становятся куда более угрожающими, Кейн попятился. Он бросил на Валентину злобный взгляд, та презрительно фыркнула и отвернулась.

И в это время рядом с ней послышался возглас:

— Тина, это ты?

Девушка стремительно обернулась.

— Анриетта!

Они кинулись друг другу в объятия.

— Что тут происходит? — спросила Анриетта немного позднее, — ты снова в центре внимания?

— Такого внимания я предпочла бы избежать.

— Ну вот, все закончилось благополучно, — облегченно вздохнул пожилой мужчина, — уж вы, мэм, не отпускайте больше свою сестру одну.

— Ни за что не отпущу, — пообещала та, — пойдем, Тина. Ты просто представить себе не можешь, как я рада тебя видеть!

— И я тоже рада.

— С ума сойти! Дай посмотрю на тебя — Анриетта взяла ее за плечи, — какая же ты стала красивая, Тина! Да пойдем же. А где тетушки? С кем ты приехала?

— Я одна.

— Одна? Господи, как же они тебя отпустили! О, Луи, посмотри, кто к нам приехал! — воскликнула она, стремительно меняя тему и подводя Валентину к высокому статному мужчине очень приятной наружности с военной выправкой.

— Это же моя любимая кузина Тина. Я тебе о ней много рассказывала, — радостно щебетала Анриетта.

— Очень рад познакомиться, мадемуазель, — галантно поклонился лейтенант Леруа, — моя жена столько о вас рассказывала, что мне кажется, я знаком с вами всю жизнь.

— Я тоже очень рада, хотя могу представить, что именно она обо мне рассказывала, — присела Валентина, протягивая ему руку.

— Только самое хорошее, — возразила кузина, — где твои чемоданы? Вон наш экипаж, сейчас мы поедем домой.

— Увы, это все, что у меня есть, — показала девушка на свой тощий узелок.

— О-о, — протянула Анриетта, но тут же добавила, — неразумно путешествовать налегке, Тина. Но ничего страшного. Боже, ничего не понимаю. Как тетушки могли отпустить тебя в такое опасное путешествие совсем одну?

— Я после тебе расскажу, Анриетта.

— Договорились. Поехали, Луи, — кузина взяла мужа под руку. Другой рукой она подхватила Валентину.

— Как хорошо, что мы решили сегодня прогуляться по набережной, — говорила она дорогой, — я ведь предчувствовала это. Говорила Луи, что нам непременно нужно сюда прийти.

— Ну да, — не согласился с ней муж, — напротив, я тебя еле вытащил на прогулку. Если б не я, ты бы спала до полудня.

— Какой ты противный, — в сердцах сказала жена.

Валентина захихикала.

В первую очередь, приехав домой, Анриетта отправила кузину приводить себя в порядок, а потом угостила замечательным обедом. Валентина была в полном восторге.

После обеда они отправились на прогулку в сад.

— Так, а теперь рассказывай. Я нарочно вытащила тебя сюда, чтобы Луи не смущал. Впрочем, это будет продолжаться недолго. Уверена, что вы найдете общий язык скорее, чем это возможно. Итак, выкладывай.

— Что выкладывать? — Валентина захлопала глазами.

— Ладно, не надо этого. Я тебя насквозь вижу. Что случилось?

— Ох, Анриетта, эта история займет не один час.

— Ничего, это даже хорошо, — глаза кузины загорелись, — обожаю слушать длинные истории. Главное, чтобы не про Индию.

— Почему именно про Индию? — удивилась та.

— Потом объясню.

Валентина кивнула и принялась рассказывать. Начинать пришлось издалека, но Анриетта слушала с неослабным интересом, в нужных местах издавая требуемые возгласы, охи и ахи, вроде: «О-о! Боже мой! Ну надо же! Вот это да!»

— С ума сойти можно, — заключила она, выслушав кузину, — какие потрясающие приключения тебе пришлось пережить. Даже немного завидно.

— Ну да, — усмехнулась Валентина, — побывала бы ты в моей шкуре, ты бы такого не сказала. Что стоит только нападение пиратов. А мне это пришлось пережить целых два раза.

— Но ведь все обошлось, не так ли? — немного легкомысленно заметила Анриетта, — а в целом, просто потрясающе. Только я не до конца понимаю, почему ты решила сбежать? Ведь тебя собирались вернуть домой, не так ли?

— Собирались, — проворчала девушка, — все собирались и собирались, целую вечность собирались. Я просто устала ждать, когда же это наконец свершится.

— А тебе этого так сильно хотелось?

— Сначала — да. А потом…

— А потом? — с интересом спросила кузина.

— А потом я начала понемногу привыкать. Но все равно, когда я узнала, куда именно намерен сбежать месье Кейн, я ту же захотела убежать с ним. Правда, не могу сказать, что этот побег доставил мне огромное удовольствие.

— Да, — признала Анриетта, припомнив рассказ Валентины о все возрастающей наглости Кейна, — но что ты теперь думаешь делать?

— Не знаю. Наверное, погощу у тебя немного, если ты, конечно, не против.

— Конечно, не против. Гости, сколько хочешь.

— А потом… потом наверное придется возвращаться домой.

— Почему так неохотно?

— Странные вопросы ты задаешь, Анриетта. Ты только представь, что обо мне начнут говорить.

— Полная чушь, — решительно отмела это кузина, — что о тебе вообще могут говорить? Да пусть только попробуют!

— И попробуют, — Валентина скорчила гримасу, — у них не задержится. Я уже представляю, что именно они скажут.

— Глупости. Стоит ли обращать внимание на болтовню досужих сплетниц.

— Вот я и не хочу это слушать. Болтать-то они уже начали, главное, чтобы меня при этом не было.

— Да, верно. Тебе нужно поехать домой после того, как сплетни утихнут. Я сегодня же напишу тетушкам и объясню им все. Хотя нет, не все, — Анриетта задумалась, — им ведь нельзя говорить правду, нужно пожалеть их и без того слабые нервы. Да, придется сочинять.

— Что ты им напишешь? — заинтересовалась Валентина.

— Напишу, что ты проявила своеволие и решила поехать навестить меня одна. А что? По-моему, неплохо. Тетушки прекрасно знакомы с твоим упрямством.

— Да, правильно. Напиши им это.

— А что касается твоего возвращения… Не сейчас, это ясно. Думаю, пару месяцев ты погостишь у нас. Луи не будет против, ты не думай.

— Это хорошо.

— А потом… потом мы что-нибудь придумаем. Вот, возьму и выдам тебя замуж на Барбадосе. Тогда тебе не придется возвращаться вообще.

— А что, — слегка оживилась кузина, — здесь есть симпатичные женихи?

Они переглянулись и расхохотались.

— Вижу, ты верна себе, — заметила Анриетта, — симпатичные женихи, надо же. У нас много симпатичных, можешь мне поверить. Если, конечно, ты не положила глаз на кого-нибудь другого.

— И на кого я могла положить глаз? — фыркнула девушка, — там не было никого подходящего для этой цели.

— Ну да, месье Кейн слишком навязчив и бесцеремонен. А месье Рэдклифф постоянно тебя третировал. Кстати, каков он?

— Отвратительный тип.

— Я не об этом. Я о внешности. Каков он из себя?

Валентина ненадолго задумалась.

— Ну, если быть совершенно беспристрастной и объективной, то вынуждена признать, что месье Рэдклифф, конечно, достаточно симпатичен. Хотя лично мне он совершенно не понравился.

— Это я уже поняла. Ну, а лет ему сколько?

— Откуда мне знать? Я не спрашивала.

— Ну, а внешне? Тина, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

— Ну… лет тридцать… ладно, ладно, — поправилась она, заметив укоризненный взгляд кузины, — меньше. Но ненамного.

— Двадцать пять, — подытожила Анриетта, — хороший возраст. Моему Луи столько же. И не корчи гримас.

— Я не корчу, — заверила ее Валентина и прыснула.

Кузина погрозила ей кулаком.

— Значит, он тебе совершенно не нравится, — продолжала она выспрашивать, — ни капельки?

— Да как бы это сказать, — девушка приподняла брови, — иногда с ним очень весело. Я имею в виду, что он удачно шутит. Но это бывает так редко, чаще всего он издевался надо мной и язвил. А то, вообще, запер меня в каюте. Как это называется?

Анриетта рассмеялась.

— Если уж на то пошло, я его понимаю. Ты иногда способна быть такой мегерой, что тебя просто так и тянет где-нибудь запереть. Все ясно, моя дорогая. Тебе с ним интересно, я правильно поняла? Иногда, — уточнила она.

— Но ведь это не значит, что он мне нравится.

Кузина пожала плечами. Романтические отношения в прямом смысле этого слова в данной ситуации были немыслимы. Она прекрасно знала свою кузину, ей палец в рот не клади, да и Рэдклифф, судя по всему, был из той же породы. Какие уж тут романтические отношения! Но было и другое. Ей с ним интересно, вот как. Вполне возможно, что шутливые перепалки и язвительные споры держат их в тонусе и не дают скучать. Лично ей, Анриетте, это было бы утомительно. Но Валентина другая.

— Ладно, — сказала она вслух, — пойдем-ка, я покажу тебе нашу достопримечательность.

— Что именно? — заинтересовалась кузина.

— Фонтан. Его Луи сделал собственноручно. Все соседи нам страшно завидуют.

— Фонтан? Это потрясающе! — искренне восхитилась девушка, — мне нравятся фонтаны. Твой муж — настоящий умелец.

— О да, мой Луи — самый замечательный муж на свете, — похвасталась Анриетта и взяв Валентину за руку, повела ее в глубь сада.

Вскоре послышалось тихое журчание воды. Анриетта свернула направо и остановилась. Валентина подняла голову и ахнула:

— О-о! Это очень красиво. Просто прелесть, Анриетта.

— Да, у Луи золотые руки, он все умеет.

Девушка присела на край бассейна и опустила руку вниз. Набрала в ладонь воды, поспешно разжала пальцы и отряхнула от капель руку.

— Холодная.

— Это проточная вода, — пояснила Анриетта, — Луи говорит, что она поднимается по трубе прямо из подземного ручья.

— Как вода может подниматься по трубе? — не поверила ей кузина, — ты что-то напутала.

— Ничего я не напутала, так Луи говорит.

— Ну, значит, это он напутал.

— Конечно, ты всегда все знаешь, — фыркнула Анриетта, — если Луи говорит, что она поднимается, значит, так оно и есть. Уж он-то ничего не путает.

— Это невозможно. Если б там было какое-нибудь приспособление для того, чтобы вода поднималась, я бы еще поверила, а так…

— Есть там приспособление, — вспомнила кузина, — насос называется. Хватит корчить из себя самую умную. Пошли домой.

Они вернулись в дом и устроились на диване в то время, как Леруа сидел над шахматной доской и в раздумье тер лоб пальцами.

— Зачем ты себя мучаешь? — уже в который раз посетовала его жена, — больно смотреть на тебя.

— Я не должен терять форму.

— Но ведь все равно здесь с тобой никто не играет.

— А майор Фолье?

— Ха! Майор не отличит пешки от ферзя. Как и я, впрочем, — Анриетта зевнула, прикрыв рот ладонью.

— Это шахматы? — спросила Валентина, вставая и подошла к столику, за которым сидел Леруа, — научите меня, пожалуйста, этой игре, месье.

— Да что ты, Бог с тобой! — замахала руками Анриетта, — он сведет тебя с ума. Уж поверь мне, я-то знаю, едва сбежала.

— Анриетта, шахматы — хорошая гимнастика для ума, — наставительно произнес Леруа, — садитесь, кузина. Вы ведь не против, если я буду называть вас так?

— Конечно, нет, — согласилась девушка.

— И ты зови его кузеном Луи, — захихикала Анриетта, — а то, все месье да месье.

— И она еще говорит, что я — язва, — пожаловалась Валентина.

— Вы правильно делаете, что хотите научиться играть, кузина, — воодушевился Луи, — и потом, шахматы — игра королей.

— Начинается, — проворчала его жена, — а теперь представь, что ты — королева Елизавета, а он — Людовик Четырнадцатый. Как вы славно сейчас поиграете!

И Анриетта рассмеялась, а за ней и Валентина. Даже Луи, и тот улыбнулся.

Валентина в самом деле решила научиться играть в шахматы. Эта игра всегда казалась ей очень привлекательной, но до сих пор никто еще не взялся познакомить ее с этой премудростью. Не обращая внимания на зевающую от скуки кузину, она внимательно следила за объяснениями Луи и довольно скоро поняла, как следует двигать фигуры. Впрочем, это было самым простым и легким этапом. По наивности девушка сочла, что на этом все заканчивается. Но увы, настоящая пытка была впереди.

Потом Валентина выслушала пространную лекцию на тему правил игры в шахматы, о том, что следует делать и чего делать ни в коем случае не следует и игра показалась ей совсем не такой простой.

— О Боже, — простонала Анриетта, — восхищаюсь твоим терпением, Тина. Лично я сейчас засну. Мне уже начал сниться сон, где ладья забодала королеву.

Валентина фыркнула, а Луи проговорил:

— Ты напрасно столь пренебрежительно отзываешься о шахматах, дорогая.

— Ну что ты, я в восторге от того, что вы нашли себе занятие. Развлекайтесь, разве я вам мешаю? И вообще, я обожаю шахматы. В теории. Это так строго, так изящно, так пропорционально, и фигуры красивые. Вот только мне спать хочется, глядя на все это великолепие.

— Вот и спи, только оставь свое ворчание.

— Книжку почитай, — предложила и Валентина.

— Да ну вас, — отмахнулась Анриетта.

Все же, она поднялась с дивана и взяла с полки какую-то книгу.

— Почитать вам вслух? — предложила она на всякий случай.

На что ее муж и кузина почти одновременно воскликнули:

— Не мешай!

Женщина хихикнула и раскрыла том на первой странице.

Наконец, Валентина запросила пощады.

— Простите, кузен, — сказала она, потирая пальцами висок, — но с меня пока хватит.

— Тогда на сегодня все, кузина, — согласился Луи.

— Господи «На сегодня»! — воскликнула Анриетта, — бедная Тина! Ты посмотри, как ты ее замучил, Луи. Удивляюсь, как у нее еще не лопнула голова от всех этих премудростей.

— Глупости. Думать — полезно, — отозвался тот.

— Но не каждую же минуту. Так и с ума можно сойти.

— Вообще-то, это интересно, — сказала Валентина, — только мне сначала нужно все это переварить, а то у меня в голове каша.

— Да зачем тебе это нужно? — удивилась кузина.

— Мне нравится. И вообще, ты прямо как тетя Маргарита. Просила ее научить меня играть в покер, она и начала причитать: «Зачем тебе это нужно?» А сама-то играет.

— Ну, я в шахматы не играю.

На следующий день после завтрака учеба возобновилась. Луи сел за столик и не забыл пригласить кузину. Анриетта тут же начала возмущаться.

— Сколько можно, Луи! Вы вчера весь вечер сидели над этой противной доской, а я умирала от скуки. И чем прикажешь мне заняться сегодня? Ты ведь не один. Я тоже хочу пообщаться со своей кузиной. В конце концов, она ко мне приехала.

— У вас еще будет много времени для общения.

— Очень в этом сомневаюсь, — фыркнула жена, — тебя ведь хлебом не корми, дай поиграть в шахматы. Безобразие просто.

Анриетта все-таки смирилась и махнула рукой. Она лишь изредка отвлекала Валентину, считая, что не стоит понапрасну перенапрягаться из-за этих дурацких деревянных фигурок.

— Тина, я сажусь писать письмо твоим тетушкам. Может быть, ты хочешь черкнуть им несколько строк?

— Не хочу, — нетерпеливо отозвалась та, не отрывая напряженного взгляда от доски, — передавай им от меня привет.

— Как хочешь, — согласилась Анриетта, — и больше ничего?

— Остальное сама придумай. Мне некогда, — отмахнулась кузина.

— Хорошо, — фыркнула Анриетта и склонилась над письмом.

Валентина в это время обдумывала коварный ход, сделанный Луи и угрожающий ее королю.

А еще через несколько дней девушка научилась играть в шахматы настолько хорошо, что могла выдержать несколько партий подряд и совершенно не выдохнуться. Один раз ей даже удалось сделать ничью.

— У вас просто талант, кузина, — проговорил Луи с удивлением, — не многие мужчины могут освоить ее так быстро и так хорошо. Удивительно.

В ответ Валентина сделала ему шах. Луи оставил свои восторги по поводу ее успехов и напрягая голову, принялся искать выход из создавшегося положения. Его репутация умелого и опытного игрока оказалась под угрозой.

Но больше всего успехами кузины на шахматном поприще восхищалась Анриетта. Забросив все свои дела, она сидела рядом и наблюдала за игрой со все возрастающим азартом. Когда выигрывал Луи, женщина вслух выражала недовольство и сочувствие Валентине, а если наоборот — Анриетта в восторге хлопала в ладоши. Закончилось это тем, что Луи обиделся и сказал:

— Дорогая, я все-таки твой муж.

— Да, я знаю, — вздохнула та, — но ты и так слишком много выигрываешь. Сколько можно! Зато теперь королева Елизавета побила Людовика Четырнадцатого.

— Это невозможно в принципе, — не смолчал ее муж, — они правили в разные эпохи.

— Ну и что. Какой же ты зануда!

Через неделю Валентина стала выигрывать у Луи партию за партией. Бывало, правда, она и проигрывала, но это случалось все реже и реже. Сперва Луи едва не рвал на себе волосы от отчаянья, а потом смирился и лишь заметил:

— У вас несомненные способности к игре в шахматы, кузина.

— У нее просто потрясающие способности, — встряла Анриетта, — вот так-то, Луи, не будешь задаваться. А то, сидит тут с видом отставного профессора и разглагольствует.

— Успокойся, — посоветовал ей муж и продолжал, обращаясь к Валентине, — вам нужно тренироваться дальше.

— Мне все и так понятно, — она пожала плечами, — лучше научите меня играть в покер.

— Карты — азартная игра. Ни к чему хорошему не приводит.

— Глупости, — фыркнула его жена, — кто-то недавно распространялся о том, что ни одна женщина в мире не в состоянии постигнуть всех сложностей и тонкостей этой игры мудрецов. И что теперь?

Луи не любил, когда ему напоминали о подобном, впрочем, как и любой другой человек, поэтому поморщился.

— Вечно ты вспомнишь то, что было сто лет назад. Да и не говорил я так.

— Конечно, не так. Еще более весомо и значимо. И даже поднимал вверх палец.

Они с Валентиной рассмеялись.

— Ну, так что же? — спросила девушка, — научите меня игре в покер?

— Попозже, — туманно отозвался Луи.

— Да, верно. А сейчас мы должны показать тебе остров, — подхватила Анриетта, — познакомим тебя с соседями. У нас замечательные соседи. Особенно, майор в отставке и его четыре дочери.

— Майор? — заинтересовалась Валентина.

— Старый ворчун. Впрочем, сама увидишь. А дочери у него молоденькие, самой старшей, Кристине, лет двадцать, не больше. Они тебе понравятся.

Кузина ту же дала свое согласие посетить соседей. Жизнь на Барбадосе обещала быть все интересней и занимательней.

Вечером она вышла прогуляться в сад и у самой ограды увидела Патрика. Это было тем более неожиданно, что девушка была уверена, что после той сцены в порту его больше никогда не увидит. А вот, поди ж ты.

— Месье Кейн? — удивилась она, — что вы здесь делаете?

— Я вас нашел, — произнес он с отчетливо угрожающей интонацией, — думали, что вам удастся скрыться?

— Напрасно вы думаете, что я здесь прячусь, — фыркнула Валентина, — делать мне больше нечего.

— И что же вы здесь делаете?

— Я здесь живу. Вот так.

— Ну, ну, — Патрик просунул руку сквозь решетку и попытался ухватить Валентину за платье, но она успела увернуться.

— Что за выходки? — возмутилась девушка, — вы ведете себя, как пьяный грузчик.

— Это мое дело, как я себя веду. Я все равно доберусь до вас и тогда посмотрим.

— Мне уже все ясно. Вы просто хам.

— А вы — стерва.

— Что-о?

— Стерва, — повторил Патрик с мстительным удовольствием, — что, съела? Я еще доберусь до тебя.

— Не смейте мне тыкать! И вообще, оставьте меня в покое, наконец! Сейчас позову на помощь и на вас собак спустят. Посмотрю я тогда, как вы будете улепетывать.

— Сейчас ты будешь улепетывать, — Патрик снова сделал попытку поймать ее.

Валентина отскочила назад.

— Не дождетесь, — прошипела она злобно, — ишь, чего захотели!

— Я тебя достану, — пообещал он ей и глаза его при этом горели каким-то сумасшедшим блеском.

Валентина решила, что ей пожалуй все-таки стоит уйти отсюда.

— Не смейте больше сюда являться, иначе я сообщу в полицию, — сказала она напоследок и развернулась.

Бежать не стала, демонстративно идя не торопясь и с достоинством. Но до самой террасы чувствовала, как ненавидящий взгляд сверлит ей спину между лопатками, а это было очень неприятное ощущение.

Видимо, лицо у Валентины было не типичным, поскольку Анриетта, расставляя на скатерти столовые приборы, повернула голову и на пару секунд замерла.

— Что случилось? — спросила она недоуменно.

— Ничего, — мотнула головой девушка.

Еще не хватало посвящать кузину в свои проблемы! И без того, она рассказала ей слишком много.

А Патрик сюда больше не придет, не посмеет, испугается. Ведь не посмеет же? Валентина твердила это про себя, но сама вовсе не была в этом уверена. Кто его знает, вон, какое у него было лицо. Словно у сумасшедшего. Так что, все может быть.

— Тина, не юли, — подошла к ней Анриетта, — я же вижу, с тобой что-то происходит.

— Ничего со мной не происходит. Я просто подумала, что опоздала к ужину.

— Он еще и не начинался, — кузина пожала плечами.

— Тогда ладно.

Анриетта хихикнула.

— Что, проголодалась? На ночь много есть вредно.

— Думаешь, я потолстею? — спросила та до странности равнодушно.

— Тебе не мешало бы и потолстеть немного. Никогда бы не назвала тебя толстой, даже если б надела очки Луи.

— А он носит очки? — теперь Валентина проявила интерес.

— Да, — коварная мадам Леруа рассмеялась, — когда думает, что его никто не видит. Видела бы ты, какое смешное лицо у него в этих очках!

— А ты?

— Я? Господь с тобой, Тина. У меня прекрасное зрение. Я их просто надевала… как-то раз.

— Или два, — добавила Валентина, — или три. А он разрешает тебе их надевать?

— Ха-ха. Чем меньше он знает, тем лучше спит. Кстати, запомни на будущее три основных правила. Первое: никогда не говори мужу, сколько ты тратишь денег на одежду и прочее, второе: никогда не рассказывай, какой успех у мужчин имела до свадьбы, и третье: ни в коем случае не сообщай ему, что ты делаешь в его отсутствие. А если спросит, то соври.

— А если я не делаю ничего дурного?

— Тогда тем более. Он решит, что ты выдумываешь. Но тсс, Луи идет, — Анриетта приложила палец к губам и непринужденно сменила тему разговора, — да, сегодня замечательная погода, а завтра будет адская дара, точно тебе говорю. У меня такое предчувствие.

— Жара, говоришь? — проговорил Луи, входя, — все ясно. Завтра будет дождь.

— Вечно он так, — Анриетта легонько шлепнула его по руке, — у-у, противный!

Валентина рассмеялась. Ей нравилось наблюдать, как препирается кузина со своим мужем. Однако, за все время, что она тут гостила, супруги еще ни разу не поругались. Все их перепалки носили шутливый характер. Тем более, что с Анриеттой очень трудно было поругаться, она была веселой и легкой в общении. Ей было проще уступать, чем упираться и настаивать на своем. А не на уступках ли строится семейная жизнь?

— Так, кажется, все готово, — подытожила кузина, критическим взглядом осматривая стол.

— Неужели, мы в кои веки сядем ужинать? — осведомился ее муж, — а я думал, что нас накормят лишь болтовней.

— Будешь ворчать, вообще ничего не получишь, — пригрозила ему Анриетта.

Они сели за стол. Как всегда, Луи развернул газету и погрузился в чтение. Его жена указала на него кузине, они обе тихо прыснули и низко склонились над тарелками.

— Я все слышу, — прозвучал голос Леруа из-за газеты.

Фырканье стало куда громче.

— После ужина сыграем в шахматы, кузина? Я тут на досуге обдумал одну комбинацию.

— И не пытайся, — засмеялась Анриетта, — Тину тебе ни за что не обыграть. Меня просто распирает от заслуженной гордости за наш несчастный, угнетенный пол.

— Не прибедняйся. Разве не мы, мужчины, постоянно находимся у вас под каблуком?

Они весело рассмеялись.

— Ну, так как насчет шахмат? — не оставлял начатую тему Луи.

— Хорошо, — кивнула Валентина, — проверим вашу комбинацию.

Тут налетел внезапный порыв ветра и на веранде стало прохладно. Все поежились.

— Кажется, завтра все-таки будет дождь, — заметила Валентина.

— О нет, что вы, кузина. Это предвестник адской жары, предсказанной Анриеттой. Ее предчувствия никогда ее не обманывают. Они только действуют наоборот.

— По крайней мере, они хоть так действуют, — заметила его жена, — ты и того не умеешь.

— Зачем? Вот тут в газете сказано, что завтра ожидается сильный дождь и ветер. Зачем мне руководствоваться столь тонкими и ненадежными понятиями, как предчувствия и интуиция?

— Что ты там еще вычитал? — Анриетта попыталась отобрать у него газету, — научили тебя читать на свою голову.