Маэстро (ЛП)

Эпилог

Громф и Киммуриэль шли бок о бок, двигаясь через проходы Гаунтлгрима. Множество дворфских стражей сопровождали их, показывая дорогу. Король Бренор не испытал радости от встречи с ними, но, по крайней мере, они явились к нему в соответствии с пожеланиями Кэтти-бри.

Громф не слишком беспокоился по этому поводу. Он пришел сюда только из-за настойчивости Киммуриэля. Приняв псионика в качестве официального посла улья разума иллитидов, он не мог считать его пожелания мелочью.

— Возможно, это удивительное понимание, — предположил Киммуриэль, когда группа оказалась в главном зале нижних уровней, спустившись туда по длинной спиральной лестнице.

— Это идиотизм, — спокойно и уверено ответил Громф. Единственное, что спасало его от взрыва негодования — последние воспоминания. Он никогда не чувствовал такой силы. Она текла сквозь его тело, когда иллитиды послали кинетический барьер в ответ на пожелания Кь’орл. Громф счел это самым чистым и наиболее ярким выражением нематериальной мощи, которое он когда-либо испытывал. В те моменты потрясающего совершенства ему показалось, что он понял, каково это — быть богом.

Но теперь…

За несколько дней отсутствия чертова человеческая женщина укрепила свою власть — и, не теряя ни минуты, они отправились сюда, чтобы встретиться с Королем Бренором.

Сейчас работа, по-видимому, уже началась.

— За годы, проведенные с иллитидами, я твердо постиг одну вещь, архимаг — никогда не стоит недооценивать возможность посмотреть на мир через искривленное стекло. Истины, которые мы видим как неоспоримые парадигмы, являются таковыми лишь для нашего личного восприятия окружающего.

На мгновение Громф с любопытством уставился на псионика, но потом все же заворчал:

— Её стекло — не искривленное. Оно просто подсвечено яркими огоньками.

Как только пара приблизилась к Кузне, архимаг остановился. Вдоль стен двигалось несколько дворфов, таскавших телеги с камнями.

Громф покачал головой и повернулся к Киммуриэлю.

— Только это не огоньки, а драконы, и они всех нас расплавят, — бросил он.

Дроу вошли в кузнечную комнату. Дворфы одаривали их недоверчивыми и подозрительными взглядами. На дальней стороне стояли огромные столы, покрытые пергаментами. Там были сестры-драконицы вместе с Цецилией, Лордом Пэрайсом и Пенелопой Харпелл. Все они что-то обсуждали, указывая перед собой и кивая головами.

Киммуриэль направился к собравшимся, но остановился, когда понял, что Громф не пошел следом.

— Иди, — сказал архимаг. — Мне нужно поговорить кое с кем. И я знаю, где её искать.

Он пронесся через комнату, поворачивая налево и даже не оглядываясь в ту сторону, где стояли архитекторы новой Главной Башни.

Пара дворфов перед ним заступили дверь, не давая ему пройти.

— Убирайтесь с моего пути, — рявкнул он.

— Он один из них? — спросил страж своего сородича.

— Да, тот, что упрямый, — сказал другой, и они разошлись.

На другом конце туннеля маячила Зала Предвечного, где Громф отыскал Кэтти-бри. Она стояла на краю ямы, глядя на запечатанную охлажденной магмой комнату, в которой находился рычаг.

Рядом с женщиной лежало несколько металлических балок и ограненных камней — предметы для постройки нового моста на другую сторону.

— Ты не теряла времени, — сказал Громф.

— У нас нет права тратить его впустую, — Кэтти-бри не казалась удивленной его приходом, хотя даже не удосужилась взглянуть на него, когда он приблизился.

— Кажется, ты убедила остальных.

— Они ничего не решили.

— Отлично, тогда я…

Теперь Кэтти-бри повернулась к нему, прищурив глаза. На лице её застыло уверенное выражение.

— Я сделаю это с ними или без них. С тобой или без тебя.

— В самом деле?

— Да, в самом деле.

Дзирт очнулся, всплывая из глубин своего существа, и снова оказался в полной темноте. На этот раз он не стоял. Дроу понял это, когда почувствовал боль в вытянутых суставах.

— Наконец, — услышал он женский голос.

— Ты должна была просто оставить его умирать, — сказал другой голос. Дзирт признал в нем Матрону Мать Квентл.

— Ой, да заткнись, — сказал первый голос — голос Ивоннель.

Дзирт ощутил на своем животе нечто квадратное и твердое. Оно слегка задвигалось, а потом дроу почувствовал, что дно предмета убрано. Крошечные коготки взволнованно задвигались взад-вперед. Дзирт открыл глаза, моргая, чтобы привыкнуть к тусклому свету комнаты — снова подземелья Дома Бэнр.

Он застонал от боли. Сейчас Дзирт не стоял. Хотя назвать его положение лежачим тоже можно было с трудом. Запястья и лодыжки были закреплены к раме. Дроу пошевелил плечами, тщетно пытаясь облегчить боль в локтях, но крепления были слишком тугие, и его усилия принесли только больше боли.

Все же ему удалось слегка поднять голову, чтобы увидеть Ивоннель и Квентл, стоявшую позади. Ивоннель поместила на его голый живот маленькую коробку.

У предмета не было дна, а внутри бегала крыса.

— Ах, как хорошо, что ты, наконец, вернулся, — пропела Ивоннель. Она двинулась к нему, облокачиваясь на рычаг и чуть сильнее натягивая раму.

Дзирт поморщился от боли.

— У меня тут твои друзья, — радостно сказала она. — Хочешь посмотреть?

Дзирт закрыл глаза и попытался снова унестись мыслями вдаль.

— Похоже, история опять смыкается в кольцо. Мы вернулись к тому же месту, ты так не считаешь? — сказала Ивоннель, но Дзирт понятия не имел, что она несет, и был в этом уверен. — Так же, как твои действия обрекли твоего отца раньше, теперь они обрекут одного твоих из друзей.

Глаза Дзирта широко распахнулись, и он уставился на женщину.

— Но я дам тебе выбрать, — сказала она. — Кто из них станет моей жертвой? Человек? Он зол. Постоянно хмурится. Ты оказал бы ему услугу.

— Будь ты проклята.

— Разумеется, — сказала она. — Или эльфийка. Она не в себе. Вероятно, она даже не поймет, что произошло. Или мне убить Джарлаксла? Мне кажется, так ты сможешь удовлетворить свое желание расквитаться со мной. Потому что он — дроу. И его жизнь представляет для меня ценность. Разве ты не хочешь обратить мое предложение против меня, еретик?

— Ты дала мне слово, — выдохнул Дзирт. Его голос звучал неровно — Ивоннель поигрывала рычагом на протяжении всей его фразы.

— И двое уйдут, а третий… я подарю ему легкую смерть. Просто обезглавлю.

— Будь ты проклята, — снова сказал Дзирт, откидываясь назад и закрывая глаза.

— Выбирай, — приказала Ивоннель.

Он не ответил.

Тогда она скользнула к нему, становясь сверху и опуская колено на его грудь. Давление увеличило боль Дзирта. Он открыл глаза, чтобы найти рядом с собой лицо женщины. Одну руку Ивоннель подняла вверх.

— Я восхищена твоим мужеством, — сказала она, щелкая пальцами. В её ладони вспыхнул небольшой огненный шар.

Ивоннель вплотную придвинула к нему свое улыбающееся лицо. Она опустила руку вниз и подожгла коробку с крысой.

— Ты выберешь, — прошептала она.

Дзирт чувствовал, как существо в коробке заскреблось. Передние когти зверька вонзились в его плоть.

— Выбирай! — потребовала Ивоннель.

— Бери меня! — крикнул Энтрери. — Отпусти его и бери меня, ведьма!

Дзирт открыл глаза и напрягся, чтобы посмотреть в направлении голоса. Там он увидел клетку из молний. Энтрери стоял возле прутьев, а Джарлаксл — стоял рядом с ним, положив руку на плечо друга.

Ивоннель повернулась, чтобы тоже рассмотреть их, а потом рассмеялась.

— Заткнись! — приказала она. Когда Энтрери снова попытался крикнуть, она взмахнула рукой, и клетка пропала, вместе со всеми его протестами.

Ивоннель снова придвинула лицо к Дзирту.

— Выбирай, — прошептала она.

Дзирт покачал головой, рыча и стискивая зубы, чтобы противостоять боли, приносимой рамой и когтями перепуганной крысы.

— Ты знаешь, что все вокруг — ложь, Дзирт До’Урден, — говорила Ивоннель. — Тогда почему тебя это волнует? — она навалилась на его грудь, и колени и локти Дзирта взорвались дикой болью. — Почему что-то волнует тебя больше, чем прекращение боли? Выбери друга.

— Нет!

— Выбери друга! — сказала она более требовательно.

Крыса кусала его сильнее, начиная проедать плоть.

— Нет!

— Почему? Все это ложь.

— Нет.

— Да! Так выбирай!

— Нет!

— Тогда скажи мне, Дзирт До’Урден, — сказала Ивоннель, и её голос стал мягче. — Прежде чем умрешь, скажи мне, почему. Если все вокруг — иллюзия, почему ты не можешь выбрать?

Дзирт открыл глаза и встретился с янтарным взглядом Ивоннель, пытаясь сохранить контроль над собой, несмотря на грызущую крысу.

— Потому что я — не иллюзия, — проговорил он сквозь стиснутые зубы.

Ивоннель отступила, ослабляя натяжение рамы. Она долгое время разглядывала его. На лице женщины застыло выражение смущения или, быть может, недоверия.

— Уберите эту троицу отсюда, — повернувшись, бросила она Квентл, а затем снова уставилась на Дзирта, с кривой улыбкой покачивая головой, словно только что поняла нечто важное.

Она сбила с него горящую коробку и крысу. Взмахнув рукой, она выпустила заклинание, которое вытащило фиксирующий штифт из рамы. Дзирт тяжело упал на спину. Там он лежал, тяжело дыша, слишком разбитый, чтобы даже опустить вниз руки.

Ивоннель снова упала на него, приближая свое лицо.

— Они свободны, все трое, — прошептала она. Женщина поцеловала его, принося вместе с поцелуем чары исцеления и сна. — Спи спокойно, герой, — добавила она, когда Дзирт провалился в гостеприимные объятия тьмы.

— Сделаешь что? — потребовал Громф. — Ты хочешь расчистить ту залу и освободить Предвечного?

Кэтти-бри не моргала.

— Ты забыла про Невервинтер?

Она снова не ответила.

— Ты не понимаешь силу этого существа.

— Но я понимаю.

— Ты хочешь его выпустить!

— Под контролем…

— Ты не сможешь контролировать подобное чудовище, дура!

Кэтти-бри усмехнулась.

— Идем, — позвала она.

Озадаченный Громф с любопытством уставился на женщину.

— Я позволю тебе прочесть мои мысли, — пояснила она. — Ведь тебе было так хорошо в них. Я покажу тебе.

Долгое время Громф не двигался. Затем, сузив янтарные глаза, он погрузился в открытый разум Кэтти-бри.

Она провела архимага через свое кольцо, чтобы поговорить с Предвечным, чтобы увидеть то, что видела она. Историю, начиная с древних времен, когда вулкан действовал через корни и камень Острова Сабли. Он плавил известняк, превращая тот во что-то мощное, что-то волшебное, выталкивая его из земли и заставляя расти. Сжимая, выпихивая, толкая его все дальше и дальше. Пузыри превращались в дыры. Дыры становились ветвями. Камень все продолжал и продолжал расти, вытекая из земли.

Спустя долгое время, Кэтти-бри прервала связь, развеяв образы и резко выпихивая Громфа из своей головы. Затем женщина снова посмотрела на него.

Архимаг облизнул губы. Он пытался казаться невозмутимым. Но, судя по ухмылке Кэтти-бри, у него ничего не вышло.

Уже второй раз за несколько часов Громф стал свидетелем чего-то за пределами собственного понимания, чего-то одновременно ужасающего и манящего.

Он возвратил ей усмешку.

А что еще он мог сделать?

Она была права. Несмотря на всю опасность, на шанс полной катастрофы, которой может обернуться перестройка башни, она права.

— Мы не можем оставить его, — сказал Артемис Энтрери, оказываясь в туннелях за пределами Мензоберранзана. Он шел с Далией и Джарлакслом. И со всем их имуществом.

Джарлаксл расхохотался.

— Мы не можем пойти и вернуть его!

— Он хотел умереть за нас.

— Возможно, он уже умер, — пожал плечами наемник. — Ты хочешь сделать его труд напрасным и позволить убить и нас? Или просто не понимаешь пределов милости матроны матери?

Энтрери сплюнул на землю и отвернулся, но быстро выпрямился, заметив приближение двух темных эльфов.

Джарлаксл тоже увидел их и не был удивлен появлением Ивоннель так, как и видом её спутника.

— Этого не может быть, — сказал он.

— Так используй свою магию, — ответила Ивоннель. — У тебя в распоряжении маска. Есть ли еще предмет, способный обмануть умного Джарлаксла?

Брелин Дженквей вышел вперед и поклонился.

— Спасибо за то, что попытался закончить мои злоключения, — сказал он.

— Ты был драуком, — сказал Джарлаксл. Он смотрел мимо друга, на Ивоннель. — Ты не мог снять проклятие.

— Конечно, мог, — ответила она. — Или я могла. Сомневаюсь, что другие найдут в себе мужество попробовать.

— Но Ллос…

— Она празднует смерть Демогоргона, — сказала Ивоннель. — Она меня простит.

— Почему? — подозрительно спросил Энтрери.

Ивоннель посмотрела на него и даже склонила свою милую головку, чтобы разглядеть Энтрери лучше, а затем рассмеялась и отмахнулась. Жестом она приказала Джарлакслу пойти за ней и двинулась туда, откуда появилась.

— Я сделала это для тебя, — сказала она наемнику, когда он догнал её. — Жест доброй воли в ожидании того, что ты послужишь моей цели.

— И эта цель…?

— Со временем мы увидим.

— Он умер? — серьезнее спросил Джарлаксл.

— Нет, конечно.

Джарлаксл вплотную приблизился к странной молодой дроу.

— Ты завидуешь ему, — осмелился сказать он.

Ивоннель фыркнула.

— Именно так! — настаивал Джарлаксл. — Ты завидуешь ему. Потому что он уверен, что есть нечто большее, лучшие ангелы и более важные причины. И потому он так легко находит награды, сокровища, подобные тем, что мы с тобой видели, в своей моральной чистоте и личной чести.

— Я завидую ему? — издевалась Ивоннель. — А что насчет Джарлаксла?

Наемник принял задумчивый вид, обдумывая свой ответ, прежде чем наконец кивнуть.

— Сколько раз я мог убить Дзирта ради личной выгоды? — задал он риторический вопрос, сопровождая его беспомощным смешком. — И все же он жив. И мне кажется, я буду защищать этого бездомного бродягу ценой своей собственной жизни.

— Почему? — искренне спросила Ивоннель. — Почему ты, и почему этот жалкий Энтрери?

— Быть может потому, что в тайне мы все хотим верить в то, во что верит он, — сказал Джарлаксл. Подождав, пока Ивоннель взглянет ему в глаза, он добавил: — Ты не смогла сломать его. Ты не сможешь сломать его.

А она выглядит раздраженной, подумал наемник.

Женщина отмахнулась.

— Иди, — бросила она. — Помни, что я вернула тебе твои игрушки. Помни, что я позволила тебе уйти.

— Уверяю тебя, все будет забыто, если ты убьешь Дзирта До’Урдена, — предупредил Джарлаксл.

Ивоннель нахмурилась и жестом отправила его прочь.

Спустя десять дней Громф и Бениаго стояли у развалин старой Главной Башни.

— Джарлаксл вернется завтра, — сообщил Бениаго архимагу. — Кэтти-бри вошла в южные ворота.

Громф посмотрел на маскирующегося под человека дроу.

— Она скоро будет тут.

Громф повернулся к развалинам.

— Ты мог бы избавиться от неё, — предложил Бениаго, и Громф изогнул бровь в ответ на это удивительное замечание. — Джарлаксл не одобрит, но кто ему скажет? — спросил Верховный Капитан, когда Громф снова посмотрел на него.

Разумеется, архимаг не был зол. Слова Бениаго отлично вписывались в порядки и традиции дроу, царившие даже в Бреган Д’Эрт. Но Громф лишь усмехнулся и покачал головой.

— Возвращайся в свою башню, Верховный Капитан, — сказал он, насмехаясь над глупым титулом Бениаго. — Дай мастерам поработать.

Когда Бениаго убрался прочь, Громф заметил Кэтти-бри. Женщина верхом на единороге въехала на мост, ведущий к Охранному Острову.

Наблюдая за ней и, наконец, понимая правду об этой женщине, Громф вынужден был признать, что в первый раз завидует простому воину.

Она подъехала к нему на Андахаре. Выскользнув из седла, она остановилась прямо перед Громфом.

— Могу я помочь Вам, Леди? — спросил он, не глядя на неё.

— Я прощаю тебя, — сказала женщина, удивляя мага.

— Что?

— Я прощаю тебя, — повторила она. — За твои телепатические вторжения. Теперь я поняла, что ты никогда даже не был в моих мыслях. И что это была лишь идея, помещенная в мою голову для того, чтобы я её нашла.

— И наслаждалась.

Лицо Кэтти-бри приняло холодное выражение.

— Так я теперь не насильник, — самодовольно ответил на это Громф.

— Ты подлец и плут, — сказала женщина. — Но этого я ожидала с самого начала. Я прощаю тебя, потому что теперь надеюсь, что ты не будешь желать меня, держать в своих мыслях, своем теле и делать объектом своей ненависти.

— Интересно, — признался Громф. — Я думал, тебе плевать.

— На тебя? Разумеется. Я забочусь о тех, кому ты можешь нанести вред. И более всего я забочусь о тех, кому ты можешь принести пользу. Ты послушаешь меня, Архимаг Мензоберранзана? Ты сможешь хоть раз выйти за рамки собственных нужд и желаний, действуя на благо других?

— Я здесь, не так ли?

— По принуждению или по собственному желанию?

Громф тихо хихикнул.

— Дорогая госпожа, давайте закончим этот разговор и сделаем новую Башню Магии лучше прежней.

— Так и будет, — с поклоном ответила Кэтти-бри, а затем вернула ему усмешку и добавила: — Просто не лезь мне в голову.

Это было всего лишь мимолетное замечание, немного легкомыслия среди постоянного напряжения, но, к очевидному удивлению Кэтти-бри, Громф повернулся к ней. С очень серьезным выражением лица он отвесил ей глубокий поклон. Когда он снова посмотрел на женщину, то со всей серьезностью сказал:

— Милая леди. Кэтти-бри. Я Громф Бэнр из Мензоберранзана. Много раз я склонялся перед женщинами — поступить иначе — значило получить удар хлыстом. И сейчас, положа руку на сердце, я говорю тебе, что за всю мою долгую жизнь я первый раз поклонился женщине, потому что искренне считаю — она заслуживает этого.

Кэтти-бри отступила назад. Мгновениеона казалось растерянной.

— Мне сейчас нужно потерять сознание? — спросила она с неуверенным смешком.

— Если бы ты была способна на такое, я бы никогда не поклонился.

И великий архимаг отвернулся к руинам, не обращая внимания на уход Кэтти-бри.

Дзирт сидел на удобном диване. Он был одет в удобную мягкую одежду, а еда, стоявшая перед ним, удовлетворила бы даже Атрогейта.

Он видел подземелья Дома Бэнр, а теперь стал свидетелем роскоши — хотя он, разумеется, чувствовал себя расстроенным и усталым.

— Ты мог бы стать королем, — сказала Ивоннель, которая сидела напротив него. Разрез её платья обнажал стройные ноги. — Ты понимаешь возможности, которые открыты перед тобой?

Дзирт оглядел комнату, в которой сидели Матрона Мать Квентл, Сос’Ампту Бэнр и жрица, которую Ивоннель представила, как свою мать. Женщины во все глаза смотрели на него. Он чувствовал их ненависть — направленную одновременно на него и на Ивоннель.

— Твои спутники вернулись на поверхность. Сейчас они приближаются к Лускану, — сказала Ивоннель. — Это должно осчастливить тебя.

Дзирт пожал плечами.

— Ты бы хотел присоединиться к ним?

— Да, — ответил он.

— Ты скучаешь по друзьям и дому?

Он снова пожал плечами.

Ивоннель рассмеялась над ним.

— Но разве ты не пришел домой? Разве сейчас, среди своих сородичей, ты не дома?

— Я пришел, чтобы спасти Далию.

— Ту, которую ты даже не считал Далией, да? Потому что все вокруг — обман?

Дзирт отвернулся, потому что действительно не знал ответа на этот вопрос. Он все еще чувствовал, будто стоит на болотистой почве, словно восприятие и реальность переплелись в каком-то жутком танце.

— Разве ты не вернулся домой? — надавила Ивоннель.

— Это не мой дом.

— Я могу сделать тебя королем Мензоберранзана!

Дзирт покачал головой.

— Ты мог бы переделать этот город так, как сам решишь. Ты — чемпион Ллос — все Дома были свидетелем твоего прыжка на Демогоргона. Это ты уничтожил монстра, и потому мы все спасены.

— Я был твоим оружием и только.

— Но они ведь не могли в полной мере понять этого, правда?

— Но я это понимаю. И это не мой дом. Мензоберранзан никогда не будет моим домом.

Ивоннель сильнее расслабилась в своем кресле. На её лице отразилось веселье.

— А есть ли у тебя дом? Тот, что имеет значение? Разве все вокруг — не ложь?

Дзирт пожал плечами.

— Ты невыносим, — бросила Ивоннель. — И потому я передумала.

Она махнула стражникам. Дроу бросились прочь, возвращаясь с вещами, которые Дзирт, разумеется, сразу узнал. Он посмотрел на них, даже не пытаясь скрыть свой интерес, когда Мерцающий и Ледяная смерть упали на пол, вместе с поясом, в чьей пряжке был спрятан Таулмарил, сделанным для него Кэтти-бри.

Там же лежали Видринас и Орбкресс, вместе с зачарованной броней Тиаго.

— Победителю, — заметила Ивоннель.

Дзирт посмотрел на неё. Он заметил хмурые лица Квентл и Сос’Ампту. Минолин Фей выглядела очень озабоченной. Ивоннель играла в собственные игры, в равной степени к его и их выгоде — или досаде.

— Возьми это! Все это, — сказала Ивоннель. — Архимаг Тсэбрек отправит тебя в то место, которое ты называешь домом. Ты дурак, раз отказываешься от столь многого. От таких удовольствий и такой власти.

Дзирт тяжело посмотрел на неё.

— Если все пустое, если это — жуткий и закрученный сон, тогда почему бы не наслаждаться этим? — сказала она.

Когда Дзирт не ответил, она рассмеялась и сказала:

— Иди.

Так он и сделал.

— Как ты смеешь? — нашла в себе мужество Квентл, как только Дзирт вышел, держа в руке свои — и Тиаго — вещи.

— Как думаешь, должна ли я убить его?

— Разумеется! — ответила Сос’Ампту.

— Самым ужасным способом! — добавила Квентл.

— Как думаете, это уничтожило бы его?

— Он был бы мертв. Или того хуже — стал бы драуком, как и полагается, — заметила Сос’Ампту.

— Лучше так! — согласилась Квентл. — Ты должна была убить его, да, заставить мучительно умирать в течение многих лет.

— Нам не уничтожить Дзирта До’Урдена, изуродовав его тело, — пояснила Ивоннель. — Он давно вышел за пределы собственной плоти, чтобы стать существом сердца и души. Его крики будут больше волновать вас, чем его. Потому что он будет знать свою цель и свою истину. И потому вы не можете считать, что мучаете его.

— Тогда убей всех, кто ему дорог, на его глазах! — объявила Матрона Мать Бэнр.

Но Ивоннель только пожала плечами.

— И ради чего? Даже тогда мы лишь подтвердим ту истину, что лежит в сердце Дзирта. Это сердце разорвется при виде мертвых друзей, но победа будет лишь временной. Разбить его сердце — не уничтожить волю.

— Таким образом, ты просто позволила ему уйти? — спросила Сос’Ампту.

Ивоннель рассмеялась, так злобно и понимающе, что от этого смеха у старших женщин выступил холодный пот.

— Дзирт — не Избранный Миликки, — объяснила Ивоннель. — Он избран лишь тем, что у него на сердце. Тем, что он нарек именем Миликки. Его вера заключена в том, что он почитает истину, а не конкретное божество. Он уверен в том, что обретет своего бога, зная, что правильно, а что нет. И только это — его единственно возможное божество. Его нежелание дать имя своей истине, найти бога, не поддержит его на выбранном пути.

Две жрицы нерешительно переглянулись.

— Вера его человеческой жены, Кэтти-бри, значительно проще. Она — Избранная Миликки, — продолжила Ивоннель.

Сос’Ампту и Квентл снова переглянулись и пожали плечами, все еще не понимая.

— Поверьте в прогрессирующее безумие Фаэрзресс, — пояснила Ивоннель. — Когда Дзирт действительно поверит, что он снова обманут, когда увидит перед собой совершенную ложь, он отвергнет её. Целиком. Со взрывом ярости.

— И? — надавила Матрона Мать.

Ивоннель одарила женщин ужасной усмешкой.

— Как думаете, каким ударом для Дзирта До’Урдена станет понимание, что в своей борьбе с ложью он убил свою возлюбленную Кэтти-бри?

Подобный уровень коварства совершенно ошарашил даже сестер Бэнр.

— Я хочу насладиться чем-то большим, нежели пытками дурака, — заметила Ивоннель. Она поморщилась, вспоминая Джарлаксла с его рассуждениями о том, что она не сможет сломать Дзирта. Женщина докажет, как он ошибался. — А вы?