Мажор. Игра в любовь

28. Кира

Зима выдалась теплой и липкой, поэтому как только я вышла на улицу вместе с бабушкой Вадима сразу же принялась лепить маленьких снеговиков. Сегодня была последняя процедура в госпитале и я решила поддержать Алевтину Игнатьевну. Парк рядом с больницей хоть и небольшой, но уютный с пушистыми елками по кругу.

Алевтина Игнатьевна сидит на лавочке с мужем и наблюдает, как вокруг меня растут маленькие снеговики один за другим. В какой-то момент я не замечаю, как оказываюсь в кругу детей. Они смеются, и мы дружно начинаем лепить уже большого настоящего снеговика. Вставляем ему палки вместо рук и шишки вместо глаз. Мои перчатки облеплены липким снегом и тяжелеют с каждым новым комком. Но детям всё мало и лепка медленно переходит в игру в снежки.

Белые комки летают туда-сюда, с одного края в другой. Наклоняюсь, чтобы слепить очередной снаряд, а когда выпрямляюсь довольная, то мне в лицо прилетает огроменный снежный ком. Весь мой макияж полетел к снежной бабе. Злобно стряхиваю снег с лица и пытаюсь разглядеть, что за малолетка невоспитанная так жестко играет в безобидную игру.

Вадим стоит с изумленным ошарашенным лицом, а на его руках предательски поблескивают остатки снега.

— Ты! — вскрикиваю в гневе и скалюсь на Вадима.

— Я думал, ты увернешься от снаряда, — виновато кривит лицо Филёв, но я ему не верю.

Он это специально сделал, чтобы досадить мне!

— Ну раз ты нечаянно, — наигранно смеюсь в ответ.

Филёв смотри на меня нерешительно, а после начинает поворачиваться в сторону Алевтины Игнатьевны, чтобы поприветствовать.

Это мой шанс!

Наспех леплю смачный белый комок и запускаю прямо в оголенный затылок зазевавшегося Вадима. Снежная кашица растекается ему под одежду. Вадим съёживается от проникающего в него холода и злобно зарится в мою сторону.

— Прости, — демонстративно писклявым голосом говорю я и пожимаю плечами. — Думала, ты увернешься.

Всего секунда и на меня обрушивается шквал снежных комков. Они летят без остановки, не давая мне даже малейшего шанса на защиту. Решаю отступать и ползу в сторону ближайшего дерева.

— Тебе не скрыться от меня, милая! — со злорадным смехом говорит Вадим.

— Врёшь, не возьмешь! — бойко отвечаю ему и оглядываюсь по сторонам в поисках подмоги. — Дети! — кричу так, чтобы все меня услышали, и детвора как по команде подходит ко мне ближе. — Всем в атаку!

Командую и указываю в сторону противника. Вот именно за это я и люблю детей, им ничего не надо толком объяснять. Они с диким воплем кинулись закидывать Вадима снежками. Наконец я могу перевести дыхание. Осторожно вылезаю из своего импровизированного укрытия, чтобы глянуть, как там поживает противник, тьфу ты то есть мой драгоценный супруг.

Всё оказалось хуже, даже чем я могла предположить. Вадим пал. В буквальном смысле этого слова. Он лежит на снегу и дети продолжают засыпа́ть его. Гордо подхожу ближе к сугробу, что называется Вадимом.

— И чтобы ты знал, муженек, — самодовольно говорю, стоя прям перед павшим Филёвым. — Я не скрывалась. Это было тактическое отступление.

Начинаю смеяться, и детвора подхватывает мой настрой. Только подумываю о том, что пора остановить это безумия, как из-за снежной пелены высовывается рука. Хватает меня за ноги и валит на снег. Пытаюсь отползти, но безуспешно. Вадим крепко держит мои лодыжки, и теперь мы оба тонем в белой липкой промозглой жиже.

— Пока смерть не разлучит нас, дорогая! — рычит Вадим и начинает закидывать мои ноги снегом.

Вот же гад мстительный! Но сдаваться я не намерена.

— Ой, — слышу возглас Алевтины Игнатьевны. — Что-то кольнуло в боку.

Мы с Вадимом тут же встаем, и не стряхивая с себя снег, подбегаем к бабушке.

— Что случилось? Где болит? — нервно спрашивает Вадим и осматривает Алевтину Игнатьевну со всех сторон. — Может врача позвать? Больница тут рядом совсем…

Бабушка лукаво улыбается и сидит, как ни в чем не бывало. Кажется, я раскусила ее хитрый план и подмигнула в ответ.

— Да всё уже прошло, — отмахивается Алевтина Игнатьевна от Вадима и поворачивается в сторону своего мужа. — Игорь, думаю нам уже пора, сегодня же еще праздничный ужин в доме Макара.

Ох ты ж ужин! А про него я совсем забыла. Наспех стряхиваю прилипший снег и бегу в сторону остановки. Вадим хватает меня за руку и по сугробам тащит к своей машине.

— Ну чего ты такая упёртая? — ворчит по дороге, но при этом заботливо помогает пробираться через снежные препятствия.

Садимся в машину и меня начинает трясти от холода. Дую горячим дыханием на обледеневшие руки. Вадим молча включает отопление на всю и направляет оба обогрева в мою сторону.

С благодарностью смотрю на него и вижу, что трясет его посильней моего. Он же у нас вроде как великий бизнесмен, который не носит теплых пуховиков. На нем одето черное пальто, которое он принципиально не застегивает зимой, чтобы было видно костюм. И шарфы, как он мне сказал для слабаков.

Перенаправляю обогрев в машине в его сторону. Смотрит изумленно и устало вздыхает.

— Ну вот что мне с тобой делать?

— Кормить, поить и выгуливать два раз день, — шучу в ответ, чтобы разрядить обстановку.

— Да как скажешь, дорогая, — говорит сквозь смех Вадим и переводит обогрев снова на меня.

Не успевает убрать руки, как я тут же снова меняю направление теплого воздуха в сторону Филёва. Он еще сильней закатывается от смеха через мелкую дрожь. И в итоге ставить обогрев ровно посередине.

Ситуация действительно странная и комичная. То мы с ним чуть не подрались в сугробах, а теперь готовы отдать то малое тепло, что у нас есть. Но этого всё ещё не достаточно, мне всё ещё холодно…

Вадим как будто читает мои мысли и протягивает кофе в стаканчике.

— Отдаешь свой кофе? — удивляюсь, но подарок принимаю сразу же, чтобы согреть свои руки. — Не похоже на тебя.

— С чего бы мне делиться с тобой своим кофе? — фыркает в ответ и трогается с места. — Этот я купил специально для тебя.

Берет другой стаканчик, который я в суматохе не заметила и смачно отпивает глоток.

— Ага еще скажи, что и под мой вкус сделал? — не веря смеюсь в ответ.

— Конечно! — спокойно отвечает, не глядя в мою сторону. — Всё как ты любишь: черный с молоком, с сахаром и двойным карамельным сиропом.

Смотрю на Вадима с подозрением: да чтобы он и так заботливо? Да никогда в жизни! Но Филёв спокойно ведет машину, не подавая и малейших признаков коварства. Я уже знаю, что он отличный актер, поэтому сомнения всё ещё меня не отпускают.

С опаской подношу кофе к губам и делаю первый глоток. Сразу же морщусь в отвращении! Черный крепкий и ни грамму сахара!

— Да чтоб тебя… — огрызаюсь в ответ на его шутку.

Смеется вовсю и даже не стесняется.

— Ладно, шучу я, — в итоге произносит Вадим и забирает мой напиток. — Это мой кофе, просто местами поменял.

Протягивает новый стаканчик, и я снова аккуратно пробую. На этот раз кофе просто восхитителен. Приторно-сладкий, как я и люблю.

— Спасибо, — тихо произношу и с блаженством окунаюсь в мир горячего крепкого кофе.

— Кстати, — говорит Вадим более серьезным тоном, отчего я немного напрягаюсь. — Что у тебя опять с телефоном? Не мог дозвониться до тебя.

— Ах это? — нервно вскрикиваю и на ходу пытаюсь придумать очередную ложь. — Он просто упал сильно, сам телефон цел, а вот симка пострадала. Пришлось новую установить.

Пытаюсь улыбаться, чтобы не выдать своей паники. Я уже не первый раз за этот год меняю номер и причина всегда одна: Матвей и его преследования с оскорблениями в мой адрес. Я не знаю, что такого с ним случилось, и почему он так на меня обозлился. Но единственное, что я могу — это просто переждать бурю и надеяться, что однажды Матвей выбросит свои навязчивые мысли вместе с бутылкой.

— Упал говоришь? — переспрашивает Вадим и хмурится, глядя на дорогу.

— Ну, ты же знаешь какая я растяпа… — пытаюсь сгладить обстановку.

Сжимает руль так сильно, что белеют костяшки на руках. И, кажется, он совершенно не поверил в мою ложь.