Магия обмана. Том 2

ГЛАВА 26

Тряска, резкий запах конского пота, грязи, крови. На моих запястьях и щиколотках веревки, подо мной лошадь, перед глазами туман слабости и совершенного магического истощения. Сквозь него проглядывает высокая трава и взрывающие мокрую землю копыта. Рядом слышны чьи-то стоны, переходящие в хрип.

— Останавливаемся!

Резкий приказ, низкий мужской голос с заметной осиплостью. Он показался знакомым, и я подняла голову, чтобы рассмотреть говорившего. Кто-то похлопал меня по попе:

— Не рыпайся. Грохнешься еще.

Более высокий мужской голос, усталый, но беззлобный. И то хорошо.

Лошадь, на которой я лежала, остановилась, тяжело фыркнула, тряхнула головой. Близко мелькнули чьи-то ноги в высоких, заляпанных кровью сапогах.

— Ульдис, помоги мне его снять!

Осторожно повернув голову, увидела человека из своих снов. Он был перепачкан в грязи, волосы частично выбились из завязанного на затылке хвоста и прилипли к щекам. Но это точно было то же лицо, те же выпирающие скулы, тот же решительный и не предусматривающий отказа голос. Таким он требовал от кого-то кровной клятвы.

Ульдис, оказавшийся коротко стриженым белобрысым человеком, поспешил на помощь командовавшему. Вместе они стащили с лошади хрипящего раненого. Я видела только, как безвольно висели его руки, слышала прерывистое поверхностное дыхание. Судя по всему, часы этого мужчины были сочтены. Οн мог выжить в пустыне лишь, если один из трех его спутников был не просто целителем, а чудотворцем. Человек из моих снов это понимал, но сдаваться не собирался.

Третий мужчина, лысый, но с седой короткой бородой, в указаниях не нуждался. Он торопливо расстелил на земле одеяло, на которое и положили умирающего. Тут же, сильно хромая, метнулся к коню. Где-то за спиной у меня зазвенели пряжки, и лысый возвратился с кожаной аптечкой. С видимым усилием и болезненным стоном встав на колени у головы раненого, развернул ее и выхватил закупоренную колбу с голубой жидкостью. Осторожно заставив умирающего выпить, лысый положил ему руки на лоб и грудь, покачиваясь взад-вперед, ушел в транс.

Я не чувствовала его дара, не видела волшебства. Даже лечебное заклинание не засветилось. Что там говорить о заслонах от непогоды, которые совершенно явно создавали командир и Ульдис!

Я утратила магию. Кошмар из видений стал правдой! Οтчаяние смело все мысли. Из-за магического истощения сердце болезненно сжималось, кости ныли.

Полностью опустевший резерв лишил мир красок. Только склянки с эликсирами жизнерадостно сияли разными цветами.

Взгляд от них оторвать не могла, хотя спину уже ломило от неудобной позы. В глазах щипало, слезы побежали по лицу. Я шмыгнула носом и прикусила губу, чтобы хоть как-то привести себя в чувство.

— Не скули, — мрачно велел оказавшийся вдруг рядом командир. — И без тебя тошно.

Я всхлипнула, резко повернулась к нему, под животом заскользила ткань. Я с ужасом поняла, что сейчас потеряю равновесие и упаду с переступившей с ноги на ногу лошади. Точнее, повисну на веревках, связывающих вместе мои ноги и руки! Командир схватил меня за плечо, больно впившись пальцами, потянул вперед. Я скользить перестала.

— Сказали же лежать смирно, — чуть раздраженно бросил человек.

Он выпустил меня из захвата, немного наклонился, чтобы заглянуть в лицо. Взгляд серо-зеленых глаз был тяжелым, мрачным и жестким. Он говорил, что непослушание и своеволие будут немедленно и жестоко наказаны. Проверять на практике верность этого утверждения хотелось меньше всего.

— Мы в пустыне Терон. У тебя нет оружия. Нет магии. Твой резерв пуст настолько, что ты вряд ли сможешь стоять на ногах.

Он говорил размеренно, твердо, сухо, как о формуле. От этого тона становилось холодно, мерзко замирало сердце.

— Ты не знаешь, где находишься. Через час снова будет гроза, скоро сядет солнце. Тебе некуда бежать. Только в пасть хищникам.

Он был прав, прав во всем. Я кивнула и промолчала.

— Я тебя развяжу. Не в твоих интересах кусаться, лягаться и прочее. Попробуешь — побью. Это понятно?

Я снова кивнула. Он удовлетворенно хмыкнул и потянулся к моим рукам. Через минуту я потирала затекшие запястья, стараясь не дергаться особо, чтобы снова не начать скользить. Руки человека касались моих икр и щиколоток, путы упали. Οн похлопал меня по бедру:

— Выпрямись, не бойся. Я поймаю.

Я сделала, как он велел, и тут же коснулась ногами земли. Волной нахлынула слабость, мир зашатался, перед глазами поплыла пелена. Командир крепко держал меня, его перепачканное лицо оказалось очень близко. Я чувствовала горячие ладони между лопатками и на талии. Они ненадолго стали единственными ориентирами в ушедшем из-под ног мире.

— Я ничего больше не могу сделать, Видмар, — глухой, сиплый от истощения мужской голос прозвучал близко и обреченно.

Повисла тишина, нарушаемая только стуком капель по заслону над головой и далеким раскатом грома.

— Он страдает? — спросил командир.

— Нет, — прозвучал уверенный ответ. — Боль я смог убрать. Но сам понимаешь, в него три разных заклятия угодило. Они схлестнулись, переплелись так, что не разнять. И действуют неправильно. Изменились неузнаваемо. Я не справлюсь.

Новая долгая пауза. Осторожно приоткрыв глаза, увидела понурых мужчин, сидящих у костра. Они расположились от меня шагах в десяти, все их внимание было сосредоточено на умирающем. Командир, названный Видмаром, переплел пальцы у лица и, касаясь губ выпрямленными указательными, чуть покачивался, будто в такт словам молитвы. Он сидел ко мне вполоборота, но выражение лица против света я разглядеть не могла.

На другой стороне костра бородач, умостившийся на пне, вытянул вперед правую ногу и прижал ладонью бедро. Даже в теплом свете костра этот коренастый мужчина лет шестидесяти выглядел плохо. Темные круги у глаз, глубокие морщины, общая болезненность.

Самый молодой, Ульдис, был старше Падеуса лет на пять, вряд ли больше. Сидевший рядом с бородачом юноша выглядел напуганным, бросал растерянные взгляды то на соседа, то на молчащего командира. Долговязый парень неловко поерзал на месте и с робкой надеждой спросил:

— Может, попробуешь ещё разок?

— Чем? — мрачный бородач даже не повернулся к нему. — У меня сил нет, чтобы себя подлечить. Зелье только кровь остановило, но порез-то остался.

Ульдис мелко закивал, потупился.

— Твое обезболивающее долго будет действовать? — не оборачиваясь к целителю, спросил Видмар.

— До конца, — ответ прозвучал тихой надгробной молитвой.

Стало жутко до дрожи, которую не смогла подавить. В этот момент, зябко поведя плечами, сообразила, что люди уложили меня на одеяло, подоткнули под голову ещё одно свернутое и даже укутали. Успокаивающее заботой открытие, к сожалению, не прояснившее их целей.

— Хорошо… Это хорошо, — Видмар устало потер лицо ладонями, поднялся. — Сейчас поедим. Ляжем спать. Мерлан, ты сегодня не дежуришь. Ульдис, ты спишь первый.

— Но мы же поставили защиту, — недоуменно вскинул брови белобрысый юноша.

Командир молча указал вначале на умирающего, потом махнул в мою сторону.

— А… да… конечно, — пробормотал парень и, чтобы отвлечь внимание от неловкой ситуации, встал, деловито пошел куда-то в сторону. — Я хлеб принесу.

— Как хоронить будем? — тихо спросил Мерлан, с болезненной гримасой сильней вцепившись в бедро.

— Погребальный костер заметят, — Видмар склонился над котлом, помешал, зачерпнул густой суп, попробовал. — Готово. Рыть могилу долго. Камней насобираем. Курган сделаем.

Бородач кивнул, откинулся назад, со стоном вцепился в раненое бедро и зажмурился. Он выдыхал шумно, часто, через сомкнутые зубы и открыл глаза только, когда боль пошла на убыль. Горбоносый командир смотрел на Мерлана с состраданием.

— Давай хоть боль заговорю, — предложил он.

— Нет, не надо. Потерплю до утра, — покачал головой собеседник. — Ты ж почти пуст. Второй раз за сегодня. Подлечишь меня — свалишься. Будешь рядом с ней валяться.

Он кивком указал в мою сторону. Видмар не ответил, взял с земли миску и, набрав суп, передал Мерлану. Вернулся Ульдис и сел на свое место подальше от умирающего. Прижимая к груди круглую ковригу, отрезал толстые ломти. Я отвела взгляд и радовалась тому, что ветер сносил запах еды в другую сторону. И без того от голода подводило живот, но я ещё не готова была показать людям, что очнулась.

— Интересно, к какому такому ритуалу мы подоспели, — приняв из рук командира миску, юноша умостил ее на колене.

— Кто их, эльфов, разберет, — хмуро бросил Мерлан. — Меня больше волнует то, что мы на такое количество опытных боевых магов нарвались. Неожиданно. И ни карет не было, ни женщин, как обещали. Как бы не кинули нас с деньгами-то.

Видмар отрицательно покачал головой:

— Не кинут. Клятву на крови никто не отменял. А то, в чем ты больше всего сомневался, сработало, — мужчина прижал руку к груди.

— Да, сработало, — задумчиво согласился Мерлан. — Это не отменяет подставы.

Он снова поморщился, торопливо опустил миску на землю и, вцепившись в бедро, откинулся так, чтобы нога лежала как можно ровней.

— Гады остроухие, — злобно бросил Ульдис.

— Вообще-то это мы напали, — хмуро заметил Видмар. — Они защищались. Были в своем праве.

— Ты их оправдываешь? — взвился парень. — Они наших четверых положили! Санк пятый!

— Ты молодой еще, — просипел Мерлан прежде, чем командир ответил, — не понимаешь, что к противнику нужно относиться с уважением и без злости. Ты ж не религиозный фанатик.

— Именно, — спокойно поддержал бородача Видмар. — Ты наемник. Не воин Пятерых и не солдат, который сражается за свою землю. Мы не на войне. Завтра эти «остроухие гады» могут стать твоими нанимателями.

— Поэтому ты их благоразумно не убил, — язвительно скривился Ульдис.

Мерлан разочарованно покачал головой.

— Нет, не поэтому, — отрезал командир. — Каждый труп приближает тот день, когда за тебя будет назначена цена. Каждый труп приближает тот день, когда за тобой придут такие же наемники. За тобой будут следить. Причинят вред твоим близким, чтобы выманить тебя, чтобы отвезти твою голову заказчику.

Парень, не догадывавшийся о таких последствиях, выглядел напуганным и даже немного отодвинулся от Видмара. Но тот продолжал прежним жестким тоном, а в голосе слышался металл.

— Не убивай, если не за это тебе платили. Не убивай. Οбезвреживай. Бери то, за чем послали, доставляй туда, куда указали. Не обманывай своих. Честно дели добычу. Доля умершего — его собственность. Εго семья получит деньги. Это простые правила. Не нужно много ума, чтобы им следовать.

Ульдис молчал, не сводя глаз с Видмара. Тишину нарушил бородач, положив парню руку на плечо:

— Командир верно говорит. Слушайся его и когда-нибудь станешь старым наемником. Уйдешь на покой, так и не нажив сотню врагов.

— Вы оба так спокойно относитесь к смертям наших! — юноша с горечью бросил обвинение.

— Ты молодой еще, — Мерлан по-отечески похлопал Ульдиса по плечу. — Первый раз теряешь своих. Первый, но не последний. Горевать можно, но только в безопасности. Когда вернемся домой из пустыни, тогда и помянем. Ты ешь, пока не остыло.

Ульдис вздохнул и последовал разумному совету.

Мужчины ели молча, где-то далеко гремел гром, капли успокаивающе стучали по натянутому над поляной заслону, а я вспоминала правила Видмара. Οни были честными, но мне не поэтому нравилось о них думать. Пункт про обезвреживание позволял надеяться, что лорды Цорей и Такенд, как и их воины, живы, что после боя наемники, пришедшие за мной, не добили раненых.

— Ульдис, помоги встать, будь добр, — попросил Мерлан.

Его голос прозвучал слабо и тихо, по лицу было видно, что за прошедшие минуты боль в ноге усилилась. Парень проворно отставил посуду, поднырнул под руку бородачу, помог встать и дойти до походной постели, сделанной рядом с умирающим. Видмар поспешил на помощь, и вдвоем с Ульдисом им удалось уложить лекаря так, чтобы поменьше тревожить бедро.

— Я тарелки помою, — нашел себе занятие Ульдис, неловко переминавшийся рядом с кутающимся в одеяло бородачом.

— Ложись лучше отдыхать, — спокойно, доброжелательно ответил командир так, будто не он совсем недавно отчитывал парня. — Ты себя сегодня очень хорошо показал. И в бою, и после. Не зря тебя советовали.

Парень робко улыбнулся и улегся рядом с Мерланом, отвернувшись от костра.

Видмар возвратился к огню, собрал миски и отошел к лошадям. Там, судя по звукам, дождевая вода стекала с магического навеса струями, и человек использовал это, чтобы помыть посуду. Вскоре он вернулся с чистыми мисками и полным котелком воды. Видмар заваривал чай, дыхание его спутников стало ровным и глубоким, а я раздумывала, вставать или попытаться заснуть.